1. Ф.Н. Глинка
2. Избранные стихотворения

ГЛИНКА Федор Николаевич [8 (19) .6.1786, с. Сутоки Духовщинского у. Смоленской губ. — 11 (23). 2.1880, Тверь], поэт, публицист, прозаик; декабрист; брат С. Н. Глинки. От рождения хилый, Г. в детстве постоянно и тяжко болел и казался обреченным. Из лит. впечатлений тех лет самое яркое — «Мои безделки» Н. М. Карамзина — книга, отозвавшаяся в поэзии Г. 1810-х гг. Наибольшее влияние на формирование личности писателя имело обучение в течение четырех с половиной лет в 1-м кадет, корпусе (Петербург, 1798—1803): здесь интерес к чтению превратился во всеобъемлющую страсть, поучения же и личность о. Михаила (учителя «закона Божия», впоследствии митрополита Петербургского) способствовали углублению религ. чувства Г., укреплению его подвижнич. качеств и стремления жить по христ. заповедям: покидая корпус, Г. поклялся «говорить всегда правду» (см. «Взгляд на прошедшее», «Москв.», 1846, № 2, с. 42).

Выпущенный в 1803 прапорщиком в Апшеронский пех. полк (ок. Ровно), Г. привлек внимание суворовского ген. М. А. Милорадовича и стал его адъютантом (1803?). Согласно «Моим воспоминаниям о гр. Милорадовиче», Г. тогда еще не писал стихов, но нередко «играл про себя в мечты и поэтизировал» — способность, с годами усиливавшаяся у него до «видений», воспринимаемых за «реальность». В 1805—06 Г. совершает заграничный антинаполеоновский поход, участвует в сражениях (в т. ч. при Аустерлице), а выйдя в отставку «за болезнью» (сент. 1806), воплощает «походные» впечатления в «Письмах рус. офицера о Польше, австр. владениях и Венгрии, с подробным описанием похода россиян противу французов в 1805 и 1806 гг.» (ч. 1 — 2, М., 1808) — своей первой книге. Заглавная формула, перекликаясь с «Письмами рус. путешественника» Карамзина, подчеркивала традиционность жанра и новизну материала: путевые записки воспроизводили ист. событие, увиденное глазами офицера — центр. фигуры з культуре эпохи наполеонов. войн.

В отставке Г. живет в родовом имении; в 1810—11 путешествует по Смолен. и Тверской губ. и по Волге; совершает поездку в Киев. С нач. Отеч. войны возвращается на службу; по дороге из Суток видит оборону Смоленска и, находясь неподалеку от М. И. Кутузова, — Бородинскую битву. 1.10.1812 зачислен в прежний полк адъютантом к Милорадовичу; сражается при Тарутине, Малом Ярославце, Вязьме, Дорогобуже; проходит Польшу, Силезию, Саксонию; участвует в ген. сражении при Бауцене; с сер. 1813 жил в Сутоках, наезжая в Москву; в марте 1814 выезжает в Европу и в июне достигает Парижа, где находились рус. войска; награжден рядом рус. и иностр. орденов и шпагой «за храбрость». Все «мирные» и военные впечатления существенно расширили тематич. диапазон новой книги писателя: «Письма рус. офицера о Польше, австр. владениях, Пруссии и Франции с подробным описанием похода россиян противу французов в 1805 и 1806 гг. а также Отеч. и заграничной войны с 1812 по 1815 год. С присовокуплением замечаний, мыслей и рассуждений во время поездки в нек-рые отеч. губернии» (ч. 1 — 8, М., 1815—16; мат-лы первой книги составили менее одной части).

Основу повествования составляет трансформированный в эпистолярную форму воен. дневник автора; однако, кроме собственно походных записок, в книге можно найти описания европ. картинных галерей и крестьянских домов в Галиции, древних замков и канатных фабрик, изобретений рус. механиков-самоучек и ужасов крепостного состояния (несомненно знакомство с традицией радищевского путешествия); Г. размышляет о бедности и богатстве, о путях совершенствования обществ, нравственности и о гос. устройстве в европ. странах, о бедствиях войны и с проблеме «вечного мира». Военная проза у Г. приобретает последоват. антивоенную направленность, а его страстный патриотизм не умаляется глубоким уважением к ценностям мировой культуры, хотя важнейшей для писателя остается идея нац. самоопределения и нац. самосознания рус. народа (в т. ч. сохранение «коренных добродетелей», не затронутых «наносными пороками»).

Раскрытие «в духе высокой гражданственности и вольнолюбивого патриотизма» (Тартаковский, 1982, с. 191) народного характера Отеч. войны, рельефный показ ее огромного влияния на умы дворянской молодежи делало «Письма» одним из ярчайших памятников обществ, мысли эпохи наполеоновских войн, а весомость нравственной проблематики, замечат. наблюдательность автора, образность языка, придающая стилевое единство тексту с вкрапленным, в дневниково-эпистолярную ткань ист. анекдотами, стихами, филос. аллегориями, афоризмами, фольк. записями и т. п., выдвигала произведение в ряд чрезвычайных лит. событий. «Письма» имели блистат. успех: они с жадностью читались во всех слоях

общества, во всех концах России» (Путята, с. 34).

Согласно грешащей хронологич. неточностями «Автобиографии Ф. Н. Глинки» (1858), его печатным дебютом было стих. «Глас патриота», напечатанное в Смоленске «по случаю нар. ополчения 1807 года» (изд. 1949, с. 6—7); это произв. не разыскано. Самыми ранними из известных публикаций являются стихи и заметки в «Рус. вест.», «Аглае», «Друге юношества», появившиеся одновременно с выходом «Писем» 1808 г. Тогда же Г. написал (не без влияния драматургии В. А. Озерова) стихотв. тираноборч. трагедию «Вельзен, или Освобожденная Голландия» (опубл.: Смоленск, 1810).

Вне зависимости от вопроса о конкретно-ист. интерпретации этой трагедии — призыв ли к борьбе с деспотизмом Александра I, или антинаполеонов. выступление в духе контррев. внешнеполит. стратегии рос. императора (ср. работы: Базанов, 1957 и Ланда) — она сыграла важную роль в мировоззренч. становлении Г.: в ней выработана схема дворян. заговора — с без­ действием народа и божественной санкцией на мятеж, — перешедшая позже в «Опыты двух трагич. явлений в стихах без рифмы» (СО, 1817, № 44) и «Отрывки из Фарсалии» (СО, 1818, № 40), — стихотворения, в к-рых под покровом формальных экспериментов низвержение тирании оправдывал уже активнейший член тайных обществ (с 1816). Однако, по мнению Г., решительным мерам должен предшествовать многолетний период медленного воздействия на нравы и умы. Реализации этой мысли (совпавшей с программными установками Союза благоденствия) были отданы все силы: Г. печатает свой давний (1809?) пер. книги П. Бланшарда и П.-Ж. Пропиака «Плутарх для молодых девиц» (ч. 1—4, М., 1816), публикует подборку смелых афоризмов («Мысли», СО, 1817, № 24, 27; наиб, острые из них опубл. еще в 1808 — «Аглая», № 7), вошедших вместе с рядом статей (в т. ч. «О состоянии бедных и способах благотворить», «О природной способности рус. к приятным иск-вам», «О необходимости иметь Историю Отеч. 1812 г. войны», «Письмо к ген. N.N. о переводе воинских выражений на рус. язык») и очерком «Дневные зап. рус. офицера» (об участии Г. в 1815 в походе гвардии в Вильну; СО, 1815, № 41—44) в кн.: «Письма к другу, содержащие в себе замечания, мысли и рассуждения о разных предметах, с присовокуплением ист. повествования: Зинобей Богдан Хмельницкий, или Освобожденная Малороссия» (ч. 1—3, СПб., 1816—17), явившуюся «мирным» продолжением «Писем рус. офицера».

С 1 февр. 1816 Г. переведен в лейб-гв. Измайлов. полк с назначением состоять при Гв. штабе (с 1816 капитан, с 1818 полковник); по служебному заданию редактирует «Военный журнал» (1817—19), втягивая его в сферу влияния декабрист. идеологии. С 1816 активный чл. и вскоре один из руководителей петерб. масонской ложи «Избранного Михаила» (членами к-рой состояли мн. декабристы). В 1816 становится чл. Союза спасения, а после его роспуска — чл. Союза благоденствия (1818). В 1816 избран д. чл. ВОЛPC, где играет одну из первенствующих ролей и в 1819—25 избирается председателем.

В «ученой республике» (ВОЛРС) Г. возглавлял левое крыло и активно поддерживал молодых писателей, в т. ч. В. К. Кюхельбекера, А. А. Дельвига (интерес Г. к молодому лит. поколению проявился также в его участии в кружке Н. В. Всеволожского «Зеленая лампа»).

В качестве чл. Союза благоденствия активно действует в Санктпетерб. об-ве учреждения училищ по методе взаимного обучения (в 1819—22 — первый, а в 1822—25 — 2-й пом. председателя). Пишет книги для народа («Подарок рус. солдату», СПб., 1818; 2-е изд., Тверь, 1877; «Лука да Марья», СПб., 1818; 2-е изд., М., 1845; рец. И. В. Киреевского); разрабатывает с Н. И. Тургеневым план литографирования за границей агитац. материалов, слушает вместе с др. членами тайных об-в лекции А. И. Галича, К. Ф. Германа, А. П. Куницына по философии и полит. наукам, интерес к к-рым отразился в брошюре «Несколько мыслей о пользе полит. наук. По случаю нового изд. книги <Н. И. Тургенева> „Опыт теории налогов"» (СПб., 1819). В соответствии с уставом Союза благоденствия разворачивает благотворит. и правозащитную деятельность: живя одним жалованьем (имение разорено в 1812), неустанно помогает бедным (в т. ч. заключенным) и организует выкуп крепостного поэта И. С. Сибирякова (1819 — 20); гласно обличает крепостников, ведет, подчас рискованную, борьбу с неправосудием и злоупотреблениями. Став с марта 1819 чиновником по особым поручения при петерб. воен. ген.-губ. Милорадовиче, добивается пересмотров приговоров, возвращает с этапа невинно осужденных, разоблачает продажность следователе и судей, существенно облегчает участь высылаемого из Петебурга Пушкина (1820), о чем впоследствии рассказал в письме П. И. Бартеневу (1866) — ценнейшем для биографии Пушкина источнике (см.: Пушкин в восп.), а сент. 1820г. публикует стихотв. приветствие ссыльному Пушкину. Независимая и смелая гражд. позиция Г. вызвала ответное послание Пушкина, где Г. назван «великодушным гражданином» (послание написано стало известно Г. на рубеж 1822—23 — в кризисное для него время).

Важные услуги оказал Г. тайному об-ву, нейтрализовав серию доносов и сообщив на заключит. моск., съезде Союза благоденствия в янв. 1821 о подозрениях пр-ва, после чего сам попал на подозрение по доносу М. К. Грибовского в мае 1822 (см.: Декабристы. Отрывки из источников, М.— Л., 1926, с. 115 Около двух лет за ним бдительно наблюдали, что заставило eго выйти из ложи (до высочайшего запрещения масонства) и npервать организац. связи с заговорщиками, что было предопределено также радикализацией декабрист. движения: на совещании Kopeнной управы Союза благоденствия в квартире Г. (нач. 1820) он один противостоял сторонникам республики, доказывая, что «в России не может существовать ни какое правление, кроме монархического» (Восстание декабристов, XVII, 31).

Резкое объяснение с Милорадовичем после доноса Грибовского, имевшее следствием немалые лишения, тяжело повлияли на психику Г. (недоброжелатели даже распустили слух, что он, «начитавшись Библии, сошел ума» — Нечкина, т. 1, с. 46 ЦГАОР, ф. 48, д. 82, л. 52). С февр. 1822, в продолжение неск. десятилетий, Г. начинает peгулярно записывать свои видени в к-рых аллегорически преображаются события его жизни (см. ГА Калинин, обл., ф. 103, от. д. 1035). Летом 1822 Г. лишается службы в гвардии (числится «полковником, состоящим по армии») и места при Милорадовиче, хотя и сохраняет с ним близкие отношения.

В 10-е — 1-й пол. 20-х гг. помещал свои стихи преим. в

органе ВОЛPC — ж. «Соревнователь» (в редактировании к-рого принимал ближайшее участие) и в «Сыне отечества». Жанровый репертуар их разнообразен: романс, воен. гимн, баллада, басня, шарада, альбомная «мелочь». Испытав сильное воздействие В. А. Жуковского, создал своеобразную элегич. аллегорию, воспринятую современниками как уступку элегич. романтизму. Однако, придав своей элегии вид нравств. аллегории, Г. постепенно очистил ее от мягких сентиментальных тонов и безмятежного эпикурейства; нравственно-дидактич. произведения, опубл. в 1818—25, составили кн. «Опыты аллегорий, или Иносказательных описаний в стихах и прозе» (СПб., 1826). Разные, подчас противоречивые стилевые тенденции Г. стремился подчинить единому принципу народности.

С нач. 20-х гг. осн. жанром поэзии Г. становятся элегич. переложения псалмов и библ. пророчеств, наиб, выразительно в это время воплощающих гражд. чувства поэта. Восприняв державинские одич. традиции, поэтич. речь переложений Г. равноправно сочетает «высокие» архаизмы и церковнославянизмы с разговорными (а иной раз и просторечными) выражениями и неологизмами. Псалмодическая поэзия Г. изобилует свежими (хотя часто и не совсем точными) рифмами и экспрессивными звуковыми рядами (разнообразные оркестровки, звуко-семантич. игра однокоренными словами, удачные ассонансы). «Элегический псалом» под пером Г. часто «превращается в гражданскую оду» (Базанов ; см. изд. 1957, с. 28), призывающую Бога покарать земных властителей («К Богу правды» — «Соревнователь», 1822, № 3; «К Богу великому защитнику правды», там же, 1823, № 11; «Горе и благодать» — ПЗ на 1824 г.), рисующую ужасные картины Божьего суда («Казнь грешных» — «Лит. листки», 1823, № 5; «Картина иудейских нравов» — «Соревнователь», 1823, № 5; «Гнев Господа на нечестивых», там же, 1825, № 2), создающую характерный для творчества декабристов образ поэта-пророка (переложение 136-го псалма под загл.: «Плач плененных иудеев» — ПЗ на 1823 г., со знаменитыми строками: «Рабы, влачащие оковы,/ Высоких песен не поют!»; «Глас Бога избранному Его» — «Соревнователь», 1824, № 5). Собранные воедино, псалмы и пророчества Г. вышли вскоре после разгрома декабрист. движения («Опыты священной поэзии», СПб., 1826; ц. р. от 12.10.1825).

После 14 дек. Г. был арестован (30.12.1825), освобожден и вновь арестован; с 11.3. до 15.6.1826 провел в Петропавлов. крепости. После очень искусной самозащиты на следствии был отставлен от военной службы (9.6.1826) с переименованием в коллеж. советники и 26.6.1826 отправлен в ссылку в Петрозаводск; с 19.10. 1826 Г. — советник Олонецкого губ. правления. Стихи Г. 1826—31 наполнены жалобами на судьбу, поэт-пророк уступает лиру заброшенному на чужбину страдальцу (ср. в новом переложении 136-го псалма: «Играйте!» — говорят нам. — Что вы?/ Как можно петь в чужой стране?...» — «Царское село на 1830 г.», 1829, с. 163). Поэт начинает работу над большой поэмой «Иов. Свободное подражание священной книге Иова»: в ее материале он находит множество созвучий своей судьбе и настроению (оконч. 1834; отрывки: СО, 1827, № 7; «Телескоп». 1831, № 5; БдЧ, 1835, т. 12; полн. — после 24-летней борьбы с цензурой — СПб., 1859).

Несмотря на тягостную канц. службу («необычайное множество бумажного дела» — письмо А. А. Ивановскому от 17 авг. 1827; см.: PC, 1889, № 7, с. 119—20), Г. поэтически осваивает воспринимавшийся как экзотический местный материал, обращаясь к фольклору, этногр. зарисовкам быта и нравов карельских крестьян; на основе его создает две описат. поэмы: «Дева карельских лесов» (1828, отрывок опубл. в 1832, полн. — 1939), в к-рую первоначально входила знаменитая «Песнь узника» («Не слышно шуму городского...», 1826, напечатана под анаграммой «П.» в альм. «Венера», ч. 1, М., 1831) и «Карелия, или Заточение Марфы Иоанновны Романовой» (СПб., 1830). В рец. на «Карелию» А. С. Пушкин дал общую оценку поэзии Г. — «может быть, самого оригинального» «изо всех наших поэтов»: «Небрежность рифм и слога, обороты то смелые, то прозаические, простота, соединенная с изысканностию, какая-то вялость и в то же время энергиче­ ская пылкость, поэтич. доброду­ шие, теплота чувств, однообразие мыслей и свежесть живописи, иногда мелочной,— все дает особенную печать его произведениям» (Пушкин, XI, 110). Свое положение между традицией 18 в. (Ломоносов, Державин) и новейшими романтич. течениями сознавал и сам Г.: «Я не классик и не романтик, а что-то — сам не знаю как назвать!» (письмо B. В. Измайлову от 13.12.1826 — «Моск. обозр.», 1877, № 16, с. 416; ср. аллегорию Г. «Две сестры, или: которой отдать преимущество?», СЦ на 1828 г., с. 182).

В 1830, благодаря хлопотам друзей (гл. обр. В. А. Жуковского), Г. удается перевестись в Тверь (снова советником губ. правления). В марте 1831 он женится на А. П. Голенишевой-Кутузовой (см.: Глинка А. П.), став состоят. человеком. Переведясь в Орлов, губ. правление (15.12. 1832), Г. выходит в отставку (24.10.1834) в чине д. стат. сов. С 1835 живет в Москве, на лето выезжая в принадлежащее жене с. Кузнецово Бежецкого у. Твер. губ. (о сделанных им здесь археологич. находках см. статьи Г. в ЖМВД, 1836, № 3, и в «Рус. ист. сб-ке», т. 1, кн. 2, М., 1837). Сближается с Аксаковыми, А. С. Хомяковым, М. П. Погодиным, C. П. Шевырёвым (в «додекабрьской» жизни наиб. близкими друзьями были Н. И. Гнедич, А. А. Ивановский, А. А. Никитин, Ф. П. Толстой).

В 40-е гг. в Москве (до 1854; кроме 1848 — 1-й пол. 1849) у Глинок по понедельникам бывали лит. вечера; постоянные посетители: Е. М. Бакунина, Н. В. Берг, А. Ф. Вельтман, М. А. Дмитриев, Е. А. Карлгоф, М. Н. Лихонин, Ф. Б. Миллер, художник К. И. Рабус, С. Е. Раич, де Санглен. Тогда же Глинки дружески сблизились с П. Я. Чаадаевым. Портрет Г. этих лет оставил Берг: «Федор Николаевич был тогда еще крепыш, живой, маленький человек без усов и бороды, но с черными бакенбардами и густыми, тоже черными с проседью волосами... Все лицо розовое. Черные глазки вечно смеялись. Говорил он несколько картавя и никогда не мог быть спокойным: все в нем и сам он ходил ходенем... Читал он редко. Это были дни торжественные для его поклонников, к-рые относились к нему как к настоящему, но не признанному поэту» (см.: Писатели-декабристы..., с. 332). Гл. предмет чтений — большая мистич. (под влиянием Клопштока и Мильтона) поэма Г. «Таинственная капля» (1840-е гг.; написана при авт. участии А. П. Глинки). Осн. на др.-христ. легенде о разбойнике, вкусившем в младенчестве каплю молока Богородицы и раскаявшемся при распятии на кресте рядом со Спасителем, поэма долго запрещалась духовной цензурой и была

напечатана в России лишь в 1871 (Соч., т. 2; впервые: ч. 1—2, Б., 1861).

В 1848—49 и дек. 1853—59 Глинки жили в Петербурге, где их «понедельники» посещали П. А. Вяземский, Н. И. Греч, актриса П. И. Орлова-Савина, Я. И. Ростовцев, Ф. П. Толстой и П. А. Плетнёв. В 1854 получают всенародную известность ура-патриотич. стихи Г. по поводу Крымской войны «Ура» («Ура!.. На трех ударим разом!» — СП, 4 янв.; переведено на множество языков) и «Голос Кронштадту» (СП, 10 мая).

В 1862 семья окончательно переезжает в Тверь. Здесь Г. был поч. попечителем Твер. г-зии, действит. членом Губ. статистич. к-та; много способствовал (в т. ч. и постоянными пожертвованиями) созданию и расширению Твер. музея (открыт в 1866). В 1875 избран гласным Твер. гор. думы. Где бы Г. ни жил, он всегда активно занимался благотворительностью. «Сегодня зовут в 7 часов в Думу, в 9 в заседание „К-та о раненых", а оттуда надо заехать на пробу живых картин „В пользу бедных доброхотной копейки"» (письмо 88-летнего Г. к М. П. Погодину от 31.3.1875 — ЦГАЛИ, ф. 373, on. 1, д. 129, л. 132).

С годами у Г. нарастали мистич. настроения, приведшие его (с сер. 1850-х) даже к увлечению спиритизмом. Его поздние письма (более всего к М. П. Погодину) наполнялись жалобами на «век безверия», западников, нигилистов, социалистов, дарвинистов, а стихи постепенно превращались в рифмованные укоры современности и бесконечное сожаление о «дедовских» патриархальных временах.

С сер. 1830-х гг. наивысшие творч. достижения Г. основаны на воспоминаниях: стихотворения «Воспоминание о пиитической жизни Пушкина» (М., 1837), «1812-й год. Отрывок из рассказа» («Галатея», 1839, № 34), «Славное погребение» («Москв.», 1850, № 2), «Воспоминанье о былом» (написано в 1861, полн. опубл. в 1986), кн. «Очерки Бородинского сражения» (ч. 1—2, М., 1839), очерки «Обед у Милорадовича» («Моск. гор. листок», 1847, 11 янв.), «Иванчук» («Москв.», 1844, № 1), «Александр Иванович» («Совр.», 1846, № 1, портрет А. И. Тургенева), заметки «Мои воспоминания о незабвенном Н. Мих. Карамзине» (1865; опубл.: Изв. ОРЯС, 1903, № 2). Огромное лит. наследие Г. (известно более 800 стих., ок. 200 прозаич. произв., более 20 отдельно изданных книг) далеко не равноценно и не до конца освоено историей лит-ры; наряду с произв., получившими известность еще в 19 в. — «Тройка» («И мчится тройка удалая...» — часть стих. «Сон русского на чужбине», СП, 1825, 20 июня), «Москва» («Город чудный, город древний...», «Москв.», 1841, № 1), — в нем обнаруживаются не замеченные ранее эстетич. ценности: стих. «Ф. И. Тютчеву» (написано 1849), «Две дороги» (не ранее 1840-х гг., опубл. 1949).