МИЛЫЙ БРАТЕЦ
Тучи, сестрицы, куда вы плывете?
Отвечали тучи:
— Мы плывем дружиной, милый братец, белые — на Белое море во святой Соловец остров, синие — на запад ко святой Софии Премудрости Божией.
На Сокольей горе на бугрине сидел Прокопий блаженный, благословлял на тихую поплынь воздушных сестер.
Унывали синие сумерки, — там, за лесом уж осень катила золотым кольцом по опутинам, синие вечерние, расстилались они, синие, по приволью — зеленым лугам.
*
Он пришел к нам в дальний Гледень от святой Софии, от старца Варлаама с Хутыни.
Был богат казною и за его казну шла ему слава. Разделил свое богатство и была ему честь за его милость. И стало ему стыдно перед всем миром; вот слывет он хорошим и добрым и все его хвалят. И разве не тяжко совестному сердцу ходить среди грешного мира в белой и чистой славе? И тогда взял он на себя великий подвиг Христа ради и принял всю горечь мира...
Он, как свой, среди отверженных, как брат среди пропащих.
И соблазнились о нем люди.
Он пришел в суровый дальний Гледень от святой Софии.
«Бродяга, похаб безумный!» — так его привечали.
Оборванный, злою стужей постучался он в сторожку к нищим, — нищие его прогнали. Думал согреться теплом
собачьим, полез в собачью конурку, — с воем выскочила шавка, только зря потревожил! — убежала собака. Окоченелый поплелся он на холодную паперть.
Кто его, бесприютного, примет, последнего человека?
Честнейшая, не пожелавшая в раю быть... не Она ли, пречистая, пожелавшая вольно мучиться с грешными, великая совесть мира, Матерь Света?
И вот на простуженной паперти ровно теплом повеяло —
И с той поры дом его — папертный угол в доме Пресвятой Богородицы.
Шла гроза на русскую землю.
Никто ее не ждал и жили беспечно.
Он один ее чуял, принявший всю горечь мира: с плачем ходил он по городу, перестать умолял от худых дел, раскрыть сердце друга для.
Суета и забота, — кому его слушать? Ой, били его и ругали.
И вот показалось: раскаленные красные камни плыли по черному небу, и было, как ночью, в пожар, и был стук в небесах, даже слов не расслышать.
Ошалели от страха.
«Господи, помилуй! Спаси нас!»
А он перед образом Благовещением бился о камни, кричал через гром: не погубить просил, пощадить жизнь народу, родной земле.
И гроза повернула, каменная мимо прошла туча.
Там разразилась, там раскололась, за лесом устюжским и далеко засыпала камнем до Студеного моря.
Он пришел в суровый Гледень от святой Софии.
И кровом был ему дом Пресвятой Богородицы.
А когда настал его последний час, шел он вечером в церковь к Михаиле архангелу.
Поджидала его смерть на Михайловом мосту.
«Милый братец, ты прощайся с белым светом!» — и ударила его косой.
И он упал на мосту.
И вот тучи — сестры принесли ему белый покров. В летней ночи закуделила крещенская метель — высокий намело сугроб.
И лежал он под сугробом серебряную ночь.
*
В синем сумраке тихо плыли синие и белые тучи и, как тучи, плыли реки — синяя Сухона и белая Двина.
Зацветала река цветами — последние корабли уплывали: одни в Белое море на святой Соловец остров, другие ко святой Софии в Новгород Великий.
На Сокольей горе на бугрине сидел Прокопий блаженный.
— Милый братец, помоли о нас, даруй тихое плавание!
— Милый братец, благослови русский народ мудростью святой Софии, совестью Пречистой, духом Михайлы архангела!