О, сколько лет я превращался в эхо,
В стоящий вихрь развалин теневых.
Теперь я выбрался, свободный и скользящий,
И на балкон взошел, где юность начинал.
И снова стрелы улиц освещенных
Марионетную толпу струили подо мной.
И, мне казалось, в этот час отвесный
Я символистом свесился во мглу,
Седым и пережившим становленье
И оперяющим опять глаза свои,
И одиночество при свете лампы ясной,
Когда не ждёшь восторженных друзей,
Когда поклонницы стареющей оравой
На креслах наступившее хулят.
Нет, я другой. Живое начертанье
Во мне растет, как зарево.
Я миру показать обязан
Вступление зари в ещё живые ночи.

For years I've changed to turn into an echo,
A standing whirlwind of a shady wreck,
But now I have burst out, I'm free and sailing,
I'm on the balcony where I began my youth.
Again, the well-lit avenues, bright arrows,
Flow with marionette-like multitudes below.
It seemed to me as though at this steep hour
I leaned out in the dark, a Symbolist
Turned gray, emerging from a transformation
And fledging once again his seeing eyes,
And solitude inside the desk lamp's glowing circle,
When raving friends aren't welcome anymore,
When aging legions of ecstatic women
Revile the present day, lounging in chairs.
No, I am not like that. A live inscription
Grows in me like a wildfire blaze.
My duty is to show the world
The entrance of the dawn into still-living nights.