3

ПРИМѢЧАНІЯ

КЪ IV ТОМУ

ИСТОРІИ ГОСУДАРСТВА РОССІЙСКАГО.

4

(1) «И бысть радость велика Хрестьяномъ, ихъ же избави Богъ; и поча Ярославъ ряды рядити, яко же Пророкъ глаголеть: Боже! судъ Твой Царева даждь и правду Твою» ... Далѣе: «Гониша по нихъ (Князьяхъ) Татарове и не обрѣтоша, яко же и Саулъ гоняше Давида, но Богъ избави: тако и сихъ Вел. Князя Ярослава съ благородными сыны; бѣ же ихъ шесть» (кромѣ убитаго въ Твери): Олександръ, Андрей, Костянтинъ, Аѳанасій, Данило, Михайло; а Святославъ съ сыномъ Дмитріемъ, Иванъ Всеволодовичь, Васильковичи два, Борисъ и Глѣбъ, Всеволодичь Василій» (внукъ Константиновъ, сынъ Всеволода Ярославскаго).

Въ Пушкин.: «посла Ярославъ по брата своего Георгія въ Ростовъ ... Изидоша изъ града противу ему Епископъ Кирилъ и Діонисій Архимандритъ ... и не бѣ слышати пѣнья въ плачи ... Бѣ Юрьи украшенъ добрыми нравы, ихъ же имена вмалѣ повѣмъ. Потщася Божья заповѣди хранити и Божій страхъ ... Всякъ зломыслъ (зломысла) его прежъ безбожныя Татары отпущаще одаренъ; бяхуть бо прежь прислали послы своя зліи ти кровопійцы, рекуще: мирися съ нами! Онъ же того не хотяше; брань бо славна луче есть мира студна ... Милостивъ же бяше паче мѣры — и не щадяше имѣнья своего, и церкви украшая иконами и книгами, и грады многи постави (какіе же?), паче жъ Новгородъ вторый на Волзѣ усть Окы ... Чтяшеть же излиха Чернечьскый чинъ и Поповскый, подая имъ еже на потребу ... И посѣде на отца столѣ лѣтъ 24 ... Положиша его въ гробъ каменъ въ Св. Богородицю, идѣ же лежить Всеволодъ, отецъ его.» — Въ Степен. Книгѣ: «всѣмъ же зрящимъ видѣти есть чудо преславно, яко святая глава его прилпе къ честному тѣлеси его, яко ни слѣда видѣти отсѣченія на выи его; еще же и рука его десная выспрь бяше воздѣяна; сею же яко живъ показуя подвигъ своего совершенія, » и проч.

(2) «Иде Ярославъ Смоленьску на Литву, и Литву побѣди, и Князя ихъ ялъ, а Смоляны урядивъ, посади у нихъ Князя Всеволода Мстиславича на столѣ, внука Романова Ростиславича (см. Пушкин. и Воскресенск. Лѣт.), шурина же брата своего Констянтина Всеволодича (см. Никон. Лѣт.), а самъ со множествомъ полона съ великою честью отыде въ свояси.» См. ниже, примѣч. 107. Сей Смоленскій Князь Всеволодъ Мстиславичь названъ въ Родословн. Книгахъ Андреемъ.

(3) Въ Волынск. Лѣт.: «Пріиде Ярославъ Суждалскый и взя Кыевъ подъ Володимеромъ; не мога его дръжати, иде пакы къ Суждалю, и взя подъ нимъ Михаилъ, а Ростислава, сына своего, остави въ Галичи ... Изыде Данилъ съ вои изъ Холма, и бывшю ему въ третій день въ Галичи ... Епископужь Артемію и Дворскому Григорію възбранящю ему (Даніилу) ... Узрѣвшима же, яко не можета удръжати града, изыдоста слезныма очима и осклабленнымъ лицемъ, и люжюща уста своя ... Ростиславъ же бѣжа въ Угры; путемъ, имъ же идяше на Борьсуковъ Дѣлъ, пріиде къ бани, рекомѣй Родна, и оттуда иде въ Угры ... Данилови же увѣдавшу уходъ ихъ, посла на нѣ вое свое, и гнаша по нихъ до горы.»

(4) См. Прая Annal. Reg. Hung. Кн. IV, стр. 251, и Dissert. стр. 113; также Гебгарди Gesch. des R. Hung. II, 103. Котянъ называется въ Венгерскихъ лѣтописяхъ Cothan и Cuthen. Онъ принялъ тогда Вѣру Христіанскую вмѣстѣ со многими изъ своихъ единоземцевъ.

6

Карпинъ (Voyage его стр. 47) пишетъ, что Моголы приступали тогда къ городу Орнѣ, построенному на берегахъ Дона близъ устья сей рѣки, славному торговлею и весьма богатому; что въ немъ жили Христіане: Козары, Алане и Яссы, Россіяне и нѣкоторые Сарацины; что Батый, не имѣя надежды взять его силою, велѣлъ запрудить Донъ и потопилъ городъ. Сія Орна (по нашимъ лѣтописямъ Орначь) не есть ли Тана или нынѣшній Азовъ? или не Ахасъ ли? см. сей Исторіи Т. VII, въ концѣ, или Гербершт. R. М. Comment. 74. — Далѣе: «Тогожь лѣта (1239) взяша Татарове Мордовскую землю и Муромъ пожгоша, и по Клязмѣ воеваша; градъ Св. Богородицы Гороховець пожгоша, а сами идоша въ станы своя. Тогда же бѣ пополохъ золъ по всей земли, и сами не вѣдяху, гдѣ кто бѣжить.»

(5) Въ Воскресен. Лѣт.: «Слышавъ же Мстиславъ Глѣбовичь, внукъ Святославль Олговичь, нападніе иноплеменныхъ на градъ, и пріиде нань съ вои своими, и бившимся имъ крѣпко, оже и тараны нань ставиша и меташа нань каменіемъ полтора перестрѣла, а камень же яко можаху 4 мужи силніи подъяти.» Разумѣется, что сіи камни были метаемы не руками людей, а посредствомъ орудій. Перестрѣломъ называли разстояніе, чрезъ кое могла перелетѣть стрѣла. — Здѣсь несправедливо именованъ Мстиславъ внукомъ Святослава Ольговича: дѣдъ его, отецъ Глѣбовъ и Всеволода Чермнаго, былъ Святославъ Всеволодовичь, сынъ Всеволода II.

Въ Никон. Лѣт.: «едва убѣжа Князь Мстиславъ Глѣбовичь;» а въ Пушкин.: «взяша Татарове Черниговъ, а Князи ихъ (Черниговскіе) выѣхаша въ Угры.»

(6) Нассиреддинъ называетъ Кіевъ Куява, а Олугбегъ Куя: см. Баер. Geogr. Russ. ex Const. Porph. въ Коммент. Акад. IX, 411. — Въ нашихъ лѣтописяхъ Мангу именуется Менгуханомъ. Объ немъ сказано: «ста на оной странѣ Днѣпра у града Песочнаго (см. Больш. Чертежъ).

(7) См. выше, примѣч. 3. — Никонов. Лѣт. вымышляетъ, что Мангу звалъ къ себѣ Михаила съ намѣреніемъ казнить его. — Въ Родослов. Книгахъ сказано, что Даніилъ, поѣхавъ къ Королю Белѣ, взялъ съ собою Ростислава Мстиславича, который и скончался въ Венгріи. — Бела въ письмѣ своемъ къ Папѣ, писанномъ въ 1238 г., говоритъ: nec honoris ambitio, nec divitiarum cupiditas, quæ nobis divina gratia largiente abundanter sunt concessa, и проч. См. Прая Ann. Reg. Hung. кн. IV, 249.

(8) Въ Воскресен. и Волынск.: «не бѣ бо слышати во градѣ другъ ко другу глаголюща во скрипѣніи телегъ его и во множествѣ ревеніа вельбудъ его и отъ рзаніа стадъ конь его, и бѣ исполнена земля Руская ратныхъ (непріятелей); и яша отъ нихъ Татарина, именемъ Таврула.» Никонов. Лѣт. прибавилъ отъ себя гласъ трубъ и органовъ. — Далѣе: «Се бяху братье Батыя, сильны Воеводы, Урьдю и Байдарь, Бирю и Каданъ, Бечакъ и Менгу и Кююкъ (Гаюкъ или Каюкъ), иже взвратися вспять, увѣдавъ о смерти Кановѣ; и бысть Каномъ; не отъ роду же его, но бѣ Воевода его первый Себедяй Богатырь (Судай Багадуръ) и Бурундай, иже взя Болгарскую землю и Суждальскую.» И такъ Гаюкъ подъ Кіевомъ узналъ о смерти Хановой? Но Абульгази пишетъ, что Ханъ Угадай или Октай умеръ въ 642 году Эгиры,

7

слѣдственно въ 1244 по нашему лѣтосчисленію: Дегинъ же ставитъ 1241 годъ, вѣря болѣе Китайскимъ Историкамъ. Гаюкъ не былъ ли тогда обманутъ ложнымъ слухомъ о кончинѣ отца? — Татарскій Воевода Урьдю или Орду, по сказанію Карпина (стр. 9), считался первымъ Воеводою Моголовъ.

Далѣе: «Востави же Батый порокы къ городу подлѣ вратъ Лятскаа: ту бо бяху пришли дебри.» Никон. Лѣт. говоритъ, что Батый убѣждалъ Кіевлянъ сдаться, но что они не хотѣли о томъ слышать, отвѣтствуя ему бранью. — Далѣе: «Ту бѣ видѣти ломъ копейный и щитомъ скепаніе» (раздробленіе) ... «Людемъ же возбѣгшимъ на комары церьковныя съ товары своими;» а Никонов. Лѣтопис. прибавляетъ: «и отъ тягости повалишася стѣны церковныя.» Такъ и въ Синопсисѣ. Кн. Щербатовъ ошибся, написавъ, что Кіевляне сдѣлали ограду вокругъ Софійской церкви. — Св. Владиміръ былъ погребенъ въ Десятинной церкви.

(9) Длугош. Hist. Polon. кн. II, стр. 154: Kiovia, et si per varios participes reparata sit, acceptæ autem tunc ruinæ posteris signa profert. Но Длугошъ ошибся, думая, что сіи знаки разрушенія напоминали месть Болеслава Храбраго: не Болеславъ, а Батый столь ужаснымъ образомъ разорилъ Кіевъ. Въ семъ городѣ находился тогда Монахъ Западной церкви, именемъ Іакинѳъ, который весьма живо описалъ Папѣ звѣрство Татаръ и разореніе Кіева (см. Бержерон. Traité des Tartares, стр. 27).

(10) См. сей Исторіи Т. I, примѣч. 473.

(11) См. Синопсисъ: тоже описано и въ другихъ историческихъ рукописяхъ XVII вѣка. — Никон. Лѣт. говоритъ, что Батый оставилъ въ Кіевѣ своего Намѣстника или Воеводу: въ древнихъ лѣтописяхъ нѣтъ того.

(12) «Пріиде къ городу ко Лодяжну» (во многихъ спискахъ: Колодяжну, Коловяжну). Сей городокъ или мѣстечко, нынѣ именуемое Ладыжинъ, находится въ Подольской Губерніи, на Бугѣ. — Въ Русск. Временникѣ (I, 113) написано, что Батый тогда же подступалъ и къ Смоленску, гдѣ находился Св. Меркурій, благородный Римлянинъ Греческой Вѣры, слуга Князя Смоленскаго; что Меркурій, выѣхавъ одинъ ночью на долгій мостъ, умертвилъ множество непріятелей; что Моголы отрубили ему голову; что Батый ушелъ, а Меркурій, взявъ отсѣченную свою голову въ руки, возвратился въ Смоленскъ; что граждане погребли его въ храмѣ Богоматери, гдѣ донынѣ находится гробъ и виситъ оружіе сего Св. витязя, который велѣлъ жителямъ носить оное по городу въ случаѣ опасностей, и проч. Ни въ Прологѣ, ни въ Минеяхъ нѣтъ Меркуріева житія. Въ Слѣдованной Псалтири сказано, что онъ убитъ въ 1247 году: слѣдственно гораздо послѣ того, какъ Батый взялъ Кіевъ.

О вѣроломствѣ Моголовъ см. Карпина Voyage въ Бержерон. стр. 55; объ Изяславѣ см. сей Исторіи Т. III, примѣч. 347.

(13) Въ подлинникѣ: «свиляными одеждами» — отъ слова свиль: такъ называется мѣсто дерева, гдѣ волокна излучисто переплетаются между собою. Симъ именемъ означались струистыя ткани, носимыя въ старину богатыми женщинами: то есть, родъ объяри. — Сіе изображеніе Россіи взято изъ Степен. Книги I, 333, 334, и Русск. Врем. I, 121.

(14) См. Робертсон. View of the Stade of Europe, стр. 13, Вѣнск. изд. If a man (говоритъ онъ) were called to fix upon the period in the history of the world, during which the condition of the human race was most calamitous and afflicted, he would, without hesitation, name that, which elapsed from the death of Theodosius the Great to the establishment of the Lombards in Italy.

(15) См. Исторію Кн. Щербатова: говоря о томъ,

8

онъ забылъ, кажется, все читанное имъ въ нашихъ лѣтописяхъ о состояніи древней Россіи.

(16) По сказанію Лѣтописцевъ Венгерскихъ, Батый вступилъ въ ихъ землю съ 500, 000 воиновъ. Сочинитель Житія Св. Михаила Черниговскаго пишетъ, что при осадѣ Кіева находилось 600, 000 Татаръ (см. Минею, Сентября 20). Народы, побѣжденные Моголами, должны были обыкновенно давать имъ людей годныхъ для военной службы.

(17) См. Карпин. Voyage въ Берж. стр. 49—55, и Дегин. Hist. des Huns, Кн. XV, стр. 3—9.

(18) Пишутъ, что Моголы ѣли даже человѣческое мясо, крысъ и вшей (см. Дегин. Hist. des Huns, Кн. XV, стр. 4).

(19) Они сими крюками стаскивали непріятелей съ лошадей.

(20) Въ Пушкин. Лѣт.: «Того жь лѣта (1239) Ярославъ иде къ Каменцю; градъ взя Каменець, а Княгиню Михайлову со множествомъ полона приведе въ свояси.» Въ Волынск. Лѣт.: «Ярославъ же, слышавъ, яко бѣжалъ есть Михаилъ (въ 1240 году) изъ Кыева въ Угры, и ѣхавъ, и я Княгиню его, и Бояры его поима, и городъ Каменецъ взя. Слышавъ же се Данилъ, посла послы, рѣка: пусти сестру (жену Михаилову) къ мнѣ, зане яко Михаилъ обѣма нама зло мыслитъ. И Ярославъ, услышавъ словеса Данилова, и бысть тако; и пріиде сестра къ Данилу и Васильку, и дръжаста ю въ велицѣй чести.» Удивительно, какъ могъ Великій Князь въ такое бурное время итти изъ Владиміра Суздальскаго въ нынѣшнюю Подольскую Губернію! Мы упоминали въ 1229 году о Ярославѣ Ингваревичѣ, получившемъ отъ Даніила въ Удѣлъ Межибожье и Перемиль; но Суздальскій или Пушкинскій Лѣтописецъ безъ сомнѣнія говоритъ здѣсь о Великомъ Князѣ Ярославѣ. Далѣе въ Волын. Лѣт.: «Король же (Венгерскій) не вдасть дѣвкы своея Ростиславу и погна и́ проч. Идоста Михаилъ и Ростиславъ къ уеви своему въ Ляхы и къ Кондратови. Присла Михаилъ послы къ Данилу и Васильку, и рече: много кратъ съгрѣшиховѣ; что ти обѣщахъ, того не сътворихъ: невѣрніи Галичане не вдадяхуть ми ... Данилѣ же и Василько приведоста его изъ Ляховъ ... Михаилъ же за страхъ Татарскый не смѣ ити къ Кыеву. Данилъ же и Василько въдаста ему ходити по земли своей и даста ему пшеници много, и меду и говядь и овець довольно. Михаилъ же, увѣдѣвъ пріятіе Кыевское, бѣжалъ съ сыномъ въ Ляхы къ Кондратови ... и ту не стерпѣ, иде въ землю Вротиславску, и пріиде къ мѣсту Нѣмецкому, именемъ Среда (Сирадіи), Нѣмци избиша ему люди, и товара много отъяша, и внуку его убиша ... Уже бо бяху Татары пришли на бой къ Андриховичю» (сыну Генрика Вратиславскаго): Михаилъ же въротися къ Кондратови. — Ѣхалъ бѣ Данило Князь къ Королеви въ Угры ... и не бы любовь межи има и пріѣха въ Синеводскъ въ монастырь Св. Богородицы; наутріе же въставъ видѣ множество бѣжащихъ отъ Татаръ, и въротися назадъ въ Угры: не може бо пройти Руск. земли, зане мало бѣ съ нимъ дружины, и остави сына въ Угрѣхъ, и дасть и́ въ руцѣ Галичаномъ; вѣдая невѣрствія ихъ, про то его не поя съ собою. Иде изъ Угоръ въ Ляхы на Бордуевъ, и пріиде въ Судомирь, и слыша о братѣ и о дѣтехъ и о Княгини своей ... И обрѣте я на рѣцѣ рекомѣй Полцѣ. ... Потомъ же Михаилъ иде на Володимерь съ сыномъ своимъ, и оттуда иде Пинску. Ростиславъ же Вълодимеричь» (сынъ умершаго Владиміра Кіевскаго) «пріиде къ Данилу въ Холмъ ... Холмъ бо городъ сице бысть създанъ. Данилови княжащу въ Володимери, създа градъ Угровескь, и постави въ немъ Епископа,

9

Ѣздящю же ему по полю и ловы дѣюще, и видѣ мѣсто красно и лѣсно на горѣ, обходящю округъ его полю, и праша туземецъ» (тамошнихъ жителей) «како именуется мѣсто се. Они же рекоша: холмъ ... И сътвори ту градецъ малъ ... И създа» (тутъ же послѣ) «градъ иный, его же Татарове не возмогоша пріяти. Тогда же церковь Св. Троицы зажжена бысть, и пакы създана ... И Кн. Данило нача призывати прихожая Нѣмци и Русь и иноя язычникы и Ляхы ... Бѣжаху изъ Татаръ сѣделници, и лучници, и тулници, и кузнеци желѣзу и мѣди, и сребру, и бѣ жизнь, и наполниша дворы окресть града поле. Създа жь церковь Св. Ивана ... комары 4, съ каждо угла переводъ и стояніе ихъ на четырехъ головахъ человѣческыхъ, изваяно отъ нѣкоего хитреца; окна три украшена стъклы Римскыми. Входяще въ олтарь стояста два столпа отъ цѣла камене, и на нею комара; выспръ же върхъ украшенъ звѣздами золотыми на лазури; вънутръній же ей помостъ бѣ сълитъ отъ мѣди и отъ олова чиста, яко блещашеся яко зерцало; двери же ея двоя украшены каменіемъ Галицкымъ бѣлымъ и зеленымъ Холмъскимъ тесанымъ, изриты нѣкымъ хитрецемъ Авдеемъ; прилѣпы (корнизы) отъ всѣхъ шаровъ (красокъ) и злата; напреди ихъ же бѣ издѣланъ Спасъ, а на полунощныхъ Іоаннъ Св. ... Украси же иконы, еже принесе изъ Кыева, каменіемъ драгымъ и бисеромъ и златомъ, и образъ Спасовъ и Св. Богородицы, иже вда ему сестра Ѳеодора; икону же принесе изо Вручего (Овруча) Встрѣтеніе ... и колоколы принесе изъ Кыева; другія ту солья ... Вежа же среди города высока, яко быти съ нея окресть града, подздана каменіемъ, въ высоту 15 локоть, създана же древомъ тесанымъ и убѣлена яко сырь, свѣтящися на всѣ стороны; студенець рекомый кладязь, близъ ея, сажней имущь 35 ... Посади же садъ красенъ, и създа церковь Св. Безмездникома въ честь, иматъ 4 столпы отъ цѣла камене тесанаго, дръжаща връхъ; съ тѣхъ же другіи въ олтарь Св. Димитрія; стоить же тисъ предъ богочиными дверми красенъ и принесенъ издалече; стоить же столпъ поприще отъ города каменъ, а на немъ орелъ каменъ изваянъ; высота жь камени 10 локоть, съ головами жь и съ подножкы 12 локоть ... Ростиславъ же (Михайловичь?) показа правду свою, яко не въ совѣтѣ съ Михаиломъ. Михаилъ же не показа правды ... Но пройде землю Данилову, и пославъ посла, иде въ Кыевъ ... Вышедшю же Лвови изъ Угровъ съ Бояры Галицкыми, и пріѣха въ Оводаву къ отцу си ... Бояре же Галицстіи сами всю землю дръжаху. Доброславъ же въкняжилъ собе и Судичь, Поповъ внукъ, и грабяше землю, и въшедъ въ Вакоту, все Понизье прія. Григорій же Васильевичь себѣ горнюю страну Премышльскую мысляше одръжати. Данилъ же посла Іакова Столника своего, глаголя къ нимъ: землю губите. Чернѣговскыхъ Бояръ не велѣхъ ти, Доброславе, пріимати, но дати волости Галицкымъ; а Коломыйскую соль отлучити на мя. Оному же рекшю: да будеть тако. Въ тотъ же часъ пріидоста Лазарь Домажирець и Иворъ Молибожичь, два безаконника отъ племени смръдья, и поклонистася ему до земля. Якову же прашавшю вины. Доброславу же рекшю: дахъ има Коломыю ... И усмѣяся ... Времени минувшю, присла Доброславъ на Григорія, рече: невѣренъ ти есть ... Звадившася сами и пріѣхаша съ великою гръдынею: Доброславу въ одиной сърочици, гордящю, ни на землю смотрящю. Галичаномъ же текущимъ у стременя его ... Данилъ же повелѣ я изымати ... Ростиславъ (Михайловичь) събралъ (въ 1241 г.) Князи Болоховскые и останокъ

10

Галичанъ и пріиде ко Бакотѣ. Кирилови же сущю Печатнику тогда въ Бакотѣ, послану Даниломъ исписати грабительства нечестивыхъ Бояръ и утѣшити землю ... Бившимся имъ у вратъ, отступилъ ся, хотяше премолвити его словесы. Кирилъ же отвѣща, се ли твориши възмездіе уема своима? ... Ростиславъ же изыде за Днѣпръ ... Данилъ же слышавъ приходъ Ростиславль съ Болоховскыми Князи на Бакоту, абіе устремися на ня и грады ихъ огневи предасть, и гребля ихъ роскопа (Василько же осталъ бѣ стеречи земли отъ Литвы) и пойма грады ихъ Деревичь (нынѣ Дуричи), Губинъ, Кобудю, Кудинъ (нынѣ Кодень) Божскый, Дядковъ» (сіи мѣста существовали отъ Бреста на Югъ по рѣкѣ Бугу). Пріиде Кирилъ Печатникъ съ 3000 пѣшецъ и 300 конникъ и въдасть имъ взяти Дядковъ, плѣнивъ землю Болоховскую ... Князи же ихъ изъя (Даніилъ) отъ руку Болеславлю, Князя Мазовьского, рекшу Болеславу: почто суть вошли во землю мою, яко не вдахъ имъ? И не суть вои твои (Даниловы), но суть особни Князи. И хотяще разграбити е. Они же обѣщашася въ работѣ быти. Онѣмъ же (Даніилу и Васильку) молящимся, зане хотѣ (Болеславъ) съ ними брань сътворити. Василко же убѣди и́ (Болеслава) и дасть ему дары многи на избавленіе ихъ. Онѣмъ же (Болох. Князьямъ) не помнящимъ (сего прежняго) добродѣянья ... Ростиславъ вои собравъ и Володислава невѣрного, и пойде на Галичь, и пришедъ ко Печерѣ до Мамири, и прельсти е Володиславъ, и вдашася Ростиславу, и оттуда пойма пойде къ Галичю, рекый, яко твой Галичь; а самъ прія Тысячю отъ него» (т. е. санъ Тысячскаго) ... Данилъ и Василько пойдоста на нихъ: онъ же выбѣже изъ Галича до Щекотова, и съ нимъ бѣжа Артемей Епископъ Галичьскый и иніи Галичане. Данилови же и Васильку женущу по немъ, вѣсть приде, яко Татарове вышли суть изъ землѣ Угорьское и идуть въ Галичькую; и тою вѣстію спасеся, и нѣколико отъ Бояръ его ято бысть. Данилъ же, хотя уставити землю, ѣха до Бакоты и Каліуса (Kalusz) а Василько въ Володимерь. Данилъ же Двореческого посла на Перемышль на Костянтина Рязаньского, посланнаго отъ Ростислава къ Владыцѣ Перемышльскому, коромолующу ему съ нимъ; и слыша Костянт. Андрея грядуща, избѣже нощью. Андрей же не удоси его; но удоси Владыку, и слугы его гордые разграби, и туды ихъ бобровые раздра и прилбицѣ ихъ волчья и боръсуковые раздраны быша (яко) словутьного пѣвца Митусу древле» (?). О войнѣ Даніила съ Поляками см. ниже примѣч. 45. Въ Пушк. и въ другихъ: «Татарове (въ 1241 г.) убиша Мстислава Рыльскаго.» Чей онъ былъ сынъ, неизвѣстно. Въ 1185 году княжилъ въ Рыльскѣ Святославъ Ольговичь, внукъ Святослава же Ольговича Сѣверскаго.

(Изъ Прибавл. въ концѣ VIII тома издан. 1819 года:) Городъ Бакота былъ на Днѣстрѣ между Ушицею и Каменцемъ Подольскимъ. — Болоховъ находился въ Подольской Губерніи. Тамъ, на дорогѣ изъ Кіева въ Галичь, были и города Кудинъ Божскій (нынѣ Кудинка), Деревичи, Губинъ, Дядковъ, Бѣлобережье, Чернятинъ, область Князей Болоховскихъ, въ окрестностяхъ и на берегахъ Буга впадающаго въ Днѣпровскій Лиманъ, а не того, который впадаетъ въ Вислу. (Примѣчаніе Г. Ходаковскаго). Нѣкоторыя мѣста лѣтописей дѣйствительно заставляютъ думать, что Болоховскіе Князья имѣли свой удѣлъ въ нынѣшней Подольской Губернін; но Болеславъ Мазовскій, какъ сказано въ Волынской Лѣтописи, жаловался на то, что они самовольно захватили часть его владѣній «почто суть вошли въ землю мою, яко не вдахъ

11

имъ?» Слѣдственно Мазовія граничила съ ихъ Княжествомъ?

(21) См. Воскресенск. Лѣт. II, 206. Далѣе: «Въ лѣто 6747 (1239) оженился Князь Олександръ въ Новѣгородѣ, поя въ Полотьскѣ у Брячслава дчерь, и вѣнчася въ Торопчи; ту кашу чини, а въ Новѣгородѣ другую. Того же лѣта Александръ съ Новгородци сруби городци по Шелонѣ.» Сей Полоцкій Князь Брячиславъ могъ быть сыномъ или внукомъ Василька Кривскаго.

(22) См. Дузбурга Chronicon Prussiæ стр. 13—27, и Келха Liefländ. Gesch. 78—84.

(23) См. Арндт. Liefl. Chr. II, 42, 45. Въ нашихъ лѣтописяхъ (см. Воскр. II, 207): «приде нѣкто силенъ отъ западныя страны, иже нарицаются слугы Божья, хотя видѣти дивный взрастъ его, якожь древле Царица Ужская (Савская) приходи къ Соломону, хотящи слышати премудрость его; тако же и сей, именемъ Андреянъ» (такъ въ Пушкин.; въ другихъ Андреяшь) «видѣвъ Князя Александра, возвратися къ своимъ, и рече: прошедъ страны и языки, не видѣхъ таковаго ни въ Царехъ Царя, ни въ Князехъ Князя.»

(24) Въ особенномъ описаніи Александровыхъ подвиговъ (см. ниже, примѣч. 26) сказано, что Король части Римскія, слыша о мужествѣ нашего Князя, желая побѣдить его или взять руками. Новогород. Лѣт. называетъ сего непріятеля Княземъ Шведскимъ, а сочинитель Родослов. Книги (описывая происхожденіе Морозовыхъ) Нѣмецкимъ Королемъ Варгушемъ. Въ Швеціи царствовалъ тогда Эрикъ Эриксонъ, прозваніемъ Леспе (шепетливый): онъ былъ хромъ, и поручалъ всѣ дѣла воинскія славному Биргеру, особенно защиту Финляндіи (см. Далина Gesch. des R. Schw. II, 165). Въ мнимомъ завѣщаніи Шведскаго Короля Магнуса (о коемъ будетъ говорено послѣ, и кое вмѣщено въ наши современныя лѣтописи) именно сказано, что Александръ Невскій побѣдилъ Биргера: «первѣе сего подъялся Мастерь Бергеръ, и вшелъ въ Неву, и срѣте его В. Князь Александръ Ярославичь на Ижерѣ рѣцѣ, и самого прогна, а рать его поби.» — Папа всячески возбуждалъ Шведовъ распространять Христіанство оружіемъ въ Финляндіи и въ окрестностяхъ ея (см. Далин. Gesch. des R. Schw. II, 157).

Въ лѣтописи: «Пріидоша Свѣи въ силѣ велицѣ, и Мурмяне (Норманы или Норвежцы) и Сумь и Емь.» См. сей Исторіи Т. I, примѣч. 73. Въ нѣкоторыхъ лѣтописяхъ прибавлено: «Король части Римскія отъ полунощныя страны, иже первѣе Варяги и Готы, нынѣ Свіи именовахуся.» Въ семъ походѣ не участвовали Ливонскіе Рыцари. Въ описаніи дѣлъ Александра, по древнѣйшему списку Пушкинскому, не упоминается о Мастерахъ; только въ новѣйшихъ сказано: «собра силу велику Местери и Бискупи.»

(25) О семъ чудѣ не упоминается въ Новогород. Лѣт.; но сочинитель описанія Александровыхъ подвиговъ разсказываетъ оное.

Далѣе, въ описаніи битвы: «Видѣвъ Королевича мча (мчимаго) подъ руку, и въѣха по досцѣ и до самаго коробля, по ней же хожаху съ Королевичемъ, » и проч. Король Эрикъ не имѣлъ дѣтей. Сей Королевичь могъ быть сыномъ его сестры и Биргера. Въ Новогородск. Лѣт.: «убіенъ бысть Воевода ихъ именемъ Спиридонъ; а иніи творяху (сказывали), яко и Пискунъ убьенъ бысть туже ... Новгородцевъ же ту паде Костянтинъ Луготиниць, Гюрята Пинещеничь, Намѣстъ Дрочило, Нездѣловъ сынъ кожевника, а всѣхъ 20 мужъ съ Ладожаны, или мнѣ (менѣе), Богъ вѣсть.» Въ описаніи Александровыхъ дѣлъ прибавлено, что «за рѣкою Ижерою, гдѣ совсѣмъ не было

12

сраженія, нашлося множество мертвыхъ Шведовъ, убитыхъ безъ сомнѣнія Ангелами.»

Современники ли наименовали Александра Невскимъ? Въ описаніи дѣлъ его и въ Лѣт. Новогород. нѣтъ сего прозванія, которое находится въ Степенной Книгѣ.

(26) «Си же вся слышахъ отъ Господина своего, Великаго Князя Александра, и отъ инѣхъ, иже въ то время обрѣтошася въ той сѣчи.» Выше говоритъ сочинитель: «азъ худый, грѣшный и недостойный начинаю писати житье Вел. Кн. Александра, сына Ярославля, внука Всеволожа, понеже слышахъ отъ отецъ своихъ и самовидець есмь взрасту его.»

(27) Въ Степ. Книгѣ (I, 362): «Сій Ярославъ, сынъ Владиміръ, внукъ Рюриковъ Кіевскаго:» нѣтъ, онъ былъ сынъ Владиміра Псковскаго (см. сей Исторіи Т. III, примѣч. 123 и 200).

(28) Жители Феллина именованы Вельядцами, ибо сей городъ назывался Vellnio, Vilinde; по-Эстонски Wiliandi lin. — Въ лѣтописи: «Выидоша Пльсковичи вси, и бишася съ ними, и побѣдиша я Нѣмци. Туже убиша Гаврила Гориславича Воеводу, а Пльсковичь гоняче много побиша, а инѣхъ руками изъимаша, и пригонивше подъ городъ, и зажгоша посадъ всь, и погорѣша церквы, и много селъ попустиша около Пльскова, и стояша подъ городомъ недѣлю, но города не взяша, но дѣти поимаша у добрыхъ мужъ въ тали ... И поча (Твердило) владѣти Пльсковомъ съ Нѣмци, воюя села Новгородскыя.» Въ Псковской Архивск. прибавлено: «уже бяше Псковъ взятъ, и Тіуны (Нѣмецкіе) посажены у нихъ судити.» — Арндтъ въ Liefländ. Chr. (II, 45) и Кельхъ въ своей Исторіи (стр. 35) пишутъ, что Великій Магистръ Бальке, вмѣстѣ съ Дерптскимъ Епископомъ Германомъ ходилъ на Псковъ, и положивъ на мѣстѣ 660 Россіянъ, оставилъ тамъ гарнизонъ, ибо Князь Псковскій, Ярополкъ, сдалъ ему городъ, а самъ удалился. Кто былъ сей Ярополкъ, неизвѣство. Въ Псковской лѣтописи поставлено то же число убитыхъ Россіянъ: «избиша у Изборска Нѣмцы 600 мужей Плесковичь.» — Кельхъ говоритъ, что Рыцари еще въ 1226 году побѣдивъ Россіянъ близъ Кокенгузена, убили ихъ 3000: но сіе сраженіе было, кажется, не съ Россіянами, а съ Литовцами и Курляндцами (см. Арндт. (Chr. II, 19).

(29) Причина ссоры неизвѣстна. Кн. Щербатовъ думалъ, что Александръ отнялъ тогда у Новогородцевъ сѣнные покосы, ибо они въ грамотѣ своей, писанной къ Тверскому Князю въ 1263 году, говорятъ: «а что былъ отъялъ братъ твой Александръ пожнѣ, а то ти, Княже, не надобѣ.» Но Александръ могъ это сдѣлать и гораздо послѣ. Здѣсь Левекъ отличается Французскимъ пустословіемъ. — Въ Никоновск. Лѣт. сказано, что Александръ, пріѣхавъ къ отцу, княжилъ въ Переславлѣ.

Въ Новогород. Лѣт.: «Той же зимы (1240) придоша Нѣмци на Водь съ Чудью, и повоеваша, и дань на нихъ взложиша, а городъ учиниша въ Копорьи погостѣ; и не то бысть зло, но и Тесовъ взяша, и за 30 верстъ до Новагорода гоняшася, гость біюче, а сѣмо Лугу и до Сабля» (нынѣ село Собельское).

(30) Въ нѣкоторыхъ лѣтописяхъ сказано, что Александръ послѣ того уѣхалъ къ отцу, но узнавъ, что Нѣмцы взяли Псковъ, возвратился (см. Воскресенск.). Сіе несправедливо: Нѣмцы овладѣли Псковомъ еще въ 1240 году, какъ мы описали, слѣдуя Новогородскому лѣтописцу, который не говоритъ объ Александровомъ отъѣздѣ по взятіи Копорья. — Въ Никонов. сказано, что сей Князь и въ Новѣгородѣ повѣсилъ бунтовщиковъ.

13

(31) См. Арндт. Liefl. Chr. II, 46. Въ Новогород. Лѣт.: «пойде Олександръ съ Новгородци на Чудьскую землю на Нѣмци и зая вси пути и до Пльскова, и изгони Князь Пльсковъ, изыма Нѣмци и Чудь, и сковавъ поточи въ Новгородъ ... Пойде (Александръ) на Чудь, яко быша на земли, пусти полкъ всь въ зажитія, а Домашъ Твердиславичь и Кербеть быша въ розгонѣ, и усрѣтоша я Нѣмцы и Чудь у моста и бишася ту, и убиша ту Домаша, брата Посаднича, мужа честна, и инѣхъ съ нимъ избиша, а инѣхъ руками изымаша, а иніи къ Князю прибѣгоша въ полкъ.» Князь Щербатовъ, не вникнувъ въ смыслъ, пишетъ, что Александръ распустилъ войско по домамъ, не ожидая нападенія со стороны Нѣмцевъ зимою, и что Рыцари, вступивъ тогда въ Новогородскія области, убили Домаша, и проч. Нѣтъ: Александръ, будучи въ Чудской землѣ, распустилъ воиновъ «для собранія тамъ съѣстныхъ припасовъ, » когда Нѣмцы вдругъ напала на отрядъ Домашевъ и Кербетовъ. — Никонов. Лѣт. вымышляетъ помощь Королевскую, и проч.

Далѣе: «Поставиша полкъ на Чудьскомъ озерѣ на Узмени у Воронея камени, и наѣхаша на полкъ Нѣмци и Чудь, и прошибошася свиньею» (острою колонною) ... «Нѣмци ту падоша, а Чудь даша плеща, и биша на 7 верстъ по леду до Суболичьскаго берега, и паде Чюди безъ числа, а Нѣмецъ 400» (въ другихъ спискахъ 500) «а 50 руками яша, а бишася Апр. въ 5, въ Субботу.» Въ описаніи подвиговъ Александровыхъ прибавлено: «у Князя Александра бѣ множество храбрыхъ, якоже древле у Давида Царя; бяху бо сердца ихъ акы сердца львовь, и рѣша: о Княже нашъ честный! нынѣ приспѣ время намъ положити главы своя за тя. Князь же воздѣвъ руцѣ на небо и рече: суди ми Боже ... и помози, яко же древле Моисею и прадѣду нашему Ярославу на окаяннаго Святополка.» (Въ Никон. Лѣт.: «не намъ, Господи, не намъ, но имени твоему даждь славу. Азъ бо есмь червь, а не человѣкъ, » и пр. «Восходящу солнцю, и съступишась обои, и бысть сѣча зла и трусъ отъ ломленія копій и звукъ отъ сѣченія мечнаго, яко же и езеру померзшю двигнутися, и не бѣ видѣти леду: покры бо ся кровію. Се же слышахъ отъ самовидца, иже рече ми, яко видѣхъ полкъ Божій на вздусѣ пришедшій на помощь Александрови, и тако побѣди я ... И сѣчахуть я гоняще аки по аэру, и не бѣ, камо утещи.»

(32) Въ описаніи Александровыхъ подвиговъ: «а иже рече: имемь Александра руками, сего дасть ему Богъ въ руцѣ его, и не обрѣтеся противникъ ему въ брани никогда.»

(33) См. Арндт. Liefl. Chr. II, 46. Въ описаніи Александровыхъ подвиговъ: «и бяше множество полоненыхъ въ полку его, и ведяхуть босы подлѣ коній, иже именують себе Божіи Ритори (Gottesritter). Тамъ же и въ Псковской лѣтописи: «о невѣгласи Псковичи! аще сего забудете, и до правнучатъ Александровыхъ; аще отъ моихъ племенникъ прибѣжить кто въ печали или такъ пріѣдеть къ вамъ пожити, а не пріимете, ни почьстете его, то будете окаянни и наречетеся вторыя Жидове ... И нача имя слыти Великого Князя Александра по всѣмъ странамъ отъ моря Варяжьскаго и до моря Понтьскаго и до моря Хонужскаго и до страны Тиверейскія (Тавриса) и до горъ Араратскыхъ, и обону страну моря Варяжскаго и до Великаго Риму.»

(34) Въ Новогород. Лѣт.: «того же лѣта Нѣмци прислаша съ поклономъ безъ Князя» — то есть, Александръ былъ тогда во Псковѣ или у отца, но не у Батыя, къ которому онъ поѣхалъ уже въ 1246 году.

14

(35) О семъ Ярославѣ см. выше, примѣч. 27. Въ Новогород. Лѣт.: «Въ лѣто 6753 (1245) воеваша Литва около Торжку и Бѣжици, и гнашася по нихъ Новоторжци съ Княземъ Ярославомъ Володимиричемъ, и бишася съ ними, и отъяша у Новоторжцевъ кони, и самѣхъ биша, и поидоша съ полономъ проче. Погониша по нихъ Явидъ и Ербетъ со Тферичи и Дмитровци и Ярославъ съ Новоторжци, и биша я подъ Торопчемъ, и Княжици ихъ» (а не Россійскіе, какъ въ Никон.) «вбѣгоша въ Торопечь. Заутра приспѣ Александръ съ Новгородци, и отъяша полонъ всь, а Княжиць исѣче 8 или болѣ ... Князь (Александръ) погонися по нихъ съ своимъ Дворомъ, и би я подъ Зижьчемъ, и не упусти ихъ ни мужа ... а самъ поима сына своего изъ Витебска, поѣха въ малѣ дружины, и срѣте иную рать у Всвята (Усвята) ... И тѣхъ изби, а самъ приде здравъ.» Кажется, что юный сынъ Александровъ гостилъ тогда у своего дѣда, Брячислава Полоцкаго, коему могъ принадлежать Витебскъ. — Въ описаніи подвиговъ Невскаго: «ключися ему (Александру) выѣхати, и побѣди семь ратій (Литовскихъ) единѣмъ выѣздомъ и множество Князей ихъ изби, а овѣхъ рукама изыма; слугы же его, ругающеся, вязахуть ихъ къ хвостомъ коней своихъ, и начаша (Литовцы) оттолѣ блюстися имени его.»

(36) См. Voyage Рубруквиса въ Бержер. стр. 3.

(37) Абульгази Histoire des Tatars, стр. 370. Ярославъ поѣхалъ къ Батыю, а сынъ его къ Великому Хану въ 1243 году. См. ниже, примѣч. 45. Въ Степен. I, 322: «И пріиде (Ярославъ) въ землю свою честно, и многи пришельцы утѣши, и множество людій собра; сами прихождаху къ нему въ Суждальскую землю отъ славныя рѣки Днѣпра и отъ всѣхъ странъ: Галичане Волынстіи, Черниговцы, Переяславцы и славніи Кіяне, Торопчане, Меняне (жители Минска), Мещижане (изъ Мещовска) Смолняне, Полочане, Рязанцы, и вси подражаху храбрости его.» Пустословіе новѣйшихъ временъ! — О Князѣ Василіи Всеволодовичѣ см. выше, примѣч. 1. Никоновск. Лѣт. называетъ Владиміра Углицкимъ. Константинъ Ярославичь возвратился съ честію отъ Хана въ 1245 году: тогда же Великій Князь съ братьями и съ племянниками поѣхалъ опять къ Батыю.

(38) Въ Воскресен. II, 225: «много пострада отъ безбожныхъ Татаръ за землю Русьскую, обаженъ бо бысть Царю Ѳеодоромъ Яруновичемъ, и много истомленія подъятъ, пойде отъ Кановичь и преставись во иноплеменницѣхъ нужною смертію (см. ниже) Сент. 30.» См. Карпина Voyage, Гл. VII и XIII. Въ Степенной I, 323: «Пойде же оттуда (изъ Орды) вельми изнемогая, и воспомяну любезная своя чада, къ нимъ же, яко ту сущимъ, глаголаше: о возлюбленніи мои! плодъ чрева моего, храбрый и мудрый Александре, и поспѣшный Андрею, и Константине удалый, и Ярославе, и милый Даниле, и добротный Михаиле! будите благочестію истинныи поборницы, и величествію Державы Рускія настольницы .... Не презрите двоихъ ми дщерій, Евдокіи и Ульяніи, иже бяше имъ настоящее сіе время горчае желчи и пелыни.» Тутъ же въ Степен. Книгѣ въ исчисленіи побѣжденныхъ Татарами народовъ именуются Буртасы, о коихъ и упоминаетъ и Карпинъ (стр. 58), называя ихъ Brutaches, и сказывая, что они были Іудейской Вѣры.

Тѣло Ярослава Всеволодовича погребено въ Владимірѣ, въ Успенскомъ Соборѣ, въ придѣлѣ на правой сторонѣ. — Лѣтописцы говорятъ только, что Ярославъ положилъ душу свою за Россію, и былъ ко всѣмъ милостивъ (см. Воскр. II, 225); но не хвалятъ его такъ плодовито, какъ Георгія II

15

или Константина. Однакожь по рукописнымъ Святцамъ онъ включенъ въ ликъ Угодниковъ Божіихъ. И въ Степен. Книгѣ сказано: «причте его Богь ко избранному своему стаду.» — Случаи Ярославова княженія, о коихъ мы не упоминали въ Исторіи, суть слѣдующіе: Въ 1239 году Ростов. Епископъ Кириллъ освятилъ въ Кидекшѣ Великимъ священіемъ церковь Бориса и Глѣба въ праздникъ сихъ Мучениковъ. Въ 1240 году родилась у Ярослава дочь Марія, а въ 1241 сынъ Василій. Въ семъ году, по какому-то преданію, княжилъ въ Костромѣ К. Василій Георгіевичь, сынъ Георгія Ярославича, прозванный Квашнею, и въ двухъ верстахъ оттуда, близъ небольшаго озера, разбилъ Татаръ, шедшихъ отъ Ярославля съ добычею и плѣнниками: въ память чего это озеро именуется Святымъ, а побѣда приписывается Ѳеодоровской иконѣ Богоматери, явившейся при семъ К. Василіи Георгіевичѣ, котораго не знаемъ: см. Словарь Географ. Рос. Государства, въ статьѣ Кострома. Въ Новогород. Лѣт.: «Въ лѣто 6751 (1243) преставися рабъ Божій Варламъ, а мірьскы Вячеславъ Прокшиничь, на Хутинѣ у Св. Спаса, Маія въ 4, а погребенъ бысть заутра въ 5, Архіеписк. Спиридономъ и Игуменомъ Сидоромъ при Кн. Александрѣ. Того же лѣта преставися Стефанъ Посадникъ Новгородскый Твердиславичь, внукъ Михалковъ, въ Недѣлю въ 1 часъ ночи, на память Павла и Ульяпы, и положенъ бысть въ притворѣ Св. Софьи, идѣже Аркадій и Мартирій Архіепископа лежита, посадничавъ 13 лѣтъ безъ 3 мѣсяцъ.»

(39) Дочь ли Мстислава Мстиславича Галицкаго, или Ярославъ женился послѣ на другой, не знаемъ. Она скончалась 4 Маія и была названа въ Инокиняхъ Евфроснніею. Никон. Лѣт. прибавляетъ: «понеже тогда даваху имена не съ перваго слова, но въ который день постризашеся кто во Иноци, того дни имя даваху, или потомъ въ той же день.» Въ описаніи Княжескихъ гробовъ, сообщенномъ мнѣ отъ Г. Губернатора Владимірскаго, показано, что сія Великая Княгиня и сынъ Ярославовъ, Ѳеодоръ, лежатъ въ Владимірѣ, въ храмѣ Великомученика Георгія; а въ надгробной ея надписи, въ Новогородскомъ Георгіевскомъ монастырь, вырѣзаны слѣдующія слова: «Лѣта 6749 (вмѣсто 6752), Маія въ 4, въ Великомъ Новѣградѣ почи о Господѣ чюдная и Великая Княгиня Ѳеодосія, честнѣйшая супружница Вел. Кн. Ярослава Всеволодича, съ нимъ же благоговѣйно и богоугодно поживе, отъ него жь 9 сыновъ породи, В. Князя и въ чюдесѣхъ словущаго Александра Невскаго и инѣхъ 8, и на конецъ житія иноческій образъ воспріимши, и претворено бысть имя ей Евфросинія, и положена бысть въ пресловущей обители Св. Георгія объ едину страну сына своего Князя Ѳеодора; послѣди же, многимъ минувшимъ лѣтомъ, сынъ ея, Князь Ѳеодоръ, оттолѣ изъ обители пренесенъ бысть въ Великій Новградъ въ Соборную церковь Премудрости Божія и положенъ въ паперти Іоанна Богослова съ Вел. Князи.»

(40) Михаилъ убитъ въ томъ же 1246, Сент. 20.

(41) Въ Волынск. Лѣт.: «Ростислава (въ 1243 г.) розгнаша Татарове во Борку, и бѣжа въ Угры, и вдасть зань пакы Король дочерь свою.» (Прай думаетъ, что супругою Ростислава была Анна, пятая дочь Белина) ... «Слышавъ же то Михаилъ (въ 1245 г.), яко Король вда дочерь за сына его, бѣже въ Угры. Король же Угорскый и сынъ его Ростиславъ чести ему не створиста. Онъ же разгнѣвася на сына, возвратися Чернигову» ... Въ другихъ лѣтописяхъ сказано, что Михаилъ поѣхалъ къ Батыю изъ Кіева. Въ Воскрес. II, 219: «Иже крыяхуся въ пещерахъ в въ горахъ и въ

16

лѣсахъ, мало тѣхъ (Кіевлянъ) остася: тѣхъ же не по колицѣхъ временѣхъ оставиша во градѣ, сочтоша я въ число, и начаша на нихъ дань имати. Се же слышавъ Михаилъ, возвратися къ Кіеву, и вси людіе съ нимъ, еже бѣху разбѣглися на чюжія земли, пріидоша на свою землю» ... Въ Ростов. Лѣт.: «Татарове же начаша звати нужею къ Канови и Батыеви, глаголюще имъ: не подобаеть вамъ жити на земли Батыевѣ и Кановѣ не поклонившеся има. Маози же ѣхавше поклонишася ему.» Далѣе: «Пріѣха (Михаилъ) ко отцю своему духовному глаголя: хощу ѣхати предъ Царя Батыя. И отвѣща ему отецъ его, Іоаннъ: мнози ѣздивше сотвориша волю поганаго: идоша сквозь огнь и поклонишася кусту и солнцу, и погубиша души своя; а ты, Княже, не сотвори тако; не иди сквозь огнь, ни поклонися идоломъ, ни брашна ихъ яжь, ни питіа ихъ пій ... обычай бо имѣя Канъ и Батый, аще кто придеть поклонитися има, не повелѣваеть предъ ся вести, но приказано бяше влъхвомъ вести я сквозѣ огнь, и поклонитися кусту и огневи и идоломъ; а иже что приношахуть дары Цареви, и отъ всего того взимающе влъсви и вметахуть во огнь; таже предъ Царя пущающе съ дары. Мнози же Князи съ Бояры своими идяху сквозѣ огнь и кланяхуся идоломъ славы ради свѣта сего ... Великій же Князь Михайло и Бояринъ его Ѳеодоръ глаголаста ему (Священнику Іоанну); молитвою твоею, отче, якоже Богь восхощеть, тако да будеть. Азъ быхъ того хотѣлъ, что за Христа кровь свою прольяти ... И благословистася у него, и дасть имъ причастіе на путь, рекше преждесвященное.» — К. Борисъ Васильковичь былъ сынъ Маріи, дочери Михаиловой.

(42) Такъ и Карпинъ называетъ сего Министра и Стольника Батыева (стр. 6), сказывая, что Моголы заставляли Михаила поклониться образу Чингисханову, и что Батый чрезъ сына Ярослава объявилъ ему смерть въ случаѣ неповиновенія. — Въ лѣтоппси: «Бояре же Борисовы глаголаша: вся за тя, Княже, опитемью примемъ со всею областію своею.»

(43) Въ Воскресен. II, 223: «съимя съ себе кочь (въ другихъ коць) свой и връже къ нимъ.» Поляки называютъ попону Кос. — Карпинъ (стр. 31) говорить: l’autre (Батый) envoya un de ses gardes, qui lui donna tant de coups de pieds à l’estomac et au ventre, qu’il en mourut bientôt après. Наши лѣтописцы: «убійцы тіи окаянніи скочиша съ конь и яша Вел. Князя Михаила, растѣгоша за руцѣ и за нозѣ, и начаша его руками бити по сердцу, и поврьгоша его ниць, и бьяхуть его пятами ... Отрѣза (Доманъ) ножемъ честную главу Князю Михаилу, и отверже ю прочь отъ тѣла, еще слово глаголящу: Христіанинъ есмь!» Въ Степ. Книгѣ приписано сіе дѣйствіе злобѣ Домановой. Въ Волынск. Лѣт. онъ названъ Путивльцемъ. — Въ Никон. и въ другихъ; «Батый, слышавъ таковое мужество и крѣпость, умилися и рече: велій мужъ сей

Во многихъ лѣтописяхъ сказано, что Батый обѣщалъ Ѳеодору престолъ Черниговскій, если онъ поклонится идоламъ; но сіе обстоятельство кажется изобрѣтеніемъ. Карпинъ пишетъ также, что одинъ Вельможа Россійскій ободрялъ Михаила, и что имъ обоимъ отрубили головы.

(44) О сыновьяхъ Михаиловыхъ см. въ Родосл. Книгахъ. Объ Андреѣ Всеволодовичѣ Черниговскомъ упоминается въ Волынск. Лѣт. подъ годомъ 1261 по Ипатьевск. списку. Въ Родословн. Книг. названъ Всеволодомъ сынъ Юрья Михайловича; но вѣроятнѣе, что сей Андрей былъ внукомъ, а не правнукомъ Михаила Черниговскаго. См. о Ростиславѣ Гебгарди Gesch. des R. Hungarn, II,

17

118, Прая Ann. Reg. Hung. кн. IV, 310 — Длугош. Hist. Polon. кн. VII, стр. 774, и Нарушев. Hist. Narodu Polsk. V, 96. Длугошъ называетъ дочь Ростиславу Грифиною, т. е. Агриппиною. Супруга его въ 1264 году была уже вдовою (см. Энгел. Gesch. von Halitsch, стр. 569). Въ Родосл. Книгахъ несправедливо сказано, что Ростиславъ умеръ бездѣтенъ.

(45) Въ Волынск. Лѣт.: «Данилу же» (въ 1243 году по Ипатьев. списку) «будущу въ Холмѣ, прибѣже къ нему Половчинъ его Актай, рекый, яко Батый воротился есть изъ Угоръ и отрядилъ на тя два Богатыря, Манъмана и Бѣлаа. Данилъ же затворивъ Холмъ, ѣха ко брату и поима съ собою Кирила Митрополита (Кіевскаго), а Татарове воеваша до Володавы и по озерамъ ... Данилови же и Василкови (въ 1245 г.) заратившимся съ Болеславомъ Лядьскымъ, внидоста въ землю его четырми дорогами; самъ Данило воева около Люблина, а Василько по Изволіи, по Ладѣ, около Бѣлое; Дворьскый же Андрей по Сану, а Вышата Воевода Подгорье. Вземше полонъ, возвратишася ... И пакы повоеваста землю Любльньскую, даже и до рѣкы Вислы и Сяну, и пріѣхаша подъ Завихвостъ, стрѣли Василько черезъ рѣку Вислу, не могоша бо переѣхати рѣкы, понеже наводнилася, и возвратистася съ полономъ. Малу же времени минувшу, Ляхове воеваша около Андреева. Данило же и Василько повелѣста строити праща и иные сосуды, и пріидоста на Люблинъ ; одиного дне быста подъ градомъ изъ Холма со всими вои и пращами ... И Ляхове начаша просити милость получити. Данилъ же и Василько завѣтъ положивъ имъ: не помогайте Князю своему. Они же обѣщашася ...

«Ростиславъ же, умоливъ Угоръ много, иде на Перемышль, и вшедшу ему, собравше смерды многы пьшьцѣ. Данилъ же и Василько посласта Лва млада суща, и яко ни во бой ему внити, и сыновца своего, Всеволода, Андрея и Якова и иные Бояре. Бившимся имъ на рѣкѣ Сѣчници, одолѣ Ростиславъ ... Всеволодъ не поможе Аньдрею и Якову ... Данило же собравъ вои и прогнаше и́ изъ земли и иде въ Угры.

«Воеваша Литва (въ 1246 по Ипат.) около Пересопницѣ, Аишьвно Рушковичь. Данило же и Василько ѣхаша во Пинескъ и предъвариста его. Онѣмъ же идущимъ по полю Пиньскому, изидоста нанѣ изъ града и погнаша е ... И падаху съ коній. Василько же привезе первый сайгатъ (трофей) ... Воеваша Литва, Лековніи, около Мѣльницѣ (въ 1247 году по Ипат.) ... Данило же и Василько гнаста по нихъ. Во Пиньскѣ бо Михаилъ далъ имъ (Литвѣ) вѣсть; онѣмъ же осѣкшимся въ лѣсѣ ... Но побѣгшимъ, и избиты быша; а самъ Лонъкогвеній боденъ утече. Преже же войны Черниговское Данилови сѣдящу въ Галичѣ, а Васильку въ Володимерѣ ... Воеваша Ятвязѣ (въ 1248 г. по Ипат.) около Охоже и Бусовна ... И еще бо Холму не поставлену бывшю Даниломъ» (слѣдственно сія и Литовская война были не въ означенныхъ годахъ, но еще прежде вступленія Татаръ въ южную Россію: новое доказательство, что хронологія Ипатьев. списка весьма ненадежна). ... «Василько же изъ Володимеря угони е, бывшю ему въ третій день въ Дорогычинѣ, и бьющимся имъ у воротъ Дрогычинскихъ, и приде Василько ... И бысть на поганые сѣча люта за много поприщь, и убито бысть Князей 40 ... Василько бѣ възрастомъ середній, умомъ же великъ и дръзостію, и многажды побѣжаше поганые ... Бѣ Скомондъ поганой влъхвъ и кобникъ нарочитъ, боржъ бѣ яко звѣрь; пѣшь бо ходя, повоева страну Пинскую и ины страны, и убіенъ бысть» (дружиною

18

Василька, вмѣстѣ съ Борутомъ) «и глава его взоткнена на колъ ...

«Ростиславъ (въ 1249 г. по Ипат.) молися тьстеви своему, Королеви, да пошлеть ему вои на Данила, и поемъ воя, иде въ Лядскую землю, и молися Лестьковой (женѣ) и убѣди ю, да пошлеть съ нимъ Ляхы ... Иніи бо Ляхове избѣгли, хотяще ити къ Данилови; хотящимъ же имъ получити милость у Лестьковича и у матере его, идоша къ Ростиславу ... И ятъ бысть старѣйшій ихъ, Творіанъ, Даниломъ. Ростиславъ же устремися на Ярославль. ... Видѣвъ же крѣпокъ, пойде къ Перемышлю, и събралъ туземльцѣ» (тамошнихъ жителей) «и пакы пойде къ Ярославлю, и за собою остави Перемышль ... Стоящу же у града и строящу порокы, гордящюся ему, и сътвори игру предъ градомъ, и сразившюся ему съ Воршемъ, и падеся подъ нимъ конь и вырази собѣ плече, и не на добро случися ему знаменіе ... Данило же и Василько посласта къ Кондратови, яко тебѣ дѣля изыдоша на наю Ляхове, яко помощника ти есвѣ. Пославшю же ему помощь, и отъ Литвы отъ Миньдога помощь» (о семъ Литовскомъ Князѣ упоминалось Т. III, примѣч. 346) «и не дотягшимъ обоимъ, Данило и Василько поидоста; посласта же Андрея, да укрѣпитъ градъ. Не дошедшимъ же воемъ рѣкы Сяну, съсѣдшимъ на полѣ въоружитися, бысть знаменіе надъ полкомъ. Пришедшимъ орломъ и многымъ върономъ, яко оболоку велику, играющимъ же и орломъ клекощющимъ и плавающимъ крилы своими, и въспрометающимъ же ся на воздусѣ ... и се знаменіе на добро бысть ... Броду же въ рѣцѣ Сяну глубоку сушю, пріѣхаша Половци напередъ, и видѣша стада ихъ, и не смѣша разграбити ихъ безъ повелѣнья Княжа. Онѣмъ же убѣгшимъ съ стады въ станы своя ... Данило же и Василько пойдоста съ тихостію на брань. Лвови же дѣтску сущю, поручи его Василькови храбру Боярину ... Ростиславъ же и иде противу; пѣшци же остави противу вратомъ града, и прейде дебрь глубокую, идуше противъ полку Данилову. Андрееви жь Дворскому тъспяшюся, да не сразится съ Даниломъ, ускоривъ сразися съ полкомъ Ростиславлимъ ... Данилъ же посла 20 мужей избранныхъ на помощь ему. Василій же Глѣбовичь и Всеволодъ Олександровичь и Мьстиславъ, не мога Андрееви» (не давъ помощи) «бѣжаста назадъ къ Сянови. Андрееви же крѣпко борющуся ... Видѣвъ же Данилъ Ляхы идущи на Василька, Киріелейсонъ поющи, и брань Ростиславлю, и Филю въ заднемъ полку съ хоруговью, рекущю, яко Русь тщиви суть на брань; стерпимъ устремленія ихъ: не стерпими бо суть на долго время на сѣчи... Богу же не услышавшю славы его, пріиде нань Данило съ Яковомъ Марковичемъ и съ Шелвомъ; Шелвови же сбодену бывшю, Данила же емшю, истръжеся изъ руку его, и выѣха изъ полку, и видѣвъ Угрина грядущаго на помощь Фили, копіемъ сътче его; оружію же бывшю въ немъ уломлену, спадеся издъше» (упалъ и умеръ). «О того же гордаго Филю Левъ младый изломи копіе. Пакы жь Данило скоро пріиде нань, и разруши полкъ его, и хоруговь его раздра. Видѣвъ же се, Ростиславъ побѣже ... Василькови же сразившюся съ Ляхы, и зрящимъ обоимъ на ся. Ляхомъ же лающимъ: поженемъ на великыя бороды. Василькови же рекшю: Богъ помощникъ нашъ, и толкну конь свой. Ляхове же побѣгоша. Данилови же женущю Угры, не вѣдый о братѣ. Узрѣвъ же хоруговь его женущю по Ляхы, и бысть въ радости, и ставшю на могилѣ противу городу, и пріѣха Василько. Данилови же хотящю гнати по нихъ, Василько же възбраняше ... Мнози же (Угры и Ляхи) избіени и яти быша; и Филя гордый ятъ бысть Андреемъ

19

Дворскымъ и приведенъ къ Данилу, и убіенъ бысть Даниломъ. Жирославъ же приведе Вълодислава, злаго мятежника земли: и тъ убіенъ бысть; и иніи Угри избіени быша за гнѣвъ. Данило же и Василько не идоста въ городъ, и Левъ ста на мѣстѣ, воиномъ посреди труповъ являюще побѣду свою. Гонящимъ же и пріѣздящимъ нощи и въ полунощи ведущимъ користь многу ... Богъ дасть побѣду Данилу наканонь Фрола и Лавра. Данилъ городъ зажже, еже Ростиславъ създалъ, и иде въ Холмъ ... а Ростиславъ бѣжа въ Ляхы, и поемъ жену свою, иде въ Угры.» Венгерскіе Лѣтописцы говорятъ, что въ сей жестокой битвѣ конь Ростиславовъ палъ мертвый и непріятели окружили сего Князя; но что Баронъ Венгерскій, именемъ Лаврентій, спасъ его, давъ ему собственнаго коня (см. Тимон. Imag. Nov. Hung. гл. XIII, и Прая Ann. Reg. Hung. кн. IV, стр. 253). Самъ Бела въ грамотѣ своей описываетъ сраженіе подъ стѣнами Ярослава и подвиги Лаврентія, именуя Ростислава Княземъ Галиціи, а Данила Королемъ (Rex) Россійскимъ, и сказываетъ, что Лаврентій плѣнилъ одного изъ нашихъ Бояръ, коему Ростиславъ отрубилъ послѣ голову.

«Приславшю же (въ 1250 г. по Ипат.) Могучееви посолъ свой къ Данилу и Васильку, будущю има въ Дороговску: дай Галичь! Бысть въ печали велицѣ, зане не утвердилъ бѣ землѣ своея городы, и дума съ братомъ, поѣха къ Батыеви, рече: не дамъ полуотчины своея, по ѣду къ Батыеви самъ. Изыде же на праздникъ Св. Дмитрія, помолився Богу, и пріиде къ Кыеву, объдержащю Кыевъ Ярославу Бояриномъ своимъ, Ейковичемъ Дмитромъ, и пришедъ въ домъ Архистратига Михаила, рекомый Выдобичь, и съзва Калугеры, и рекъ, да сътворятъ молитву о немъ ... Изыде изъ монастыря въ лодьи, и пріиде къ Переяславлю, и срѣтоша его Татарове. Оттуда же ѣха къ Куремеи, и видѣ яко нѣсть у нихъ добра; оттуда жь больма нача скръбити, видя скверная ихъ кудешьская (волшебная), бляденья и Чигызканова мечтанія, скверная его кръвипитія, приходящіе Цари и Князи и Вельможи солнцю и лунѣ, и земли и Діаволу, и умръшимъ во Адѣ отцемъ ихъ и дѣдомъ и матеремъ, водяще около куста, покланятися имъ ... Оттуда же приде къ Батыеви на Волгу. Пришедшю же Ярославлю человѣку Съньгорови, рекшю ему: братъ твой Ярославъ кланялся кусту; и тобѣ кланятися. И рече ему: Діаволъ глаголеть изъ устъ твоихъ ... И въ тъ часъ позванъ бысть Батыемъ; избавленъ Богомъ бысть ... И поклонився по обычаю и вниде въ вежю его, рекшю ему: Данило! чему еси давно не пришелъ? а нынѣ иже еси пришелъ, а то добро же. Піеши ли черное молоко, наше питіе, кобылѣй кумузъ? Оному же рекшю: доселѣ есмь не пилъ, но же ты велишь, пію. Онъ же рече: ты уже нашъ же Татаринъ; пій наше питіе. Онъ же испивъ поклонися по обычаю ихъ, измолва слова своя, рече: иду поклонится Великой Княгыни Баракчинови. Рече (Батый): иди. И шедъ поклонися ей, и присла (Батый) вина чюмъ, и рече: не обыкли пити молока. О злѣе зла честь Татарская! Данилови, бывшю Князю велику, нынѣ сѣдить на колѣну, и холопомъ называють его, и дани хотять; живота не чаеть ... Злобѣ ихъ нѣсть конца. Ярослава Суждальскаго зеліемъ умориша ... И иніи мнози Князи избіени быша. Бывшю же Князю у нихъ 20 и 5 дней, отпущенъ бысть, и поручена бысть сему земля его...

«Тое же зимы Кондратъ присла посолъ по Василька, рече: пойдемъ на Ятвязѣ. Падшю снѣгу и серену, не могоша ити, и въротишась на Нурѣ.

20

Бысть же вѣдомо странамъ приходъ его (Даніиловъ) всѣмъ изъ Татаръ, яко Богъ спаслъ его.

«Въ то жь лѣто присла Король Угорскый Вицькаго, река: пойми дъщерь мою за сына своего Лва: бояше бо ся его, яко былъ въ Татарѣхъ, и побѣдою побѣди Ростислава и Угры его. Помысливъ же си съ братомъ, глаголу его не уя вѣры: древле бо того измѣнилъ бѣ, обѣщавъ дать дъщерь свою. Кирилъ бо Митрополитъ (Кіевскій) идяше, посланъ Даниломъ и Василькомъ на поставленіе Митрополье Руское, бывшю ему у Короля, убѣди его Король словы многыми и дары увѣщевая, яко проведу тя въ Грекы съ великою честію, аще сътворитъ Данилъ съ мною миръ. Онъ же рече: клятвою клени ми ся: аще не премѣниши слова, азъ шедъ приведу его. Пришедъ же Митрополитъ и рече: пойми дъщерь его сыну си женѣ. Василькови рекшю: иди къ нему, яко Крестьянинъ есть. Данилъ же пойде, поемъ Лва и Митрополита къ Королеви въ Изволинъ, и поя дъщерь его сынъ си женѣ, и отдасть ему ятыя Бояры, одолѣвшю ему у Ярославля, и сътвори миръ, и въротися.» Симъ достовѣрнымъ извѣстіемъ нашего Лѣтописца рѣшится несогласіе чужеземныхъ Историковъ о бракѣ Венгерской Княжны, Констанціи: одни справедливо называли ее супругою Льва Даніиловича, а другіе самого Даніила (см. Прая Ann. Reg. Hung. Кн. IV).

«Въ та жь лѣта» (по Ипатьев. въ 1251, а по Длугош. въ 1247 г.) «умре Вел. Князь Лядскый Кондратъ, иже бѣ славенъ и предобръ, и съжалиса но немъ Данило и Василько. По томъ же сынъ его умре Болеславъ, Мазовецкый Князь, вдасть Мазовешь брату своему Самовитови, послушавъ Князя Данила: бѣ бо братучада его за нимъ, дъщи Александрова, именемъ Настасія, яже посяже потомъ за Боярина Угорскаго, именемъ Дмитра.»

(46) Одни должны были ѣхать черезъ Россію, другіе черезъ Персію. См. Дегин. Кн. XV, стр. 103, и Бержерон. Voyages, Т. I.; также Шпренгеля Gesch. der Entdeck. который, ссылаясь на Историка современнаго, пишетъ о тогдашнемъ ужасѣ Европы, и сказываетъ, что сей ужасъ въ 1238 году мѣшалъ даже и ловлѣ сельдей на берегахъ Англіи (стр. 270).

(47) Карпинъ упоминаетъ о городкѣ Даниловѣ на пути изъ Волыніи въ Кіевъ. — Мы предлагаемъ здѣсь Читателямъ не всѣ, а только важнѣйшія для насъ подробности Карпинова сочиненія, которое находится въ Бержерон. собраніи путешествій.

(48) Карпинъ сказываетъ, что на берегахъ Днѣпра начальствовали Корренза и Монтій, который саномъ былъ еще выше перваго; на Дону Тирбонъ, женатый на сестрѣ Батыевой; на Волгѣ самъ Батый, а на Яикѣ другіе Воеводы.

(49) Сію черту взялъ я изъ Рубруквисова путешествія (см. ниже). Рубруквисъ, также посолъ и Монахъ, сказываетъ намъ, что Батый былъ ростомъ съ покойнаго Господина Іоанна де-Бомона (Beaumont): жаль, что мы не имѣли чести знать Господина де-Бомона!

(50) Карпину сказывали, что Самоѣды имѣютъ собачьи головы!

(51) Объ нихъ упоминается и въ нашихъ лѣтописяхъ. Въ Архангел. стр. 81: «Князь Ординскій понаймова рать, Бесермены, Армены, Черкасы, Ясы, » и проч. Карпинъ называетъ Государя Бесерменовъ Altisoldan: такъ дѣйствительно назывался Харазскій или Хивинскій Султанъ Магометъ, побѣжденный Чингисханомъ (см. Т. III, стр. 231). Сей путешественникъ также ясно означаетъ предѣлы Харазской Имперіи, сказывая, что она граничила на Югъ съ Іерусалимомъ и Багдадомъ.

21

Имя Бесерменовъ, которые были Магометанской Вѣры, означало, какъ вѣроятно, Мусульмановъ. Послѣ стали въ Россіи называть всѣхъ невѣрныхъ Бусурманами.

(52) См. сей Исторіи Т. III, примѣч. 285.

(53) Карпинъ цѣнитъ конскій приборъ каждаго въ 20 марокъ или 10 фунтовъ серебра. См. въ Дюканж. Gloss. med. et infim. Latin. о значеніи имени purpura alba.

(54) Мы не знаемъ содержанія Гаюкова письма; но въ то же время Воевода его, Байотной, покоривъ часть Персіи, отвѣтствовалъ Папѣ чрезъ Монаха Асцелина (см. въ Бержерон. собраніи Voyage d’Ascelin, стр. 79) слѣдующимъ образомъ: «Согласно съ божественнымъ повелѣніемъ Великаго Хана пишетъ Байотной. Знай, Папа, что послы твои у насъ были и вручили намъ письмо. Они говорили странныя рѣчи: по твоему ли приказанію или отъ себя? Въ письмѣ сказано, что мы истребляемъ людей; но такъ вѣщаетъ Богъ: покорися всесильному, да обитаешь мирно на своей землѣ и водѣ наслѣдственной, или да умретъ ослушникъ! Мы говоримъ тебѣ сіи же слова: ежели хочешь обитать на своей землѣ и волѣ наслѣдственной, то самолично явися къ намъ, или будетъ съ тобою, Папою, что извѣстно Богу единому.»

(55) См. Райнальд. Ann. Eccles. Т. XIII, стр. 617—630. Тамъ напечатаны письма Иннокентіевы къ Даніилу, къ Россіянамъ вообще, и къ Архіепископу Прусскому, писанныя въ 1246 и 1247 году. Иннокентій пишетъ къ Даніилу (Райнальд. Ann. Eccl. XIII, 630, No. 29): petitiones tuas, quantum cum Deo possumus, libenter ad gratiam exauditionis admittimus ... Episcopis et aliis presbyteris de Russia, ut liceat eis more suo ex fermentato conficere et alios eorum ritus, qui fidei catholicæ, quam Ecclesia Romana tenet, non obviant, observare auctoritate præsentium indulgemus. — Василько, братъ Даніиловъ, именуется здѣсь Королемъ Владимірскимъ (Wasilco, Rex Laudemeriæ). Яблоновскій въ своихъ родословныхъ (Tabulæ Iablonovianæ) называетъ Василькову супругу Княжною Заславскою. Иннокентій писалъ къ ней особенное письмо, и назначилъ какого-то Монаха Алексія съ товарищемъ его быть при дворѣ Галицкаго Князя (Райн. Ann. Eccl. XIII, 617); а Генрику, Архіепископу Прусскому, далъ власть принимать въ духовный санъ людей рожденныхъ отъ незаконнаго брака, только бы не отъ кровосмѣшенія и прелюбодѣянія (dummodo non sint de adulterino vel incestuoso coitu procreati).

(56) Въ Волынск. Лѣт.: «Тогда» (по Ипат. въ 1254 году) «въ Краковѣ бѣша послы Папины, носяще благословеніе отъ Папы и вѣнець и санъ Королевьства, хотяще видѣти Князя Данила» (который, ходивъ въ Шлезію съ Болеславомъ, на возвратномъ пути остановился въ Краковѣ: см. ниже, примѣч. 101). «Онъ же рече имъ: не подобаеть ми видѣти ся съ вами въ чюжей земли ... Въ то жь время» (въ 1255 г. по Ипат.) «присла Папа послы честныя, носяще вѣнецъ и скыпетръ и корону, еже наречется Королевскый санъ, рекый: сыну! пріими отъ насъ вѣнець Королевства. Древле (прежде) бо то прислалъ къ нему Епископа Береньского и Каменецького, рече ему: пріими вѣнець Королевства. Онъ же въ то время не пріялъ бѣ, рече: рать Татарская не перестаеть злѣ живущи съ нами: то како могу пріяти вѣнець безъ помощи твоея? ... Описа же» (у Длугоша Opiso, Legatus Apostolicus) «пріиде вѣнець нося, обѣщеваяся, яко помощь имѣти отъ Папы. Оному же одинако не хотящю, убѣди его мати его и Болеславъ (Краковскій) и Семовитъ (Мазовскій), и Бояре Лядстіи, рекуще, дабы пріялъ вѣнець, а

22

мы ему на помощь противъ поганымъ. Онъ же вѣнецъ отъ Бога прія, отъ Церкве Свв. Апостолъ и отъ стола Св. Петра и отца своего Папы Никентія, и отъ всѣхъ Епископовъ своихъ. Никентій бо клянеше тѣхъ, хулящимъ Вѣру Греческую правовѣрную, и хотящю ему съборъ створити о правовѣріи, о соединеніи Церкви. Данило же прія вѣнець въ городѣ Дорогичинѣ, идущю ему на войну Ятвяжску съ сыномъ Львомъ и съ Сомовитомъ Княземъ Лядскымъ; братъ бо ему въротися, бѣ бо язва ему на нозѣ.» Длугошъ полагаетъ коронованіе Даніила въ 1246 году. Иннокентій въ грамотѣ 1247 года уже дѣйствительно называетъ его Королемъ; но въ лѣтописи Волынской именно означено, что Даніилъ принялъ вѣнецъ послѣ войны Богемской, слѣдственно въ 1253 или въ 1254 году (см. Длугош. Hist. Pol. кн. VII, 734, и Прая Ann. R. Hung. IV, 294). Вѣроятно, что Иннокентій, въ 1246 году назвавъ Даніила Королемъ, предлагалъ ему діадиму, по что сей Князь, тогда отвергнувъ ее, принялъ оную черезъ шесть или семь лѣтъ. — Длугошъ говоритъ, что Духовенство Польское не одобряло сего коронованія, сомнѣваясь въ искренности Даніиловой.

Даніилъ нѣсколько разъ дружился и ссорился съ Папою. Въ 1249 году онъ выгналъ Епископа Альберта, коего Иннокентій прислалъ быть главою нашего Духовенства въ южной Россіи (см. Райнальд. Ann. Eccl. г. 1249 No. 15). Въ 1252 году Король Венгерскій опять примирилъ Даніила съ Римомъ, такъ, что сей Князь отправилъ посольство къ Папѣ (см. Энгел. Gesch. von Halitsch, стр. 570).

(57) См. Райнальд. Annal. Eccles. XIII, 696. Сія грамота писана въ 1253 году.

(58) См. Райнальд. Annal. Eccl. XIV, годъ 1257, No. 26, и Длугош. Hist. Polon. кн. VII, стр. 779. Александръ IV въ концѣ письма говоритъ: Venerabilibus fratribus nostris Olomucensi et Wratislaviensi Episcopis literis præsentibus injungimus, ut te ad id per censuram Ecclesiasticam, appellatione remota, compellant, invocato nihilominus contra te auxilio brachii secularis.

(59) Длугош. Hist. Polon. кн. VII, стр. 750, говоритъ о Даніилѣ: qui pro ea tempestate divitiis, terris, gentibus, factivitate et industria pollens.

(60) Но Рубруквисъ сказываетъ, что жены ихъ были весьма толсты.

(61) Такъ пишетъ Рубруквисъ, въ Бержерон. изд. стр. 14 Головной женскій уборъ назывался Ботта, состоялъ большею частію изъ коры древесной, покрываемой тафтою или иною богатою тканію, и походилъ на высокую пирамиду, украшенную вверху серебряными или золотыми прутиками и павлиными перьями. «Смотря издали на толпу Могольскихъ всадницъ» — говоритъ Рубруквисъ — «иностранецъ вообразитъ, что на головахъ у нихъ шлемы, а въ рукахъ поднятыя вверхъ копья.»

(62) Карпинъ пишетъ: André, Duc de Sarvogle en Russie. Имя города кажется испорченнымъ; но сей Андрей должень быть сыномъ Мстислава Кіевскато, умерщвленнаго Татарами на Калкѣ: ибо въ одной Синодальной лѣтописи (No. 52, л. 48) скасано: «въ лѣто 6753 (1245) Царь Батый уби Князя Андрея Мьстиславича.»

(63) Карпинъ пишетъ: Се frère protesta qu’il aimoit mieux mourir que de faire rien contre sa loi; toutefois Bathy la lui fit prendre par force, et les firent coucher tous deux en un lit avec un enfant qui crioit et pleuroit, les forçant ainsi tous deux de se méler ensemble.

(64) См. Рубрукв. Voyage, стр. 122.

23

(65) Карпинъ пишетъ (стр. 56), что сей звѣрокъ, называемый въ Россіи и Польшѣ Dochon (см. сей Исторіи Т. III, примѣч. 272), а въ Германіи Illic, имѣетъ черноватую кожу и живетъ въ землѣ. Въ Нижней Саксоніи донынѣ называютъ хорька Илликъ (см. Учен. Москов. Вѣдомости, г. 1806, No. 1), а въ другихъ Нѣмецкихъ земляхъ Istik (*).

(66) Сіи-то Россіяне, жившіе въ степяхъ Половецкихъ какъ дикари, назывались, думаю, Бродниками, о коихъ со XII вѣка упоминается въ нашихъ лѣтописяхъ (см. нашей Исторіи Т. II, примѣч. 302). — Не знаемъ, который изъ сыновей Ярославовыхъ жилъ въ Ордѣ.

(67) Абульгази сказываетъ только, что Октай умеръ внезапно; но повѣствованіе современнаго Карпина достойно уваженія. Одна изъ придворныхъ женщинъ была казнена, по доносу, что она дала ядъ сему Хану (Карп. Voyage, стр. 21).

Здѣсь Монахъ Карпинъ учитъ Государей Европейскихъ, какъ надобно воевать съ Татарами, и наконецъ въ истинѣ своего повѣствованія ссылается на свидѣтельство Князей Россійскихъ Даніила Галицкаго, Романа (вѣроятно, сына Михаилова, Князя Черниговскаго и Брянскаго по нашимъ Родословнымъ Книгамъ), встрѣтившагося ему на пути въ Орду — какого-то Іонелла и Аловы, также Кіевскаго градоначальника Монгрота, слугъ Ярославовыхъ, и на безъименнаго Суздальца, который переводилъ Хану слова Карпиновы, и проч.

(68) О сихъ Готѳахъ, обитавшихъ въ Тавридѣ съ III вѣка, см. въ нашей Исторіи Т. I, примѣч. 88. Слѣды ихъ сохранились тамъ до XVI вѣка. Извѣстный Бусбекъ, разговаривая съ послами Хана Крымскаго, замѣтилъ между ими одного, имѣвшаго лице совсѣмъ особенное, не Татарское. Сей человѣкъ сказывалъ, что онъ инаго народу, живущаго въ горахъ Тавриды, и хотя, вышедши оттуда весьма давно, забылъ языкь свой, но помнитъ еще нѣкоторыя слова. Бусбекъ написалъ сіи слова: всѣ они древняго Готѳскаго языка, извѣстнаго намъ по Улфилину Готѳскому переводу Нов. Завѣта (см. Mémoire sur les Cimmériens par Frèret, г. 1746—1748 въ Mém. de l’Acad. des Inscr., гдѣ Авторъ ссылается на Бусбеково письмо отъ 16 Дек. 1562).

(69) Мокшане, какъ извѣстно, составляютъ особенное племя Мордвы: Рубруквисъ называетъ первыхъ Moxel, а вторыхъ Merdas, сказывая, что послѣдніе были закона Магометанскаго.

(70) См. Рубрукв. Voyage, стр. 40. Сей путешественникъ нашелъ на берегу Волги новый, построенный Татарами домъ, гдѣ они жили вмѣстѣ съ Россіянами, перевозя черезъ рѣку пословъ, ѣдущихъ въ станъ Батыевъ.

(71) Рубруквисъ пишетъ, что Мангу-Ханъ, человѣкъ средняго росту и лѣтъ сорока пяти, сидѣлъ на тронѣ въ богатой шубѣ, которая имѣла лоскъ тюленьей кожи; что у него былъ носъ приплюснутый, и проч.

(72) Рубр. Voyage, стр. 74, 99, 105, 119.

(73) См. Дегинов. Hist. des Huns, кн. XV, стр. 112.

(74) Рубруквисъ ѣхалъ изъ Татаріи до Волги около трехъ мѣсяцевъ, не видавъ ничего — ни города, ни селенія — кромѣ одной бѣдной деревни и кладбищъ.

Сарай былъ тамъ, гдѣ нынѣ Селитренной городокъ: см. Путешествіе Палласа, Ч. III, полов. II, стр. 143. Въ Никон. Лѣт. VII, 210: «Та большая Орда имъ (Іоанномъ III) порушилась, и почали Цари Ординскіе жить въ Асторохани, а


(*) Iltis (поправка Исторіографа на собственномъ его экземплярѣ И. Г. Р.).

24

большая Орда опустѣла, а мѣсто ея области близъ Асторохани, два днища по Волгѣ вверхъ, именуется: Сараи большіе.» Въ Больш. Чертежѣ, стр. 233: А по рѣкѣ по Ахтубѣ на 90 (старинныхъ) верстъ отъ Царицына Золотая Орда, мечети каменные.» Тамъ видны еще развалины двухъ великолѣпныхъ зданій; въ одномъ изъ оныхъ нашлось нѣсколько обитыхъ серебромъ гробовъ. Рвы выкладены кирпичемъ; стѣны состоятъ изъ большихъ, прекрасныхъ плитъ съ муравлеными украшеніямн; примѣтны также остатки готической штукатуры.

(75) Рубруквисъ пишетъ, что Сумеркентъ былъ на среднемъ протокѣ Волги, близъ Сарая. — Онъ называетъ Сарацинами вообще всѣхъ людей Магометанской Вѣры.

(76) Рубр. V. стр. 29 и 91. См. нашей Исторіи Т. I, примѣч. 524.

(77) Рубруквисъ пишетъ Samaron, вмѣсто Ширванъ. — Отъ имени Баку, Могольскаго Воеводы, производятъ названіе города Баку.

(78) Въ Никон.: «Князя Александра Ярославича, и Князя Андрея, и Константина и Аѳанасія, и Данила, и Михаила, и Ярослава, и Василія.» Но у Вел. Князя Ярослава Всеволодовича въ 1239 году было только 6 сыновей (см. выше, прим. 1). Седмой сынъ Василій родился въ 1241 (см. выше примѣч. 38). Аѳанасіемъ назывался, думаю, Ярославъ. Въ Родословныхъ сказано, что отецъ далъ Андрею Суздаль, Нижній Новгородъ и Городецъ. Константинъ княжилъ въ Галичѣ Костромскомъ, а Ярославъ въ Твери.

(79) Въ современномъ описаніи подвиговъ Невскаго: «Князь же Александръ пріиде въ Володимерь по умертвіи отца своего въ силѣ велицѣ, и бысть грозенъ пріѣздъ его, и промчеся вѣсть его и до устья Волгы, и начаша жены Моавитьскыя (Могольскія) полошати (стращать) дѣти своя, ркуще: Александръ ѣдетъ!»

(80) «Батый же почтивъ я и посла къ Каневичемъ.»

(81) См. Voyage de Rubruquis въ Бержерон. изданіи стр. 134. О караванахъ древнихъ см. нашей Исторіи. Т. I, стр. 4.

(82) Сія рѣка истекаетъ въ Смоленской Губерніи. Въ Ростовск. Лѣт. и другихъ названъ здѣсь Михаилъ Московскимъ. Татищевъ пишетъ, что Александръ спорилъ съ Михаиломъ о Великомъ Княженіи, и ѣздилъ съ нимъ судиться въ Орду.

По Лѣт. Псков. около сего же времени (въ 1247 году, Іюля 3) Литовцы разбили Псковитянъ на Кудепи.

(83) Въ лѣтописи сказано, что Батый приказалъ Кіевъ и всю Русскую землю (т. е. южную) Александру.

«Тое же осени (въ 1250) поѣха Святославъ Всеволодовичь и съ сыномъ въ Татары. — Въ то жь лѣто (въ 1253, Февр. 3) преставися К. Святославъ Всеволодичь.» Онъ погребенъ въ Юрьевскомъ готическомъ Соборѣ; тамъ, въ придѣлѣ, лежатъ подъ спудомъ и мощи сына его Димитрія. Сіи два Князя названы Святыми въ нашихъ старинныхъ рукописныхъ Святцахъ.

(84) «Поѣха (въ 1249 г.) Князь Глѣбъ Василковичь въ Татары къ Сартаку. Сартакъ же почтивъ его, отпусти въ свою вотчину ... Поѣха (въ 1250) Князь Борисъ къ Сартаку, и проч. ... Того жь лѣта (1251) поѣха Глѣбъ на Бѣлоозеро въ свою отчину. Тое же зимы бысть мирно.» — Абульгази пишетъ, что у Батыя отнялись тогда ноги, и что онъ умеръ въ Волжской столицѣ своей Кокордѣ (Hist. des Tat. стр. 451) или въ Сараѣ, по лѣтосчисленію Дегинову въ 1255 году. Монахъ Рубруквисъ видѣлъ Батыя въ 1253 или 1254 году. Симъ

25

опровергается сказка, внесенная въ нѣкоторыя изъ нашихъ лѣтописей, о мнимомъ убіеніи сего Хана въ Венгріи около 1247 года. Сочинитель баснословитъ такимъ образомъ: «Достиже Батый до Великаго града Варадина (или Вардеина): той бо среди земли Угорьской лежитъ, древесъ мало имущи, но много овощія и вина; градъ же всь водами обведенъ; среди же града столпъ стоя зѣло превысокъ, елико удивлятись зрящимъ нань. Бѣ же тогда Самодръжецъ тоя земли Краль Власловъ, Угромъ же и Чехомъ и Нѣмцемъ и всему Поморью даже и до Великаго моря. Бѣху же Угри первое православни, крещеніе отъ Грековъ пріемше, но не поспѣвшимъ имъ своимъ языкомъ грамоту изложити, Римляномъ же близъ сущимъ, приложиша ихъ своей ереси. И Власловъ той Римской Церкви повинуяся, дондеже пріиде къ нему Св. Савва Сербьскый Архіепископъ, и сему паки сотворяетъ приступити къ Вѣрѣ Гречестѣй, не явленно, но отай, бояше бо ся востанія Угровъ. Пребысть же Савва мѣсяць 5, отходитъ во свояси, единаго Священника оставивъ у него. Окаянный же Царь Батый пришедъ въ землю, грады разрушая. Той же Самодръжець Власловъ, его же Св. Савва именова Владиславъ, видѣвъ Божій гнѣвъ, плакаше, не имы, что сотворить; на многы же дни пребысть ни хлѣба, ни воды вкушая, но пребываще на предреченнѣмъ столпѣ. Сестра же его бѣжащи къ нему во градъ, тыя же варвари достигше ю плѣниша и къ Батыю отведоша ... Краль же Владиславъ начатъ Бога молити, слезамъ же текущимъ отъ очію его, и еже аще падаху на мраморіе оно, проходяху насквозѣ, еже есть и до сего дне знаменіе то видѣти на мраморіехъ, и отъ сего знаша помощи Божіей быти. Ста же нѣкто предъ Кралемъ, и рече ему: даетъ ти Господь побѣдити Царя злочестиваго. Нача же смотрѣти лице глаголющаго, и не видѣше его. Тому же (Королю) исшедшу изъ столпа, видѣше конь осѣдланъ никимъ же дръжимъ, и сѣкира на сѣдлѣ. И тако Самодръжецъ всѣдъ на коня и изыде на противныхъ; и абіе страхъ нападе на нихъ и на бѣжаніе стремишася. Онъ же во слѣдъ женуще, множество варваръ погубише ... Батыю же ко Угорьскимъ планинамъ (горамъ) бѣжащу, злѣ житію конецъ пріемлетъ отъ руки Владислава. Глаголютъ же тамо живущіи человѣци, яко сестра Владислава, тогда бѣжащи съ Батыемъ, и бысть повнѣгда сплестись Владиславу съ Батыемъ, тогда сестра его помогаше Батыю, ихъ же Краль обою погуби ... Сотворенъ же бысть мѣднымъ сліяніемъ Краль на кони сѣдя и сѣкиру въ руцѣ дръжа, ею же Батыя уби, и водруженъ на томъ столпѣ въ память и до сего дне.» Сколько ошибокъ! Въ Венгріи царствовалъ тогда не Владиславъ, а Бела IV. Сочинитель говоритъ здѣсь о Владиславѣ Святомъ, умершемъ въ концѣ XI вѣка; а Св. Савва жилъ гораздо послѣ (см. Раича Исторію Славянск. народовъ, Ч. II, стр. 339 и слѣд.). Батый взялъ Варадинъ въ 1241 году (см. Прая Annal. R. Н. кн. IV, стр. 266), а Бела разбилъ Моголовъ въ 1260, когда уже Батыя не было на свѣтѣ. Лѣт. Никонов. говоритъ, что сей Ханъ въ 1247 году снова разорилъ Венгрію и прислалъ къ Сартаку многихъ знатныхъ плѣнниковъ; что Воевода его Бердебекъ положилъ тамъ свою голову, а въ слѣдующемъ году и самъ Батый.

(85) См. Райнальд. Annal. Ecclec. Т. XIII, стр. 651. Иннокентій писалъ къ Александру (Nobili viro Alexandro, Duci Susdaliensi) отъ 10 Февр. 1248 году изъ Ліона. — Въ современномъ описаніи житія или подвиговъ Александра: «нѣкогда же пріидоша къ нему послы отъ Папы изъ

26

Великаго Рима, ркуще: Папа нашъ тако глаголеть: слышахомъ тя Князя честна и дивна, и земля твоя велика; сего ради прислахомъ къ тобѣ отъ двою надесять Кординалу два хытрѣйша, Галда (или Галдада) и Гемонта, да послушавши ученія ихъ.» Папа говоритъ: Joanne de Plano Carpino, ad gentem Tartaricam destinato, referente didicimus, idem pater tuus novum hominem affectans induere, de conscientia cujusdam militis consiliarii sui, и проч. Здѣсь Папа дѣйствительно именуетъ себя земнымь Намѣстникомъ Бога: Deus, cujus vices licet immeriti obtinemus in terris. — Въ житіи Александра: «Князь же, здумавъ съ мудреци своими, въписа къ нему и рече: отъ Адама до Потопа, отъ потопа до раздѣленія языкъ, начала Авраамля и проитія Исраиля сквозѣ море, до умертвія Давида Царя — отъ начала царства Соломоня до Августа и до Христова Рождества, страсти, воскресенія, на небеса восшествія и царства Константинова, — отъ начала онаго до перваго Збора (Собора) и седмаго — си вся добрѣ вѣдаемъ, а отъ васъ ученія не пріемлемь.»

(86) Митрополитъ Кириллъ пріѣхалъ въ Владиміръ осенью въ 1250 году; а въ Никонов. Лѣт. прибавлено: «иде изъ Кіева въ Черниговъ, таже въ Рязань, таже въ Суздальскую землю, и срѣтоша его Князи и Бояре съ великою честію.» Въ современныхъ лѣтописяхъ: «поѣха Митрополитъ въ Новгородъ Великый ко Александру съ Епископомъ Кирилломъ (Ростовскимъ), и поставиша блаженнаго Далмата Епископомъ Маія въ 25.» Татищевъ пишетъ, что Александръ хотѣлъ тогда ѣхать въ Кіевъ, но что Новогородцы, боясь Татаръ, удержали его. — Въ Новогород. Лѣт.: «Найдоша дъждеве (въ 1251 г.) и поимаша вси рли (поля, пашню) и обилія и сѣна, и мостъ снесе вода на Волховѣ великый, и на осень би морозъ обилье, но останокъ избыйся ... Погорѣ (въ 1252 г.) Славно отъ Св. Ильи до Нутной улици.» — Въ Степен. Кн. I, 356: «издавая (Александръ) на плѣнникахъ много злата и сребра, посылая къ Царю Батыю во Орду за плѣненныхъ Русскія люди, ихъ же избавляя отъ лютыя работы.»

(87) См. Торфеев. Hist. Norveg. IV, 265. Норвежскіе и Русскіе Лапландцы тогда взаимно грабили другъ друга. Въ лѣтописяхъ Норвежскихъ, сказано: legati Regis Holmgardi, seu Russiæ, Alexandri — то есть, послы Гольмгардскаго или Россійскаго Государя, Александра.

Далинъ пишетъ, что Гаконъ учтивымъ образомъ отказалъ Александру, не желая выдать дочери за данника Моголовъ; но въ лѣтописяхъ Норвежскихъ сказано, что набѣги Моголовъ на Россію помѣшали тогда заключенію брачнаго договора. Слова Торфеевы: cæterum еа tempestate Russi ab incursantibus Tartaris admodum infestabantur: id vero obstabat, quominus pacta illa de nuptiis convenirent. Cie было въ 1252 году, когда Татары, озлобленные Андреемъ Суздальскимъ (см. ниже), вступили какъ непріятели въ Великое Княженіе. Вѣроятно, что Александръ зналъ о томъ, поѣхавъ въ Орду: ибо онъ возвратился оттуда уже послѣ Андреева бѣгства, и съ именемъ Великаго Князя.

(88) «Тое же зимы (въ 1250 году) оженися Князь Ярославичь Андрей Даниловною Романовича и вѣнча его Митрополитъ въ Володимерѣ у Св. Богородицы съ Епископомъ Кириломъ, и бысть веселіе много.» См. Степен. Кн. I, 367. Въ Пушкин.: «Въ то жь лѣто (1252) вздума Андрей Князь съ своими Бояры бѣгати, нежели царемъ служити, и побѣже на невѣдому землю.» Въ описаніи Александровыхъ подвиговъ: «Посемъ же разгнѣвася Царь Батый на Андрея, и посла Воеводу своего, Неврюя.» Въ Воскресен.: «Пріиде Неврюй и Котья

27

и Олабуга храбрый на землю Суздальскую со многыми вои на Вел. Кн. Андрея; бысть же въ канунъ Боришу дни, Татарове подъ Володимеромъ бродишася Клязму, и поидоша къ Переяславлю таящеся. На утріе же срѣте ихъ Князь Великый Андрей со своими полкы и сразишася — и Христіане побѣждени быша, а Кн. Андрей едва убѣже, » и прочее, какъ мы говоримъ въ Исторіи. Въ Никонов. Лѣт. прибавлено, что Андрей, свѣдавъ о нашествіи Неврюя Царевича, сказалъ: «Господи! что се есть? Доколѣ намъ межъ собою бранитися и наводити другъ на друга Татаръ?» — Кн. Щербатовъ догадывался, что Моголы опасались родственной Андреевой связи съ Даніиломъ Галицкимъ, будто бы непокорнымъ Хану; но Даніилъ, какъ мы видѣли, ѣздилъ въ Орду и даже воевалъ за Татаръ, какъ увидимъ послѣ. — По вымыслу же Татищева, Александръ донесъ Хану, что меншій его братъ Андрей, присвоивъ себѣ Великое Княженіе, обманываетъ Моголовъ, даетъ имъ только часть дани и проч.

(89) «Убиша ту Воеводу Жидислава и Княгиню Ярославлю, а дѣти Ярославли въ полонъ поведоша.» О супругахъ Ярослава Ярославича см. ниже примѣч. 118. Далѣе: «Оставивъ (Андрей) ту Княгиню, а самъ ступи за море во Свейскую землю. Местеръ же Свейскій срѣте его и прія съ честію.» Кого Лѣтописецъ именуетъ Мейстеромъ, не льзя угадать. Князь же Щербатовъ, вопреки сему ясному сказанію, пишетъ, что Андрей уѣхалъ въ Ливонію (вмѣсто Швеціи). — Въ нѣкоторыхъ рукописяхъ историческихъ прибавлено объ Андреѣ: «послѣди жь на рати убіенъ бысть отъ Нѣмецъ. Сіе извѣстіе ложно: увидимъ, что Андрей возвратился въ Россію и скончался въ Суздалѣ. Татищевъ прибавляетъ, что Александръ хотѣлъ дать ему Удѣлъ Суздальскій, но, боясь Хана, не смѣлъ того сдѣлать.

(90) «Въ лѣто 6766 (1258) преставися Князь Олегъ Рязанскій Страстныя недѣли въ Среду въ Черньцѣхъ и въ Скимѣ, и положенъ бысть у Св. Спаса Марта въ 20.» См. Т. III, примѣч. 357. Татищевъ пишетъ, что съ Олегомъ возвратился изъ Орды Невородичь, внукъ Игоревъ. — Одинъ изъ моихъ пріятелей отдалъ въ Архивъ Иностранной Коллегіи грамоту, будто бы писанную симъ Олегомъ въ 1257 году на имя Ханскаго свойственника, Ивана Шаи, который выѣхалъ къ нему изъ Орды и крестился, бывъ по смерти Михаила Черниговскаго Намѣстникомъ Батыевымъ въ Черинговѣ. Но сія грамота есть подложная: 1) писана на бумагѣ; 2) слогомъ новымъ (вмѣсто лѣта сказано въ ней года, также Ингваревичь вмѣсто Ингваричь, и проч.); 3) восковая печать прилѣплена, а не привѣшена, какъ обыкновенно въ старину дѣлали.

(91) «Воеваша Литва волость Новгородскую, и поимаша съ полономъ и угониша ихъ Новгородци съ Кн. Васильемъ у Торопча — и побѣдиша я. Придоша Нѣмци подъ Пльсковъ и пожгоша посадъ, но самѣхъ много ихъ Пльсковичи биша; и поидоша Новгородци полкомъ къ нимъ изъ Новагорода, и они побѣгоша проче, и пришедше Новгородци въ Новгородъ, и покрутившеся (приготовившись) идоша за Нарову, и створиша волость ихъ пусту; и Корела такоже много зла створиша волости ихъ. Того жь лѣта идоша съ Пльсковичи воевать ихъ — и побѣдиша я, » и проч.

(92) Въ Новогород. Лѣт.: «на зиму (въ 1253 г.) выбѣже Князь Ярославъ Ярославичь изъ Низовской (Суздальской) земли, и посадиша его въ Пльсковѣ.» Въ Пушкин.: «на зиму» (въ 1254 году) «по Крещеніи Ярославъ, Князь Тферскый, съ своими Бояры поѣха въ Ладогу, оставя свою

28

отчину. Ладожане почтиша его достойною честью ... Здумаша Новгородци (въ 1255 году) послати Далмата Епископа къ Великому Князю Александру съ грамотами яко о миру: оному же умедлившю, и встави Дьяволъ вражду, и бысть крамола въ Новѣгородѣ, и выгнаша Василья Князя. Пріѣха Василій въ Торжокъ; ту и дожда отца своего. Князь же Великый съ Дмитріемъ Святославичемъ и съ Бояры поидоша Новугороду.» Въ Новогород. Лѣт.: «Выведоша Новгородци изъ Пльскова Ярослава Ярославича и посадиша его на столѣ, а Василья выгнаша вонъ ... Идущу Олександру съ многыми полкы и съ Новоторжьци, срѣте его Ратишка съ перевѣтомъ: поступай, Княже: братъ твой Ярославъ побѣглъ. И поставиша Новгородци полкъ за Рожествомъ Христовымъ въ Конци, а что пѣшца, а ти сташа отъ Св. Ильи противу Городища. И рекоша меншіи у Св. Николы на Вѣчи: братьеци! како речетъ Князь, выдайте мои вороги? И цѣловаша Св. Богородицю меншіи, како стати всѣмъ любо животъ, любо смерть за правду Новгородскую ... Побѣжа Михалко изъ города къ Св. Георгію, како было ему оттуду своимъ полкомъ уразити нашю сторону и измясти люди. Увѣдавъ Онанья, хотя ему добра, посла по немъ втайнѣ Якуна; и увѣдавше черныи люди, погнаша по немъ (по Михайлѣ), и хотѣша на дворъ его; и не да Онанья ... не вѣдяше бо, аже о немъ мысль свѣщаша» (то есть, Михалко съ своими единомышленниками). — Александръ посылалъ въ Новгородъ чиновника своего, Бориса. Далѣе: «И взяша миръ на всей воли Новгородской, и пойде Князь въ городъ, и срѣте и́ Архіепископъ Далматъ съ кресты у Прикуповичь дворъ.» Въ Пушкин.: «посади (Александръ) сына своего Новѣгородѣ, а самъ поѣха отъ нихъ съ честью, миръ давъ имъ.»

(93) «Пріидоша Свеи и Емь и Сумь и Дидманъ съ своею волостью.» Дидманомъ называли Латыши Великаго Магистра Ливонскаго. Далѣе: «Не вѣдяху, гдѣ Князь идетъ; друзіи творяху, яко на Чудь идетъ ... И бысть золъ путь, акы же не видали ни дни, ни ночи, и многымъ шестникомъ бысть пагуба, а Новгородцевъ Богъ сблюде.» Никон. Лѣт. говоритъ, что Александръ ходилъ въ Шведскую землю и на Чудь, чрезъ такія мѣста, гдѣ вѣчная тьма царствуетъ. Въ Воскресен. Лѣт.: «проидоша горы непроходимыя и воева поморіе все.» — См. Далин. Gesch. des Schwed. R. II, 167. Биргеръ Ярль построилъ тогда въ Финляндіи крѣпость Тавастгузь.

(94) «Князь пойде въ Низъ, поима послы Новгородьскыи, Елевферья и Михайла Пинищинича, а сына своего, Василья, посади на столѣ.» См. выше, примѣч. 84, также Дегин. Hist. des Huns. кн. XVIII, стр. 341. Въ лѣтописяхъ: «Поѣхаша Князи (въ 1256 году) на Городецъ, да въ Новгородъ (Нижній). Князь же Борисъ (Васильковичь Ростовскій) поѣха въ Татары; а Олександръ Князь послалъ дары. Борисъ же, бывъ у Улавчія, дары давъ, и пріѣха въ свою отчину съ честью. — Поѣхаша (въ 1257 году) Князи въ Татары, Александръ, Андрей, Борисъ; чтивше Улавчія, пріѣхаша въ свою отчину. Тое жь зимы пріѣха Глѣбъ Васильковичь изъ Кановы земли отъ Царя и оженися въ Ордѣ.»

(95) См. Voyage de Rubruquis, въ Бержерон. изд. стр. 80.

(96) Въ 1258 году: «Чтивше Улавчія и вся Воеводы (Могольскіе), отпущени быша въ свою отчину ... Тое же зимы пріѣхаша численици въ Володимерь, и поидоша численици и Князи къ Новугороду Великому: Александръ, Андрей, Борисъ.» — По Новогород. Лѣт., Татарскіе

29

Численники пріѣхали въ Новгородъ еще въ 1257 году: «и пріиде вѣсть изъ Руси зла, яко хотятъ Татарове тамгы (пошлины) и десятины. И смятошася люди чрезъ все лѣто, и къ Госпожину дни умре Онанья Посадникъ, а на зиму убиша Михалка Посадника Новгородци. Аще бы кто добро другу чинилъ, то добро бы было; а копая подъ другомъ яму, самъ ся въ ню ввалитъ. Той же зимы пріѣхаша послы Татарскыи съ Александромъ.» Татищевъ пишетъ, что Василій Александровичь обезчестилъ Могольскихъ Численниковъ въ Новѣгородѣ.

(97) Главный изъ виновныхъ Бояръ былъ какой-то Александръ. Лѣтописецъ прибавляетъ: «всякъ бо злый злѣ да погыбнетъ! ... Той же зимы даша Посадничьство Михайлу Ѳедоровичю, выведше изъ Ладогы, а Тысячьское Жироху даша.»

(98) «Той же зимы пріѣха Михайло Пинещиничь» (см. выше, примѣч. 94) «изъ Низу со лживымъ посольствомъ, река тако: аще не иметеся по число» (не согласитесь на перепись всѣхъ людей) «то уже полкы на Низовъской земли.

(99) «Умыслиша свѣтъ золъ, како ударити на городъ на ону сторону, а друзіи озеромъ на сю сторону, и избрани имъ видимо сила Христова, и убоявшеся, » и проч. ... «И бысть заутра, съѣха Князь съ Городища, и Татарове съ нимъ. «Далѣе о Боярахъ: «творяху бо собѣ легко, а меншимъ зло.» — Нигдѣ не упоминается о томъ, чтобы Ханъ держаль Баскаковъ въ Новѣгородѣ.

(100) Въ Пушкин.: «Александра же удержаша Ноугородци и чтиша много. Пріѣха изъ Новагорода Александръ къ Св. Богородицѣ въ Ростовъ въ Среду Страстныя недѣли, и цѣлова крестъ честный, и кланяся Епископу Кирилу; отче святый! твоею молитвою и тамо въ Новгородъ ѣхалъ есмь здоровъ, и сѣмо пріѣхалъ есмь здоровъ, » и проч.

(101) Въ Волынск. Лѣт.: «Въ та жь лѣта» (по Ипат. въ 1252) «присла Король Угорскый къ Данилу, прося его на помощь ... и приде къ Пожгу. Бѣ бо Царь (Императоръ Нѣмецкій) обдержалъ одинъ землю Ракушску и Штирску: Герцюкъ бо уже убіенъ бысть. Пришли бо бяху послы Нѣмецкіе къ нему (Королю); бѣ бо имена посломъ: Воевода Царевъ и Бискупь Жалошь Пурскій, рекомый Солскій, и Гарихъ Пурунскій и Ота Гаретиникъ Пѣтовскій. Възьѣха же Король съ ними противу Князю Данилу. Данило же пріиде къ нему исполчивъ вся люди своя. Нѣмци же дивяшася оружію Татарскому; бѣша бо кони въ личинахъ и въ коярѣхъ кожаныхъ и людіе въ ярыцѣхъ, и бѣ полковъ его свѣтлость велика; самъ же ѣха подлѣ Короля по обычаю Рускому. Бѣ бо конь подъ нимъ дивленію подобенъ и сѣдло отъ злата жьжена, и стрѣлы и сабля златомъ украшена и иными хитростьми; кожухъ же оловира (пурпура) Грецкого и круживы златыми плоскыми ошиты, и сапози зеленого хьза, шиты золотомъ. Нѣмцемъ же дивящимся, рече ему Король: не взялъ быхъ тысячи сребра за то, иже еси пришелъ обычаемъ Рускымъ отцевъ своихъ. И просися у него въ станъ, зане зной бѣ великъ; онъ же ятъ его за руку и веде въ полату свою и самъ съвлачаше его и вблачаше въ порты своя.» Далѣе, по Ипатьев. въ 1254 году: «Король же Угорскый посла къ Данилови, рекый: пошли ми сына Романа, да въдамъ зань сестру Герцикову и вдамъ ему землю Нѣмецкую. И ѣха въ Нѣмцы съ Романомъ, и да сестру Герцикову за Романа, и сътвори обѣтъ, его же за множество весь не писахомъ.» Жена Романова была не сестра, а дочь Герцогова (см. Прая, Annal. Reg. Hung. кн. IV, стр. 285 и 288) или, по другимъ извѣстіямъ, племянница, Bruderstochter (см. Гебгарди Gesch. des R. Hung.). — Далѣе въ Волынск. Лѣт. (по Ипат.

30

въ 1254 году): «Посла (Король Бела) къ Данилови, рекый: ужика ми и сватъ еси: помози мнѣ на Чехы. И убѣди его, и пойде на Опаву (Троппау); самъ бо плѣняше землю Моравскую. Данилъ же снемся съ Болеславомъ, мысляше, како пройти землю Опавскую. Болеславу же яко не хотящю; жена же его помогаше Данилови словесы: бѣ бо дъщи Короля Угорскаго, именемъ Кынька. Данилови же хотящю ово Короля ради, ово же славы хотя; не бѣ бо въ земли Рустѣй пръвѣе, иже бѣ воевалъ землю Ческую, ни Святославъ хоробрый, ни Вълодимеръ Св. ... Поемъ же Льва и помощь отъ брата Василька, Тысяцкого Гюргя, снемшеся съ Болеславомъ, пойде съ Кракова; пріидоша на рѣку Одру къ городу Козлій, и пріѣха Вълодиславъ, сынъ Казимеровъ Лѣсконогого Межкы, и поемъ конникы и пѣшци, и пріидоша къ рѣцѣ Псинѣ; и сътвори съвѣтъ Данило и Левъ съ Вълодиславомъ, куда бы воевати; онъ же не исповѣда правды, и дасть вожъ (вождя) на льсти. Посла же Князь Данило Лва и Тевтивила и Едивидая Дворского; самъ же оста въ малѣ съ старыми Бояры, съ Гюргемъ Тысяцкымъ. Левъ же иде воева, и видѣ, яко лжутъ вожеве, и не слуша ихъ, иде въ горы лѣсныя, и възя полонъ великъ. Идущю же Данилу съ Болеславомъ къ Опавѣ, посла въ сторожи Ляхы своя. Выѣхалъ же Андрей изъ Опавы съ Чехы, и одолѣ Андрей: мало бо бѣ Ляховъ. И вниде велій страхъ въ Ляхы. Пріѣхавъ же Данило, рече имъ: не вѣсте ли, яко война безъ падшихъ не бываеть? На мужи ратныя пришли есте, а не на жены ... Иніи дома умирають безъ славы ... И пойде къ Опавѣ ... Рече же Володиславу: мнѣ еси учинилъ неправду, а себе погубилъ; аще бы Левъ и людіе мои здѣ были, то уразъ велій быша земли сей учинили, и градъ пріятъ бы былъ ... Аще вы идете прочь, азъ хощю ся остати въ малѣ дружинѣ. Послушавъ же Болеславъ, и Ляхове сташа ниже града на Опавѣ: не смѣша бо ся отлучити отъ него. Того же вечера пріиде Левъ съ вои имый плѣнъ великъ съ собою, и сътвориша съвѣтъ, да наутріе обойдуть и пожгуть вся внѣшняя храмы и ограды и гумна ... Сътвориша тако. Болеславъ же остася на горахъ. Володиславъ же иде, и пришедъ къ вратомъ пръвымъ, пожгоша, и пріидоша на другая врата, и выѣхаша Чехове, и нѣколико ихъ убиша, а другія выгнаша. Бенешъ же стояше предъ враты съ хоруговью, и около другыхъ вратъ пожгоша. Пришедшимъ же къ третіимъ вратомъ, каза Данило съсѣдати и жечи окрестная ... Нѣмци же побѣгоша, и нѣколико ихъ убиша въ вратѣхъ, и вратъ не затвориша. Данило бо очима напрасно бѣ боля, и не видѣ бывшаго въ вратѣхъ; видѣ бо люди своя текуща, обнажи мечь и въгна я, и тѣмъ не прія града ... Болѣстію же унуженъ и утрудився, рече сынови: ножжи вся окрестная; азъ же пойду въ колымогь свой, рекше въ станъ: бѣ бо всю войну боленъ, и мнозіи нудяху его въротитися; онъ же не створи того. Наутріе же пойде вверхъ Опавы, и ста близъ города рекомаго Насилья, слышавъ, яко Русь и Ляхове яты суть въ градѣ томъ ... Вземъ градъ и спусти колодникы и постави хоруговь свою въ градѣ, и обличи побѣду, а самѣхъ помилова. Отъѣхавъ же ста на веси Нѣмецкой. Слышавъ же, яко Бенешъ ѣхалъ есть въ Глубычичи, наутріе съ Болеславомъ пойде къ Глубочичемъ. Пославъ же Вълодиславъ пожже вся окрестная веси ... Хотяху взяти градъ приметомъ; вѣтру же напрасно вѣющу на градъ, а градъ же единою сътворенъ бысть, и греблю малу видяще, искаху вои древа и соломы, што бы приврещи къ граду, и не обрѣтоша: вся бо бѣ пожеглъ Вълодиславъ ближняя веси; и тѣмъ не

31

зажженъ бѣ градъ. Того же вечера думаху, камо идемъ, или къ Особолозѣ, или на Герборта, или възвратимся въ домы. Гербортъ же присла Данилови мечь и покореніе свое. И сгадавше Данило и Болеславъ и Левъ, яко всю землю поплѣнили есмы, наутріе же възвратився въ свояси, и прейде рѣку Одру, и пройде землю Вълодиславлю ... Тогда въ Краковѣ бѣша послы Папины» (см. выше, примѣч. 56) ... «И пройде землю Судомирскую, и пріиде въ Хълмъ съ честію и славою.»

О судьбѣ Романа Даніиловича въ Австріи сказано въ Волынск. Лѣт. такъ: «Яко и преже рекохомъ, сътвори Король великъ обѣтъ и не исправи его къ Романови. Остави же въ городѣ Инеперцѣ» (Юденбургѣ (*), а не Инспрукѣ: см. Прая Ann. Reg. Hung. кн. IV, 291) «и отъиде прочь; обѣщався ему и не помогаше: лесть бо имяше, хотя городовъ его; бѣ бо клялся къ Романови и къ Княгыни его, яко добывшю ему земли Нѣмецкое, дати ему всю Романови. Княгыни же вѣдущи поровь его, твердяшеть его крестомъ, и николи же не бысть на помощь ему, приходящю нань Герцикови» (Оттокару Богемскому). «Въ одно же время пріѣхавшю ему (Оттокару) съ великою силою, и бившимся имъ, и ставъ предъ городомъ, и не може взяти, и глаголаше ему ласканіемъ: остави Короля Угорскаго, яко ужика ми еси и своякъ» (Оттокаръ былъ супругомъ Маргариты, сестры Герцога Австрійскаго, Фридерика). «Земля Нѣмецкая раздѣлена будеть съ тобою. Риксѣ (Rex) ти Угорскій, рекше Король, много обѣщеваеть, но не исправитъ. Азъ же глаголю правду и поставлю ти послуха отца си Папу и 12 Епископа. Оному же (Роману) рекшю правдою: обѣщахся отцу, Королеви Угорскому; не могу послушати тебе; грѣхъ не исполнити обѣта ... Король же не посла ему помощи ... Обѣщева же ему дати иныя городы въ земли Угорской. Княгини же разумѣвши лесть его, рече, яко сына» (отъ перваго ея мужа) «ми поима къ дъщери, держитъ его въ тали, а нынѣ городовъ нашихъ хощеть, а мы гладомъ измираемъ. Бѣ бо баба ходяще и купяще кръмлю (пищу) потай въ градѣ Вяднѣ и приносяще; толикъ бо бѣ гладъ, яко и конемъ хотящимъ имъ ясти уже, Княгини же рекши: Княже! пойди къ отцу. Оному же оступленому, не мощно бѣ ему выѣхати. Видя же доброту его Веренгеръ, прирокомъ Просвѣлъ (бѣ бо съ нимъ былъ на войнѣ) сжаливси о Романѣ, и пріѣхавъ съ силою, изведе Романа изъ града.» См. Прая Ann. Reg. Hung. IV, 295.

(Изъ Прибавл. въ концѣ VIII тома издан. 1819 года:) Городъ Инеперцъ, близъ Вядны или Вѣны, долженъ быть Nevburg, а Епископъ Жалошь Пурскій, рекомый Сольскій, не есть ли Зальцбургскій? (Сообщено З. Ходаковскимъ).

(102) Волынск. Лѣт.: «Посла» (въ 1251 г. по Ипать.) «Данило и Василько къ Самовитови (Мазовскому), рекши ему: изыди съ нами на Ятвязѣ; и у Болеслава помочь пояста, Суда Воеводу и Сигнава, и сняшась въ Дорогичинѣ, и прейдоша болота на страну ихъ ... И Ляхове зажгоша пръвую весь; тѣмъ бо зло створиша и знаменіе имъ подаша ... И воеваша до вечера ... И събрася вся земля Ятвязская, и прислаша къ Данилу Небяста, рекуще: оставь намъ Ляхы, а самъ пойди миренъ ... И хотѣнія не получиша ... И нападоша нощію на Ляхы ... И сулицами мечюще и головнями яко молнія идяху, и каменіе яко дождь съ небеси ... Посла Самовитъ моляся: пришлета намъ стрѣлци. Данилъ же държаше на нихъ гнѣвъ про зажженіе веси, и одва посла ... И възразиша


(*) Нейбургѣ (поправка Исторіографа на собственномъ его экземплярѣ И. Г. Р.).

32

я» (непріятели) «отъ острога» (сдѣланнаго Поляками) ... «На утріе же зажгоша» (Ятвяги) «колымагы своя, рекше станы. Данилови же пошедшю напередъ съ Болеславли Ляхы, Лазареви же назади бывшю съ Половци, нападоша нань, и хоруговь его отъяша. Прибѣгшю же ему къ Василькови и Самовитови, бысть брань люта ... Андрееви же Дворскому сердце крѣпко имущю, нездравіе же тѣло его обдержаше и руци ... Копіе упусти, и за мало не убіенъ бысть. Посла жь Василько къ брату ... Данилови же навъратившюся и гнаша я до лѣса ... Ѳедоръ Дъмитріевичь, крѣпко боря, раненъ бысть, и смерть прія на рѣцѣ Нарьвѣ.» Тутъ, по совѣту Ящелътову, Даніилъ велѣлъ отдохнуть воинамь. Далѣе: «Прешедшимъ же имъ рѣку Олегъ, хотѣвшимъ стати въ тѣсныхъ мѣстѣхъ, Князь же Данило рече: о мужи воинстіи! не вѣсте ли, яко Христіаномъ пространство есть крѣпость, поганымъ же тѣснота? ... И пройде Жаку плѣняя и пріиде на чиста мѣста ... И многіи Князи Ятвязціи избіени быша. На утріе же въжемъ (вождямъ) невѣдущимъ, блудящимъ имъ, два Варьва убіена быста, третіего жива яша, и приведенъ бысть къ Данилови, и рече ему: изведи мя на путь правый, и животъ пріимеши ... И изведе его; и перейдоша рѣку Лукь. Наутріе же пригнавшимъ къ нимъ Прусомъ и Бортомъ, и воемъ (Даніиловымъ) всѣмъ вооруружившимся, щити ихъ яко заря, шеломи же яко солнцю въсходящю ... Данилови же на кони сѣдящю и воя рядящю, и рѣша друзи Ятвязѣмъ: можете ли древо подъдръжати сулицами, и на сію рать дръзнути? Они же възвратишась. Данилъ же пріиде къ Визнѣ и прейде рѣку Наровъ, многія Христіаны избависта, и пѣснь славну пояху има.»

«Въ то же лѣто» (по Ипат. 1252) «изгна Миндогъ сыновца своего, Тевтивила и Едивида, пославшю ему на войну ею съ Выконотомъ на Русь воевати къ Смоленску, и рече: кто што пріемлеть, събѣ одръжить» (кто что завоюетъ, тѣмъ и будетъ владѣть) ... «И посла нанѣ воя своя, хотя убити я. Онѣма же увѣдавшима, и бѣжаста къ Князю Данилу въ Володимерь. Миндогови же рекшю: не чини има милости ... Сестра бѣ ею за Даниломъ ... Данило же посла Выкинта въ Ятвязѣ и въ Жемоить и къ Нѣмцемъ въ Ригу, и Выкинтъ убѣди я сребромъ ... Онѣмъ же (Ятвягамъ и Жмуди) отвѣщавшимъ Данилу, яко тебе дѣля миръ створимъ съ Выкынтомъ, зане братію нашю много погуби ... Данилъ же и Василько поидоста къ Новугороду (Новогродку) ... Посла (Даніилъ) съ сыномъ брата си на Волковыескъ, а сына на Слонимъ, а самъ иде къ Здитову и поимаша грады многы ... И посла Данило Тевтивила и въ помощь съ нимъ Русь и Половци, и многое воеваніе бысть межъ ими. Оттуда же Тевтивилъ иде съ полономъ Даниловымъ въ Ригу, и пріяша его Рижане съ честію, и крещенъ бысть. Увѣдавъ же се Миндогъ, яко хотять ему помогать Божіи Дворяне и Бискупъ и вся воя Рижская, и убоявся, и посла втайнѣ къ Андрееви, Мастеру Рижскому, злато много и сребра, и конѣ многы, рекый: аще убіеши или женеши Тевтивила, еще болше сихъ пріимеши.» По убѣжденію Андрееву Миндовгъ отправляетъ посольство къ Папѣ и крестится. Далѣе: «Крещеніе же его лестиво бысть; жря бо богомъ своимъ втайнѣ: пръвому Нонадѣеви, Телявели и Деверикзу, заечему богу, и Медѣину; егда выѣхаше на поле и выбѣжаше заець на поле въ лѣсьрощенія (въ рощи), не вхожаше вну, и не смѣяше ни розгы уломити; и мертвыхъ тѣлеса жьжигаше. Тевтивилу же исповѣда Бискупь и Перебощь (Probst) Виржанъ (Рижанъ) съжалиша по немъ: вѣдяху бо, аще

33

Тевтивилъ не бы изгнанъ (изъ Риги), Литовская земля въ руку бѣ ихъ. Си же вся сътвори Андрей, и изгнанъ бысть сану своего отъ братьи. Тевтивилъ же прибѣже въ Жемоить къ уеви своему, Викынтови, поима Ятвязѣ, Жемоить и помощь Данилову, и иде на Миндога. Миндогъ же умысли не битися съ ними полкомъ, но вниде въ градъ, именемъ Върута, и высла шюрина своего нощію, и розгнаша его Русь и Ятвязѣ. Наутріе же выѣхаша Нѣмци и съ самострѣлы и ѣхаша нанѣ Русь съ Половци и съ стрѣлами и Ятвязѣ съ сулицами, и гонишась на поли подобно игрѣ. Оттуда жь вратишась въ Жемоить. И пріиде Миндовгъ на градъ Викинтовъ Твирименть; выѣха же Тевтивилъ изъ града, Русь и Половци Даниловы и Жемоить ... и застрѣли Кочь Половчинъ Миндовга въ стегно, и възвратися Миндовгъ. Висимотъ подъ тѣмъ градомъ убіенъ бисть ... Тевтивилъ (въ 1253 году) присла Ревбу, рече: пойди къ Новугороду. Данило же пойде съ братомъ Василькомъ и съ сыномъ Лвомъ и съ Половци, съ сватомъ своимъ Тегакомъ» (тестемъ котораго нибудь изъ сыновей Даніиловыхъ). «Князи же Пинстіи имѣяху лесть, и поя ихъ съ собою неволею на войну. И послаша стороже Литва на озерѣ Зятѣ, и гнаша ихъ чрезъ болото до рѣкы Щарьи ... и воемъ не хотящимъ ити воевати, Данилъ мудростію рѣчь сътвори, яко срамоту имѣемъ отъ Литвы и отъ всѣхъ земль, аще вратимся ... Наутріе же плѣниша всю землю Новогородскую ... и възвратишась. Ятвязѣмъ же ѣхавшимъ на помощь Данилу, не могоша доѣхати, зане снѣзи велици быша ... Потомъ же посла съ братомъ и сыномъ Романомъ люди своя, и взяста Городенъ (Гродно), а сама въротистася отъ Бѣлска ... и потомъ плѣниша всю страну ихъ. Миндогъ же посла сына си, и воева около Туриска. — Того же лѣта присла Миндовгъ къ Данилу, прося мира и хотя любве о сватовствѣ. Тогда жь Тевтивилъ прибѣже къ Данилу изъ Жемоити и Ятвязей, рече, яко Миндовгъ убѣди я сребромъ многымъ. Данилу же гнѣвъ имѣющю наня.»

«Королеви же Данилу (въ 1255 г.) пришедшю на землю Ятвязскую, Левъ же увѣдавъ, яко Стекынть въ лѣсѣ осѣклъся есть, пріиде къ осѣку. Ятвязѣмъ же вытекшимъ, сущіи же съ нимъ сънузници» (союзники) «възбѣгоша» (бѣжали). «Лвови же сшедшю съ коня одиному и біющюся крѣпко, навратишась мали на помощь ему. Лвови же убодшему сулицю свою въ щитъ его (Стекинтовъ), и не могущю ему тулитися» (попятиться назадъ) Левъ Сътекинта мечемъ уби, и брата его прободе мечемъ ... Данилу же Королеви ставшю въ домѣ Стекынтовѣ, принесе къ нему Левъ оружіе Стекынтово и брата его ... Коматови же пріѣхавшю отъ Ятвязъ, обѣщевающимся имъ въ работѣ (рабствѣ) быти. Ляхомъ же исполнившимся зависти, наченшимъ пріяти» (благопріятствовать) «поганымъ. Се увѣдавъ Данило повелѣ воевати землю Ятвяжскую и домъ Стикентовъ весь погубленъ бысть, еже и донынѣ пустъ стоить. Данилу же идущю по озеру, и видѣ при березѣ гору красну и градъ бывшій на ней преже, именемъ Рай; оттуда же пріиде въ домъ свой.

«Въ та жь лѣта, или преже, или потомъ, пріѣхаша Татары къ Бакотѣ, и приложися Милей къ нимъ. Данилови жь шедшю на Литву на Новгородокъ, бывшю роскалью» (распутью) «посла сына Лва на Бакоту. Посла Левъ Дворского предъ собою, и яша Милея и Баскака, и приведе Левъ Милея отцу си, и бысть пакы Бакота Королева, отца его. Потомъ же здумавъ съ сыномъ си, и отпусти (Милея), а поручникъ бысть Левъ ... И пакы пріѣхавшимъ Татаромъ, сътвори лесть и предасть пакы Татаромъ Бакоту. Потомъ же

34

Куремса приде къ Кременцу; Андрееви же надвое будущю, овогда възывающюся: Королевъ есмь, овогда Татарскымъ, дръжащю неправду въ сердци. Богъ предасть его въ руцѣ ихъ. Оному же рекшю: Батыева грамота у мене есть; онѣмъ же болма взъярившимся нань, и убіенъ бысть, и сердце его вырѣзаша, и не успѣвше ничто у Кременца, воротишась въ станы своя. Изяславъ же проси у нихъ помощи ити на Галичь ... Онъ же не послуша ихъ» (Изяславъ Татаръ) «иде въ Галичь ... Данило же въ невидѣніи» (боленъ глазами) «бысть, и посла сына своего, Романа; Лва бо преже отрядилъ бѣ къ Королеви, а самъ ѣха проводити вои свои. Ѣдущю жь ему до Грубешева и убивъ вепревь 6, самъ же уби ихъ рогатиною 3, а 3 Отроци ихъ, и въдасть воемъ мяса на путь, и рече: аще сами будуть Татарове, да не внидеть ужасть въ сердца наша. Онѣмъ же рекшимъ: Богъ будеть помощникъ ти; сътворимъ повелѣнія твоя. Поемъ же Романъ воя, и ѣде день и ночь, и внезапу нападшимъ на ня» (на войско Изяслава) «оному жь» (Изяславу) «не възмогшю, куда утечи, взбѣже на комары церковныя, идѣ же беззаконные Угры възбѣгли бяху. Стояющю же около его Князю Роману, жажею водною измирающимъ имъ, въ четвертый день сниде» (Изяславъ). «Князь же приведе его отцу своему. Слышавъ же Левъ, яко Ѳедоръ посланъ отъ него» (Изяслава) «къ солемъ» (въ то мѣсто, гдѣ соль вынимаютъ) «гна по немъ; самъ же» (Ѳеодоръ) «утече, а люди его поима; поѣхалъ бѣ въ Угры.

«Потомъ же Воишелкъ сътвори миръ съ Даниломъ, и въда дъщерь Миндовгову за Шварна, сестру свою, и пріиде въ Холмъ къ Данилови, оставивъ Княженіе свое и въспріемь Мнишескій чинъ, и вдасть Романови, сынови Королеву, Новгородокъ отъ Миндога и отъ себе, и Слонимъ, и Волковыескь и всѣ городы; а самъ просися ити въ Св. Гору, и найде ему Король путь у Короля Угорского, и не може дойти Св. Горы, и въротися въ Блъгарѣхъ» (изъ Болгаріи).

«Потомъ же Данило» (въ 1256 г. по Ипатьев.) «пойде на Ятвязѣ съ братомъ и со Лвомъ и съ Шварномъ, младу сущю ему, и посла по Романа въ Новгородокъ, и пріиде Романъ съ всѣми Новогородци и съ цтемъ» (тестемъ) «своимъ Глѣбомъ» (слѣдственно Романъ, оставивъ первую супругу свою, Гертруду Австрійскую, женился на другой) «и со Изяславомъ съ Вислоческымъ, и съ сее стороны пріиде Самовитъ съ Мазовшаны и помочь отъ Болеслава съ Судомирци и Краковляны, и бысть рать велика яко наполнити болота Ятвяжская ... Данилъ же изрядивъ полкы, стрѣлци пусти напередъ, а другія обаполы дорогы: Дворскому же повелѣ за собою ходити; самъ же ѣха въ малѣ Отрокъ оружныхъ» ... (Къ Даніилу пріѣзжаютъ Левъ и Романъ) ... «Аикадь же вожь ему бѣ, и обѣща ему да село его не пожжено будетъ ... И пріѣха къ веси Волдикыща, посла Льва съ братомъ. Левъ же изсѣче всѣ, одиного же приведе: Король въпроси его: оному же рекшю, яко въ веси Привеща събралися суть Ятвязи» ... (Описывается, какъ Даніилъ со Львомъ и малочисленною дружиною разбиваетъ тамъ непріятелей; Князь Ятвяжскій, сраженный однимъ воиномъ, умираетъ) ... «Побѣди гордыя Ятвязѣ, и Злинци, и Крисменци, и Покенци ... и възвратися къ Василькови и Семовитови ... Наутріе же зажгоша Таисевичи и Буряля, и Раймочи, и Комата, и Дора и грады плѣняша, и паче домъ Стекынтовъ, и сташа на селѣ Корковичехъ.» (Берутъ добычу; остальное жгутъ) ... «Наутріе же пріѣха отъ Ятвязь Юньдилъ, рекшю ему сицѣ: Данило! добру дружину дръжеши и велици полцы твои» ...

35

(Побѣдители идутъ далѣе; воины Даніиловы изъявили страхъ) ... «Тое же нощи ста на болотѣхъ въ островѣхъ. Наутріе же пріѣхаша Ятвязи, дающе дань и миръ, молящеся, дабы не избилъ колодниковъ; потомъ же пріиде въ землю свою съ славою. Хотящю же ему пакы изыти на ня, Ятвязи послаша послы и дѣти своя, и дань даша, и обѣщевахусь въ работѣ быти ему и городы рубити въ земли своей ... И посла Къснятина Положишила, да побереть на нихъ дань, и поима на нихъ черныя куны и бѣло сребро, и въдасть ему изъ дани даръ и Сигнѣву (Польскому) Въеводѣ послушества ради, яко вѣсть вся земля Лядская, яко дань платили суть Ятвязи Данилу. По Великомъ бо Князѣ Романѣ никто же не бѣ воевалъ на нѣ въ Рускыхъ Князѣхъ, развѣ Данила.

«По рати же Кремянецкой Куремсинѣ Данилъ въздвиже рать противу Татаромъ; згадавъ съ братомъ и съ сыномъ, посла Денисья Павловича и взя Межибожье. Потомъ же воевахуть людіе Данилови и Василькови Болоховь» (отъ имени коего прозвались Князья Болоховскіе, имѣвшіе Удѣлъ на Бугѣ: см. выше) «Львови же Побожье и люди Татарская. Веснѣ же бывшей, посла сына своего, Шварна, на Городокъ и на Семочь и на всѣ городы, и взя Городокъ и Семочь и вся городы сѣдящи за Татары, Городескь и по Тетереви до Жедечева. Възвягляне же солгаша Шварномъ» (Шварну); «поемше Тивуна, не вдаша ему тивунити. Шварно же пріиде поимавъ городы вси, и по немъ пріидоша Бѣлобережци и Чернятинцы и вси Болоховци къ Данилу. Присла же Миндовгъ къ Данилу: пришлю къ тебѣ Романа и Новьгородци, абы пошелъ къ Възвяглю, оттуда же и къ Кыеву, и зрече зрокъ въ Възвягли» (уговорился сойтися въ семъ городѣ). «Данило же съ братомъ» (въ 1258 году) «идоша къ Възвяглю въ силѣ тяжцѣ, жда вѣсти отъ Романа и Литвы, и стоя на Корецку днину, и пойде къ Возвяглю. Преже посла Шварна ... Бѣ же съ нимъ воинъ 500. Гражане же, видѣвше ихъ мало, смѣяхуся, стояще на градѣ. Наутріе пріиде Даніилъ ... И гражане не стръпѣша и вдашась; и городъ зажже, люди же изведе и вдасть я на подѣлъ ... И поиде въ домъ. Романови жь пришедшю и Литвѣ, видѣша токмо головнѣ; ти псы, течюще по городищю, тужаху и плеваху, по свойскы рекуще: Янда! Възывающе богы своя, Аньдая и Дивирикса ... Потомъ Романъ ѣха по отци ... Данило же и Василько бяше веселяся ... Литва же, гнѣвъ дръжаще, воеваша около Луческа. Служащіи же Князя Данила и людіе Василькови, Гюргій, Олекса Дворскій и иніи ѣхаша на ня ... Онѣмъ же (Литвѣ) притекшимъ къ Струзѣ, снузникомъ же сразившимся, на бѣгъ обратишась и вгнашася въ озеро» ... (Человѣкъ по десяти садилось на одну лошадь, чтобы переѣхать на другую сторону) ... «И тако погрязаху ... Се бо быша людіе Миндовгови; Воевода же ихъ Хвалъ, иже велико убійство творяше землѣ Чернѣговской, и Сиръвидъ Рушковичь. Сиръвидъ же утече, а Хвалъ убитъ.

«Потомъ же» (въ 1259 г.) «Куремса пойде на Данила безъ вѣсти. Василько же собирашеся въ Володимери, а Данило въ Холмѣ, и посласта ко Лвови, дабы поѣхалъ къ нима. Куремсѣ же не перешедьшю Стыра, посла люди къ Володимеру; въѣхавшимъ же ратнымъ воемъ къ городу, изыдоша на ня гражане пѣшци, и бившимся съ ними крѣпко, и выбѣгоша изъ града, и повѣдаша Куремсѣ, яко гражане крѣпци борются съ нами. Данило же и Василько събирастася, хотяще битися съ Татары. Прилучи же ся за грѣхы загорѣтися Холмови отъ окаянное бабы ... И вси иконы погорѣша въ церкви Св. Іоанна; одинъ Михаилъ

36

остася чюдный: и колоколы, и то все огнь попали ... И храми прекрасніи ... И мѣдь отъ огня ползуща яко смола ... Сицю же пламени бывшю, яко изо Лвова зрящи видѣти по полемъ Бельзскымъ, и людіе мняша, яко отъ Татаръ зажженъ бѣ градъ, и вбѣжаша въ мѣста лѣсна, и тѣмъ не могоста» (Даніилъ и Василько) «събратися ... И ѣхаста въ Володимерь, и събраша мало дружины ... И посыласта сѣмо и овамо ... И Васильковы людіе, обрѣтше Татары, биша я и колодникы имаша ... Куремсѣ стоящу у Луцка, сътвори Богъ чюдо. Луцескъ бѣ не уряженъ, събѣгшимся вонь многымъ людемъ, и бѣ водѣ бывши въ зимѣ велицѣ, и не могшю ему перейти, хотяше мостъ пріяти. Гражанемъ же отсѣкшимъ мостъ; онъ же порокы постати, отгнати хотя ... Вѣтру же тако бывшю, яко порокомъ връгшимъ, вѣтръ обращаше камень на ня. Пакы же мечющимъ крѣпко, изломися Божіею силою пракъ ихъ; и не успѣвше ничто же, вратишась въ страны своя, рекше въ поле ... Видѣвъ же» (Даніилъ) «сице пагубу граду» (Холму) «вшедъ въ церковь, съжалися велми, и паки обнови» (въ 1260 г.) «церковь и освяти Епископомъ Іоанномъ, и създа твержъша и вышша; вежи же такоя не възможе създати: бѣ бо грады иныя зиждяй противу безбожнымъ Татаромъ ... Созда же церковь превелику въ градѣ Холмѣ въ имя Св. Богоматери ... Принесе же чашу отъ земли Угорскые мрамора багряна, и зміевы главы бѣша округъ ею и постави предъ дверми церковными; сътвори же въ ней крестилницю крестити воду на Св. Богоявленіе. Сътвори же въ ней Епископъ Іоаннъ отъ древа красна точенъ» (купѣль) «и позлащенъ днѣ и внѣ...

«Времени же минувшю, пріиде Бурондай злый въ силѣ тяжцѣ, и ста на мѣстѣхъ Куремсиныхъ. Данило же дръжаше рать съ Куремсою, и николи же бояся Куремсы, дондеже пріиде Бурондай ... И ѣха Василько за брата и проводи его до Берестія, и посла съ нимъ люди своя и помолися Богу, яже есть икона, яже есть въ городѣ Мѣлници, въ церкви Св. Богородицы, и обѣщася Данило украсити ю ... Воевати ѣздя съ нимъ» (Василько съ Бурондаемъ) «ищющю ему сыновца своего, Романа; и воеваша землю Литовскую и Налщанску; Княгиню бо оставилъ у брата и сына Владиміра ... Потомъ же ѣха Данило и взя Волковыескъ, и Глѣба Князя» (тестя Романова) «пославъ я и дръжаше его въ чести, ако болма бо ѣха къ Волковыеску, ловя няти ворога своего Вышелка и Тевтивила, и не удоси» (не застигъ) «ею въ городѣ; искаше ею по стаямъ, и не обрѣте: бѣста бо велику лесть учинила: я Вышелкъ сына его, Романа. И пакы посла» (Даніилъ) «Михаила и воева по Зелвѣ, ища ею, и не обрѣте. Потомъ же мысля ити на Городенъ, творя» (считая) «ею тамъ ... и пріѣхаша въ городъ Мѣльникъ ... и бысть вѣсть изъ Ляховъ у Короля Данила, яко Татарове въ Ятвязѣхъ. Лвови же рекшю, яко вои твое голодна суть и кони ихъ. Онъ же отвѣща: пошлемъ сторожи къ Визнѣ. Вдасть же Данило брашно воемъ до досытка; послалъ бо бысть преже 2 посла въ Ятвязѣ увѣдати о братѣ. Татаромъ же пріѣхавшимъ въ Ятвязѣ, яша быста посла та, и прашаша я, гдѣ есть Данило. Онѣмъ же отвѣщаста: въ Мѣльници. Онѣмъ же рекшимъ, яко тъ есть мирникъ нашъ; братъ его воевалъ съ нами; туда идемъ. Сторожемъ же изминувшимся съ ними, они же проидоша къ Дорогычину. Данило же послаше Лва и Шварна вонъ и Вълодимера ...

«Посемъ же минувшима двѣма лѣтома, бысть тишина по всей земли. Въ тыя же дни» (по Ипат. въ 1261 г.) «веселье бысть у Василька въ Володимери, нача отъдавати дъщерь свою Олгу за

37

Андрея Князя за Всеволодича къ Чернѣгову; бяше же тогда Данило Король съ обѣма сынома своима, съ Лвомъ и Шварномъ» (вѣроятно, что Романа уже не было въ живыхъ) «и инѣхъ Князей много ... и пріиде вѣсть, иже Бурондай идеть ... И срѣте» (Василько) «его въ Шюмску и пріиде предъ онь съ дары. Бурондаю же велику опалу сътворившю на Василька и на Лва. А владыка стояше въ ужасѣ ... Левъ розмета Даниловъ и Стожекъ; оттолѣ же посла Лвовъ разметати; а Василько Кремянецъ и Луцескь ... и посла изъ Шюмска Владыку Ивана напередъ къ брату ... Данило же убоявся побѣже въ Ляхы, а изъ Ляховъ въ Угры ... И поиде Бурондай къ Володимерю, а Василько съ нимъ же, и ста на Жидани на ночь ... Василько повелѣ зажечи Володимерь, зане не мощно бысть борзо розметати его величествомъ ... Чрезъ ночь сгорѣ весь. Назаутріе же пріѣха Бурондай въ Володимерь ... и нача обѣдати у Василька на дворѣ и пити ... и леже на ночь въ 5 днехъ; назаутріе же присла Татарина Баимура и рече: велѣлъ ми городъ роскопати ... и нача роскопывати, назнаменуя образъ побѣды. И пойде Бурондай къ Холмови ... Василько же нача молвити: Костянтине холопе и ты, другый холопе, Лука Ивановичю! се городъ брата моего и мой: предайтеся ... И по-треичи меча каменіемъ доловь ... И по семъ пойде Бурондай къ Люблину и къ Завихвосту ... и найдоша бродъ въ Вислѣ и начаша воевати землю Лядскую ... и пріидоша къ Судомиру ... и бишась по четыре дни; въ четвертый събиша заборола и начаша лѣствицы приставливати и полѣзоша на городъ, и напередъ же възлѣзоста два Татарина съ хоруговью и пойдоста по городу сѣкучи и бодучи, одинъ по одиной сторонѣ, а другій по другой. Нѣкто же отъ Ляховъ, не Бояринъ, но простый человѣкъ, ни въ доспѣсѣ, за однимъ мятлемъ съ сулицею, защитився отчаяніемъ акы твердымъ щитомъ, сътвори дѣло достойно памяти, потече противу Татарину и уби его, оли другый Татаринъ съзади притекъ, подтя Ляха. Людіе же, видѣвши Татары на городѣ, устремишась побѣгнути до дѣтинца и не можаша въмѣститися въ ворота ... подавишась и падаху съ моста въ ровъ ... и бысть лзѣ ходити по трупью яко и по мосту. Бяху же станове въ городѣ соломою чинени и загорѣшась ... Церковь же бяше каменна предивна, създана бѣлымъ камнемъ тесанымъ, и та бысть полна людей; връхъ же у ней древомъ покрытъ; зажжеся и та, и погорѣ въ ней множество людей; одва и ратніи выбѣгоша изъ города. Заутра же Игумени и съ Попы, отпѣвше обѣдню, начаша причащати, пръвое сами, и потомъ Бояре, та жь вси отъ мала до велика начаша исповѣдатися ... Потомъ же пойдоша со кресты изъ города и съ свѣщами, Бояре и Боярыни изрядившися въ брачныя ризы; слугы же Боярскыя несяху передъ ними дѣти ихъ; и бысть плачь велій ... И посадиша я Татарове на болоньи възлѣ Вислы, и сѣдоша 2 дни на болоньи ... и почаша избивати я ... Потомъ же поидоша къ Лысцю городу ... городъ же бяше въ лѣсѣ ... и церковь въ немъ камена Св. Троици; городъ же не твердъ, и взяша ... и възворотися Бурондай въ своя вежи.» См. Длугош. Hist. Pol. о взятіи Сендомира кн. VII, стр. 757, 758.

«Потомъ же» (въ 1262 году по Ипат.) «идоша Литва на Ляхы отъ Миндовга и Остафій Костянтиновичь съ ними окаянный: бѣ бо забѣглъ изъ Рѣзаня. Литва же на канонъ Рожества Св. Іоанна Съмовита Князя убиша, а сына его Кондрата яша. Въспомяну же Миндовгъ, аже Василько Князь съ Богатыремъ (Бурондаемъ?) воевалъ землю Литовскую, и посла рать на Василька, и воеваша около

38

Камена. Василько же не ѣха по нихъ, зане надѣяшеся другой рати; посла по нихъ Желислава, Степана Медушника, и гониша по нихъ олны до Ясолды ... Другая же рать воева тое же недѣли Литовская около Мѣльницы, и съ ними Воевода Тюдіяминовичь Ковдижать ... Князь же Василько поѣха по нихъ съ сыномъ Володимеромъ и съ Бояры своими и слугами ... и угониша я у Небля города. Литва же бяше стала при озерѣ, ... и сѣдоша въ три ряды за щиты по своему норову ... И сразишась ... Литва же устремишась на бѣгъ, и не бысть лзѣ утечи: обышло бо бяше озеро ... и тако начаша сѣщи я, а друзіи истонуша ... и не оста ни одинъ же. Се же услышавше Князи Пинстіи, Ѳеодоръ и Демидъ и Юрій, и пріѣхаша къ Василькови съ питіемъ ... Токмо одинъ убитъ бысть отъ полка Василькова, Преиборъ сынъ Степановъ Родовичь ... Посла же Василько сайгатъ брату своему Королеви съ Борисомъ съ Изеболкомъ. Король же бяше тогда поѣхалъ въ Угры, и угони его Борисъ у Подтелича.»

Въ другихъ лѣтописяхъ сказано подъ г. 6766 (1258): Придоша Литва съ Полочаны къ Смоленску и взяша Войщину» (нынѣ Боево) «на щитъ. Той же осени приходиша Литва къ Торжку, и высунушася Новоторжци, и подведоша Литва подсаду» (скрытое войско): «овыхъ избиша, а инѣхъ взымаша, и много зла бысть въ Торжку.»

Изъ Прибавл. въ концѣ VIII тома издан. 1819 года: Рай былъ тамъ, гдѣ нынѣ Райгродъ. — Грубешовъ на рѣкѣ Гучвѣ. — Городескъ въ Радомысл. Повѣтѣ. — Възвягль есть Новградъ Волынскій. — Зельва рѣка въ Волковыйскомъ Повѣтѣ. — Стожекъ въ 10 верстахъ отъ Кременца къ Востоку. (Сообщено З. Ходаковскимъ).

(103) Дѣйствительныя историческія преданія народа Литовскаго начинаются около сего времени, и неясность ихъ еще болѣе затмилась отъ пустыхъ догадокъ Историка Стриковскаго. Онъ разсказываетъ, что во время нашествія Батыева господствовалъ въ Литвѣ Зивибунтъ, зять и наслѣдникъ Керна, внука Палемонова (см. нашей Исторіи Т. II, примѣч. 35), а въ Жмуди Монтвилъ, родный племянникъ Керновъ; что сынъ Монтвиловъ, Эрдивилъ, построилъ Гродно и завоевалъ Новогродокъ, Брянскъ, Бѣльскъ, Дрогичинъ и Брестъ, разоренные Татарами, и побѣдилъ Могольскаго Воеводу Кайдана; что сынъ Эрдивиловъ, Мингайло, взялъ Полоцкъ, управляемый тогда тридцатью народными чиновниками; что сынъ Мингайловъ, Гинвилъ, крестился, былъ названъ Юріемъ, и женился на Маріи, дочери Князя Тверскаго, Бориса: что братъ Гинвиловъ, именемъ Скирмунтъ, господствовалъ въ Новогродкѣ и разбилъ Хана Балаклая; что сынъ Гинвиловъ, Борисъ, строилъ церкви, монастыри въ Полоцкѣ, возвратилъ гражданамъ древнія права ихъ и надъ рѣкою Березиною основалъ городъ Борисовъ; что Стриковскій видѣлъ близъ Полоцка, на Рижской дорогѣ, камень съ изображеніемъ креста и съ Русскою надписью: помилуй, Господи, раба Твоего Бориса; что сей Борисъ оставилъ сына Рехволда или Василія, который былъ отцемъ Князя Глѣба и Княжны Евпраксіи, умершей Инокинею; что Глѣбъ скончался бездѣтенъ, и что Полочане снова сдѣлались вольными; что Скирмунтъ, братъ Гинвиловъ, Князь Новогродскій, завоевавъ Туровъ, Мозырь, Стародубъ, Черниговъ, Карачевъ, роздалъ ихъ своимъ сыновьямъ, Любарту, Писсумунту и Тройнату, отцу Алгимунта и дѣду Рингольта, отъ коего родился славный Король Литовскій Миндовгъ или Мендовгъ. Сіе родословіе содержитъ въ себѣ явную нелѣпость. Какъ? Монтвилъ жилъ въ нашествіе Батыево и праправнукъ его

39

правнука, Миндовгь, жилъ также при Батыѣ? Не говорю уже о томъ, что въ сіе время не бывало Тверскаго Князя, Бориса, и Дрогичинъ съ Брестомъ принадлежали не Литвѣ, а Даніилу Галицкому. Стриковскій смѣшалъ преданія и времена.

Россійскіе же Лѣтописцы говорятъ, что Литовцы, бывъ долгое время данниками Князей, отчасти Кіевскихъ и Черниговскихъ, отчасти Смоленскихъ и Кривскихъ, находились подъ управленіемъ собственныхъ Гетмановъ; что Вильняне, боясь Мстислава Великаго, завоевателя земли Кривской около 1128 году, поддалися Королю Венгерскому и призвали къ себѣ на княженіе изъ Царяграда двухъ сыновей бывшаго Полоцкаго Князя, Ростислава Рогволодовича, сосланнаго въ Грецію симъ Мстиславомъ (см. нашей Исторіи Т. II, стр. 104); что одинъ сынъ Ростиславовъ назывался Давилъ, а другой Мовкольдъ; что Давилъ сдѣлался первымъ Княземъ Виленскимъ, и былъ отцемъ Вита, прозваннаго Волкомъ, и Эрдена, а Миндовгъ родился отъ Мовкольда (см. Воскресенск. Лѣт. I, 48). Сказаніе также сомнительное! Мстиславъ Великій сослалъ въ Константинополь Владѣтелей Полоцкихъ еще въ 1129 году: вѣроятно ли, чтобы Миндовгъ былъ внукъ одного изъ сихъ Князей? вѣроятно ли, чтобы сыновья Князя Россійскаго назывались именами Литовскими и приняли Вѣру языческую? ибо Миндовгъ родился въ идолопоклонствѣ. Городъ же Вильна основанъ, по сказанію Литовскаго Историка, Княземъ Гедиминомъ въ XIV вѣкѣ (см. ниже, примѣч. 277).

(104) См. Длугош. Hist. Polon. кн. VII, стр. 759, и Кельх. стр. 90. Письмо Папы Александра къ Королю Литовскому напечатано въ Райнальд. Annal. Eccl. Т. XIV, год. 1255, No 58. Папа, сердитый тогда на мнимаго отступника, Даніила Галицкаго, пишетъ къ Миндовгу, что Церковь даетъ ему полную власть надъ всѣми землями, которыя сей новый Король отниметъ у Россіянъ.

Кѣмъ построенъ Новогродокъ, не знаемъ; вѣроятно Россіянами.

(105) «На враги своя двигшася, на Бесермены ... откупахуть бо ти окаянніи дань Татарскую.» См. о Бесерменахъ выше, примѣч. 51. Новѣйшіе Лѣтописцы и наши Историки думали, что Бесерменами названы здѣсь Татары же, и что Россіяне взбунтовались противъ своихъ господъ, Моголовъ. Еще приведемъ мѣсто изъ лѣтописей въ доказательство, что Бесермены и Татары были два, а не одинъ народъ: «бысть моръ силенъ на Бесермены и на Татары и на Армены» (см. Воскрес. Лѣтоп. II, 318). Далѣе: «Убиша и Зосима преступника: то бо бѣ Мнихъ образомъ точью, Сотонѣ съсудъ (сосудъ): бѣ бо пьяница и студословець, празнословець и кощуньникъ; конечное (наконецъ) отвержеся Христа и бысть Бесерменинъ, вступи въ прелесть лжаго пророка Махмета; бѣ бо тогда пріѣхалъ на Русь отъ Царя Татарьскаго, именемъ Кутлуби, и золъ сый Бесерменинъ, » и проч. Татары въ сіе время еще не были Магометанами.

(106) См. Лѣт. Арханг. стр. 59, и рукописн. Лѣт. о великомъ градѣ Устюгѣ. Сей Буга или Багу названъ именно Татариномъ. Въ крещеніи дали ему имя Іоанна. Въ сихъ двухъ новыхъ лѣтописяхъ сказано: «пріиде на Устюгъ грамота отъ Вел. Князя Александра, что Татаръ бити;» но по древнимъ лѣтописямъ дѣйствовалъ народъ самъ собою, и нѣтъ ни слова объ умерщвленіи гдѣ нибудь Могольскихъ чиновниковъ.

(107) Въ описаніи Александровыхъ подвиговъ: «бѣ же тогда нужда велика отъ иноплеменникъ, и гоняхуть Христіанъ, веляще съ собою воинствовати: Князь же Александръ пойде къ Цареви,

40

дабы отмолити люди отъ бѣды тоя.» Тамъ же: «вся полкы своя посла съ нимъ (Александръ съ Димитріемъ), и ближнихъ своихъ домочадець, рекши къ нимъ: служите сынови моему, акы самому мнѣ, всѣмъ животомъ своимъ.» О Дерптѣ: «Одинымъ приступленіемъ взятъ бысть и людіе града овы побиша, а другы изымаша живы, а иніи огнемъ пожжени, и жены ихъ и дѣти, и взяша товара безъ числа и полона, а мужа добра застрѣлиша съ города и Петра убиша Мясниковича.» — О Констянтинѣ, зятѣ Александровомъ, упоминается въ Родослов. Книгахъ; отъ него пошелъ родъ Даниловыхъ. Отецъ Константиновъ, Ростиславъ Мстиславичь, тамъ названъ Борисомъ.

Стриковскій пишетъ (кн. VIII, гл. I), что Миндовгъ послалъ своихъ племянниковъ, Эрдвила, Викунта и Товтивила, воевать Россію; что Товтивилъ или Ѳеофилъ взялъ Полоцкъ, Эрдвилъ, Смоленскъ и Друцкъ, а Викунтъ Витебскъ; что они, принявъ Вѣру Греческую, остались тамъ Князьями, и не хотѣли уже зависѣть отъ дяди; что разгнѣванный Миндовгъ послалъ на нихъ сильное войско, но что Товтивилъ отразилъ его съ помощію Даніила Галицкаго и Ливонскихъ Нѣмцевъ (см. выше примѣч. 102). Изъ повѣствованія нашихъ Лѣтописцевъ можно заключить, что Товтивилъ господствовалъ въ Полоцкѣ съ согласія тамошнихъ гражданъ: ибо они уже по кончинѣ его говорятъ: «тогда Литва посадиша свой Князь въ Полотьскѣ.» Смоленскъ дѣйствительно могъ быть взятъ Литовцами въ 1239 году (см. выше. примѣч. 33); но Вел. Князь Ярославъ освободилъ его, и съ того времени онъ всегда принадлежалъ Россіи до самаго XV вѣка. — Подъ Юрьевымъ было съ Товтивиломъ 500 Полочанъ и Литвы. См. Новогород. Лѣт., стр. 148, и Длугош. Hist. Polon. кн. VII, стр. 766.

(108) «Въ лѣто 6769 постави Митрополитъ Епископа Митрофана въ Сараѣ.» — Въ 1269 году Ѳеогностъ былъ поставленъ въ Епископы Переяславлю и Сараю (см. ниже).

(109) Въ монашествѣ дали ему имя Алексія, какъ сказано въ Степ. Книгѣ. — Въ описаніи Александровыхъ подвиговъ: «отца бо оставити человѣкъ можеть, а добра господина немощно оставити. Аще бы лзѣ, и въ гробъ бы лѣзлъ съ нимъ.» Александръ женился въ 1239 году: ему не было конечно и пятидесяти лѣтъ. — О плачѣ народномъ см. описаніе Александр. подвиговъ и Степен. Кн. I, 372; о чудесахъ тамъ же, стр. 374, 375. Пишутъ, что въ княженіе Димитрія Донскаго однажды ночью загорѣлись свѣчи въ церкви, гдѣ лежало тѣло Александра, и два старца, вышедшіе изъ олтаря, приближились къ его гробу, говоря: «Александре! востани и спаси правнука твоего, Димитрія, одолѣваемаго иноплеменными!» Александръ всталъ изъ гроба и скрылся вмѣстѣ съ двумя старцами. Пономарь, видѣвъ сіе чудо, сказалъ о томъ церковнымъ начальникамъ; они же, выкопавъ нетлѣнныя мощи Невскаго, поставили ихъ въ ракѣ. Больные, прикасаясь къ онымъ съ вѣрою, получали исцѣленіе, и благочестивый Архимандритъ Евфросинъ видѣлъ, какъ свѣча у гроба Александрова сама собою загорѣлась отъ небеснаго огня, и проч. и проч. — Въ грамотѣ Новогородской, писанной въ 1263 году къ Ярославу Ярославичу, сказано: «а что, Княже, братъ твой Александръ дѣялъ насильнѣ на Новѣгородѣ, а того ся, Княже, отступи». — Въ описаніи Александр. подвиговъ: «положено же бысть тѣло его въ Рожествѣ Св. Богородицы, въ Архимандритьи Велицѣй. Бысть же тогда чюдо дивно и памяти достойно. Егда убо положено бысть св. тѣло его въ раку, тогда Савастіянъ Икономъ и

41

Кирилъ Митрополитъ хотя разъяти ему руку, да вложать ему грамоту душевную: онъ же аки живъ сущи распростеръ руку свою и взятъ грамоту отъ рукы Митрополита, и пріятъ же я ужасть, и одва (едва) отступиша отъ ракы его. Се же бысть слышано всѣмъ отъ Господина Митрополита и отъ Иконома его. Кто не удивится о семъ, яко тѣлу бездушну сущю и везому отъ далнихъ градъ въ зимнее время, и тако прослави Богъ угодника своего?»

(110) Тамъ стоятъ три гроба: первый (какъ означено въ надписяхъ) Великія Княгини Александры, супруги благовѣрнаго Князя Александра Невскаго; вторый дщери его, Княжны Евдокеи; а третій (на лѣвой сторонѣ) благовѣрныя Княгини Вассы, вторыя супруги Александра Невскаго.

(111) Изъ Германіи выѣхали Ратша и Гавріилъ, а изъ Пруссіи Михаилъ. Отъ перваго ведутъ родъ свой Свибловы, Мусины-Пушкины, Кологривые, Мятлевы, Бутурлины, Каменскіе и проч.; отъ втораго Кутузовы, Голенищевы, Клеопины, Щукины, и проч.; отъ третьяго (коего сынъ Терентій отличился въ Невскомъ сраженіи) Морозовы, Шеины, Чеглоковы, Шестовы, Салтыковы, Тучковы, и проч.

(112) См. Исторію Пахимера, кн. III, гл. 5.

(113) См. Торф. Hist. Norveg. Ч. IV, гл. I, стр. 303.

Случаи Александрова княженія: Въ 1248 году Ростовскій Князь Борисъ Васильковичь женился на дочери Ярослава Муромскаго и вѣнчался въ Ростовѣ, въ храмѣ Богоматери. Въ 1249, на память Св. Первомученика Стефана, скончался въ Владимірѣ Князь Владиміръ Константиновичь: «Плакася надъ нимъ Александръ Князь и съ братьею много и проводи его честно изъ Золотыхъ воротъ, и везоша въ Угличе Поле (въ Угличь). Епископъ же Кирилъ и съ Игумены пѣвше пѣсни погребальныя и положиша его у Св. Спаса. Тое же зимы Василій Князь Всеволодовичь (внукъ Вел. Кн. Георгія II) преставися въ Володимери на память Св. Ѳеодора, и повезоша его на Ярославль и Олександръ Князь проводи его, и Борисъ и Глѣбъ и мати ихъ. Епископъ же Кирилъ съ Игумены и Попы пѣвше пѣсни погребальныя и положиша его честно у Св. Богородицы.» — Въ 1253, Маія 2, Епископъ Кириллъ освятилъ въ Новѣгородѣ церковь Бориса и Глѣба при Князьяхъ Борисѣ и Глѣбѣ. Сент. 11 родился у Бориса Васильковича сынъ Димитрій. Въ 1254 г., Іюля 30, у Кн. Бориса Васильковича родился сынъ Константинъ. — «Въ лѣто 6763 (1255) по Велицѣ дни Порожьнеѣ (Праздныя) недѣли преставися Костянтинъ, сынъ Вел. Князя Ярослава, и бысть плачь великъ. Спрятавше тѣло его и понесоша въ Володимерь, и яко услыша Олександръ Князь брата своего смерть, и стрѣтѣ его съ Митрополитомъ и съ Игумены и съ Попы, и положиша у Св. Богородицы. — Въ лѣто 6764 (1256) преставися Князь Данило Ярославичь» (см. лѣтопис. Синодальн. Библіот. No 52, л. 49). — «Въ лѣто 6766 (1258) осенью пріѣхаша въ Ростовъ Борисъ (отъ Татаръ) и Глѣбъ со Княгинею, и кланяся Св. Богородицѣ и Епископу Кирилу и матери своей, Княгинѣ Великой, и бысть въ Ростовѣ радость велика о Глѣбовѣ пріѣздѣ. — Въ лѣто 6767 (1259) бысть знаменіе въ лунѣ, яко ни знаменія не бысть» (т. е. вся затмилась). — «Въ лѣто 6769 (1261) родись Олександру сынъ и нарекоша имя ему Данилъ. Епископъ Ростовскый Кирилъ бѣ исполнъ дній въ старости глубоцѣ и въ добродѣтельнѣй сѣдинѣ. Блаженный же Князь Олександръ, Борисъ и Глѣбъ, волею Божіею и поспѣхомъ Св. Богородицы, благословеніемъ Митрополита и Епископа Кирила взведоста Архимандрита Св. Богоявленья

42

Игнатья, и бысть причетникъ Св. Богородицы въ Ростовѣ. Того же лѣта преставися Князь Андрей сынъ Володимерь (внукъ Константиновъ) на Угличѣ Полѣ, и положиша его въ Св. Спасѣ. Поби (обилъ) Владыка Новгородскій Далматъ С. Софью всю свинцемъ. Мѣсяца Ноября въ 8, на Сборъ Св. Михаила, сгорѣ въ Новѣгородѣ церковь Св. Василья, а дворовъ добрыхъ 30, а на заутрье на Славковѣ улицѣ сгорѣ церковь Св. Дмитрія, a дворовъ добрыхъ 50. — Въ лѣто 6770 (1262) преставися блаженный учительный Епископъ Кирилъ Ростовскый Маія 21. Се бысть истинный Пастырь, пася люди земли Ростовскыя съ кротостью, и положиша тѣло его въ церкви Св. Богородицы въ Ростовѣ, и въ его мѣсто поставленъ бысть Игнатій Сент. въ 19. Срубиша Новгородци городъ новъ, а съ Литвою миръ взяша. Сгорѣ отъ грома (въ Новѣгородѣ) церковь Бориса и Глѣба; гораздо бо бяше лѣпа. — Въ лѣто 6771 (1263) родися Глѣбу (Васильковичу) сынъ Демьянъ» (а по Троицк. Василій).

(114) Въ Троицк.: «Въ лѣто 6772 (1264) преставися Князь Андрей Суждальскый, сынъ Ярославль, внукъ Всеволожь.» Татищевъ пишетъ, что Андрей спорилъ о престолѣ съ Ярославомъ; что они избрали Хана въ посредники, который, призвавъ къ себѣ Ярослава, объявилъ его Великимъ Княземъ, далъ ему доспѣхъ, и велѣлъ сѣсть на коня; что Владиміръ Рязанскій и Иванъ Стародубскій должны были вести сего коня, и что Ярославъ въ Августѣ мѣсяцѣ возвратился въ Владиміръ съ Могольскимъ посломъ Жанибекомъ и съ ярлыкомъ Хановымъ (или грамотою). — Далѣе: «Выгнаша Новгородци Князя Дмитрія, сдумавше съ Посадникомъ Михаиломъ, зане Князь еще малъ бяше, а по Ярослава послаша во Тферь сынъ Посадничь и лучшіи Бояры. Въ лѣто 6773 (1265) посадиша въ Новѣгородѣ на столѣ Ярослава Генв. въ 27.»

Древнѣйшая изъ Новогородскихъ подлинныхъ грамотъ находится въ Архивѣ Иностранной Коллегіи подъ No 2. Вотъ списокъ ея отъ слова до слова:

«Благословеніе отъ Владыкы, покланяніе отъ Посадника Михайла и отъ Тысяцьскаго Кондрата и отъ всего Новагорода и отъ всѣхъ старѣйшихъ и отъ всѣхъ меньшихъ къ Князю Ярославу. На семъ, Княже, цѣлуй крестъ къ всему Новугороду, на цѣмъ то цѣловали дѣди и отци и отець твой Ярославъ: Новъгородъ ти держати въ старинѣ по пошлинѣ; что волостій всѣхъ Новгородъскыхъ, того ти, Княже, не держати своими мужи, нъ дьржати мужи Новгородьскыми, а даръ имати тобѣ отъ тѣхъ волостій, а безъ Посадника тебѣ волостій не роздовати; а кому роздаялъ волости братъ твой Алсксандръ или Дмитрій съ Новгородцы, тобѣ тѣхъ волостій безъ вины не лишати; а что ти, Княже, пошло на Торожку и на Волоцѣ Тивунь свой дьржати, на своей части дьржати, а Новъгородьць на своей части дьржати; а въ Бѣжицахъ, Княже, тобѣ, ни твоей Княгыни, ни твоимъ Бояромъ, ни твоимъ Дворяномъ селъ не дьржати, ни купити, ни даромъ пріимати, и по всей волости Новгородьской; а се, Княже, волости Новгородьскые: Волокъ съ всѣми волостьми, Тьржькъ, Бѣжице, Городьцъ, Палиць (а то есьма дали Иванкови), Потокь, Мелечя, Шипино, Егна, Вологда, Заволоцье, Коло, Трь» — (а въ другихъ грамотахь: Терь, часть Русской Лапландіи) — «Перемь, Печера, Югра; а въ Руси ти, Княже, ѣздити осень, а лѣтѣ не ѣздити: ѣздити на Озвадо звѣри гонити; а въ Ладогу ти, Княже, слати осетрьникъ и медовара по грамотѣ отця своего, Ярослава. А судъ, Княже, отдалъ Дмитрій съ Новгородцы

43

Бѣжичяномъ и Обонижаномъ на 3 лѣтѣ, судье не слати; а изь Бѣжиць, Княже, людій не выводити въ свою землю, ни изъ иной волости Новгородьской, ни грамоть имъ даяти, ни закладниковь пріимати, ни Княгыни твоей, ни Бояромъ твоимъ, ни Дворяномъ твоимъ, ни смерда, ни купцыни; а безъ вины ти мужа волости не лишити; а грамотъ ти, Княже, не посуживати; а пожнѣ, Княже, что пошло тобѣ и твоими мужемь, то твое; а что былъ отъялъ брать твой Александръ пожнѣ, а то ти, Княже, не надобѣ; а что, Княже, брать твой Александръ дѣялъ насильнѣ на Новѣгородѣ, а того ся, Княже, отступи. Дворяномъ твоимъ и Тивунимь погонь имати, како то пошло. А на томъ ти, Княже, на всемь хресть цѣловати безъ перевода при нашихъ послѣхъ; а мы ти ся, Господине Княже, кланяемъ. А что, Княже, мытъ по твоей земли и по иной волости, и по всей Суждальской земли, а то, Княже, имати по двѣ векши отъ лодье и отъ воза, и отъ льну, и отъ хмѣльна короба; а Дворяномъ твоимъ по селомъ у купцевъ повозовь не имати, развѣ ратной вѣсти. Тако, Княже Господине, пошло отъ дѣдь и отъ отець, и отъ твоихъ и отъ нашихъ, и отъ твоего отчя Ярослава.»

(115) Въ сихъ двухъ мѣстахъ власть судебная принадлежала и Князю и Новугороду. — Кн. Щербатовъ думалъ, что Тіунъ есть таможня.

(116) Употребленное въ подлинникѣ слово погонъ имѣетъ смыслъ прогоновъ: ибо въ другой грамотѣ, данной Ярославомъ Новугороду въ 1270 году, сказано: «а Дворяномъ твоимъ погонъ имати по пяти «кунъ» (слѣдственно деньгами).

Сихъ грамотъ двѣ: на первой подписано: «Князя Ярослава; а вторая безъ подписи, и должна быть черною. Она такого же содержанія, съ прибавленіемъ, что Ярославъ можетъ бить (дикихъ) свиней только за 60 верстъ отъ Новагорода, ловить звѣрей лѣтомъ на Озводѣ, въ Русу ѣздить чрезъ двѣ зимы въ третью, а въ Ладогу черезъ два лѣта въ третье; что судьямъ должно объѣзжать волости послѣ Петрова дня, и что въ Заволочьѣ будутъ правители Новогородскіе, а не Княжескіе.

(117) См. сей Исторіи Т. II, стр. 24; также Историч. и топографич. извѣстія о городѣ Вологдѣ, стр. 28 и 74. Въ рукописномъ житіи преподобнаго Герасима, хранящемся тамъ въ церкви уничтоженнаго Троицкаго монастыря, имъ основаннаго, сказано, что онъ пришелъ въ Вологду изъ Кіева въ 1147 году, на мѣсто, гдѣ въ великомъ лѣсу были средній посадъ Воскресенія Христова, Лѣнивая площадь и малый торжекъ. Нынѣ на сей Лѣнивой площади (въ предмѣстіи города) стоитъ каменная церковь Воскресенія, а прежде стояла деревянная Соборная, въ коей погребали Вологодскихъ Епископовъ XVI вѣка. Св. Герасимъ имѣлъ ссору съ мѣщаниномъ Пятышевымъ, не хотѣвшимъ дать ему земли подъ строеніе монастырское: и теперь Вологодскіе купцы Пятышевы живутъ въ приходѣ бывшаго монастыря Троицкаго, что на Касаровѣ ручьѣ (см. Словарь Географ. Рос. Госуд. I, 978). Герасимъ скончался въ 1178 году, Марта 4, и гробъ его находится въ упомянутой древней церкви. — Говорятъ, что еще прежде Вологды былъ городъ Кубенской, на берегу озера Кубенскаго (см. Лексик. Татищ.).

(118) См. ниже, примѣч. 178. О семъ бракѣ упомянуто въ Троицк., Воскресен. и другихъ лѣтописяхъ, кромѣ Новогород. Михаилъ Черниговскій имѣлъ сына Юрія, какъ сказано въ Родословныхъ Книгахъ; однакожь тесть Ярославовъ не названъ здѣсь Княземъ. Въ грамотѣ, выше приведенной (примѣч. 114), говорится о супругѣ Ярославовой по одному предположенію, что онъ будетъ имѣть ее: ибо его бракосочетаніе совершилось уже

44

послѣ въ Новѣгородѣ. Первая супруга Ярославова убита Моголами (см. выше, примѣч. 89). Упомянемъ здѣсь о баснословномъ преданіи, включенномъ въ рукописное житіе благовѣрнаго Михаила Тверскаго, сына Ксеніина. Разсказываютъ, что «юный Ярославъ, ловя звѣрей на берегу Волги, долженъ былъ ночевать близъ села Едимонова, гдѣ жила Ксенія, добродѣтельная и прекрасная дочь одного церковнато причетника, именемъ Аѳанасія, помолвленная тогда за Княжескаго Отрока и любимца, Григорія. Въ сію ночь Ярославъ и Ксенія видѣли во снѣ, что Богу угодно сочетать ихъ бракомъ. Первый еще не понялъ того и на другой день изъ любопытства захотѣлъ войти въ домъ къ Аѳанасію, желая узнать Григоріеву невѣсту. Тамъ уже все готовилось къ свадебному пиршеству; но Ксенія, вѣря сновидѣнію, говорила своимъ подругамъ: «любимецъ жениха моего здѣсь; скоро онъ будетъ и самъ.» Подруги не разумѣли ея словъ: ибо Григорій сидѣлъ рядомъ съ невѣстою, и никто не думалъ объ иномъ женихѣ. Князь явился въ простой одеждѣ: красавица узнала его, и сказала окружающимъ: «воздайте честь нашему Государю!» Хозяинъ и гости изумились. Ярославъ взглянулъ на Ксенію, вспомнилъ сонъ, и велѣвъ Григорію искать другой невѣсты, повелъ суженую въ церковь; обвѣнчался и далъ пиръ всѣмъ жителямь села Едимонова. Одинъ бѣдный Григорій тосковалъ и плакалъ; возненавидѣлъ свѣтъ, постригся, и съ дозволенія Княжескаго основалъ въ Твери богатый монастырь, называемый Отрочь

(119) По Новогород. Лѣт. Миндовгъ убитъ въ 1263 году, а сынъ его опустошилъ Литву въ 1265. Длугошъ приписываетъ сіе злодѣйство племяннику Миндовгову Тройнату (кн. VII, стр. 772); а въ Воскресен. Лѣт. (I, 49) сказано, что Миндовга умертвилъ Князь Герденъ, Давиловъ сынъ. Въ Волынск. Лѣт. такъ: «По семъ же сонмѣ» (съѣздѣ Князей Россійскихъ съ Болеславомъ въ Терновѣ: см. ниже) «минувшю лѣту одиному, въ осень убитъ бысть Великый Князь Миндовгъ, Самодержецъ бывъ всей земли Литовской. Убійство жь его сице скажемь. Нача избивати братію свою и сыновци своя, а другія выгна ... и нача гръдѣти, възнесеся славою ... Бяше же у него сынъ Въишелкъ и дьчи, дъщерь же отда за Шварна за Даниловича. Воишелкъ же нача княжити въ Новѣгородци, въ поганствѣ будя ... убивашеть бо на всякъ день по 3 и по 4; котораго же дни не убіяше, печаловаше тогда. По семъ же вниде страхъ Божій въ сердце его ... и крестися въ Новѣгородѣ ... и по семъ иде до Галича къ Данилови, хотя пріяти мнишескый чинъ ... Иде въ Полонину къ Григоріеви въ монастырь и пострыжеся ... и бысть тамо 3 лѣта ... и поиде въ Св. Гору, пріемь благословеніе отъ Григорія. Григорій же бяше человѣкъ святъ, яко же не бысть предъ нимъ и по немъ не будеть. Воишелкъ же не може дойти до Св. Горы, зане мятежъ бысть въ тѣхъ земляхъ, и пріиде опять въ Новогородокъ, и учини себѣ монастырь на Нѣмнѣ, межи Литвою и Новымгородкомъ, и ту живяше ... Умре Княгиня Миндовговая, и поча карити» (плакать) «по ней. Бяшеть бо сестра ей за Довмонтомъ за Нальщанскымъ Княземъ, и посла Миндовгъ до Нальщань по свою свѣсть, тако река: поѣдь карить по своей сестрѣ. Оной же пріѣхавшей, Миндовгъ нача ей молвити: сестра твоя умираючи велѣла ми тебе поняти за ся, ати» (чтобы) иная дѣтій не цвѣлить» (не огорчаетъ) ... «и поя ея за ся ... Домонтъ же искаше, абы съ кымъ мочи убити Миндовга. Тренята же бяше тогда въ Жемонти. Въ се время послалъ бяше Миндовгъ всю свою силу за Днѣпръ на Романа на Дебрянскаго» (Брянскаго) «Князя.

45

Довмонтъ же бяше съ ними же пошелъ ... и воротися назадъ, тако река: кобь» (гаданіе, волшебство) «ми не дасть съ вами пойти ... и погна вборзѣ, и изогна Миндовга, и уби его, и оба сына его съ нимъ уби, Рукля же и Репьскея ... Воишелкъ же убоявся и бѣжа до Пинска; а Тренята нача княжити во всей землѣ Литовской и въ Жемоити, и посла по брата своего, по Товтивила до Полоцка, река тако: роздѣлимъ собѣ землю. Оному жь пріѣхавшю, поча думати, хотя убити Треняту; а Тренята собѣ думаше на Товтивила пакы, и пронесе» (объявилъ) «думу Товтивилову Бояринъ его Прокопій Полочанинъ; Тренята же попередивъ и уби Товтивила ... И почаша думати Конюшіи Миндовгови, 4 паробци ... идущю (Тренятѣ) до мовници мыти (въ баню), и убиша Треняту ... Се слышавъ Воишелкъ, пойде съ Пиняны къ Новьгородку, и поня съ собою Новьгородци, и пойде въ Литву княжити. Литва же вся пріяша его съ радостію ... Воишелкъ поча ворогы своя избивати, и изби безчисленное множество, а друзіи розбѣгошась, камо кто видя; и оного Остафія уби окаяннаго» (Рязанца) «о немъ же напреди списахомъ.» (Сіи обстоятельства были извѣстны Стриковскому. Длугошъ пишетъ, что самъ Воишелгъ убилъ Тройната, или Треняту). Далѣе: «Въ томъ же лѣтѣ Миндовгова убитія (въ 1263) бысть веселье у Романа Князя Дебрянского: нача отдавати милую свою дъщерь Олгу за Володимера Князя, сына Василькова ... И въ то время рать пріиде на Романа Литовская; онъ же бися, и побѣди я; самъ же раненъ бысть, и не мало показа мужество свое, и пріѣха въ Дебрянескъ» (Брянскъ) съ побѣдою, и не помня раны за радость, и отда дъщерь свою. Бяху бо у него иныя три, а се четвертая; си же бяше ему всѣхъ милѣе; и посла съ нею сына своего старѣйшаго, Михаила.»

Въ Новогород. Лѣт.: «Того жь лѣта (1263) роспрѣвшеся убійцы Миндовгови о товаръ его, убиша Князя Полотьскаго Товтивила, а Бояры Полотьскыя исковаша, и просиша у Полочанъ сына Товтивилова убити же, и онъ вбѣжа въ Новгородъ съ мужи своими. Тогда Литва посадиша свой Князь въ Полотьскѣ, а Полочанъ пустиша, которыхъ изымали съ Княземъ ихъ, а миръ взяша.»

(120) Такъ въ современномъ лѣтописцѣ Новогородскомъ. Татищевъ называетъ Воишелга сыномъ Княжны Тверской. Далѣе: «всю землю (въ 1265 г.) оружіемъ поплѣни, а по Христьянской земли веселіе бысть всюда ... Крести я (Литовцевъ) Князь Святославъ» (см. ниже, примѣч. 125) «съ Попы Пльсковскими, » и проч.

(121) Современный Новогород. Лѣт. говоритъ только: «посадиша (въ 1266) Пльсковичи у себе Князя Довмонта Литовского;» а въ особенной повѣсти о благовѣрномъ Князѣ Довмонтѣ (см. въ Синодальн. библіот. рукопись подъ No. 349, листъ 162) включенной въ лѣтопись Псковскую и другія, прибавлено: сій же Князь первѣе имѣя къ идоломъ служеніе по отчи преданію; егда же Богъ всхотѣ избрати собѣ люди новы, и вдохну вонь благодать Св. Духа, и възбну яко отъ сна отъ идольскаго служенія, и крещенъ бысть въ церкви Св. Троицы и наречено бысть имя ему Тимоѳей, и бысть радость велика въ Псковѣ, и посадиша его на Княженіи.» Новѣйшіе Лѣтописцы несправедливо называютъ его меншимъ братомъ Воишелговымъ (см. Воскресен. Лѣт. I, 49).

Въ Новогород. Лѣт.: «Князь же Гердень совкупи силу Литовскую, и погонися, и яко увѣдаша Пльсковичи погоню, отслаша полонъ, а сами сташа о сю сторону Двины. Литва же нача бродитися. Тогда Пльсковичи сняшася съ ними ... И множество много ихъ побиша, » и проч. А въ

46

Сказаніи о Довмонтѣ: «поимъ (Довмонтъ) съ собою Псковичь ратныхъ мужъ три девяноста, и отчьство свое повоева и Княгиню Эрденевую полони, тетку свою Евпраксію» (слѣдственно Христіанку?) «и дѣти ея ... И перебродившесь Двину, отъѣха за 5 верстъ, и ста шатры на Бору Чистѣ, а стражи поставя на Двинѣ, Давида Якуновича съ Лувою Литвиномъ; двѣ жь девяностѣ мужъ отпусти съ полономъ, а въ единомъ девяностѣ самъ ся оста, ждя по собѣ погони. Герденю жь своими Князми дома не бывшю» — у Татищ. ходилъ войною на Поруси — «и пріѣхаша въ домы своя ... и оплъчися Гердень и Гоитортъ, и Люмбій, и Люгайло и прочи Князи въ семи стахъ рати, и погнаша въ слѣдъ Довмонта, хотяще его руками яти и лютой смерти предати ... Стражіе же пригнавше повѣдаша Довмонту, что рать (Литовская) перебродилася Двину. Довмонтъ же рече Давиду и Лувѣ: помози вамъ Богъ на стражи вашей; и пакы рече: братья мужи Псковичи! кто старъ, тотъ отецъ; а кто младъ, то ми братъ! Слышалъ есми мужество ваше во всѣхъ странахъ: се же вамъ предлежить животъ и смерть. Братіе моя! потягните за домъ Святыя Троицы ... Тогда же бѣ приспѣлъ день Мученика Христова, Леонтія ... И тако единѣмъ девяностомъ 700 ратныхъ побѣди. Тогда убіенъ бысть Князь Великый Литовскый Гоитортъ» (въ другихъ спискахъ: Гогортъ) «и инѣхъ Князей много ... И Двина изверже 70 (Литвы) на островъ Гоидовъ, а инѣхъ на прочая островы, а иніи внизъ отплыша. Тогда же убіенъ бысть единъ Псковитинъ Антоній Лонковъ, братъ Смолиговъ.» Если дѣйствительно непріятелей было 700, а нашихъ 90 человѣкъ, то подробности столь маловажнаго дѣла не должны быть внесены въ общую Исторію. Но выраженіе современнаго Лѣтописца Новогородскаго: «множьство много, » заставляетъ думать, что число Литвы и Псковитянъ было превосходнѣе означеннаго въ Сказаніи. Сочинитель сей повѣсти говоритъ, что Довмонтъ, извлекая мечь, призывалъ имя Св. Леонтія и Князя Всеволода-Гавріила Псковскаго: въ другихъ спискахъ нѣтъ Всеволодова имени. — Далѣе въ Новогород. Лѣт. сказано, что Довмонтъ въ тотъ же годъ, зимою, ходилъ опять на Литву.

(122) Ярославъ ѣздилъ изъ Новагорода въ Великое Княженіе. Въ нѣкоторыхъ лѣтописяхъ сказано, что онъ, уѣхавъ опять изъ Новагорода, оставилъ тамъ Князя Димитрія Александровича: по извѣстію же Лѣт. Новогород. тамъ начальствовалъ, въ отсутствіе Великаго Князя, Юрій Андреевичь (см. ниже, примѣч. 123).

(123) «Загорѣся на Кузмодемьяни улици, передъ вечернею ... и по водѣ хожаше огнь, » и проч. Далѣе: «Того же лѣта (1267) ходиша Новгородци съ Елеѳерьемъ Сбыславичемъ и съ Довмонтомъ и съ Пльсковичи на Литву, » и проч. Въ Никонов. прибавлено, что они убили Князя Литовскаго, Герденя, и что въ Новѣгородѣ былъ мятежъ. Далѣе: «Сдумаша Новгородци съ Княземъ своимъ Юрьемъ, хотѣша ити на Литву, а иніи на Полтескъ, а иніи за Нарову, и яко быша на Дубровнѣ, бысть расспря, и вспятишась, и поидоша за Нарову къ Раковору — и города не взяша. Застрѣлиша же съ города мужа добра, Ѳедора Сбыславича, и инѣхъ 6 человѣкъ.» Эстонцы и теперь называютъ Везенбергъ Раковоромъ (Rackwerrn).

(124) Въ Новогор. Лѣт. сказано: «и изыскаша мастеры порочные, и начаша чинити порокы;» а въ нѣкоторыхъ лѣтописяхъ названъ здѣсь одинъ мастеръ Тогаломъ.

(125) «Сдумавше Новгородци съ Посадникомъ Михайломъ, призваша К. Дмитрія изъ Переяславля съ полкы, а по Ярослава послаша ... И посла

47

въ себе мѣсто Святослава съ полкы ... И совокупившеся Князи въ Новгородъ: Костянтинъ (зять Невскаго), Ярополкъ (неизвѣстный) и инѣхъ Князій нѣколико.» Святославъ, коего Великій Князь прислалъ вмѣсто себя, несправедливо названъ въ Воскресенск. Лѣт. Александровичемъ. Онъ былъ Михаиловъ братъ (см. Новогород. Лѣт. стр. 152), а Михаилъ сынъ Ярославовъ.

(126) «А тамо ѣздилъ Лазорь Моисіевичь, водилъ всѣхъ ихъ къ кресту, Пискуповъ и Божіихъ Дворянъ — и пояша (Нѣмцы) на свои руцѣ мужа добра изъ Новагорода, Семьюна, цѣловавше крестъ.»

(127) «Наѣхаша пещеру непроходну — и стояша три дни; тогда мастеръ порочный хитростью пусти на ня воду.» — Въ Эстоніи извѣстна не малая рѣка Кегль; но она гораздо далѣе Везенберга: здѣсь разумѣется та, на коей стоитъ сей городъ, или другая, не далеко отъ нее текущая; имена ихъ не означены на картахъ. Въ Никонов. и въ другихъ лѣтописяхъ, вмѣсто Кеголи, поставлена Кигора. — О битвѣ см. Руссов. Chr. л. 26, Кельх. Liefl. Gesch. стр. 96, и Арндт. Chron. 62. Они полагаютъ ее въ 1272 году; но лѣтосчисленіе ихъ явно несправедливо. Сіи Историки относятъ смерть Миндовга къ 1271 году: вмѣсто чего онъ убитъ въ 1263 году, какъ говорятъ согласно наши лѣтописцы, Польскіе и Стриковскій. Если Магистръ Конрадъ Фонъ-Меденъ, при коемъ случилось убіеніе Миндовга, начальствовалъ 3 года, то Отто Фонъ-Роденштейнъ заступилъ его мѣсто и сражался съ Россіянами гораздо ранѣе 1272 года. Въ Новогород. Лѣт. сказано, что сраженіе было 18 Февр. въ Субботу Сыропустную: слѣдственно въ 1263 году по нынѣшнему лѣтосчисленію съ Января. — Далѣе: «Пльсковичи сташа по правой руцѣ, а Дмитрій и Святославъ по праву же выше, Новгородци же въ лице Желѣзному полку, противу Великой Свиньи» — то есть, сей полкъ стоялъ острою колонною, чтобы тѣмъ удобнѣе врѣзаться въ ряды. — Далѣе: «Створися зло велико: убиша Посадника Михайла и Твердислава Чермного, Никифора Радятинича, Твердислава Моисіевича, Михайла Кривцевича и Ивана, Бориса Илдятинича, брата его Лазоря Ратшю, Василя Воиборзовича, Осипа, Жирослава Дорогомиловича, Поромона Подвойскаго, Полюда и много добрыхъ Бояръ, а иныхъ чернихъ людій безъ числа. Не бысть Тысячьского Кондрата, Ратислава Болдыжевича, Данила Мозотинича и иныхъ много; Богъ ихъ вѣсть ... А Юрьи Князь вда плечи, или перевѣтъ (измѣна) былъ въ немъ, то Богъ вѣсть ... Бывшю бо великому тому снятію и добрымъ мужемъ главами своими покывающе за Св. Софью, Господь посла милость Свою ... Пособи Князю Димитрію и Новгородцемъ — и гониша ихъ бьюче до города въ 3 пути на семи верстъ, яко же не мочи ни коневи ступити трупіемъ; и тако вспятишася отъ города, и узрѣша иный полчичъ Свинью великую, котора бяше вразилася въ возникы Новгородьскые, и хотѣша Новгородци на нихъ ударити», и проч. Маловажныя прибавленія Никон. Лѣт. недостойны замѣчанія. Напрасно Князь Щербатовъ думалъ, что Желѣзный полкъ Нѣмецкій принудилъ Новогородцевъ къ отступленію и ворвался въ ихъ обозы: Новогородцы также гнались съ Димитріемъ за непріятелемъ до Везенберга: а въ обозъ ихъ врѣзалось другое войско Нѣмецкое. — Въ Псков. Лѣт.: «И бысть сѣча зла (близъ Раковора), и Новгородцы со Псковичи побѣдиша — и прошедъ горы непроходимыя и иде (Довмонтъ) на Вируяны и плѣни землю ихъ до моря, и паки возвратися съ полономъ.»

48

Вируянами назывались жители Вирромы или Вирландіи, то есть Везенбергской области.

(128) Арнт. Liefländ. Chron. и Кельх. Liefl. Gesch. Въ сказаніи о Довмонтѣ: «По нѣколицѣхъ днехъ» (послѣ Раковорской битвы) «останокъ събравшесь поганыя Латины и пришедше тайно, взяша украйны нѣколико Псковскыхъ селъ и възвратишась вскорѣ. Боголюбивый же Князь Довмонтъ выѣха въ погоню въ пяти насадѣхъ съ 60 мужь Псковичь и побѣди 800 Нѣмець на рѣцѣ на Мироповнѣ: овыхъ иссѣче, а иніи истопоша въ водѣ, а двѣ насадѣ бѣжаша въ иныя островы. Довмонтъ же повелѣ зажещи островъ, и егда начаша погани бѣгати, палимѣ травѣ, въсполеша огнемъ и власы на нихъ и порты, и тако побѣди ихъ Апр. 23. Слышавъ Местеръ земли Ризьскыя мужество Довмонта, ополчився въ силѣ тяжцѣ безъ Бога и пріиде ко Пскову, ови на конехъ, а иніи въ кораблехъ и въ лодіяхъ, и съ порокы.» Такъ и въ Ливонскихъ лѣтописяхъ (гдѣ означено число Нѣмецкаго войска). Далѣе: «Вниде (Довмонтъ) въ церковь Св. Троицы, и положивъ мечь свой предъ олтаремъ Господнимъ, падъ моляшеся много съ плачемъ ... Игуменъ же Сидоръ и всь Іерейскый чинъ вземше мечь и препоясавше благословиша и́. Довмонтъ же въ множествѣ ярости мужества своего, не дожда полковъ Новгородскыхъ, съ малою дружиною, съ мужи Псковичи, выѣхавъ изби полкы ихъ, и самаго Местера рани по лицю. Они же трупія своя многы учаны накладше отвезоша въ землю свою, а прочій остатокъ ихъ устремишась на бѣгъ м. Іюня въ 18 день.» Въ Новогород. Лѣт.: «Въ лѣто 6777 (1269) придоша Нѣмцы въ силѣ велицѣ подъ Пльсковъ въ Недѣлю всѣхъ Святыхъ, и приступиша къ городу, и не успѣша ничтоже, но большую рану въспріяша и стояша 10 дній. Новгородци же съ Княземъ Юрьемъ погонишася по нихъ, иніи на конехъ, а иніи въ насадѣхъ, и яко увѣдаша Нѣмцы Новгородскый полкъ, побѣгоша за рѣку. Новгородци же пріѣхаша въ Пльсковъ, и взяша миръ чрезъ рѣку на всей воли Новгородьской.» Ливонскіе Лѣтописцы (см. Арнт. Chron. и Кельх. Gesch.) говорятъ, что Князь Россійскій Jerian (Юрій) способствовалъ заключенію мира.

Сказаніе о Довмонтѣ согласно съ лѣтописію Новогородскою въ главныхъ обстоятельствахъ; но какъ въ немъ время происшествій не означено, то Лѣтописецъ Псковскій, отъ слова до слова сообщая тѣже извѣстія, наугадъ ставитъ предъ описаніемъ маловажнаго дѣла, бывшаго на рѣкѣ Мироповнѣ, годъ 1271; осаду же Пскова относитъ къ 1272, въ противность Сказанію, гдѣ именно означено, что первое дѣло случилось черезъ нѣсколько дней по возвращеніи Довмонта изъ Эстоніи. Другіе Лѣтописцы (а за ними и наши Историки) слѣдуя вмѣстѣ и Псковскому и Новогородскому, сдѣлали изъ одной осады двѣ, сказывая, что Магистръ и въ 1269 и въ 1272 году приходилъ ко Пскову — то есть, впали въ ошибку еще грубѣйшую: ибо Псковскій Лѣтописецъ не говоритъ по крайней мѣрѣ о двухъ осадахъ. Я разумѣю здѣсь списокъ его находящійся въ Архивѣ Иностранной Коллегіи; въ другомъ же Синодальномъ (No. 349, л. 169 на обор.) сказано, что сраженіе подъ Раковоромъ было въ 1267 году, и что Магистръ въ то же лѣто приходилъ ко Пскову.

(129) «Пріѣха Ярославъ, и нача жалити (жаловаться): мужи мои и братья моя и ваша побита, а вы розратилися съ Нѣмци; дръжаше (Ярославъ) гнѣвъ на Жирослава Давидовича, и на Михайла Мишинича, и на Юрья Сбыславича, хотя ихъ лишити волости.» Ник. Лѣт. пишетъ: «въ Новѣградѣ бысть мятежъ (до пріѣзда Ярославова): овіи

49

хотѣша послати къ Вел. Князю, како бы ся съ Нѣмцы до конца умирити, ови жь не хотѣша.» — Архіепископъ ѣздтлъ въ слѣдъ за Ярославомъ съ вятшими мужи — и вспятиша его съ Броньницы.» — Избранный въ угодность Ярославу Тысячскій назывался Ратиборъ Клуксовичь. — Ярославъ посылалъ, за Низовскими полками, сына своего, Святослава. — Ниже въ лѣтописяхъ говорится только о Нѣмцахъ; но Датчане безъ сомнѣнія участвовали въ семъ мирномъ посольствѣ: ибо Новогородцы хотѣли воевать съ ними: «Хотѣша ити къ Колываню, и Нѣмцы прислаша съ молбою: кланяемся на всей воли вашей. Норовы всей отступаемся; а крови не проливайте.» Никон. Лѣт. прибавляетъ, что Нѣмцы, боясь имени Татарскаго, одарили Баскака Амрагана, зятя его Айдара и всѣхъ Татарскихъ Князей.

(130) «Убиша Иванка, и иніи вбѣгоша въ Св. Николу, а заутра побѣгоша къ Князю на Городище Тысячьскый Ратиборъ, Гаврило Кыяниновъ и иніи пріятели его.» — Упреки Новогородцевъ: «Чему еси отъялъ Волховъ гоголными ловьци, а поле заячими ловци? чему взялъ еси Олексинъ дворъ Морткинича? чему поималъ еси серебро на Микифорѣ Манускиничи и на Романѣ Болдыжевичи и на Ворѳломеи?» и проч. — Ярославъ посылалъ на Вѣче не Новогородскаго, а Княжескаго Тысячскаго, именемъ Андрея Воротиславича.

(131) Внукъ Мстислава Романовича Кіевскаго, убитаго на Калкѣ. — Василій именуетъ Новгородъ своею отчиною по тому, что отецъ его, Ярославъ Всеволодовичь, княжилъ въ ономъ.

(132) «Пригониша сторожи Ярославли мало не до Городища, и выйдоша всь градъ въ оружіи, отъ мала и до велика, къ Городищю, и стояша два дни пѣши за Жилотугомъ, а коневницы (конница) за Городищемъ.» Никон. Лѣт. баснословитъ, что Новогородцы призвали тогда и Нѣмцевъ въ помощь. — Далѣе: «Идоша въ Голино, и стояша недѣлю на Бродѣ, а Ярославль полкъ объ ону сторону, и присла Митрополитъ грамоту въ Новгородъ, река тако: мнѣ поручилъ Богъ Архіепископію въ Русьской земли; вамъ слушати Бога и мене. Кръви не проливайте, » и проч. Никонов. Лѣт. украшаетъ сію грамоту по своему. Далѣе: «Аще будете и крестъ цѣловали, язъ за то пріиму опитемью:» ибо Новогородцы часто, изгоняя Князей, давали клятву не мириться съ ними.

Договорная грамота Ярославова находится въ Архивѣ Иностран. Кол. подъ No. 1. Выписываю изъ нее только нѣкоторыя мѣста: «Благословеніе отъ Владыкы, поклонъ отъ Посадника Павше ... А въ Русу ти, Княже, ѣздити на третію зиму, а лѣтомъ, Княже, ѣздити на Озвадо звѣри гонить; а въ Ладогу, Княже, слати осетрьникъ и медовара по грамотѣ отца своего Ярослава; а ту грамоту, Княже, отъялъ еси; а та грамота, Княже, дати ти назадъ: а въ Ладогу, Княже, ѣздити на третіе лѣто ... А что, Княже, грамоты посудилъ еси отца своего и брата своего, а свое грамоты подаялъ еси на ты грамоты, ты грамоты отъимати, а старые оправливати ... А Дворяномъ твоимъ како пошло погонъ имати отъ Князя по пяти кунъ, а отъ Тивуна по двѣ кунѣ ... А что еси, Княже, отъимъ у Кюрили Хотуниче, далъ еси Попу Св. Михаила, а Городискымъ Попомъ не пошло дани имать на Новгородьскомъ погостѣ: вдай опять; а холопъ или роба почнеть вадити на господу, тому ти вѣры не яти; а на Низу, Княже, Новгородца не судити, ни даній ти раздавати; а что, Княже, тобѣ было гнѣва на Посадника и на всь Новгородъ, то ти, Княже, все нелюбье отложити, и отъ мала и отъ велика не мщати ти ни судомъ, ничимъже; а кто почнеть вадити къ тобѣ, тому ти

50

вѣры не яти. А про послы, Княже, и про купче Новгородьскые, что въ Костромѣ и по инымъ городомъ, то исправивъ пусти въ Новъгородъ съ товаромъ. А въ Нѣмецьскомъ дворѣ тобѣ торговати нашею братіею, а двора ти не затворяти, а приставовъ ти не приставливати. А про полонъ, кто гдѣ заточенъ, или человѣкъ или конь Русьскый и Новгородскый, то исправи. А село Св. Софіи исправи къ Св. Софіи; а до Владыкы, отча нашего, гнѣва ти не держати ... А гости нашему гостити по Суждальской землѣ безъ рубежа, по Царевѣ грамотѣ; а судьѣ слати на Петровъ день ... А что закладниковъ за Гюргомъ на Торожку, или за тобою или за Княгынею, или за мужи твоими, кто купець, тотъ въ его, а кто смердъ, а тотъ потягнеть въ свой погостъ. Тако пошло въ Новѣгородѣ.»

(133) Слѣдственно купцы раздѣлялись на Сотни: всякое Сто имѣло свою управу. — Выраженіе въ подлинникѣ: «гостить безъ рубежа, » значило торговать свободно.

(134) И такъ грамота Хана или Царская была у насъ закономъ и въ торговлѣ.

(135) Не сына ли Товтивилова, ушедшаго по смерти отца въ Новгородъ? см. выше. Впрочемъ сіе имя не Русское; у насъ есть только женское Августа.

(136) «Того жь лѣта (1266) умре Царь Татарскый Берка, и бысть ослаба Руси отъ насилья Бесерменъ.» См. Абульгази Hist. des Tatars, 453. Троиц. Лѣт., Никоновск., Степен. Книгу (I, 383) и Временникъ. Въ харатейной Троицкой прибавлено здѣсь слѣдующее разсужденіе: «о взлюбленіи Князи Русьскыи! не прелщайтесь пустошною славою свѣта сего, еже хуже паучины (паутины) и яко стѣнь мимо идеть; не принесосте бо на свѣтъ съ (сей) ничто же, ни отнести можете. Не обидите меньшихъ сродникъ своихъ: Ангели бо ихъ видять лице Отца вашего, Иже есть на небесѣхъ. Взлюбите чистоту, да радости Святыхъ исполнитесь, яко сій блаженный Романъ купи си (себѣ) страстію царство небесное, и вѣнець пріятъ отъ рукы Господня съ сродникомъ своимъ Михаиломъ.»

(137) Въ Троицк.: «Поидоша (въ 1271) Князи въ Татары, Ярославъ, Василій и Дмитрій ... Тое же зимы» (а по Новогород. въ 1272) «преставись Вел. Князь Ярославъ, ида изъ Татаръ — и везоша его на Тферь Епископъ Семенъ, Игумени и Попове — и положиша въ церкви Св. Кузмы и Демьяна.» — Въ то же время (см. лѣтописи Синодал. No. 349 и 365, и Засѣцкаго) скончался и сынъ Ярославовъ Михаилъ; а супруга Великаго Князя, именемъ Ксенія, жила въ Твери до 1312 года, и скончалась Монахинею.

(138) См. выше, примѣч. 113, въ описаніи случаевъ Александрова княженія; см. также Степен. Книгу, I, 392 — Никонов. Лѣт. III, 62, и Родословн. Книги. Прежде Ѳеодора не упоминалось о Князьяхъ Можайска, Удѣла Смоленскаго. Въ Степен. Книгѣ I, 393: «Царица же, яко видѣ его (Ѳеодора) святолѣпное благородіе лица, яко же Египтянина Іосифа, и уязвися сердце ея, еже любити его ... Царь же всегда повелѣ ему предстояти у себе, и чашу отъ руки его пріимаше, и 3 лѣта держаше его. Царица же мысляше дщерь свою вдати ему въ жену, » и проч. Далѣе: «Теща же его и Боляре не пріяша его (Ѳеодора) и нелѣпая словеса глаголаша изъ града женскимъ умышленіемъ: мы таковаго обычая не имамы, еже отъинуду пришедша пріяти; довлѣеть намъ отечеству наслѣдникъ Князь нашъ, Михаилъ, сынъ твой ... Посла Царь (Татарскій) къ Патріарху въ Царьградъ съ писаніемъ, еже бы отъ него получити

51

благословеніе дщери его. Патріархъ же посла благословеніе, вкупѣ же и къ Царю писаніе, яко да повелитъ крестити дщерь свою!! ... Даруя ему (Ханъ Ѳеодору) грады многи, яко тридесять и шесть: въ нихъ же Черниговъ, Болгары, Кумане, Корсунь, Туру, Казань, Арескъ, Гормиръ, Балыматы. Къ симъ же вдаде на послуженіе Князей и Боляръ Рускихъ; еще же и полграда вдаде ему своего, идѣже царствова, злата и жемчугу множество ... Всегда противу себѣ сѣдѣти повелѣваше ему, Царскій вѣнець свой по вся дни полагаше на главу его и въ свою драхму облачаше его; повелѣ же ему домъ устроити, » и проч. — О Казани будемъ говорить послѣ.

(139) «И соборъ устрой Протопопа, Іереевъ и Діаконы, и ины храмы воздвиже, и Св. икону Божія Матери украси; часто же прихождаше въ монастырь Св. Спаса, » и проч. — О Ногаѣ см. выше, въ описаніи 1263 году.

(140) Отцы ихъ, какъ уже извѣстно Читателю, были сыновьями Великаго Князя, Всеволода III. О Димитріи: «Постригся въ Черньци и въ Скиму отъ Епископа Ростовскаго Игнатья, ту сущю Глѣбу Князю (Васильковичу, Бѣлозерскому) и мати его, сѣдящимъ имъ у него, оному же языкъ связася; и възрѣвъ на Епископа, и рече: Господине Владыко! исполни Богъ твой трудъ ... Се мя еси покрутилъ (изготовилъ) на долгый путь, » и проч. Его погребли въ Юрьевскомъ монастырѣ Св. Михаила (см. выше, примѣч. 83). Оставилъ ли Димитрій сыновей, не знаемъ (см. ниже, примѣч. 317).

(141) Волынск. Лѣт.: «Король бяше тогда впалъ въ болѣсть велику, въ ней же и сконча животъ свой, и положиша его въ церкви Св. Богородицы въ Холмѣ, юже бѣ самъ създалъ. Сь же Король Данило, Князь добрый и хоробрый и мудрый, създа городы много ... бяше бо братолюбіемъ свѣтяся съ братомъ Василькомъ, вторый по Соломонѣ.» По списку Ипатьев. онъ скончался въ 1264 году, а по Длугошу въ 1266. Сказавъ о смерти Даніиловой, Лѣтописецъ Волынскій прибавляетъ: Въ та же лѣта явися звѣзда на Въстоцѣ хвостатая образомъ страшнымъ, испущающи отъ себе луча великы; си же звѣзда нарицашеся власатая; и страхъ объя человѣкы. Хитрецы же рекоша, иже мятежъ будетъ великъ въ земли, но не бысть ничего же.» Это говорится о Кометѣ 1265 года (см. Cométographie, I, 411). — Длугошъ пишетъ, что въ 1287 году, когда Ногай и Телебуга громили Польшу, въ монастырѣ Сандецскомъ жила супруга Даніилова, Констанція, вмѣстѣ съ сестрою своею, Кингою, женою Болеслава Краковскаго (Hist. Polon. кн. VII, 847). Сія Констанція, дочь Белы Венгерскаго (какъ сказываетъ намъ Лѣт. Волын.) была за Львомъ Даніиловичемъ, а не за отцемъ его. Ходыкевичь, согласно съ Зиморовичемъ (см. ниже, примѣч. 202) говоритъ, что она, выпросивъ у Льва мѣсто сгорѣвшаго Лембергскаго дворца, основала тамъ монастырь Доминиканскій: quod ejusdem (Льва) diplomate firmatum fuit, прибавляетъ Авторъ, не сообщая сей грамоты.

(142) Въ Волынск. Лѣт.: «Пойде Литва на Ляхы» (по Ипат. въ 1268 г.) «и идоша мимо Дорогичинъ; слугы же Шварнови идоша съ ними же и воеваша около Скаришева и около Визлъже и Торжку. Тогда же Болеславу Князю больну сущу вельми; потомъ же оздоровися, посла къ Шварнови, сущю ему въ Новѣгородцѣ, тако река: про што мя еси воевалъ? ... Шварно же запрелся, тако река: Литва тебе воевала. Посолъ же рече: на Литву не жалую — не мирникъ мой — но на тя жалую ... И отселѣ заратишась, и почаша Ляхове воевати около Холма. Воеводы же быша съ ними Сигнѣвъ, Вържъ, Сулко, Невступь, и не

52

взяша ничего же; збѣгли бо ся въ городъ, зане вѣсть бяху подали имъ Ляхове Украйняне ... Шварно пріѣха вборзѣ, и Василько Князь и сынъ его Володимеръ пошли въ Ляхы воевати: Шварно около Люблина; а Володимеръ около Бѣлое ... И поидоша во свояси, Шварно къ Холмови, а Володимеръ къ Чръвну (ту бо бяше отецъ его Василько); изъ Чръвна же пойде къ Володимерю. И посемъ Ляхове почаша воевати около Чрьвна тое же недѣли, и не вземше ничего ... и Болеславъ присла къ Василькови Григорія, Пробоща Люблинскаго .... И порекоста собѣ сънемъ въ Тернавѣ ... И бывшю Васильку въ Грабовци, пріиде вѣсть, аже Ляхове лесть учинили и ко соймови не шли ... по поидоша къ Бельзу воевати. Василько же пойде вборзѣ съ Шварномъ и съ сыномъ Володимеромъ, и пріидоша къ Чръвну, и видѣша, аже села горятъ. Василько же пусти на ня воропъ, идѣ же бяху Ляхове, и убиша многыя ... Ляхове же поидоша назадъ. Василько же посла по нихъ Шварна и сына, тако река: олны пойдутъ раздѣлившеся, то бійтеся съ ними ... Шварно бяше впередѣ ... Ляхове же бяху еще не вошли въ свою землю, но токмо върота прошли; се же мѣсто бяше твердо, зане не мощно бысть обойти его: тѣмъ же и нарицахусь ворота тѣснотою своею. Ту же и угони я Шварно, и не дожда брата своего и устремися на бой ... И поломиша Ляхове полкъ Шварновъ ... и убиша многы, отъ Бояръ и отъ простыхъ; убиша оба сына Тысяцкого, Лаврентія и Андрея; не мало показаста мужество, и не побѣгоста братъ отъ брата ... Посемъ же умиришась Ляхове съ Русью.»

Романъ Даніиловичь погребенъ въ Холмѣ. — Даніилъ заключилъ союзъ съ Болеславомъ за годъ до смерти Миндовга. Въ Волынск. Лѣт.: «Снимашась въ Тернавѣ Данило Князь съ обѣма сынома своима» (слѣдственно Романа уже не было на свѣтѣ) «съ Лвомъ и съ Шварномъ, а Василько съ своимъ сыномъ, и положиша рядъ о землю Рускую и Лядскую.»

Далѣе: «Княжащю Воишелкови въ Литвѣ, и поча ему помогати Шварно и Василько» (въ годъ Даніиловой кончины); «нареклъ бо бяше Василька отца собѣ и господина ... И видѣ Воншелкъ помочь Шварнову и Василькову, и нача городы имати въ Литвѣ и въ Налщанохъ, а ворогы своя избивъ ... По семъ же Воишелкъ да княженіе свое зятю своему, Шварнови, а самъ опять всхотѣ пріяти Мнишескый чинъ. Шварно же моляше ему по велику, абы еще княжилъ съ нимъ въ Литвѣ, но Воишелкъ не хотяще ... И иде до Угровска въ монастырь Св. Данилія, и взя на себе Чернеческыя порты, тако река: се ми здѣ близъ мене сынъ мой Шварно, а другый отецъ мой Василько ... Григорій же Полонинскый еще живъ бяше ... Воишелкъ же посла понь, и пріиде ... И въ то время присла Левъ къ Василькови, тако рече: хотѣлъ быхъ снятися съ тобою, абы туто и Воишелкъ былъ. Василько же посла по Воишелка Страстное недѣли ... Воишелкъ же бояся Лва, но поѣха на Василькову руку» (поруку) ... Уби (Левъ) Воишелка завистію, иже бяше далъ землю Литовскую Шварнови.» Сіе случилось въ 1267 году, Дек. 9, по сказанію Длугоша.

(143) См. Хронику Стриковскаго. Въ Волынск. Лѣт.: «Княжащю по Воишелцѣ Шварнови въ Литвѣ, княживъ же не много лѣтъ, и тако преставися, и положиша тѣло его близъ гроба отня» (въ Холмѣ) ... «Посемъ же нача княжити въ Литвѣ окаянный, немилостивій Тройденъ, его же беззаконія не могохомъ описати срама ради ... Такъ бо бяше беззаконникъ, яко и Антіохъ

53

Сурскій, и Иродъ Іерусалимскый, и Неронъ Римскый.»

(144) См. Раича Исторію Сербовъ, кн. VII, гл. IX, стр. 424. Онъ приводитъ слѣдующія слова древнѣйшаго Сербскаго Историка. Архіепископа Даніила, сочинившаго Родословъ въ началѣ XIV вѣка: «Въ Рушкую бо землю многократно посылаше (Краль Стефанъ) слы своя съ многочисленными дары къ Божественнымъ церквамъ, и елико милостивы къ нищимъ. Въ той бо землѣ Рушцѣй имѣ любовнаго пріятеля, Кнеза Висиліа, и тому должну честь вздаваше, глаголы сладкія возсилая ему.» Раичь, худо зная нашу Исторію, думалъ, что сей Князь Василій былъ сынъ Ярослава Всеволодовича. — Въ Волын. Лѣт.: «Преставися» (въ 1269 году: см. примѣч. 177.) «Князь Христолюбивый Великый Вълодимерскый Василько и положиша его въ Епископьи Володимерской.» Супруга Василькова, Елена, скончалась въ 1265 году и погребена въ Владимірской церкви Богоматери. Въ томъ же году, по сказанію Волынск. Лѣт.: былъ страшный мятежъ въ улусахъ Татарскихъ.

О монашествѣ Василія пишетъ Зиморовичь (см. ниже примѣч. 205) въ его Triplici Leopoli; а Ходыкевичь (см. Dissertationes de Archiepiscopatu Kijoviensi et Haliciensi), повторяя cie извѣстіе говоритъ: Basilius vero Princeps, cruenti animi vir audax et bellicosus, post juventam in castris actam, post multa bellorum incommoda senio confectus, in Monachum Sancti Basilii, sponte tonsus, specum rubetis hispidam infra montem S. Georgii inhabitabat, cruentam arcis Sandomiriensis devastationem (о чемъ мы уже говорили) ductu suo patratam, austeritate vitæ expiare satagebat. Левъ, исполняя желаніе дяди, построилъ въ Лембергскомъ предмѣстіи монастырь Св. Георгія изъ буковаго дерева.

(145) Дегин. Hist. des Huns, кн. XVIII, стр. 344, и нашей Исторіи Т. III, стр. 205.

(146) Mémor. Popul. III, 1118 и слѣд. — Уберт. Фоліет. Hist. Gen. въ Thesauro Italico стр. 405. — Райнальд. Annal. Eccl. г. 1333, No 37 — Іеронимъ де-Маринисъ Genua, стр. 1435 Т. I Thesauri Ital., въ Samml. Russisch. Gesch. Т. II, стр. 14, 83, 85. Маринисъ писалъ въ 1665 году: Genuenses Tanam (Азовъ) urbem tenuerint, in qua ad nostram ætatem durant adhuc nobiles Genuensium familiæ. Нашъ Вице-Адмиралъ Корнел. Круйсъ увѣрялъ, что и въ его время еще находились тамъ потомки Фамиліи Спинола (Samml. Russ. Gesch. II, 85). — Одинъ посолъ Короля Польскаго, видѣвъ развалины Херсона въ исходѣ XVI вѣка, слышалъ, что сей городъ опустѣлъ уже за нѣсколько вѣковъ передъ тѣмъ (Броневск. Tataria, стр. 271, въ Исторіи Тавриды Г. Сестренцевича I, 350). — Въ запискахъ Князя Армянскаго, Іосифа Долгорукаго Аргутинскаго, Архіепископа Армянскихъ церквей въ Россіи, сказано, что Татары, завоевавъ Арменію въ 1262 году, перевели многихъ жителей въ нынѣшнюю Астраханскую и Казанскую Губернію; что нѣкоторые изъ нихъ ушли въ Тавриду и поселились отчасти въ Кафѣ, отчасти въ Старомъ Крымѣ и близъ Судака. Сей Іосифъ Долгорукій сообщилъ свои записки Князю Потемкину (см. Исторію Тавриды Сестренц. II, 177). — Имя Кафы было извѣстно еще Императору Константину Багрянородному: такъ называлось одно мѣсто близъ Херсона (см. Бандури Т. I, стр. 148).

(147) Дегин. Hist. des Huns, кн. XVIII, стран. 343). Бибарсъ, Государь Египта, съ дозволенія Хана Капчакскаго построилъ въ Крымѣ сію великолѣпную мечеть, желая прославить тѣмъ свою отчизну: ибо онъ быль родомъ изъ Тавриды.

54

Случаи Ярославова княженія, о коихъ мы не упоминали въ Исторіи, суть слѣдующіе: Въ 1266 году женился въ Костромѣ Князь Василій Ярославичь и былъ вѣнчанъ Ростовскимъ Епископомъ Игнатіемъ въ церкви Св. Ѳеодора. Въ туже зиму «явися звѣзда на Западѣ, и бѣ луча отъ нея долга яко хвостъ къ полуденой странѣ и пребысть нощи 3, и пакы невидима бысть.» — Въ 1268 родился у Князя Бориса Васильковича сынъ Василій. Пріѣхалъ Князь Глѣбъ Васильковичь изъ Орды въ тяжкой болѣзни, но выздоровѣлъ. — «Лѣта 6777 (1269) Митрофанъ Епискупъ Сарьскый отписась (отказался) Епискупіи Сарьской и пострижеся въ Скыму; въ него мѣсто постави Митрополитъ Епискупа Ѳеогноста Русьскому Переяславлю и Сараю.» — Въ 1270 преставился въ Новѣгородѣ Игуменъ Св. Георгія, называемый также и Архимандритомъ. — Въ 1271 скончался сынъ Невскаго, Василій Александровичь. «Того же лѣта, пятыя недѣли поста, бысть знаменіе (затмѣніе) въ солнцѣ, яко погибнути ему всему до обѣда, и пакы наполнися. Тое же зимы преставися благовѣрная Княгыня Васильковая Дек. въ 9 день, а въ лѣто Индикта XIV, яко Литургію поють по всему городу, ту сущю въ монастыри у нее Борису Князю съ Княгынею и съ дѣтми, а Глѣбу тогда сущю въ Татарѣхъ, и предасть душу тихо и нетрудно и безмятежно ... вси людіе града Ростова стекошася въ монастырь Св. Спаса, Епискупъ Игнатій, Игумени и Попове и Клирици, и погребоша ю у Св. Спаса въ своемъ монастыри съ многыми слезами.» Въ Новѣгородѣ Ѳедоръ Хотовичь построилъ церковь Св. Саввы и Козмы и Даміана на Холопьей улицѣ.

(148) См. выше, стр. 105. Здѣсь въ харатейномъ Новогород. Лѣт. пропускъ отъ 6780 до 6807 г. По лѣтописи Попа Іоанна Димитрій пріѣхалъ въ Новгородъ уже въ 1273 году; но мы болѣе вѣримъ Троицкой и харатейной Новогородской. Татищевъ вымыслилъ, что Василій хотѣлъ отнять у Новогородцевъ грамоты Ярославовы, и что они съ досады прибѣгнули къ Димитрію. — Далѣе въ Троицк.: «Увѣдавъ се» (отъѣздъ Димитрія въ Новгородъ) «Вел. Князь Василій посла по немъ Воеводу своего Семена, а самъ иде къ Переяславлю, а оттолѣ къ Торжъку; миръ створивъ межю собою и разыдоша розно.» Въ лѣтописи Попа Іоанна: «Василій Князь пожже (въ Торжкѣ) хоромы и посади Тіунъ свой» (по лѣтоп. Засѣцкаго: Намѣстника) «и иде назадъ на Кострому.» Никон. Лѣт. вымышляетъ, что Воевода Семенъ возвратился со многими плѣнниками, и что Василій вмѣстѣ съ Баскакомъ и Татарами воевалъ Новогородскія области. — Далѣе: «Къ Василью послаша (Новогородцы) Смена Михайловичь, Лазаря Моисіевичь, Стефана Душиловичь: что еси поималъ волости Новгородскіи, то въспяти, а съ нами миръ взъми ... А въ Новѣгородѣ хлѣбъ дорогъ, а гостинниковъ по Низовской земли товаръ отъимаша ... И възмятошась люди, и въсхотѣша Василія.» (Никон. Лѣт. прибавляетъ, что Новогородцы испугались и Вел. Князя и Тверскаго, и Баскака Татарскаго) ... «Отъяша Посадничьство у Павши, и бѣже съ Романомъ къ Дмитрею, и оттолѣ идоша къ Василію, и поклонишась ... И даша Посадничьство Михайлѣ Мишиничю, и послаша по Василіа и цѣловаша на Тръжку образъ Господень, яко всѣмъ единакыми быти съ Посадникомъ Михаиломъ ... Того же лѣта отъяша Посадничьство у Михаила и даша опять Павшѣ, съ Костромы приведше.» Павша умеръ въ 1274 году, и мѣсто его заступилъ опять Михаилъ Мишиничь.

Великій Князь былъ два раза въ Новѣгородѣ: ибо въ описаніи 1274 года сказано: «пріѣха Князь

55

Василій въ Новгородъ» (узнавъ, кажется, о смерти Павши).

(149) Въ Волынск. Лѣт.: «Живяше (Тройденъ) съ Лвомъ въ велицѣ любви, шлючи многы дары межи собою; а съ Володимеромъ не живяше въ любви, про то, иже бяше отецъ его, Василько, убилъ на войнахъ 3 браты Тройденовы ... и воевашеся съ нимъ, но не великыми ратми лѣто цѣло ... Тройденъ же, забывъ любве Лвовы, пославъ Городняны, велѣ взяти Дорогычинъ, и Тридъ съ ними бяше. Сь (сей) же вѣдаше о городѣ, како мощно взяти ... и взяша въ ночи на Великъ день» (по Ипат. въ 1274 году) ... «Левъ посла къ Великому Цареви Менгутимереви, прося помощи на Литву. Менгутимеръ же да ему рать, и Ягураина съ ними Воеводу, и Заднѣпрскыя Князи всѣ, Романа Дебрянского и съ сыномъ Олгомъ, и Глѣба Князя Смоленского, и инѣхъ Князей много. Тогда бо бяху вси Князи въ воли Татарской. Зимѣ же приспѣвши, и начась пристроивати Князи Рустіи, Левъ и Мъстиславъ и Володимеръ. Идоша же съ ними и Князи Пинстіи; и бысть идущимъ имъ мимо Туровъ къ Слуцку, и ту ся сняста съ Татары у Слуцка ... и поидоша вборзѣ къ Новугородку, и не дошедше рѣкы Сирьвячѣ, сташа на ночь ... Перешедше рѣку до свѣта, въсходящю солнцю, и начаша изряживати полкы ... Татарове идяху по праву, и отъ нихъ Левъ своимъ полкомъ идяше ... а Володимеръ по лѣву. Татарове же прислаша ко Лвови, рекучи: дѣти наша видѣша, аже рать стоить за горою; пара идеть изъ коней ... Но пара идяше съ истоковъ, текущихъ съ горъ: зане морози бяху велици ... И пріидоша къ городу ... Мьстиславъ же бяше не притяглъ, воюя по Полѣсью; ни Романъ (Брянскій), ни Глѣбъ (Смоленскій), но Олегъ, сынъ Романовъ, притяглъ ... Татарове же ждаху Романа. Левъ же лесть учини межи братьею: утаився Мьстислава и Володимера, взя околній городъ съ Татары, а дѣтинець остася. Заутра же приде Романъ и Глѣбъ, и гнѣвахуся вси Князи на Лва ... Здумали бо бяху тако, аже бы, вземши Новьгородокъ, поити въ Литовскую землю; но не идоша гнѣвомъ про Лва и възвратишась въ свояси ... Отъ Новагородка пріѣха Олегъ въ Володимерь къ своей сестрѣ. Володимеръ бо зовяше къ собѣ тестя ... Романъ же отпряся, тако река: сыну Володимере! не могу отъ рати своея отъѣхати; се хожю въ земли ратной: а кто ми допровадить рать мою домовъ?»

(150) Въ Троицк. Лѣт.: «Татарове же велико зло и многу пакость и досаду створиша Христіаномъ идуще на Литву, и паки назадъ идуще отъ Литвы того злѣе створиша, по волостемъ, по селомъ дворы, грабяще кони и скоты и имѣнье отъемлюще, и гдѣ кого стрѣтили, облупивше нагаго пустять; а около Курьска и Костро» — нынѣ села Костернаго на рѣкѣ Реутѣ въ Курск. Губерніи — «Велняни (Волынцы?) и въ рукахъ потерли (?) и всюды и вся дворы, кто чего отбѣжалъ» — кто что оставилъ — «то все пограбиша поганіи, творящеся на помощь пришедше, обрѣтошася на пакость ... Се же написахъ памяти дѣля и пользы ради, » и проч.

(151) Въ Волынск. Лѣт.: «Посемъ же пріидоша Пруси къ Тройденеви» (по Ипатьев. въ 1276 году) ... «Онъ же посади часть ихъ въ Городнѣ, а часть въ Слонимѣ. Вълодимеръ же съ Лвомъ послаша рать къ Слониму и взяста я, абыша землѣ не подсѣдали. Посемъ же Тройденъ пославъ брата своего Сирьпутья и воева около Камена. Володимеръ же противу того пославъ и възя у него Турійскъ на рѣцѣ на Нѣмнѣ и села около его поима; и посемъ умиристася и начаста быти въ велици любви ... Посемъ же на зиму (въ 1277 г.)

56

присла окаянный Ногай послы своя съ грамотами, Тегичага, Котлубугу и Ешимута ко Лвови и Мьстиславу и Володимеру, тако река: всегда ми жалуете на Литву; се же вамъ далъ есмь рать и Воеводу съ ними Мамшея ... Зимѣ же приспѣвшей, идоша на Литву Мьстиславъ и Володимеръ; а Левъ не иде, но посла сына Юрія. И тако поидоша къ Новугородку, и пришедшимъ къ Берестію, и вѣсть пріиде, иже уже Татарове попередили къ Новугородку. Князи же начаша думати: иже пойдемъ къ Новугородку, а тамъ уже Татарове извоевали все; пойдемъ гдѣ къ цѣлому мѣсту ... И пойдоша къ Городну, и минувшимъ имъ Волковыескъ, сташа на ночь. Ту Мьстиславъ и Юрій, утаившеся Володимера, посласта лучшіи своя Бояры воевати съ Туймою. Онъ же воевавше и легоша на ночь безъ сторожей, и доспѣхъ съ себе съимавше. Тогда же утече бѣглець отъ нихъ до города, и нача повѣдати, оже людіе лежать на селѣ безъ ряду. Пруси же и Бортове выѣхавше удариша на нѣ на ночь и избиша, а другыя въ городъ въведоша, и Тюйма на санехъ увезоша; бѣ бо раненъ велми. Заутра же полкомъ пришедшимъ къ городу, прибѣже къ рати Мьстиславской нагъ, и повѣда о бывшемъ ... И печальни быста о семъ Мьстиславъ и Юрій за свое безуміе, а Володимерови не любо бысть на нею ... и начаша промышляти о взятіи города. Столпъ бо бѣ каменъ высокъ передъ вороты, и бяху въ немъ заперлися Пруси, и не бысть мимо онь пойти къ городу: побиваху бо изъ столпа того ... и приступивше къ нему, взяша. Страхъ же великъ паде на бывшая въ городѣ, яко мертви стояще на заборолѣхъ ... И докончаша съ горожаны тако: города имъ не имати, а своя Бояры вымати ... и тако възвратишась. — Тройдену же еще княжащю въ Литвѣ» (въ 1278 году) «посла рать велику на Ляхы, и брата своего Сирпутья; бяху бо и Ятвязи тогда воеваша около Люблина по 3 дни.»

(152) «Тое же зимы преставися Князь Великый Василій, мѣзиный (меньшій) сынъ Ярославль, внукъ Всеволода Великого, жилъ отъ роженья своего лѣтъ 40, и преставись на Костромѣ мѣсяца Генваря» (слѣдственно уже въ 1277) «и положиша его въ церкви Св. Ѳеодора, и ту съѣздъ великъ бысть, съѣхашась Князи Борисъ и Глѣбъ, Князь Михайло Ивановичь (сынъ Іоанна Стародубскаго) внукъ Всеволожь, Княжь Дмитрей Александровичь, Князь Ѳедоръ Ростиславичь (Ярославскій, братъ Глѣба Смоленскаго), и множество Бояръ и Епискупъ Игнатій, Игумени, Попове, и множество народа, яко не слышати пѣнья въ плачѣ мнозѣ.» Никоновск. Лѣт. хвалитъ набожность и милость Василія.

Въ лѣтописи: «Бысть второе число изъ Орды отъ Царя» (въ 1272 году). Татищевъ говоритъ, что Великій Князь привезъ дань Хану по полугривнѣ съ сохи или съ двухъ работниковъ, и что Ханъ, не довольный сею данію, велѣлъ снова переписать всѣхъ людей въ Россіи.

(153) Въ Троиц.: «Въ лѣто 6782 приде Митрополитъ Кирилъ изъ Кыева, приведе съ собою Архимандрита Печерьскаго Серапіона, и постави его Епискупомъ Ростову, Володимерю и Новугороду» (Нижнему). Но въ Ростовѣ былъ тогда особенный Епископъ Игнатій.

(154) Въ Софійскихъ Правилахъ или Харатейной Кормчей Книгѣ подъ No 82 (см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 65), писанной въ Новѣгородѣ при Князѣ Димитріи Александровичѣ и Архіепископѣ Климентѣ, преемникѣ Далмата, бывшаго на семъ достопамятномъ Соборѣ, о коемъ не зналъ ни Сочинитель нашей Церковной Исторіи, ни Авторъ Іерархіи. Вотъ надпись: Правила Кюрила

57

Митрополита Русьскаго, съшьдъшихся Епискупъ Далмата Ноугородьского, Игнатья Ростовьского, Ѳеогноста Переяславьского, Семеона Полотьскаго, на поставленіе Епискупа Сарапіона Володимирскаго. — Въ началѣ такъ: «Преблагый Богъ нашъ, Иже все промышленіе творить нашему спасенію, и по недовѣдомымъ судбамъ Его и по всему устроенію и ухыщренію пресвятаго Его и пречистаго Духа все въ устроенную вещь въводя, » и проч. Далѣе: «Тѣмъ бо азъ Кюрилъ, смѣренный Митрополитъ всея Руси, многа убо видѣніемъ и слышаніемъ неустроеніе (въ) церквахъ, ово сице дьржаща, ово инако, несъгласія многа и грубости, или неустроеніемъ пастушьскымъ (пастырскимъ), или обычаемь неразумія или неприхоженіемъ Епискупъ, или отъ неразумныхъ (непонятныхъ) правилъ церковныхъ: помрачени бо бѣаху прежь сего облакомъ мудрости Елиньскаго языка, нынѣ же облисташа, рекше (то есть) истолкованы быша, и благостію Божіею ясно сіяютъ, невѣдѣнія тму отгоняще и все просвѣщающе свѣтъмъ разумнымъ, » и проч. Далѣе: «Кый убо прибытокъ наслѣдовахомъ оставльше Божія правила? не расѣя ли ны Богъ по лицю всея земля? не взяти ли быша гради наши? не падоша ли силніи наши Князи остріемъ меча? не поведени ли быша въ плѣнъ чада наша? не запустѣша ли святыя Божія церкви? не томими ли есмы на всякъ день отъ безбожьныхъ и нечестивыхъ поганъ? Си вся бываютъ намъ, зане не хранимъ правилъ святыхъ.» Далѣе: «Епискупи же, егда хотять поставить Попа или Дьякона, да истяжуть (изслѣдуютъ) житье его ... Аще чисто — изъбряще, дѣвство съблюдъши, дѣвицю по закону приведъши и законьному снятію (совокупленію) бывшю; аще грамоту добрѣ свѣдять ... аще будутъ не кощюньници, ни хыщници, ни пьяници, не ротники, ни сварливи. Подобаеть испытати ихъ о вещахъ грѣховныхъ, еда въ блудьствѣ Содомьстѣмъ были будуть, ли съ скотиною, ли въ руку съгрѣшеніе ... ли въ лживѣ послушьствѣ былъ будеть, или убійство створилъ волею или нужею, или рѣзовникъ (мздоимецъ) или челяде друча (угнетая рабовъ) голодомъ и наготою ... или дани бѣгая, или чародѣець ... Аще кто явиться отъ святаго нашего Сбора (собора) или Игумена свящая на мьздѣ, рекомое Посошное, или постризая мірьскаго Попа на мьздѣ въ Игуменьство, или Попа поставляеть, » и проч. Далѣе: Пакы же увѣдѣхомъ бѣсовская еще дьржаще обычая треклятыхъ Елинъ» (въ смыслѣ язычниковъ) «въ Божествьныя праздьникы позоры нѣкакы бѣсовьскыя творити съ свистаніемъ и съ кличемь и въплемь (воплемъ) съзывающе нѣкы скаредныя пьяница, и бьющеся дрьколѣемь до самыя смерти, и възимающе отъ убиваемыхъ порты ... аще ли явятся спиры (споры) творяще народы, не покорящеся сему правилу, прокляти да будуть ... Да не обливають никого же, но да погружають; нѣсь нигдѣ же писано обливанье, въ погруженье въ съсудѣ отлученѣ» (особенномъ). А выше: «Увѣдѣхомъ о Божествьнѣмь крещеньи, смутнѣ нѣкако и неразумнѣ смѣшающе мюро Божествьное съ масломъ, и тако мажуть по въсему тѣлу: еже всего злѣе есть ... мюро бы особь, а масло особь ... По крещеніи мюромь мажемъ (въ) чювъства токмо загражающе первыя льсти въходъ ... да никако же насъ не подьвигнуть чювъствы на зло: ушима на злослышенье, а очима на зловидѣнье, и устьнама на зловкушенье ноздрьма на злообоняніе .... Всякаго же по крещеніи да сподобляють пречистаго Божія тѣла и честныя крови, или въ градѣхъ, или въ селѣхъ.» — Въ исчисленіи церковниковъ именуются Подьякъ и Пономарь.

58

Случаи Василіева княженія, о коихъ мы не упоминали въ нашей Исторіи, суть слѣдующіе: Въ 1272 году по смерти Ярослава Ярославича, родился его сынъ, Михаилъ. Въ 1273 г., Дек. 20, умерла супруга Князя Глѣба Васильковича, названная въ крещеніи Ѳеодорою. Епископъ Игнатій погребъ ея тѣло въ Ростовскомъ храмѣ Богоматери. — Въ 1274 «преставися Архіепископъ Далматъ Новгородьскый Окт. въ 20, въ Суб. въ 1 часъ нощи, а заутра погребенъ бысть честно у Св. Софіи ... Преже преставленія Далматова Посадникъ Павша съ мужи старѣйшими биша челомъ отцю своему Далмату: Господине отче! кого благословишь на свое мѣсьто намъ пастуха и учителя? Далматъ же нарече два Игумена, у Св. Георгія Іоанна и отца своего духовнаго Климента: кого излюбите, того благословлю. И иде Посадникъ на Ивановъ дворъ, и съзва Новгородци и сказа имъ слово Далматово — и возлюбиша вси Климента и благослови его Далматъ своею рукою. Новгородци же послаша Климента къ Митрополиту въ Кыевъ ставитися. — Въ лѣто 6783» (1275, Іюня 12) «огородись солнце яко кругы, а посреди круговъ крестъ; дуги сини, зелены, желты, багряны и черны; а дуги тѣ хрепьты бяхуть къ собѣ. Преставись Епискупъ Володимерьскый Серапіонъ; бѣ учителенъ и силенъ въ Божественномъ Писаньи; и положиша тѣло его въ Володимерѣ, въ церкви Св. Богородицы ... Бысть громъ страшенъ въ Володимерѣ, и заразилъ Діякона въ церкви Св. Богородицы на выходѣ октенію глаголюща, и вси людіе падоша на колѣнехъ отъ многаго страха.» (Въ Никон. Лѣт.: «убиша медвѣдя о трехъ ногахъ). — Въ лѣто 6784 (1276) поставленъ бысть Ѳеодоръ, Игуменъ Св. Костянтина и Олены Епискупомъ Володимерю и Суждалю. Погорѣ весь городъ Тферь; толико осталася одина церковь.» Пріѣхалъ изъ Кіева въ Новгородъ Архіепископъ Климентъ, Авг. 2 въ Воскресенье; встрѣченный со крестами, совершилъ Литургію въ Св. Софіи. Зимою, въ Ноябрѣ, затмѣніе луны. Князь Борисъ Васильковичь женилъ Дититрія, старшего своего сына.

(155) См. выше, примѣч. 134, въ грамотѣ Новогородской.

(156) Такъ обыкновенно Лѣт. Новгород. называетъ области Великаго Княженія Владимірскаго. — Далѣе: «Новгородци же послаша по Вел. Кн. Дмитрія ... Въ лѣто 6785 пріиде Дмитрій Переяславскій въ Новгородъ въ Недѣлю Всѣхъ Святыхъ.» Здѣсь и въ лѣтописи Попа Іоанна есть пропускъ.

(157) Князь Щербатовъ самъ нѣсколько разъ писалъ о Ясахъ, но забылъ ихъ, и повѣривъ иностранному Историку Дегину, говоритъ, что наши Князья ходили на какой-то Польскій народъ, обитавшій близъ источниковъ Прута: Дегинъ думалъ, что лѣтописцы Россійскіе подъ именемъ Ясовъ разумѣютъ жителей юго-западной Литвы, именуемыхъ Jazuingi въ Польской Исторіи; но сіи назывались у насъ Ятвягами (см. Т. II, примѣч. 35). Ясы, извѣстные еще со временъ Святослава I, жили напротивъ того между Чернымъ и Каспійскимъ моремъ; объ нихъ мы уже нѣсколько разъ говорили. Штриттеръ пишетъ, что Ясы обитали и въ Молдавіи, ибо тамъ есть городъ Ясы: положимъ; но Князья ходили тогда въ Дагестанъ, а не въ Молдавію и не за Днѣстръ, какъ прибавилъ Татищевъ. (Впрочемъ имя Молдавской столицы происходитъ не отъ народа Ясовъ, по сказанію Кантемира; см. его Описаніе Молдавіи. До временъ Государя Молдавскаго, Стефана V, тамъ существовала одна мельница, и хозяинъ ея назывался Яссій; Стефанъ же, построивъ на семъ

59

мѣстѣ городъ, далъ ему имя добраго мельника). Въ Воскресенск. Лѣт. II, 291: «за рѣкою Теркомъ на рѣцѣ на Севенцѣ, подъ городомъ подъ Тетяковымъ, минувше горы высокія, Яськія и Черкаскія близъ Воротъ Желѣзныхъ» (или Дербента). Россіяне взяли Дедяковъ или Тетяковъ (нынѣ Дивенъ или Дедухъ, какъ вѣроятно) 8 Февраля. Византійскіе Лѣтописцы сказываютъ, что многіе Алане или Ясы ушли отъ ига Татарскаго въ Греческія владѣнія, хотѣли послѣ возвратиться въ свою землю, и были истреблены на пути (Memor. popul. III, 1098; см. также Карпина, въ Бержер. Voyages, 58, 64, и Рубрукв. 138).

(158) «Въ лѣто 6786 (1278) Кн. Глѣбъ Васильк. ожени сына своего, Михаила, Ѳедоровною Ростиславича Ярославьскаго и вѣнчанъ бысть въ церкви Св. Богородици въ Ярославлѣ Епископомъ Игнатьемъ Іуля въ 31, ту сущю Глѣбу съ сыновцемъ своимъ Костянтиномъ (Борисовичемъ) и Князю Давиду Костянтиновичу» (внуку Ярослава Всеволодовича, зятю Ѳеодорову) «Галичьскому и Давиду Явидовичю ... и посла Глѣбъ сына своего, Михаила, въ Орду на войну съ сватомъ своимъ Окт. 11 ... Тое же зимы въ Филипово говѣнье преставися, живъ отъ роженья своего лѣтъ 41.» — О Лаханѣ см. въ Mémor. popul. III, 1067 и слѣд.

(159) Въ Новогород. рукописной: «Кн. Димитрей съ Новгородци и съ всею Низовьскою землею казни Корелу, » и проч. Ниже сказано: «Того жь лѣта Дмитрей Тетяковъ взялъ;» но Великій Князь не былъ въ Ясскомъ походѣ: а Дедяковъ и Тетяковъ есть одно, вопреки Арханг. Лѣтописцу, полагающему сей городъ въ землѣ Корельской. — Въ Троицк. сказано, что Вел. Князь, ходивъ на Корелу съ Новогородцами и Суздальцами, привелъ оттуда множество плѣнниковъ. — Въ Воскр. Лѣт.: «въ лѣто 6787 (1279) В. К. Дмитрей сруби городъ Копорью.» Въ Новогород. рукописной: «Въ лѣто 6788 Князь Дмитрей и съ Посадникомъ Михаиломъ и съ болшіи мужи ѣхавше обложиша градъ каменъ Копорью.» — Что Димитрій поссорился съ Новогородцами за Копорье, ясно открывается въ послѣдствіи (см. ниже). — Въ Воскр. Лѣт.: и Князь же послушавъ молбы его (Климентовой) и взя дары отъ него, и миръ створивъ взъвратися.»

(160) «Борисъ Васильковичь разболѣлся въ Ордѣ, тамо и преставись (въ 1277 году) Сент. въ 16 день. Князь же Глѣбъ плакася велми по братѣ. Княгиня же Марья, вземши тѣло Князя своего, съ сыномъ съ Дмитріемъ повезе на Русь въ Ростовъ, и Епискупъ Игнатій со Игумены положиша его въ церкви Сборной на лѣвой сторонѣ Ноября въ 13, и плакася по немъ весь градъ.» Никон. Лѣт. прибавляетъ, что Княгиня Марія не допустила супруга своего постричься передъ кончиною, въ надеждѣ на его выздоровленіе. Далѣе: «Въ лѣто 6786 (1278) Князь Глѣбъ Ростовскій пріѣха изъ Татаръ, бывъ на войнѣ съ сыномь своимь и съ сыновцемъ Костянтиномъ, приведе съ собою полонъ многъ; пріѣха въ свой градъ Ростовъ во чести велицѣ въ Недѣлю всѣхъ Святыхъ, Іюля во 12.» — Въ Троицк.: сесь (Глѣбъ) отъ уности своея по нахоженьи поганыхъ Татаръ нача служити имъ, и многи Хрестьяны обидимыя отъ нихъ избави, и печальныя утѣшая, брашна своего и питья нещадно требующимъ подавая ... и многи церкви созда и украси иконами и книгами ... Тихо и кротко испусти душю, поболѣвъ 7 дней, а въ 8 преставись, Дек. въ 13 ... Вси людье града Ростова стекошась на дворъ его, плачемъ великимъ плакаху ... Епискупъ же Игнатій со Игумены и съ Попы принесоша тѣло въ Сборную церковь и положиша честно.» Въ лѣтописи такъ

60

называемаго Каменнаго монастыря, нѣкогда славнаго, бывшаго на островѣ Кубенскаго озера, близъ Вологды, сочинитель, старецъ Паисей-Ярославъ, разсказываетъ, что Князь Глѣбъ Васильковичь, ѣхавъ однажды съ Бѣлаозера въ Устюгъ водою, едва не утонулъ на Кубенскомъ озерѣ во время сильной бури, и присталъ (Авг. 6) къ Каменному острову, гдѣ жили 23 пустынника, которые молились Богу въ часовнѣ, укрываясь отъ злобы язычниковъ, обитавшихъ тогда вокругъ сего озера; что Глѣбъ, основавъ тамъ монастырь и деревянную церковь Св. Преображенія, поручилъ оную старцу Ѳеодору. Далѣе сочинитель пишетъ; «Пойде оттуда Князь Глѣбъ по Кубенскому озеру къ великой рѣкѣ Сухонѣ, яже течетъ въ Студеное море Окіанъ, и пріиде ко острову ко Кривой Лукѣ, около два поприща, а поперекъ яко верженіе каменю. Князь же перекопа, и потече тѣмъ рвомъ великая рѣка Сухона, и крестъ поставилъ, и оттолѣ зовется Княже Глѣбова прость; и оттолѣ пойде къ Вологдѣ рѣкѣ, и тамо такожде перекопа и крестъ поставилъ, и оттолѣ зовется Княже Глѣбова прость и до сего дне.» Первымъ Игуменомъ монастыря Каменнаго былъ Діонисій, пришедщій въ Москву къ Димитрію Донскому изъ Царяграда и жившій долго въ монастырѣ Богоявленскомъ. Сей Діонисій скончался Епископомъ въ Ростовѣ. — Въ обители Каменной постригся и кончилъ дни свои Св. Князь Іоасафъ Димитріевичь Заозерскій, внукъ Василія Ярославскаго. Она давно уже переведена въ самый городъ Вологду.

Далѣе въ лѣтописяхъ: «Князь Дмитрій Борисовичь отъималъ (въ 1279 году) волости у Князя Михаила Глѣбовича съ грѣхомъ и съ неправдою, абы ему Богъ пробавилъ» (простилъ) ... «Нача наряжати ратныя полки въ Ростовѣ; блюдася братьи, городъ весь замяте.» Никон. Лѣт. прибавляетъ, что Епископъ Игнатій ѣздилъ къ Бел. Князю въ Владиміръ.

(161) Въ нѣкоторыхъ лѣтописяхъ названы Воеводы Ханскіе Кавадыемъ и Алчедаемъ. «И кресты честные ... И пелены пограбиша, и у всѣхъ церквей двери высѣкоша ... По селомъ скотъ и жита пограбиша.» Никон. Лѣт. вымышляетъ, что Димитрій не хотѣлъ слушаться повелѣнія Ханскаго и думалъ обороняться. Въ Троицк.: «Князь же Вел. Дмитрій выбѣжа изъ Переяславля въ малѣ дружинѣ.»

(162) Въ житіи Довмонта сказано: «испроси за себе К. Довмонтъ у В. К. Димитрія Александр. дщерь Княгиню Марью.» Никон. Лѣт. говоритъ, что Димитрій бѣжалъ за море, а Татищевъ прибавляетъ, что онъ нанялъ за моремъ войско. — К. Андрей пріѣхалъ въ Новгородъ въ Недѣлю Сыропустную.

(163) Въ Воскр. Лѣт.: «Князь Андрей пойде изъ Новагорода въ Володимерь, поймя съ собою Новгородцевъ Семена Михайловича и иныхъ: бояше бо сь брата своего Князя Дмитрія (бѣ бо въ то время въ Переяславли), и дошедъ Володимеря, отпусти Новгородцевъ назадъ, а самъ иде на Городець и въ Орду. А Семенъ пріиде въ Торжекъ и сѣде въ немъ засадою ... Тогожь лѣта (1282) Святославъ Александровичь (Ярославичь) со Тферичи и Князь Данило Александровичь съ Москвичи и Новгородци поидоша ратью на Дмитрія къ Переяславлю, » и проч. Новогородскій же Лѣт. Попа Іоанна несправедливо относитъ сей походъ къ 1283 году, ибо Андрей тогда уже былъ въ мирѣ съ Димитріемъ, по харатейной Суздальской или Троицкой и всѣмъ другимъ лѣтописямъ. Въ Никонов. прибавлено, какъ Димитрій жаловался Богу на своихъ гонителей, и проч. Не только Никонов., но и Ростов. Лѣтописецъ называетъ

61

здѣсь Святослава Ярославичемъ (См. выше, примѣч. 125). — Далѣе: «Того же лѣта бысть другая рать на Князя Великаго: приде Князь Андрей изъ Татарь, а съ нимъ рать Татарская, Тура и Темерь Алынъ, а съ ними Семенъ Тонигліевичь въ Воеводахъ, и створи зло земли Суждальской тако же, якожь и преже сказахомъ.» По словамъ Никон. Лѣт. Андрей донесъ Хану, что Великій Князь не хочетъ платить дани Моголамъ. О Ногаѣ см. выше, въ описаніи 1263 году, стр. 92. Татищевъ прибавилъ, что Ногай обиталъ на Волгѣ.

(164) Братъ Мангу-Тимура: см. Дегина Hist. des Huns, кн. XVIII, стр. 346. Далѣе въ лѣтописи: «Два Боярина, Онтонъ и Ѳофанъ (Ѳеофанъ), убиша Княжимъ повелѣньемъ на Костромѣ Семена Тонигліева, коромольника (крамольника) льстиваго, » и проч. Никон. Лѣт. украшаетъ все по своему. Онъ сказываетъ, что Андрей, узнавъ о смерти любимца своего, началъ снова злобиться на брата.

(165) «Въ лѣто 6792 (1284) пріиде Князь Андрей въ Торжекъ и позва къ себѣ Семена Посадника съ всѣми старѣйшими, и крестъ цѣлова, а Новгородци къ нему, како Андрею не сътупитись Новагорода, а Новгородцемъ не искати иного Князя ... Самъ пойде на Низъ, и тамо сътупися брату Дмитрію стола Новагорода.» Миръ заключенъ былъ въ Димитріевомъ станѣ на Боричкѣ. О Волокѣ см. въ Новгородск. Лѣт. Попа Іоанна стр. 565.

(166) То есть, потомки Святослава-Ольговича Сѣверскаго, внука Святославова и правнука Ярослава Великаго. Въ описаніи Калкской битвы упоминалось о Курскомъ Князѣ Олегѣ, а въ 1241 году Татары убили Рыльскаго Князя, Мстислава: см. выше, примѣч. 20. Въ рукописной книгѣ о градѣ Курскѣ сказано, что онъ былъ разоренъ Батыемъ: «и оттолѣ многія годы пребывая пустъ, окрестности же и весь уѣздъ онаго веліимъ древесемъ поростоша, и многимъ звѣрямъ обиталища быша, и отъ стоящихъ близъ того положенія града Курска изъ Рыльска и изъ иныхъ градовъ, людіе хождаху туда прибытка ради своего звѣрей ловити.» — Ворголъ есть нынѣ село Орловской Губерніи, въ Елецкой Округѣ. — Вѣроятно, что древній Липецкъ былъ тамъ же, гдѣ и нынѣшній, основанный на какихъ-то старыхъ развалинахъ. Тамошняя гора (на коей во времена Петра Великаго стояла отмѣнно высокая липа) и теперь называется городищемъ. Имя Липецкаго лѣса и рѣчки Липецки есть древнее. Въ лѣтописи сказано, что Князь Липецкій ушелъ въ лѣса Воронежскіе: а городъ Липецкъ, какъ извѣстно, находится на берегу Воронежа.

Ханъ Туданъ-Мангу добровольно уступилъ престолъ Телебугѣ или Тула-Бугѣ (см. Дегин. кн. XVIII, 347). — Слободы Ахматовы были разорены въ 1283 году. Никон. Лѣт., говоря о семъ Баскакѣ, прибавляетъ: «овогда сами Князи (Россійскіе) на своихъ Княженіяхъ збираху дани и отвожаху въ Орду, овогда же Ординскія гости своея ради корысти откупаху дани въ Русскихъ Княженіяхъ.»

(167) «Суть ти въ его Княженьи ловища лебединыя, ать (да) ловитъ съ твоими сокольники лебеди.» — Далѣе въ Троицк.: «Половина рати Татарскіѣ погналися за Князьями, а другіе изнимали Бояръ старѣйшихъ 13, и стояша денъ 20 воююче ... Егда же придоша Татарове, гонявшесь по Олгѣ и по Святославѣ и не обрѣтше ею (ихъ двухъ), наутріе выдаше Ахмату Бояръ изниманныхъ и черныхъ людей, рекуще: кого убьешь, кому животъ даси, ты вѣдай ... Бяше бо привезено на побоище то много людей, скованы по два въ Нѣмецьскихъ желѣзѣхъ; бяху бо изымани паломници

62

нѣціи гости: егда же изби Бояръ, и повелѣ паломници тѣ пустити, а порты повелѣ давати паломникомъ избитыхъ Бояръ» (то есть, порты избитыхъ Бояръ) «река имъ: вы есте гости-паломници; ходите по землямъ, тако молвите: кто иметь держати споръ съ своимъ Баскакомъ, тако же ему будетъ.» Въ Воскр. Лѣт. Ч. II, стр. 266: «бѣ же ту переимани и переходници, иже ходятъ по землямъ милостыни просящеНикон. пишетъ: «гости Нѣмецкіе и Цареградскіе!» Паломниками назывались или вообще странники или богомольщики. Такъ Игуменъ Даніилъ въ путешествіи своемъ именуетъ себя паломникомъ (см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 211). Сіе слово можетъ быть Скандинавскаго происхожденія. Ире въ своемъ Лексиконѣ замѣчаетъ, что Исландцы называли богомольщиковъ Пальмарами, отъ слова Palm, т. е. посохъ (и нынѣ у Англичанъ Palmer знаменуетъ странника). Думаютъ, что посохи людей, путешествующихъ къ Святымъ Мѣстамъ, названы симъ именемъ въ память побѣдъ, одержанныхъ тамъ Христіанами надъ невѣрными. — Далѣе: «Трупья Бояръ тѣхъ избьеныхъ повелѣ (Ахматъ) по деревью извѣшати, отъимая у всякого голову, да правую руку; и начаша Бесермени вязати головы къ торокомъ Боярскіе, а руки въкладоша въ судно (сосудъ), и вставиша на сани и поидоша отъ Воргола: пришедше въ села, и потомъ въ Туровъ» (не село ли Труды въ Елецк. Округѣ?) пометаша головы и руки псомъ на изъѣдь.» Далѣе: «Пойде Ахматъ въ Орду ... И уставиша ясакъ, съ котораго стану человѣкъ, и потнуть и (зарѣжутъ), и бяше видѣти дѣло стыдко и велми страшно, а хлѣбъ въ уста не идеть отъ страха.» Въ Воскр.: «идуще жь (Ахматъ) къ Ордѣ, изъ котораго стана пошедше, ту потинаху человѣка на всякомъ стану.» Слѣдственно Ахматъ во всякомъ жительствѣ, гдѣ останавливался, убивалъ по человѣку? Далѣе. «Въ лѣто 6792 (1284) два Бесерменина изъ свободы въ другую идоста, а Руси съ нима болѣ 30 человѣкъ. Се же слышавъ Липовецьскый» (въ другомъ мѣстѣ: Липецьскій) «Князь Святославъ, здумавъ съ своими Бояры и съ дружиною безъ Олговы думы, достерегся на пути и розбой створи; самѣ два братаника та утекли, а Руси избилъ 25, да два Бесерменина ... Того же лѣта, по Велицѣ дни, въ Недѣлю Ѳомину, побѣгоста 2 братеника къ Курьску, и наутрія въ Понедѣльникъ разбѣжася вся свобода та, тако же и другая.» — Болтинъ пишетъ (см. его Примѣчанія на Леклера, I, 344), что жители Ахматовыхъ слободъ были Черкасы и назывались Казаками; что они бѣжали къ Баскаку въ Каневъ и построили городокъ Черкаскъ, и проч. Можно ли такъ смѣло выдумывать? можно, какъ Татищевъ и Болтинъ думали. Далѣе: «посла (Олегъ) послы ко Святославу, глаголя: чему еси затерялъ правду? възложилъ еси имя разбойниче и на мене и на себе. Зиму съ (зимою) еси ночи ударилъ разбоемъ на свободу, а нонѣ еси на пути розбилъ; а вѣси обычай Татарьской; да и въ насъ въ Руси лихо есть розбой учинити ... А еще не идешь ни къ своему Царю, ни къ Ногаю на исправу. Пришедъ изъ Орды съ Татары, уби (Олегъ) Святослава по Цареву слову.» Никон. Лѣт. сказываетъ, что Святославъ умертвилъ посла Ахматова, желавшаго примирить его съ Баскакомъ. — Хотя Телебуга покровительствовалъ Олега и самъ велѣлъ ему убить Святослава, но Лѣтописцы не говорятъ, чтобы Александръ за вину брата и собственную былъ наказанъ Моголами. Никон. сказываетъ, что Ханъ велѣлъ Александру убить Олега, и проч. — Лѣтописецъ, говоря, что Богъ наказывалъ Россію за неправду людей, прибавляетъ: «мню же, и Князей ради,

63

понеже живяху въ которѣ (враждѣ); много имамъ писати, но то оставимъ.» Очень скромно!

(168) Въ Воскресен.: «Въ лѣто 6793 (1285) Андрей приведе Царевича изъ Орды и много зла сотвори Христіяномъ; братъ же его Дмитрій, собрався съ братьею, Царевича прогна, а Бояръ Андреевыхъ изнима.» (Сего извѣстія нѣтъ ни въ Пушкин. ни въ Троицк.) ... «Умножитесь тогда Татаръ въ Ростовѣ, и гражане створше Вѣче и изгнаша ихъ, и имѣніе ихъ разбиша. Князь Константинъ Борисовичь иде въ Орду.» Въ 1286 году Димитрій и Константинъ Борисовичи раздѣлились между собою: первый взялъ себѣ Угличь, но смерти тамошнихъ Князей, Андрея и Романа Владиміровичей, внуковъ Константина; а вторый область Ростовскую: по въ 1289 Димитрій опять переѣхалъ княжить въ Ростовъ передъ изгнаніемъ Татаръ. Въ Устюжскомъ Лѣтописцѣ сказано: «Князи Ростовскіе Димитрій и Константинъ Борисовичи раздѣлили наслѣдіе свое, и по жребію достался Димитрію Углечь Поле, да Бѣлоозеро, а Константину Ростовъ да Устюгъ: онъ же тогда пріиде жити на Устюгъ Великій.» (Никон. Лѣт. говоритъ, что Димитрій Борисовичь и братъ его тогда же ѣздили въ Орду съ своими Княгинями, и что Ханъ отпустилъ ихъ съ честію) ... Далѣе въ лѣтописяхъ: «Оженися (въ 1286 году) Князь Иванъ Переяславскій, сынъ Князя Великаго Дмитрія, у Князя у Дмитрія Борисовича Ростовьского ... Заратись Царь Тохта съ Телебугою Царемъ и со Алгуемъ, и побѣди Тохта Телебугу» (въ 1291 году). Въ Новогород. подъ тѣмъ же годомъ: «Бысть мятежь въ Татарѣхъ: Царь Ногуй уби Телебугу Царя и Алгуя Царя.» См. также Дегин. Hist. des Huns, кн. XVIII, стр. 348. Никон. Лѣт. говоритъ и прежде о бывшихъ возмущеніяхъ въ Ордѣ.

(169) Въ Воскресен.: «Въ лѣто 6800 преставися Александръ, сынъ Великаго Князя Дмитрія Александровича, въ Ордѣ.» О зятѣ Ногаевомъ см. выше, стр. 70. Никон. Лѣт. въ числѣ Князей, ходившихъ жаловаться на Димитрія, именуетъ Ростовскихъ, Михаила Глѣбовича и даже Епископа Тарасія. По Троицк. Димитрій ходилъ къ Твери въ 1287 году, а по Новогород. въ 1289. «Идоша Новгородци съ Посадникомъ Андреемъ, и пожгоша волости, и взяша миръ.» Обманутый хронологическимъ несогласіемъ Суздальскаго и Новогородскаго Лѣтописца, Никонов. говоритъ о двухъ войнахъ Великаго Князя съ Михаиломъ, и еще о третьей съ нимъ же Князя Димитрія Борисовича Ростовскаго. Прежде княжилъ въ Твери старшій Михаиловъ братъ, Святославъ (см. выше, примѣч. 163), сынъ первой супруги Ярослава. Въ 1294 году еще упоминается о Святославѣ (см. ниже, примѣч. 172); но онъ не названъ Княземъ. — Во многихъ лѣтописяхъ сказано только, что Андрей жаловался на Димитрія Царю Татарскому, и что Царь далъ ему брата своего съ войскомъ; но въ другихъ наименованъ Ногай. На примѣръ, въ рукописной, хранящейся въ Синодальн. библіотекѣ подъ No. 349: «бише челомъ Князь Андрей на Князя Дмитріа Цареви Ногую.»

(170) Въ Троицк.: «Услыша Тферичи своего Князя Михаила идуща изъ Орды, и взрадовашась; и пріѣха напередъ Князя Бояринъ Гаврило Юрьевичь; на заутріе Князь ... И тако же зло сдѣяша (Татары): Волокъ взяша, а люди изъ лѣсовъ изведоша; и поидоша паки къ Переяславлю и въ свояси ... И сѣде на столѣ (Андрей въ Новѣгородѣ) въ Недѣлю Сыропустную.»

(171) Глѣбъ Смоленскій умеръ въ 1277 году, братъ его Михаилъ въ 1279, а Ѳеодоръ Ростиславичь Черный сдѣлался Княземъ Смоленскимъ въ 1280; въ 1281 году онъ уже возвратился въ Ярославль;

64

въ Родословныхъ Книгахъ несправедливо сказано, что Александръ Глѣбовичь выгналъ его изъ Смоленска въ 1294 году. — О Романѣ: «въ лѣто 6793 (1285) Князь Романъ Бряньскій (а не Пронскій) приходилъ ратью къ Смоленьску, и бился у города, и пожже пригородье, и отъиде прочь въ свояси.» Въ нашихъ Родословныхъ Книгахь сказано, что Романъ, сынъ Св. Михаила Всеволодовича, убитъ въ Ордѣ, и что отъ него пошли Князья Осовецкіе.

(172) «Князь Великій иде въ свою отчину мимо Торжекъ: Князь же Андрей перея его на броду. Самъ же Князь Дмитрій препровадился чрезъ рѣку, а казны и вьючнаго товара не успѣли перепровадити.» Въ Новогород. Попа Іоанна: «того жь лѣта и говѣнія Князь Андрей съ Посадникомъ Андреемъ и съ вятшими мужи иде въ Торжекъ Дмитрея переимать, а Дмитрей бѣжа изъ Плескова въ Тферь, и присла въ Торжекъ Владыку Тферьского и Святослава (см. выше, примѣч. 169) съ поклономъ къ брату Андрею и къ Новогородцемъ; съсылающеся послы, взяша миръ, а Волокъ опять Новугороду.

Съ чего взялъ Князь Щербатовъ, что Андрей уступилъ Димитрію престолъ Великаго Княженія, снискавъ оный столь ужасными бѣдствіями для Россіи? Такое дѣло осталось бы неизъяснимою загадкою. Въ Лѣтописяхъ сказано, что Димитрій билъ челомъ брату своему: слѣдственно уступилъ ему право Княжескаго старѣйшинства. Въ Новогород. Лѣт.: «Андрей посла Посадника изъ Торжку въ Новгородъ, а самъ иде на Низовскую землю» — то есть, въ Великое Княженіе, а не въ Городецъ, какъ пишетъ Никон. Лѣт., прибавляя, что сынъ Димитріевъ, Іоаннъ, тогда же получилъ себѣ въ Удѣлъ Кострому. — Далѣе: «Преставися Князь Великій Димитрій въ Черньцѣхъ и въ Схимѣ на пути близъ Волока — и везоша его въ Переяславль, » по харатейнымъ въ 1295, а по всѣмъ другимъ въ 1294 году.

О знаменіяхъ и бѣдствіяхъ: «Тое же зимы (въ 1277 или 1278 году) бысть знаменье въ солнцѣ мѣсяца Февраля: огородилось бѣ дугами, а средѣ дугъ крестъ, а внѣ дугъ 4 солнца, а наверхъ солнца дуга велика на Сѣверъ роги. — Тое же зимы (въ 1278) мнози человѣци умираху различными недуги. — Того же лѣта (1280) быша громове страшни, и вѣтри мнози, и вихри велици, и буря силна, и молонья многа, и много людій громъ побилъ, и мнози молньями опалени быша; индѣ же вихоръ силенъ весь дворъ изъ основанья возма и съ людми и со всѣмъ, и прочь несе. Тое же зимы бысть знаменье на небеси, облакъ бѣ огненъ на западныхъ странахъ, и на всю землю искры идяху, и постоявъ мало, погибе. Въ лѣго 6798 (1290) бысть знаменье въ лунѣ; бѣ бо кровава, и приложись во тму. — Осени тоя (въ 1292) бысть знаменье страшно на небеси; стояше бо на воздусѣ яко полкъ воинскый на полуденьѣ и на полунощьѣ тѣмъ же подобьемъ.»

(173) «Въста на него (Симеона Мих.) весь Новгородъ безъ исправы (суда); поидоша изъ всѣхъ Концевъ яко силная рать, всякый въ оружіи: бѣ бо жалостно видѣніе ... Лежавъ (Симеонъ) нѣколико дній, преставися Іуля въ 16, въ Понедѣльникъ ... Тогожь говѣнья» (по нынѣшнему лѣтосчисленію въ 1291 году) «Похвальной недѣли въ Вторникъ убиша Самоила Ратьшинича на Владычнѣ Дворѣ у въсхода у Рожества Христова по заутрени: Новгородци же съзвониша Вѣче у Св. Софьи и у Св. Николы, и снидошась въ доспѣсѣ, взяша улицу Прусскую и домы ихъ разграбиша, пожгоша улицу всю, и церковь Св. Богородицы сгорѣ.» Никон. Лѣт. вздумалъ назвать убитаго

65

Ратьшинича Посадникомъ ... «Того жь лѣта грабиша коромолници торгъ, и заутра сътвориша Вѣче Новгородци, свергоша два коромолника съ мосту.» О дѣлахъ внѣшнихъ: «Внидоша Нѣмци (въ 1283 году) ратію Невою въ озеро Ладожьское, и избиша Новгородцевъ Обонѣжьскихъ купцевъ, и идоша Ладожане въ Неву, и бишася съ ними.» Сіи Нѣмцы могли быть и Шведы: ибо послѣдніе также называются иногда общимъ именемъ Нѣмцевъ. Въ описаніи приступа Новогородцевъ къ Финляндскому городку Ванаю (въ 1311 году) сказано: «Нѣмци взбѣгоша на дѣтинецъ:» тутъ говорится именно о Шведахъ (см. Новогород. Лѣт. 167). Далѣе, въ 1284 году: «Новгородци же съ Посадникомъ Сменомъ и съ Ладожаны сташа на усть Невы, и дождавше избиша ихъ, Сент. въ 9 ... Ходиша молодци Новгородскіи съ Воеводами съ Княжими на Емьскую землю, и воевавше придоша вси здравіи. Въ то же лѣто (1292) приходиша Свѣя воевать въ 800: 400 иде на Корелу, а 400 на Ижеру, и избиша ихъ Ижера, а Корела изби своихъ, а иныхъ руками изымаша ... Того жь говѣнія (въ Вел. постъ 1294 году) посла Князь Великій Андрей Князя Романа Глѣбовичь (Смоленскаго) и Юрья Мишинича, Андреяна Тысяцскаго вмалѣ Новгородцевъ къ городу Свѣйскому, и пришибошась (приступили) въ Вторникъ на Похвальной недѣли крѣпко, и застрѣлиша съ города мужа добра Иванъ Клекачевичь, и мнози ранени быша. Той же нощи по грѣхомъ нашимъ бысть отътеплѣе, росполися вода подъ городомъ, а конемъ не бысть корма, и отъидоша ... А Іоаннъ Клекачевичь преставись съ той раны.» — Грамота Короля Биргера напечатана въ Дрееров. книгѣ Specimen juris Publici Lubecensis, стр. CLXXIV. О свирѣпости Корельскихъ разбойниковъ говоритъ онъ: Paganos Karelos qui multis retroactis temporibus latrocinia, spolia et infinita enormia, nulli parcentes sexui, statui vel ætati, utpote vivos excoriando (у живыхъ вырѣзывали внутренность), captivos plurimos eviscerando, diversorum tormentorum genera nostris non tantum, sed et plerisque mare orientale visitantibus inferebant, ob unitatem fidei catholice dilatandam, miserorum miseriis condolentes, divina clementia convictos, ad fidem convertimus christianam (многіе изъ нихъ и прежде были Христіане: см. Т. III, стр. 148; но Король подъ именемъ Христіанской разумѣетъ только Латинскую Вѣру), et cum ingenti exercitu ас sumptibus laboriosis castrum Wiborg ereximus ad honorem Dei Virginisque, и проч.

(174) Въ Новогород.: «той же зимы (1285) Литва волость воеваша.» Въ Троицк.: «Литва воевала Тферскаго Владыки волости, и Олешну и прочіи, и совокупившеся ... биша Литву на лѣсѣ въ кану нъ Спасову дни.»

(175) Сообщаемъ здѣсь всѣ остальныя извѣстія Волынск. Лѣтописца, изъ коихъ мы внесли важнѣйшія въ Исторію.

«По томъ же лѣтѣ» (въ 1279 по Ипатьев.) «голодъ бысть и въ Руси и въ Ляхохъ и въ Ятвязѣхъ ... и Ятвязи послаша къ Володимерови: не помори насъ; пошли къ намъ жито свое продавать, а мы купимъ; чего ли въсхочешь: воску ли, бобровъ ли, черныхъ ли кунъ, бѣли ль, сребра ли, мы ради дамы. Вълодимеръ же изъ Берестія посла къ нимъ жито въ лодьяхъ по Бугу ... и възыдоша на Наровь, и поидоша по Нарви ... и пріидоша подъ Полтовескь, и сташа на ночь, и тамо избиты быша; жито поимавше, а лодьи потопиша. Вълодимеръ же къ Кондратови, брату своему, слаше, тако река: подъ твоимъ городомъ избиты мои людіе ... Кондратъ же запрѣ: я не избивалъ, а не вѣдаю, кто избилъ ... Повѣдилъ

66

Володимеру уй его (Конрадовъ) на сыновца своего, тако река: безъ лѣпа ти ся приль» (запирается) «а самъ ти избилъ и твоя люди ... Болеславъ же рече Володимерови: увѣдайся съ нимъ ... Володимеръ же посла рать, и воеваша по сей сторонѣ Вислы ... Кондратъ же присла къ Володимеру ... и умирися съ нимъ.

«Того же лѣта преставися Болеславъ Краковскый, добрый и тихый ... и не бысть у него сына, и въсхотѣ собѣ Левъ земли; по Бояре бяху силніи и не даша ему земли ... и посадиша Лестка въ Краковѣ ... Левъ въсхотѣ собѣ части на украйнѣ, и ѣха къ Ногаеви ... Онъ же да ему въ помочь Кончака и Козѣя и Кубатана. Зимѣ же приспѣвшей, поидоша Левъ радъ съ Татары и съ сыномъ своимъ Юріемъ, а Мьстиславъ и Володимеръ и сынъ Мьстиславль, Данило, неволею къ Судомиру ... и перейдоша Вислу по ледови подъ самѣмъ городомъ, первѣе Левъ съ своимъ полкомъ и съ сыномъ, и по немъ Мьстиславъ и сынъ ему Данило; по нихъ Татарове ... и сташа около города ... И пойде Левъ къ Кракову. Володимеръ же бѣ назадѣ у города, и начаша ему повѣдати осѣкъ въ лѣсѣ полнъ людей и товара ... Вълодимеръ же отряди къ нему люди добрыя и Кафилата, съ ними же и Селезенци» (Силезійцы) ... «и бишась съ ними крѣпко; одва могоша взяти ... Бысть же идущю ему (Льву) полкы своими, начаша расходити воевать, и Богъ учини надъ нимъ волею Своею: убиша Ляхове отъ полку его много Бояръ и Татаръ часть, и възвратися Левъ назадъ съ безчестіемъ. Противу же сему Лестко иде на Лва (въ 1281 году) и взя у него городъ Переворескъ, и изсѣче весь и городъ зажже и пойде назадъ во свояси.» Въ другомъ мѣстѣ той же лѣтописи сказано, что Поляки взяли и Львовъ. О числѣ убитыхъ см. Длугош. Hist. Polon. кн. VII, стр. 820.

Начинается война между Конрадомъ и Болеславомъ Мазовскими. За перваго вступается Владиміръ Васильковичь и требуетъ содѣйствія отъ Юрія Львовича, который, поручивъ ему свою дружину, ѣдетъ жениться въ Суздальскую землю. Далѣе: «Володимеръ же пойде къ Берестію ... и Холмяне пріидоша, и Туйма Воевода, и пойде Володимеръ къ Мѣлнику, изъ Мѣлника же отрядивъ Воеводу Василька, Князя Слонимского, и Жилислава и Дуная ... и пойдоша въ Ляхы. Володимеръ же послалъ бяше посолъ напредъ къ Къндратови: бяху бо у него Бояре невѣрніи, абы не дали вѣсти Болеславу. Посолъ же поча молвити при всѣхъ: радъ быхъ ти помоглъ, но не лзи; замяли нами Татарове ... и емъ Князя за руку, и выйде съ нимъ, и поча повѣдати: лодія наряди ... рать будеть заутра» ... (Соединяются и доходятъ до Сохачева) «Кондратъ ведя его къ Гостиному: то бо бяше милое мѣсто Болеславле и сташа около города и Кондратъ нача ѣздя молвити: братья моя милая Русь! потягните за одино сердце ... и полѣза подъ заборола, а другіи полци стояху недвижимо стерегучи ... Ляхове пущаху каменіе ... но стрѣлы ратныхъ не дадяша имъ ни выникнути, и начаша пободыватися копіи ... и взяша городъ ... и зажгоша ... и възвратишась въ свояси ... Василько Князь Слонимскій посла предъ собою вѣсть Господину своему, Князю Володимеру ... и радъ бысть, аже дружина его вся цѣла; токмо два бѣста убита въ изгонѣ: единъ Прусинъ, а другій Дворный слуга любимый, сынъ Боярскій Михалевичь, именемъ Рахъ. Идущимъ полкомъ мимо Сохачева, и ѣхаша на село человѣкъ съ 30, и Блусъ съ ними же Юріевъ ... и удари на нихъ Болеславъ ... Дружина же устремишась на бѣгъ съ Блусомъ; сіи же два не побѣгоша. Прусинъ

67

съѣхася съ Болеславомъ, и ту убіенъ бысть; а Рахъ уби Боярина Болеславля, и самъ прія конецъ побѣдный ... Посемъ же Володимеръ поѣха изъ Берестія до Володимеря.

«Бысть по сихъ (въ 1282 году) идущю беззаконному Ногаеви и Телебузѣ на Угры ... велѣша пойти съ собою и Рускымъ Княземъ ... Володимеръ же бяше тогда хромъ: тѣмъ и не иде, но посла рать съ Юрьемъ, сыновцемъ своимъ ... Болеславъ же, усмотрѣвъ время, пришедъ въ дву сту, воена около Щекарева, и взя 10 селъ, творяше бо ся, акы всю Русь взялъ. Посемъ же Левъ отпущенъ бысть, вшедъ въ Угорскую землю, пріѣха домовь ... и посла къ Володимеру, река: брате! възведи Литву на Болеслава. Володимеръ же посла Дуная. Литва же обѣщася: Володимеръ добры Княже! можемъ за ти головы своя сложити ... Левъ же и Володимеръ нарядиста рать ... и въ Берестіи ожидающимъ, Литва не приспѣ на рокъ ... и Левъ посла Воеводу Туйма и Василька Бельжанина и Рябця, а Володимеръ Василька Князя и Жилислава, и Оловянца и Вишту ... и начаша воевати около Вышегорода ... Посемъ пріидоша Литва къ Берестію ... Князь же нача думати, абы куда ихъ повести: своя бо рать ушла бяше уже далече на Болеслава, а уже рѣкы ростекаются, и воспомяну, иже преже того Лестко пославъ Люблинець, и взялъ у него село на Вокрайници, именемъ Воинъ ... И посла нань Литву ... Въ прежреченна же лѣта, коли Лестко взя Переворескъ и Лвовъ, Ляхове воеваша у Берестія по Кръснѣ, и взяша селъ 10 ... Берестіяне же гнаша по нихъ; бяше бо Ляховъ 200, а Берестіянъ 70, и Воевода Титъ, словый мужествомъ и на ратехъ и на ловѣхъ ... И побѣдиша Ляхы, и убиша ихъ 80.

«Идущю же Ногаеви и Телебузѣ воевати землю Угорскую, Ногай пойде на Брашевъ, а Телебуга поперекъ горъ ... и бысть въ нихъ голодъ ... Самовидци же рекоша, умръшихъ бысть 100, 000.

«Болеславу же Князю, еще исполнившуся своего безумія, и не престаяше злое творя ... Володимеръ же възведе Литву. Юрій съ ними же идяше на Болеслава, и яко быша въ Мѣлници, присла къ нему отецъ, река: не ходи съ Литвою; убилъ я Князя ихъ Воишелка: любо въсхотятъ месть учинити. Юрій же не иде, но посла рать свою ... И взяша Сохачевъ.

«Хотящю по сихъ пойти Телебузѣ на Ляхы (въ 1283 г.) ... и пріиде къ Ногаеви; бяше же межи има нелюбовь. Телебуга же посла къ Заднѣпрскимъ Княземъ и къ Волынскымъ, веля имъ пойти съ собою на войну ... Пришедшю же ему къ Горини, встрѣте его Мьстиславъ съ питіемъ и дары, и пойде мимо Кремянець къ Перемилю, и ту встрѣте его Вълодимеръ съ питіемъ и съ дары на Лепѣ; и посемъ угони его Левъ Князь къ Бужковичемъ съ питіемъ и съ дары. Пришедшимъ же имъ на Бужковское поле, и ту перезрѣша своя полны ... и пойдоша къ Володимерю и сташа на Житани (*). Телебуга же ѣха обзирати Володимеря, а друзіи молвять, аже бы и въ городѣ ... И не взяша города, но насиліе велико творяху и пограбиша товара множество, и коней ... И пойде Телебуга въ Ляхы. Осташа же Татарове друзіи въ Володимери кормити любимые кони; си же учиниша пусту землю Вълодимерскую, не дадяху бо изъ города ни вылѣзти въ зажитіе, аще ли кто выѣхаше, овы избиша, другыя поимаша, а другыя лупяху


(*) (Изъ Прибавленій въ концѣ VIII тома издан. 1819 года:) Брашевъ есть Кронштатъ въ Седмигродской землѣ. — Перемиль въ Дубен. Повѣтѣ. — Бужковичи въ Владимір. Повѣтѣ на рѣкѣ Лугѣ. Въ семъ же Повѣтѣ и Сомино. (Сообщено З. Ходаковскимъ.)

68

и кони отнимаху, и въ городѣ изомре множество....И пойдоша Татарове къ Завихвосту, къ Вислѣ: рѣка же не стала, и пойдоша въ връхъ ея къ Судомиру, и перейдоша Сянъ рѣку по ледови; ту же Володимеръ воротися отъ нихъ назадъ, а Вислу перейдоша по ледови же выше Судомиря, и приступиша къ городу, но не успѣша ничто же и почаша воевати землю, и стояша на ней по 10 дней. Телебуга же хотя ити къ Кракову, и въротися въ Торжку: вѣсть бо пріиде, иже Ногай попередилъ его, и про се бысть межи има болшее нелюбіе; и тако не снимався съ Ногаемъ, и пойде назадъ на Лвову землю, на городокъ на Лвовъ, и стояше 2 недѣли кормячи, не воюючи ... Кто выѣхаше изъ города, овы избиты, друзіи поимани, а иныя пущаху нагія: тыя отъ мраза изомроша, зане бысть зима люха ... Изомре въ городѣхъ въ остою множество; друзіи въ селѣхъ, вышедше изъ городовъ по отшествіи беззаконныхъ Агарянъ. Ногай же не иде съ Телебугою одиною дорогою, но иде на Перемышль, и пришедшю къ Кракову, и не успѣвъ ничто же ... и пойдоша назадъ въ своя вежи ... Тое же зимы и въ Ляхохъ бысть моръ.» Длугошъ относитъ впаденіе Моголовъ въ Польшу къ 1287 году, а бывшую въ Россіи язву къ 1288 (Hist. Polon. кн. VII, 849).

«Тое же зимы» (по Ипат. въ 1284 г.) «у Юрія Князя у Львовича умре сынъ Михайло, младу сущю ему, и плакашась по немъ вси людіе, и спрятавше тѣло его, положиша въ церкви Св. Богор. въ Холмѣ. Тое же зимы не токмо въ одной Руси бысть гнѣвъ Божій моромъ, но и въ Ляхохъ, и въ Татарѣхъ изомре все, и кони и скоти и овци. Тое же зимы въ наставшее лѣто» (по Ипатьев. въ 1285) «начаша повѣдати, аже въ Нѣмцѣхъ вышедъ море и потопило землю гнѣвомъ Божіимъ, болѣ 16, 000 душъ потонуло, а церквей камяныхъ 100 и 11, проче древяныхъ. Того же лѣта Лестко Казимиричь послалъ полкъ свой и воева Кондрата. Князь же Кондратъ гна по нихъ и побѣди я, и Воеводу его уби Сиражскаго Матѳея. Того же лѣта» (по Ипат. въ 1286 г.) «ходиша Литва вся и Жемоить на Нѣмци къ Ризѣ. Онѣмъ же вѣсть бысть, и збѣгошась въ городы. Они же пришедше къ городу и не успѣвше ничто же, оттолѣ идоша на Лотыголу, и доходивше города Медвѣжа Головы, и възвратишась, добывше не мало полона. Се же услышавше Торунстіи Нѣмци, идоша на Жмоить, помогаючи своимъ Нѣмцемъ, и поимаша ихъ множество ... Того же лѣта преставися Лестко Казимиричь» (по Длугошу въ 1289 году).

«Вълодимеръ же Князь, тъскнувъ немочью тѣла своего» (по Ипат. въ 1287 году) «нача слати къ брату своему Мьстиславу, тако река: брате! не могу, а ни у мене дѣтей, а даю тобѣ землю свою всю по своемъ животѣ; а се та даю при Царехъ» (Татарскихъ) «и при его Рядцахъ» (Баскакахъ). «Мьстиславъ же удари челомъ ... Посла Вълодимеръ къ брату ко Лвови и къ сыновцю къ Юрьеви съ тыми словы; далъ есми Мьстиславу землю свою. Левъ же рече: тако и гораздо; аже еси далъ, мнѣ подъ нѣмъ не искати по твоемъ животѣ; а вси ходимъ подъ Богомъ; абы ми Богъ далъ своимъ мочи изволодѣти въ се время)» ... (Левъ не изъявилъ и брату Мстиславу ни малѣйшаго неудовольствія, и казался на все согласнымъ) ... «Пребывъ мало дній въ Володимери, нача (Владиміръ) молвити Княгини своей и Бояромъ: хотѣлъ быхъ доѣхати до Любомля, зане же ми дѣла съ погаными нѣтъ, а человѣкъ есмь боленъ; ни я съ ними могу повѣстити, а прояли ми уже и на печенехъ; а се мене мѣсто Епископъ Марко. И поѣха до Любомля съ Княгынею и съ слугами Дворными. Изъ Любомля поѣха до Берестія, и

69

пребывъ въ Берестіи 2 дни, и поѣха до Каменца; ту же и лежаше въ болѣсти своей, и рече Княгинѣ и слугамъ: олны жь минеть поганый (Телебуга) изъ землѣ, тожь поѣдемъ до Любомля ... Пріѣхаша слугы его къ нему, иже были на войнѣ съ Татары. Вълодимеръ же нача въспрашивати о Телебузѣ, уже ли пошелъ изъ землѣ Лядское? Онѣмъ же повѣдающимъ: пошелъ. А братъ ми Левъ и Мьстиславъ и сынозецъ въ здоровіи ли? Они же повѣдающе; здорови всѣ, и Бояре и слуги. Вълодимеръ же похвали Бога. А Мьстислава повѣдаша, аже пошелъ съ Телебугою на Львовъ. Тогда же повѣдаша: братъ ти даеть городъ Всеволожь Бояромъ, и села раздаваеть. Вълодимеру же нелюбіе бысть велико на брата, и нача молвити: се лежю въ болѣсти, а братъ ми придалъ еще болшее болѣсти; мнѣ еще живу сущю, а онъ роздаваетъ городы моя и села; ольны моглъ по моемъ животѣ роздавати. И посла Вълодимеръ съ жалобою къ Мьстиславу, река: брате! ты мене ни на полку ялъ, ни копіемъ ся еси мене добылъ ... Иже тако чиниши надо мною, ты ми братъ еси, а другый ми братъ Левъ, а сыновець ми Юрій ... Избралъ есмь тебе одиного за гордость брата своего и сыновца ... Мьстиславъ же рече брату: Господине! рци: братія твоя, земля Божія и твоя, и городы твои, а я надъ ними не воленъ, но есмь въ твоей воли ... абы ты, господине, здоровъ былъ ... Вълодимеру же люба бысть рѣчь та. Посемъ же поѣха изъ Каменца до Раю. Будущю же ему ту, начя молвити Княгини: хочю послати по Мьстислава, абыхъ съ нимъ рядъ учинилъ о землю и о городы, и о тобѣ, Княгини моя милая, Олго, и о семъ дѣтяти о Изяславли, иже миловахъ яко свою дъщерь родимую: Богъ бо не далъ ми своихъ родити ... взялъ бо есмь ю отъ матере въ пеленахъ ... И посла къ брату Епископа Вълодимерского Евсегенія, и съ нимъ Борка и Оловянца ... Мьстиславъ же пріѣха къ нему въ Рай ... ста на подворіи ... Оному же лежащю въ болѣсти, услышавъ братовъ пріѣздъ, въставь и сѣде, и посла по брата. Онъ же пріиде и поклонися ему. Вълодимеръ же нача въпрошати его о Телебугѣ ... Мьстиславъ же пойде на подворіе. Вълодимеръ же посла къ нему Епископа съ Боркомъ и съ Оловянцемъ, тако река: брате! хочю грамоты пописати ... Мьстиславъ же рече Епископу: господине! я сего не хотѣлъ, оже бы мнѣ искати твоея землѣ по твоемъ животѣ ... но рекъ ми еси въ Ляхохъ, коли есмы были съ Телебугою и съ Алгуемъ, а братъ ми Левъ тутожь, ты прислалъ къ мнѣ, тако река: даю ти землю свою ... Яко Богу любо и тебѣ ... Вълодимеръ же повелѣ писцю своему Ходорню писати грамоты: Во имя Отца и Сына и Св. Духа, молитвами Пресв. Богородицы и Приснодѣвы Mapіи и Св. Ангелъ. Се азъ Князь Володимеръ, сынъ Васильковъ, внукъ Романовъ, даю землю свою всю и городы по своемъ животѣ брату своему Мьстиславу, и столный свой городъ Володимерь. Другую же грамоту написахъ брату своему такую же ... Хочю и еще Княгини своей писать грамоту тако же: Во имя Отца, » и проч. «Далъ есмь Княгини своей по своемъ животѣ городъ свой Кобрынъ и съ людми и съ данью; яко при мнѣ даяли, тако и по мнѣ имать даяти Княгини моей ... Я же далъ есмь ей и село свое Городло и съ мытомъ, а люди яко на мя тягли, тако и на Княгиню мою по моемъ животѣ. Аже будеть Князю городъ рубити, и они къ городу, а поборомъ и Татарщиною» (данію Ханскою) «къ Князю. А садовое ей Сомино. Далъ есмь Княгини своей и монастырь свой Апостолы, иже създахъ своею силою; а село есмь купилъ Березовичи у

70

Юрьевича у Давыдовича у Ходорка; а далъ есмь на немъ 50 гривенъ кунъ, а пять локоть скорлату, да бронѣ дощатые; а тое село далъ есмь къ Апостоломъ же. А Княгиня моя по моемъ животѣ аще въсхощеть въ Черници пойти, пойдеть; аще не въсхощетъ ити, яко ей любо. Мнѣ не вставши смотрѣти, што кто иматъ чинити по моемъ животѣ ... Посемъ же посла Вълодимеръ къ брату, тако река: цѣлуй крестъ, како ти не отняти ничего отъ Княгини моея ... и отъ сего дѣтища, отъ Изяславы, а еже не отдати ея неволею ни за кого же, но гдѣ будеть Княгини моей любо, то тутъ ю дати. Мьстиславъ же рече: господине! не дай ми Богъ того, аже бы мнѣ отняти что ... но дай ми Богъ имѣти свою ятровъ яко матерь собѣ; а про се дѣтя, абы ю Богъ того довелъ, дай ми ю Богъ отдати яко свою дъщерь родимую ... Се же ся дѣяше Ѳедоровы недѣли. Въземъ рядъ съ братомъ, поѣха до Володимеря ... и съзва Бояры Вълодимерскія брата своего и мѣстичи» (гражданъ) «Русь и Нѣмци, и повелѣ предъ всѣми чести грамоту братню ... Епископъ же Евсегеній благослови Мьстислава крестомъ Въздвизальнымъ на Княженіе Вълодимерское: хотяше бо уже княжити въ Володимери, но братъ ему не да, тако река: могъ олны по моемъ животѣ княжити. Мьстиславъ же пребывъ нѣколико дній въ Володимери и ѣха въ своя городы, въ Луцескь и въ Дубенъ и въ ины. Вълодимеръ же пріѣха изъ Раю въ Любомль; ту же и лежаше всю зиму въ болѣсти своей, россылая слугы своя на ловы: бяше бо и самъ ловець доборь и хороборь; николи же къ вепреви, ни къ медвѣдеви не ждаше слугъ своихъ ... но самъ убиваше ... понеже далъ бяше ему Богъ васнь» (удаль) «не токмо на ловѣхъ, но въ всемъ ... Наставшю лѣту, и присла Кондратъ къ Володимеру, тако река: господине брате! ты ми былъ въ отца мѣсто ... слышалъ есмь, аже еси далъ землю свою Мьстиславу; а надѣюся на Бога и на тебе, абы ты, господинъ мой, послалъ къ брату, абы мя съ твоею милостію пріялъ подъ свою руку и стоялъ бы за мя ... Вълодимеръ же посла къ Мьстиславу ... Мьстиславъ же обѣщася ... река ему: хотѣлъ ся быхъ сняти съ Кондратомъ, а я ся докладываю Бога и тебе. Вълодимеръ же рече: съимися съ нимъ ... И поѣха Кондратъ къ Мьстиславу въ Берестій и посемъ въ Любомль ... Вълодимеръ же велѣ ему прійти къ собѣ. Кондратъ же въшедъ поклонися ему и плакася по велику, видя болѣсть его и уныніе тѣла его красного. Повѣстивъ же съ братомъ рѣчи многы, и иде на подворіе. Вълодимеръ же присла ему конь свой добрый. Обѣдавъ же и поѣха до Володимеря и къ Луцку, Мьстиславу жь не сущю ту, но близъ города не въ коемъ мѣстѣ, именемъ въ Гай; мѣсто же то бяше красно видѣніемъ и устроенно различными хоромы: церкви же бяше въ немъ предивна ... и поѣха Кондратъ изъ Луцка въ Гай ... Мьстиславъ же срѣте его съ любовію ... и начаша веселитися ... Мьстиславъ же одари Кондрата конми красными и въ сѣдлѣхъ дивныхъ и порты дорогыми. По отъѣздѣ же Кондратовѣ изъ Любомля, пригна Яртакъ Ляхъ изъ Люблина ... и не велѣше» (Владиміръ) «ему передъ ся, и рече Княгини своей: роспроси его ... Онъ же (Яртакъ) рече: Князь Лестько мертвъ. Вълодимеръ же росплакась ... А прислали мя Люблинци: хотятъ Князя Кондрата княжити въ Краковъ ... хочю найти его ... Вълодимеръ же велѣ дать ему конѣ ... и погна вборзѣ и найде его въ Володимери ... Кондратъ же възвеселися о Княженіи Краковскомъ ... и пріѣха въ Любомль, хотяше бо повѣстити съ братомъ о томъ. Вълодимеръ же не велѣ ему къ собѣ прійти, но рече Княгини своей:

71

иди, повѣсти съ нимъ, да отряди, ать поѣдеть прочь ... Княгиня же повѣда рѣчь Кондратову: братъ ти, господине, молвить: пошли съ мною своего Дуная ... и поѣха къ Люблину, и запроша Ляхове городъ, и ста Кондратъ на горѣ у Мниховъ, и посла къ горожаномъ, тако река: начто мя есте привели? ... Горожане же рекоша: мы тебе ни привели, ни слали по тебе, но голова намъ Краковъ; тамо Воеводы наша и Бояре Велицыи: аже имешь княжити въ Краковѣ, то мы твои. Посемъ же повѣдаша Кондратови, аже рать идетъ къ городу; творяхуть бо рать Литовскую ... и вбѣже Кондратъ въ столпъ къ Мнихомъ съ Бояры своими и Дунай Вълодимеровъ съ ними ... и познаша, аже Руская рать, Князь Юрій Лвовичь: хотяше бо собѣ Люблина ... и пріѣха Юрій къ городу. Горожане же не подаша ему города ... Юрій же позна лесть ихъ ... Онѣмъ же молвящимъ: Княже! рать съ тобою мала, пріѣдуть Ляхове мнози: съромъ» (срамъ) «будеть ти великъ. Юрій же роспусти дружину воевать, и взяша полона много, а жита пожгоша и села ... И тако възвратишась въ свояси, и Кондратъ въземъ съромъ великъ; лѣпше бы не живъ былъ. Посемъ же мятежъ бысть великъ въ земли Лядской. — Бысть же посемъ минувшимъ нѣколицемъ днемъ» (по Ипат. въ 1288 году) «присла Юрій къ Князю Володимеру, река: Богъ вѣдаеть и ты, како ти есмь служилъ ... а нынѣ, господине, отнимаетъ (отецъ) у мене городы, что ми былъ далъ, Белзъ и Червенъ и Холмъ; велить ми быти въ Дорогичинѣ и въ Мѣльницѣ. Бію челомъ Богу и тобѣ, стрыеви своему: дай ми Берестій, и то бы ми сполу было ... Посемъ же посла Володимеръ слугу своего доброго, вѣрного, именемъ Рачьшю, къ Мьстиславу, тако река: сыновецъ мой Юрій проситъ Берестія; азъ же не далъ; а ты не давай ничего же ... И вземъ соломы въ руку отъ постеля своея, рече: хотя быхъ ти тотъ вѣхотъ соломы далъ, и того не давай по моемъ животѣ никому же. Рачьша же найде Мьстислава въ Стожци ... Мьстиславъ же удари челомъ противу словомъ брата своего, рекъ: ты ми отецъ мой, Данило Король; а что ми велишь, слушаю ... Потомъ присла къ Володимеру Левъ Епископа своего Перемышльского Мемнона ... Вълодимеръ же бѣ уразумѣя древняя и задняя, начто пріѣхалъ. Онъ же войде и поклонися до землѣ ... И велѣ ему сѣсти ... и нача посольство правити: братъ ти, господине, молвить: стрый твой, Данило Король, лежить въ Холмѣ и братія наша, Романъ и Шварно ... а нынѣ, брате, слышимъ твою немочь ... а ты, брате, не загасилъ свѣчи надъ гробомъ стрыя своего ... абы далъ Берестіи, то бы была свѣща твоя. Вълодимеръ же повѣстивъ съ Епископомъ много отъ книгъ, зане бысть Философъ, якого жь не бысть въ всей земли, ни по немъ не будеть ... Просилъ еси» (отвѣтствуетъ Владиміръ Льву) «живыми, а уже пакь мертвыми просишь ... Вълодимеръ же одаривъ Владыку отпусти, зане бысть не бывалъ у него николиже.

«Князю же Вълодимеру лежащу въ болѣсти полно 4 лѣта, болѣзнь его сице скажемъ: нача ему гнити исподняя устна, пръвого лѣта мало, на другое и на третіе болма ... И еще ему не велми болну сущю, ѣздяще на кони ... И стада розда убогымъ, у кого коня нѣтъ, и тѣмъ, иже то погубили въ Телубужину рать ... Исходящю же четвертому лѣту, и наставши зимѣ, отпаде ему все мясо съ брады и зубы исподніи выгниша вси, и челюсть брадная перегни. Сь (сей) же бысть вторый Іовъ, и вниде въ церковь Св. Георгія, хотя взяти причастіе и вниде въ олтарь малый, идѣ

72

же Іереи съвлачаху ризы (ту бо бяше ему обычай всегда ставати) и сѣде на столци, зане не можаше стояти отъ немочи, и въздѣвъ руцѣ на небо, моляшеся съ сльзами ... Пришедшю же ему отъ церкви, и леже, и не выходи вонь, но болма нача изнемогати, и отпада ему мясо все съ бороды, кость бородная перегнила бяше, и бысть видѣти и гортань, и не вкуша по 7 недѣль ничтоже, развѣ одиное воды, и тоеже по скуду; и бысть въ Четвертокъ на ночь, поча изнемогати, и яко бысть въ куры» (время, когда пѣтухи поютъ) «и позна въ собѣ духъ изнемогающь ко исходу души, и възрѣвъ на небо, и въздавъ хвалу Богу ... предасть душю свою въ руцѣ Божіи ... Свитающю же Пятку ... княживъ по отци 20 лѣтъ ... Преставленіе его бысть въ Любомли городѣ, въ лѣто 6797, Дек. 10 день, на Св. отца Мины. Княгини же его съ слугами Дворными, омывше его, и увиша его оксамитомъ съ круживомъ, яко же достоить Царемъ, и възложивше его на сани, и повезоша до Вълодимеря. Горожане же отъ мала и до велика съ плачемъ великымъ проводиша своего господина. Привезше же его въ Володимерь въ Епископью къ Св. Богородицы, поставиша его на санехъ въ церкви, зане бысть поздно. Того же вечера по всему городу увѣдана бысть смерть Княжа. Наутріе же по заутренѣ пріиде Княгини его и сестра ему Олга, и Княгини Олена Черница съ плачемъ, и весь городъ съидеся, и Бояре всѣ, старіи и молодіи, плакахусь надъ нимъ, и Епископъ же Володимерскій Евсегеній ... и Огапидъ Печерскій Игуменъ ... положиша тѣло его въ отнѣ гробѣ Дек. 11 день. Княгини же его безпрестанни плакашеся, предстоящи у гроба, сице въпіюще глаголаше: Царю мой благый! ... въ истину наречено бысть тобѣ имя въ крещеніи Іоаннъ: всею добродѣтелію подобенъ еси ему. Многыя досады пріемь отъ сродникъ, не видѣхъ николи же противу ихъ злу никоторого же зла въздающа ... Наипаче плакахусь по немъ лѣпшіи мужи Володимерстіи, рекучи: добро бы намъ, господние, съ тобою умрети, сътворшему толику свободу, яко же и дѣдъ твой Романъ свободилъ бяше отъ всѣхъ бѣдъ; ты же бяше сему поревновалъ и наслѣдилъ путь дѣда своего ... Солнце наше зайде намъ, и въ обидѣ всѣ остахомъ ... И тако плакавшеся надъ нимъ все множество Вълодимерцевъ съ Нѣмци и Сурожци и Новгородци, и Жидове плакахусь аки во взятье Іерусалима ... Сь благовѣрный Князь Володимеръ възрастомъ бѣ высокъ, плечима великъ, лицемъ красенъ, волосы имѣя желты кудрявы, бороду стригый, рукы имѣ красны и ногы; рѣчь же бѣ въ немъ тълста и уста исподняя дебела; глаголаше ясно отъ книгъ, зане бысть Философъ великъ, и ловець хитръ, кротокъ, смиренъ, правдивъ, не мьздоемець, нелживъ, татбы ненавидя; питія же не пи отъ възраста своего ... Въ крестномъ же цѣлованіи стояще ... паче же милостынею бяше милостивъ» ... Здѣсь Лѣтописецъ обращается къ духу Владиміра и говоритъ. «Добръ послухъ благовѣрію твоему церковь Св. Богородица Марія, юже създа прадѣдъ твой ... добръ зѣло послухъ братъ твой Мьстиславъ, его же сътвори Богъ Намѣстникъ по тобѣ твоему Владычьству, не рушаща твоихъ уставъ, но утвръжающа, неказано вчиняюща и иже нескончанная твоя учиняюща, яко Соломонъ Давида, иже домъ Божій великый святый Его мудрости създа, на святость и очищеніе граду твоему, юже всякою красотою украси: яка же ина не обрящется въ всей полунощи земли ... и славный городъ твой Вълодимерь величествомъ яко вѣнцемъ обложенъ ... Радуйся, благовѣрный городе! Господь съ тобою! Въстани отъ гроба, о честная

73

главо! отряси сонъ: нѣси бо умрълъ, но спишь до объщего въстанія ... Възведи очи, какоя ти чти Господь тамо сподобивь, и на земли не безъ памяти тя оставилъ братомъ твоимъ Мьстиславомъ; востани и видь брата твоего красящаго столь земли твоея. Къ сему же вижъ и благовѣрн. свою Княгиню, како поклоняется имени твоему ... твое вѣрное въсѣяніе не изсушено бысть зноемъ невѣрія, но дъждемъ Божія поспѣшенія распложено бысть многоплоднѣ. Ты правдою бѣ оболченъ, крѣпостью препоясанъ, и милостынею яко гривною, утварью златою, украсуяся; истинною обвитъ, смысломъ вѣнчанъ ... Моли о земли брата своего, да славитися въ ней правовѣрію, и да блюдеть Богъ отъ всякіи рати; паче же молися о братѣ своемъ Мьстиславѣ, безъ соблазна Богомъ данныя ему люди управити и стати съ тобою непостыдно предъ престоломъ Вседръжителя и за труды паствы людій его пріяти вѣнець славы нетлѣнія...

«Сему же Князю Володимеру вложену въ гробъ и лежа въ гробѣ тѣло его незамазано отъ 11 Дек. до 6 Априля. Княгини же его ... пришедши съ Епископомъ Евсегеніемъ и съ всѣмъ Крилосомъ, открывши гробъ и видиша тѣло его цѣло и бѣло, и благоуханіе отъ гроба бысть, и воня подобна ароматъ многоцѣнныхъ ... И прославиша Бога и замазаша гробъ его Апр. въ 6 день, въ Среду Страстное недѣли ... Князь же Володимеръ многы городы сруби по отци своемъ; сруби Берестій, и за Берестіемъ сруби тородъ на пустомъ мѣстѣ, нарицаемѣмъ Льстнѣ, и нарече имя ему Каменець, зане бысть каменна земля. Създа же въ немъ столпъ каменъ, высотою 17 саженей ... и церковь постави Благовѣщенія ... и украси ю иконы златыми, и съсуды скова служебныя сребрены, и Евангеліе опракосъ оковано сребромъ, Апостолъ опракосъ и парамья, и съборникъ отца своего туто жь положи, и крестъ въздвизальный. Тако же и въ Бѣльску поустрои церковь иконами и книгами; въ Володимери же списа Св. Дмитрея всего, и съсуды сребряные скова ... и завѣсы золотомъ шиты, а другые оксамитные съ дробницею ... и Апостолъ самъ списавъ, и съборникъ отца своего туто же положи ... Въ Епископью Перемышльскую да Евангеліе опракосъ, окованно сребромъ съ женчюгомъ: самъ же списалъ бяше; а до Чернѣгова пославъ Евангеліе опракосъ золотомъ писано, а окованно сребромъ съ женчюгомъ, и среди его Спаса съ финиптомъ; въ Луцкую Епископью да крестъ великъ сребрянъ позлотисть съ Честнымъ древомъ; създа же и церкви многы: въ Любомли постави каменну Св. Георгія, украси ю иконами коваными и съсуды сребряны и платци оксамитны шиты золотомъ вся, съ женчюгомъ ... Евангеліе опракосъ волоченое оловиромъ, и цяту възложи на не съ финиптомъ ... Прологи списа 12 мѣсяца ... и Мѣнеи 12 списа, и Тріодь, и Охтай, и Ермолой; списа же и служебникъ Св. Георгію ... молитвенникъ же купилъ въ Протопопиное, и да на немъ 50 гривенъ кунъ ... и двери солія мѣдяные; почалъ же бяше писати ю, но не скончана: зайде бо его болѣсть; полія же и колоколы дивны слышаніемъ, такыхъ же не бысть въ всей земли; въ Берестіи же създа стлъпъ каменъ высотою яко и Каменецкый, » и проч. Строеніе города Каменца описано выше такъ: «Нача» (Владиміръ) «думати, абы гдѣ за Берестіемъ поставити городъ, и взя книгы Пророческыя, разгнувъ, и выняся ему Исаино пророчество: Духъ Господень на мнѣ ... Въздвигнути городы пусты, » и проч. «Князь же Вълодимеръ нача искати мѣста подобна ... Сія же земля бяше опустѣла по 80 лѣтъ по Романѣ ... и посла Вълодимеръ» (въ 1276 году по Ипат.)

74

«мужа хитра, именемъ Олексу, иже бяше и при отци его многы городы рубя, и посла его съ тоземци въ челнохъ въ връхъ рѣкы Лены ... Сь же нашедъ мѣсто таково, и пріѣха къ Князю ... Князь же самъ ѣха съ Бояры и слугами, и улюби мѣсто то надъ берегомъ рѣкы Льстны, и отреби е, и сруби городъ и нарече ему имя Каменець, зане бысгь земли камена.

Володимеру же вложену въ гробъ, братъ же его но притяже на схороненье тѣла, но пріѣха послѣ съ Бояры своими и ѣха въ Епископью, идѣ же братъ его положенъ бысть, и плакася надъ гробомъ его, яко по отци своемъ по Короли. Утоливъ же отъ плачя, и нача россылати засаду по всѣмъ городомъ. Хотящю ему послати до Берестія и до Каменца и до Бѣлска, и пріиде ему вѣсть, аже уже засада Юріева тамо: Берестіяне бо вчинили коромолу, бяху еще Володимеру болну сущю; они же ѣхавше къ Юріеви Князю, цѣловаша крестъ, рекучи: како не достанеть стрыа твоего, мы твои и городъ, а ты нашъ Князь. Вълодимеру же преставльшюся, Юрій услышавъ вѣсть, и ѣха въ Берестій, и нача княжити въ немъ по совѣту безумныхъ своихъ Бояръ молодыхъ и коромольниковъ Берестіянъ. Мьстиславу же рекоша Бояре его и братни: сыновець твой съромоту възложилъ на тя ... Займи городы его, Белзъ и Червенъ, и пойдемъ къ Берестію. Князь же Мьстиславъ бяше легкосръдъ, и рече: не дай ми Богъ того учинити, аже бы мнѣ пролити кръвь неповинную; но я исправлю Богомъ и благословеніемъ брата своего Володимера ... И посла къ сыновцю, тако река: ты самъ слышалъ гораздо, и отецъ твой, и вся рать, аже братъ мой Вълодимеръ далъ ми землю свою всю по своемъ животѣ при Царехъ и при его рядцахъ ... Чему еси тогда съ мною не молвилъ при Царехъ? а повѣждь ми, самъ ли еси въ Берестіи сѣлъ своею волею, ци ли велѣніемъ отца своего, абы ми вѣдомо было; не на менѣ жь та кровь будеть, но на виноватомъ ... Я хочю правити Татары, а ты сѣди; аже не поѣдешь добромъ, а зломъ пакь поѣдешь. По семъ же посла къ брату своему, къ Лвови, Епископа своего Володимерскаго, река ему: жалую Богу и тебѣ, зане ми еси братъ старѣйшій; повѣжь ми право, своею ли волею сѣдитъ сынъ твой въ Берестіи, ци ли твоимъ повелѣніемъ? Аще твоимъ, се же ти повѣдаю не тая, послалъ есмь възводить Татаръ, а самъ пристроиваюся ... Левъ же убоявся велми, и еще бо тому не съшла оскомина Телебужины рати, и рече Епископу: сынъ мой не моимъ вѣданьемъ се вчинилъ ... Шлю къ нему, ать поѣдеть вонъ ... Мьстиславъ вборзѣ посла гонци по Юріи Князи Порусскомъ, веля его въротити назадъ: послалъ бо его бяше възводить Татаръ на сыновца своего; тогда бо Юрій Порусскый служаше Мьстиславу, а пръвое Вълодимеру ... Левъ посла Семена своего Дядковича къ сынови съ прочными рѣчми, река ему: поѣди вонъ; не погуби земли ... Не поѣдешь ли, и я буду помочникъ брату Мьстиславу на тя ... По моемъ животѣ даю землю свою всю брату, а тобѣ не дамъ, аже мене не слушаешь ... Семенови же ѣдущю къ Юріеви, Мьстиславъ же посла съ нимъ Павла Денисіевича: тъ бо ѣздилъ бяше ко Лвови и вѣдаетъ всѣ рѣчи; посла же съ нимъ и отца своего духовнаго ... И поѣха Юрій вонъ изъ города съ великымъ съромомъ, пограбивъ вся домы стрыя своего; и не остася ни камень на камени въ Берестіи и въ Каменци и въ Бѣлску. Павелъ же Мьстиславу повѣда ... Мьстиславъ же поѣха до Берестія ... и срѣтоша его горожане съ кресты и съ радостію великою ... Берестіане же, началници коромолѣ, бѣжаша по Юріи до Дорогичина:

75

цѣловалъ бо къ нимъ крестъ на томъ: не выдамъ васъ ... Мьстиславъ же пребывъ мало дній въ Берестіи, и ѣха до Каменца и до Бѣлска, и ради быша ему вси людіе; утверди люди и засаду посадивъ, и пріѣха въ Берестій, и рече Бояромъ: есть ли ловци здѣ? они же рекоша: нѣтуть, господине, извѣка. Мьстиславъ же рече: я пакь уставляю на нѣ ловци за ихъ коромолу, абы ми не зрѣти на ихъ кровь ... и повелѣ писцю своему писати грамоту: Се азъ Князь Мьстиславъ, сынъ Королевъ, внукъ Романовъ, уставляю ловчіе на Берестіаны въ вѣкы за ихъ коромолу, съ ста по двѣ лукнѣ меду, по двѣ овци, по пятнадесять десятковъ лну, а по сту хлѣба, а по пяти цебровъ овса, а по пяти цебровъ ржи, и по 20 куровъ; а по тольку съ всякаго ста; а на горожанѣхъ 4 гривны кунъ; а кто мое слово порушить, а станеть съ мною предъ Богомъ. А вписалъ есмь въ лѣтописецъ коромолу ихъ ... И утвердивъ же засаду въ Берестіи и поѣха до Вълодимеря ... и сьѣхашась къ нему Бояре его старіи и молодіи. Князь же Мьстиславъ сѣде на столѣ Володимера на самый Великъ день въ лѣто 6797, Апр. 10 день, и нача княжити, правдолюбіемъ свѣтясь ... и бысть радость велика людемъ: се Въскресеніе Господне, а се Княже сѣденіе, миръ дръжа съ околными сторонами, съ Ляхи, съ Нѣмци и съ Литвою; одръжа землю свою величествомъ олны по Татары, а сѣмо по Ляхы и по Литву. Тогда же Литовскый Князь Будикидъ и братъ его Буйвидъ даша Мьстиславу городъ свой Волковыескъ, абы съ ними миръ дръжалъ.» Вотъ самое достовѣрнѣйшее извѣстіе о наслѣдникахъ Тройдена. Выше сказано объ немъ: «Княживъ лѣтъ 12, преставися беззаконникь. Бяше же у него братія борза: Сирьпутій, Лѣсій, Свилкели; бяхуть бо живуще въ Св. крещеніи, въ любви, въ смиреніи, преизлиха любяще нищая: си же всѣ преставишась при животѣ Тройденевѣ.» Въ Родословной Князей Литовскихъ сказано (Воскресен. Лѣт. I, 49): «По Вел. Князѣ Минъдовгѣ сѣде на Княженіи Давиловъ сынъ Видъ, его же люди волъкомъ звали, и тотъ прибавилъ Деревьскіе» (Древлянской или Волынской) «земли много; и но немъ сѣде на Вел. Княженіи Видовъ сынъ, Тройденъ, и тотъ прибавилъ Ятвягъ; и потомъ сѣде на Вел. Княж. Тройденевъ сынъ Витенъ, и тотъ прибавилъ земли Литовьскіе много и до Бугу.» Витенъ и Буйвидъ не одинъ ли человѣкъ? Стриковскій — Историкъ-Поэтъ, ибо онъ писалъ отчасти стихами — разсказываетъ, что послѣ Воишелга, отъ 1264 до 1283 году, княжили въ Литвѣ старецъ Свинторогъ Утенуссовичь, сынъ его Гермонтъ, внукъ Гилигинъ, съ братомъ Трабусомъ, сынъ Гилигиновъ Ромунтъ, сынъ Ромунтовъ Наримунтъ, братъ Наримунтовъ Тройденъ, а послѣ Воевода его Витенъ, ибо сынъ Тройденовъ и Княжны Мазовской, Лавръ, въ санѣ Инока спасая душу свою въ одномъ Россійскомъ монастырѣ, отказался отъ власти. Въ Литвѣ было множество Князьковъ, жившихъ въ одно время: Стриковскій, собравъ ихъ имена изъ народныхъ преданій, объявилъ кого отцемъ, кого дѣдомъ и прадѣдомь такого-то Князя, жившаго, можетъ быть, гораздо ранѣе своихъ мнимыхъ предковъ. Достовѣрнымъ источникомъ Литовской Исторіи XIII вѣка служатъ единственно наши лѣтописи, Волынская и Новогородская, также Дузбургъ (Chronicon Prussæ) и Длугошъ.

Далѣе въ Волынск. Лѣт.: «Тогда же пріѣха Кондратъ Съмовитовичь къ Мьстиславу, прося собѣ помочи на Ляхы, пойти хотя на Княженіе Судомирское. Мьстиславъ же обѣща ему, а Кондрата одари и Бояры его всѣ ... Кондратъ же поѣха ... Мьстиславъ же съвокупи рать свою и посла ю, и

76

нарекъ Чюдина Воеводу; и тако сѣде Кондратъ въ Судомирю Княземъ Мьстиславомъ и его помочью. — По Лестьку же сѣде въ Краковѣ (въ 1290 г.) Болеславъ Сомовитовичь, братъ Кондратовъ, и пришелъ Индрихъ Князь Вротиславскый, и выгнаше его, хотя самъ княжити. Болеславъ съвокупивъ братію свою, Кондрата и Локотка, и пойдоша на Индриха къ Кракову. Индрихъ же не стерпѣвъ выѣха вонъ до Въротиславля, а засаду свою посади въ Краковѣ, Нѣмци, лучшіе свои мужи; обѣщался имъ дары великыми и волостьми, а самѣхъ води къ кресту, како бы не передати городъ Болеславу ... Индрихъ же кормъ имъ остави до изобилья. Болеславу же пришедшю съ братьею, и въѣха въ мѣсто» (въ предмѣстіе) «а въ городъ не лзѣ бысть въѣхати, зане бороняхуся крѣпко изъ него ... и сташа водаль города, изъѣдаючи села, и бысть ѣха въ зажитіе единою воздаль» (далеко) «отъ города, мѣстичи же» (жители предмѣстія) «не воевахусь по Болеславѣ съ горожаны, но рекоша: кто сядеть княжити въ Краковѣ, тотъ нашъ Князь; и стояша лѣто цѣло біющеся у города, и не успѣвше ничто же. Того же лѣта» (по Ипат. въ 1291 г.) «Князь Левъ самъ иде въ помочь къ Болеславу. Пришедшю же, радъ бысть ему Болеславъ и Кондратъ и Локотко яко отцу своему, зане бысть Левъ Князь мудрый и хороборъ ... и нача Левъ ѣздити около города ... горожаномъ грозу подавая ... весь бо городъ бяше учиненъ отъ камене, и утверженіе его не мало порокы и самострѣлы коловоротными. По семъ же ѣха въ станы своя; наутріе въставъ, и въсходящю солнцу, и пойде къ Тынцю, и бишася у него крѣпко, и одва города не взяша: мнозіи горожане избиты быша ... а свои всѣ цѣлы; и пріиде Левъ опять къ Кракову, хотя пойти къ городу, и Ляхомъ такоже повелѣ ... и полѣзоша къ забороломъ и біяхуся крѣпко ... и пріиде вѣсть Лвови, аже рать идеть велика, и повелѣ перестати отъ боя ... а сторожи посла на съгляданіе рати, и не бысть ничего же. Воеводы Лядскые сами полошаху, абы не взяти города. Левъ же, усмотривъ лесть ихъ, думавъ много съ Бояры своими, посла рать свою къ Въротиславлю воевати, и взяша множество челяди и скота, зане не входила бяше никакая рать толь глубоко въ землю его» (Генрикову) «и пріидоша ко Лвови съ честію. Лвови же радость бысть велика, аже свои всѣ здорови ... Тогда же Левъ ѣха въ Чехы на снемъ къ Королеви, зане любовъ дръжаше съ нимъ велику, и докончавъ съ нимъ миръ до своего живота. Король же одаривъ Лва ... и пріѣха (Левъ) къ своему полку ... и пойде въ свояси съ честію великою. — Того же лѣта Мьстиславъ Князь създа гробницу каменну надъ гробомъ бабы своея Романовое въ монастыри у Святого, и свяща ю во имя Праведникъ Іоакыма и Анны, и службу въ ней сътвори. Того же лѣта въ Черторыйску въ городѣ заложи стлъпъ каменъ.

«Тое же зимы» (по Ипат. въ 1992 году) «преставися Пинскый Князь Юрій, сынъ Володимеровъ, кроткый и правдивый, и плакася по немъ Княгини его и сынове его и братъ ему Демидъ Князь и вси людіе. — Тое зимы преставися Степанскый Князь Иванъ сынъ Глѣбовъ, и плакахусь по немъ ... и нача княжити сынъ его Володимерь.» Городъ Степанъ (нынѣ мѣстечко на берегу Горыни) принадлежалъ, думаю, къ Пинскому Княженію.

(176) Длугош. Hist. Polon. кн. VII, стр. 849.

(177) См. выше, примѣч. 175.

(178) См. выше, примѣч. 174. Тверскій Архимандритъ Макарій въ Житіи Св. Князя Михаила Ярославича и Сочинитель Россійской Іерархіи

77

называютъ сего перваго Епископа бывшимъ Княземъ Полоцкимъ: Лѣтописцы говорятъ только: «Преставись блаженный Епискупъ Симеонъ Тферскій. Бяше учителенъ и силенъ книгами, Князя не стыдяшеся пряся, ни Вельможъ ... нищая же и сироты жаловаше. И положиша тѣло его въ церкви Св. Спаса на правой странѣ Февр. въ 3 день» (1289 году). Въ одной лѣтописи нашелъ я слѣдующее мѣсто: «Князь Конъстянтинъ Полотскій вьспроси Владыки Симеона Тферьскаго, гдѣ быти Тіуномъ нашимъ на ономъ свѣтѣ? И рече Владыка: гдѣ и Князь. Князь же о томъ не полюби на Владыку, глаголя: Тіунъ неправо судитъ, мъзду емлетъ, зло дѣетъ: язъ что дѣю? И рече ему Владыка: аще будетъ Князь добръ, и жалуетъ люди, и того ради избираетъ властеля мужа добра, страха Божіа полна, разумна и праведна: Князь будетъ въ раи, а Тіунъ его съ нимъ. Аще ли будетъ Князь безъ страха Божіа, и Христіанъ не имать жаловати, и онъ поставляетъ властелина зла, невѣдуща; толико бы ему кунъ добывалъ; напустилъ его аки гладна пса на стерво, люди губити; и Князь его будетъ въ адѣ, а Тіунъ его съ нимъ. Но глаголю вамъ, Царемъ и Княземъ и Намѣстникомъ: утѣшайте скорбящихъ, избавляйте многихъ отъ рукъ сильныхъ: сіи бо отъ богатыхъ обидими суть и притекаютъ къ вамъ яко защитникомъ благымъ; но вы, Цари и Князи и Намѣстници, подобни есте тучи дождевнѣй, иже истечетъ надъ моремъ во время ведра, а не надъ землею жаждущею воды: вы тѣмъ болѣ даете и помогаете, у нихъ же много злата и сребра, а не тѣмъ, иже не имутъ ни пѣнязя; бѣдныхъ порабощаете, а богатымъ даете.» — Кодинъ въ числѣ Россійскихъ Епископовъ именуетъ и Тверскаго (Τυφερνη): см. его Notit. Græc. Episc. стр. 399. — Въ нѣкоторыхъ историческихъ выпискахъ сказано (см. Воскр. Лѣт. I, 30), что Ярославъ Всеволодовичь, по нашествіи Батыя, основалъ Тверь; но сей городъ уже существовалъ прежде (см. нашей Исторіи Т. III, примѣч. 164).

Въ житіи Довмонта:. «Княгиню Эрденевую полони (Довмонтъ), тетку свою Евпраксію.» Андрей, Игуменъ Общаго монастыря, былъ одобренъ вдовствующею Великою Княгинею Ксеніею, матерію Тверскаго Князя Михаила, всѣми Боярами, Игуменами и Попами.

(179) «Тое же зимы (1280) преставись Кирилъ Митрополитъ всея Руси на Суждальской землѣ въ Переяславли Дек. въ 7, ту сущю Вел. Князю Дмитрію и Епископу Новгородьскому Клименту и Еп. Ростов. Игнатью и Еписк. Володимерскому и Суждальскому Ѳеодору, и провадиша его честно съ пѣньемъ, и вложиша въ раку, и везоша въ Володимерь, а оттоль попроводиша къ Кіеву, и тамъ паки пѣвше надъ нимъ молебное пѣнье, и погребоша въ Сборной церкви.» См. выше Кирилловы Правила Церковныя. Сей Митрополитъ мирилъ Ярослава Ярославича съ Новогородцами.

Князь Глѣбъ умеръ въ Вел. постъ 1279 года. Самъ Игнатій съ честію предалъ его тѣло землѣ, а черезъ 9 недѣль «изрину изъ Сборныя церкви въ полунощи и повелѣ погрести у Св. Спаса въ Княгининѣ монастыри:» не за то ли, что Глѣбъ ревностно служилъ мечемъ Татарамъ? впрочемъ съ добрымъ намѣреніемъ, какъ мы видѣли. Никонов. Лѣт. расплодилъ умную рѣчь Кириллову.

(180) См. Исторію Пахимера и Никиф. Григоры; см. также Камень Соблазна Иліи Миніати, который пишетъ, что Царь велѣлъ отрѣзать губы одному церковному сановнику, Михаилу Оловулѣ, за его противорѣчія. Сія книга, давно переведенная на Русской, весьма любопытна. Она стоитъ того, чтобы ее вновь перевести и напечатать.

78

(181) Одинъ Никон. Лѣт. говоритъ о томъ, сказывая, что Максимъ ѣздилъ къ Хану въ 1283 году, и призвалъ Епископовъ въ Кіевъ въ 1284; что Ѳеогностъ былъ три раза въ Греціи, ѣздивъ туда съ грамотами и съ поминками отъ Митрополита и Мангу-Тимура. Въ Троицк. и другихъ: «тое же зимы пріѣха Ѳеогностъ, Епискупъ Сарайскій, изъ Грекъ, посыланъ Митрополитомъ къ Патріарху, и Царемъ Менгутемеремь ко Царю Палеологу.»

(Изъ Прибавл. въ концѣ VIII тома издан. 1819 года:) К. Ѳ. Калайдовичь сообщилъ мнѣ слѣдующую статью, выписанную имъ изъ рукописи XVII вѣка, которая продается у Московскаго купца Н. С. Шульгина:

«Мѣсяца Авг. 12 день, среди Индикта XIV» (должно быть въ 1301 году) «сѣдящимъ Свв. Патріархомъ въ мѣстѣ своемъ, въ церкви Св. Софія, Антіохійскому и Костянтиняграда Патріарху Іоанну, и съ ними Митрополиты» ... (слѣдуютъ имена ихъ) ... «и всеа Русіи Максимъ, предстоящимъ ту избраннымъ Попомъ и Дьякономъ, и благочестивый Епископъ Сарайскій Ѳеогностъ, сѣдящу въ Соборѣ смиренію нашему, положилъ посредѣ насъ вопросы нѣкія, и отвѣтъ всякому подобенъ вопросу прія ... Вопросилъ: въ кія дни и времена подобаетъ чести Св. Евангеліе Святителю? Четырежды въ лѣто, рекше Страстныя недѣли въ Великій Четвертокъ первое Евангеліе, и на Пасху, и на Литургіи и на Вечерню, и въ первый день м. Сентября ... О крещеніи: коликожды подобаетъ измолвити молитвъ, крещающе человѣка? подобаетъ ли многимъ Попомъ крестити или единому? Подобаетъ единому изглаголати молитвы и единому Попу крестити. Аще ли лучится многимъ дѣтемъ быти и будетъ Поповъ много, да креститъ кождо о себѣ дѣтище; и аще будетъ дѣтей много и единъ Попъ, да изглаголетъ единою молитвы надо всѣми дѣтьми и погружаетъ по трижды коеждо дитя глаголя: во имя Отца, » и проч. — Пѣти ли въ Великій Пятокъ, служба? Святыми Отцы уставлено, службы въ томъ дни нѣсть ... Аще приключится Святителю служити Литургія, а не будетъ Діакона, а Поповъ будетъ много, лзѣ ли ему служити? Аще будетъ нужда, да поетъ съ Попы. — Аще будетъ Поповъ много, а не будетъ Дьякона, достоитъ ли симъ служити? Достоитъ: единъ отъ нихъ ектенью глаголетъ, во олтари стоя.» (Далѣе позволяется Игуменамъ служить съ рипидами и творить осѣненіе, если благословитъ ихъ на то Епископъ) ... «Аще приключится человѣку въ велицѣй болѣзни, а не восхощетъ во Иноки? Нѣсть достойно пострищи нуждею.» (Далѣе позволяется не только одному Епископу, безъ Священноиноковъ, но и Попу бѣльцу и Дьякону постригать больныхъ, а умирающего и Причетнику) ... «Подобаетъ ли Епископу Епископа пострищи въ Схиму? Аще не будетъ Игумена, пострижетъ Епископъ ... Умирающу Святителю, достоитъ ли тѣло въ руку дати? Не достоитъ, понеже не уставиша Божественніи Канони. Аще Святитель умретъ, постригшися въ Схиму, како погрести его, Святительски ли, или Мнишески? Да положатъ въ Схимѣ, Чернечески ... Аще который Епископъ въ болѣзни пострижется въ Схиму и потомъ здравъ будетъ, достоитъ ли ему Епископомъ быти? Не достойно быти ему Епископомъ, но да будетъ яко и всякій Мнихъ ... Аще мыть начнетъ Агнецъ, достоитъ ли имъ служити? Достоитъ, хотя бы и четвертая часть осталася ... Достоитъ ли во Апостольскія праздники въ Среду и въ Пятокъ мяса ясти? Не разорится Среда и Пятокъ ни Господскимъ праздникомъ, кромѣ великихъ дней Святыя недѣли, и на Сшествіе Св. Духа и на Рожество Христово или Богоявленіе, и егда бываетъ недѣля

79

о Мытари и Фарисеи ... Приходящимъ отъ Несторіанъ и Яковитъ, како подобаетъ ихъ крещати? Подобаетъ ему прокляти свою Вѣру и учители своя, помазавше мѵромъ. — Приходящимъ отъ Татаръ и хотящимъ креститися, и не будетъ великаго сосуда, въ чемъ погружатися ему, или въ рѣкѣ, или въ озерѣ, токмо погрузить какъ бы? Да погружаютъ его трижды ... Аще будетъ нужа при смерти, а не будетъ ни Святителя, ни Попа, ни Дьякона, а будетъ токмо Причетникъ, лзѣ ли ему крестити? Подобаетъ крестити. — Лзѣ ли Діакону дати при смерти Св. Причастіе, или пѣти надъ нимъ, или колико свящати? Лзѣ. — Аще ли будетъ ядомый звѣрь или птица снѣдомая и удавится въ силѣ, достоитъ ли то ясти? При нужи, и потомъ кается ... Подобаетъ ли сухоя стафиліею (виноградомъ) служити, или ни? Аще не будетъ гдѣ вина въ которой земли отнюдь, да изгнетутъ новую стафиль и служатъ, а не сухоя. — Аще Попъ человѣка на рати убіетъ, лзѣ ли ему служити потомъ? Неудержанно есть Божественными Каноны. — Подобаетъ ли тѣло Христово носити на путь? Подобно и благословенно, » и проч. и проч.

(182) Въ Троицкой: «въ лѣто 6801 (1293) Царь Тохта сѣде на царствѣ въ Ордѣ, а Погая побѣдилъ.» См. Дегин. Hist. des Huns, кн. XVIII, стр. 348.

Въ Троицк. и Пушкин.: «тое же зимы (въ 1292 или 1293) Царь Татарскій приде на Тферь: имя ему Токтомерь, и велику тягость учинилъ людемъ, » и проч.

Разные случаи Димитріева Княженія: Въ 1276 году упала до основанія стѣна Софійской церкви въ Новѣгородѣ. Въ 1278 скончались Князь Андрей Угличьскій и жена его Іустина. Сей Андрей названъ Ярославичемъ въ Никон. Лѣт.: но онъ былъ сынъ Владиміра Константиновича Угличьскаго, брата Василькова (см. Родослов. Книги). — Въ 1278 преставилась въ Угличѣ Княгиня Евдокія (мать Андреева, вдовствующая супруга Владимірова) а въ 1279 или 1280, Марта 1, Ярославская Княгиня Марина, супруга давно умершаго Всеволода Константиновича Ярославскаго. Въ томъ же мѣсяцѣ умеръ Князь Юрій Андреевичь Суздальскій, внукъ Ярослава Всеволодовича, и погребенъ въ Суздалѣ, въ храмѣ Богоматери. Никон. Лѣт. прибавляетъ, что наслѣдникомъ Андреевымъ былъ его братъ, Михаилъ. — Въ Апрѣлѣ 1280 года, въ Понедѣльникъ, скончался Кн. Давидъ Константиновичь Галичьскій и Дмитровскій, также внукъ Ярослава Всеволодовича. Въ то же лѣто Ростов. Епископъ Игнатій покрылъ оловомъ церковь Богоматери, и вымостилъ оную краснымъ мраморомъ. — Въ 1282 погорѣла Тверь. — Въ 1285 заложена въ Твери Княземъ Михаиломъ, его матерью и Епископомъ Симеономъ каменная церковь Св. Спаса Преображенія на мѣстѣ старой Козьмы и Даміана. Пріѣзжалъ въ Новгородъ Митрополитъ Максимъ. Скончался Князь Романъ Владиміровичь Угличьскій, внукъ Константиновъ, братъ Апдреевъ: ни тотъ, ни другой не оставилъ дѣтей, и сіе Княженіе присоединилось къ Ростовскому (см. выше, примѣч. 168). — Въ 1286 у Князя Ростов. Димитрія Борисовича родился сынъ Александръ, а у брата его, Константина, Михаилъ. Преставился Ѳеодоръ Епископъ Владимірскій. Новогородцы смѣнили Посадника Симеона и выбрали Андрея Климовича, а чинъ Тысячскаго, отнявъ у Іоанна, дали Андреяну Елферьевичу. — Въ 1287 Епископъ Симеонъ святилъ въ Твери малымъ священіемъ каменную церковь Спаса, еще не отдѣланную. (По извѣстію Никон. Лѣт. Епископъ Игнатій заложилъ въ Ростовѣ церковь Бориса и Глѣба). Въ 1288 поставленъ Владимірскій Епископъ Іаковъ и Ростовскій Тарасій, Игуменъ

80

Іоанновской Обители, на мѣсто умершаго тогда Игнатія. (По извѣстію Никон. Лѣт. сгорѣла отъ грома церковь Ростовская Св. Михаила, 14. Іюня). Въ 1290, Ноября 8, совершили въ Твери церковь Спаса: Епископъ Андрей освятилъ ее великимъ священіемъ. (Никон. Лѣт. говоритъ, что у Вел. Князя Димитрія родился тогда сынъ Іоаннъ). Ростовскій Епископъ Тарасій освятилъ церковь Богоматери въ Устюгѣ (см. Воскр. Лѣт.). Въ Устюжскомъ рукописномъ Лѣтописцѣ сказано: «Князи Ростовскіе, Димитрій и Константинъ Борисовичи, послали изъ Ростова на Устюгъ Великій Архіерея Тарасія ради освященія Соборныя церкве Успенія, а съ нимъ образъ пресвят. Богородицы Одигитріа, да колоколъ Тюрикъ.» — Въ 1291, въ Великій постъ, Новогородцы смѣнили Посадника Андрея, и выбрали на его мѣсто Юрья Мишинича, а въ Ладогу отправили посадничать Матѳея Семеновича. Весною было въ Новѣгородѣ наводненіе, лѣтомъ конскій падежъ, и хлѣбъ пропалъ отъ сильнаго мороза. (По сказанію Никон. Лѣт. у Константина Васильковича родился сынъ Василій). Въ 1292 Февр. 10, дочь Великаго Князя Ярослава Ярославича, живъ дѣвицею въ одномъ женскомъ монастырѣ, тамъ постриглась. Иконописцы расписали въ Твери каменную церковь Св. Спаса. Архіепископъ Климентъ заложилъ въ Новѣгородѣ каменную церковь Св. Николая на Липнѣ, и начали строить вновь храмъ Св. Ѳеодора, ибо ветхій уже разрушался. — Въ 1293 скончался Рязанскій Князь Ѳеодоръ Романовичь.

Никон. Лѣт. прибавляетъ, что въ 1278 году Татары воевали Рязань, въ 1282 и 1289 Литву; что въ 1283 Литовцы тревожили Нѣмцевъ, а въ 1288 Князь Елортей Ординскій, сынъ Темировъ, опустошилъ земли Рязанскую, Муромскую, Мордовскую.

(183) Въ Воскресен.: «преставись (въ 1294 году) Князь Дмитрій Ростовскій ... того жь лѣта женись Князь Андрей Александровичь (вторымъ бракомъ), поня Княгиню Василису, дщерь Дмитрееву Борисовича Ростовьскаго ... Того же лѣта женися Князь Михайло Ярославичь Тферскій, поня дщерь Княжь Дмитрееву Борисовича». Въ Троицкой: «и вѣнча его Епискупъ Андрей на Тфери въ церкви Св. Спаса Ноября 8.»

(184) «Въ лѣто 6804 (а не 6805) бысть нелюбіе межи Князей Русскихъ, » и проч. Въ другихъ: бысть рать Татарская.» Далѣе: «приде жь тогда посолъ изъ Орды отъ Царя Олекса Неврюй, » и проч.

(185) См. Воскр. Лѣт. Объ Исмаилѣ сказано въ другомъ мѣстѣ, что онъ былъ Епископомъ Сарайскимъ или Сарскимъ.

(186) Въ 1301 году. Въ Троицкой: «Того жь лѣта бысть съѣздъ всѣмъ Княземъ въ Дмитровѣ ... И взяша миръ межю собою, а Князь Михайло Тферскій съ Иваномъ и съ Переяславскимъ не докончали межю собою.» Сія лѣтопись въ описаніи многихъ происшествій Андреева княженія уходитъ годомъ передъ другими (что есть ошибка: см. ниже, примѣч. 189). — Ѳеодоръ Черный, Князь Ярославскій, умеръ въ 1299 году, Сент. 19, Монахомъ и Схимникомъ. Никон. Лѣт. говоритъ, что на гробѣ его, въ Ярославской церкви Св. Спаса, были многія чудеса: недужные исцѣлялись, и проч. См. также Степен. Кн. I, 397. Мощи Ѳеодора и двухъ сыновей его, Давида и Константина, были переложены въ каменную раку, въ церкви Св. Спаса, при Князѣ Александрѣ Ѳеодоровичѣ Ярославскомъ въ 1463 году.

(187) См. Собраніе Государств. Грамотъ I, 5. Подлинникъ хранится въ Архивѣ Иностр. Коллегіи, и состоитъ изъ двухъ грамотъ: одна писана отъ Михаила къ Архіепископу Новогородскому, а

81

другая отъ Новагорода къ Михаилу. Замѣтимъ въ первой выраженіе: «А кто будеть закладень позоровалъ ко мнѣ, » — то есть, кто чрезъ кабалу обратился ко мнѣ лицемъ, отдалъ мнѣ себя — «а жива въ Новгородьской волости, тѣхъ всѣхъ отступился есмь Новугороду. А кто будеть давныхъ людій въ Торжку и въ Волоцѣ, а позоровалъ ко Тфери при Александрѣ и при Ярославѣ» — т. е. кто изъ жителей Волока и Торжка издавна закабалилъ себя Тверскому Князю — «тѣмъ тако и сѣдѣти, а позоровати имъ ко мнѣ, » и проч. Нѣтъ ни года, ни числа; видимъ только, что сей договоръ заключенъ еще при жизни Іоанна Димитріевича Переславскаго. Печать серебряная вызолоченная, съ изображеніемъ Арханг. Михаила и Св. Николая, виситъ на шелковомъ зеленомъ снуркѣ; надпись ея стерлась. Обѣ грамоты писаны не на бумагѣ, какъ думалъ Кн. Щербатовъ, а на тонкомъ пергаментѣ.

(188) Въ Троицкой: «Преставися Князь Иванъ Дмитріевичь Переславскій, смѣреный, кроткій, тихій, Мая въ 15, и бѣяше чадъ не имѣя, и благослови въ свое мѣсто Князя Данила: того бо любяще паче инѣхъ. И сѣде Данило на Переяславли, а Намѣстницы Князя Великаго Андрея сбѣжали. Toe же осени Вел. Князь Андрей пойде въ Орду.» Тѣло Іоанна Димитріевича лежитъ въ Переславской Соборной церкви Преображенія, построенной Георгіемъ Долгорукимъ изъ бѣлаго камня; тамъ стоятъ еще двѣ иныя гробницы Князей Переславскихъ, отца его и другаго Князя.

Переславль считался весьма крѣпкимъ городомъ. Земляной валъ его вышиною отъ 5 до 8, а въ окружности 1037 саженъ; съ одной стороны течетъ рѣка Трубежъ, а съ другой находится глубокой ровъ, называемый Гроблею, который былъ наполненъ водою, а нынѣ заросъ травой и сдѣлался болотомъ. На немъ стояла деревянная крѣпость, всегда починиваемая на иждивеніе Князей Переславскихъ и Московскихъ; она срыта за веххостію въ 1759 году, по Указу Сената. Въ трехъ башняхъ двойной стѣны были ворота: Спасскія, Никольскія и Рожественскія; былъ еще изъ города къ рѣкѣ Трубежу ходъ называемый Тайникъ, коего донынѣ видны нѣкоторые признаки.

Въ Троицкой: «Тое же осени (1300) Князь Данило Московскій приходилъ ратью на Рязань и билися у города у Переяславля (нынѣшней Рязани), и Данила измоглъ, и много Татары избилъ, и Князя Костянтина Рязанскаго нѣкакою хитростью ялъ, и приведе къ себѣ на Москву.» Въ Никонов. прибавлено, что Даніилъ ласково угощалъ своего плѣнника и всегда хотѣлъ отпустить его въ отчизну. Авторъ Степен. Книги называетъ сію побѣду Даніилову побѣдою надъ Татарами.

(189) Въ Троицкой: «въ лѣто 6812» (надобно читать: въ 6811) «Марта въ 5 (а не въ 4), въ Великое говѣнье, на безъимянной (третьей) недѣли во Вторникъ» (слѣдственно въ 1303 году) «преставись Князь» (а не Великій Князь) «Данило Александровичь, въ Чернцѣхъ и въ Скимѣ, и положенъ бысть въ церкви Св. Михаила на Москвѣ.» Такъ сказано и въ Никонов.; а Сочинитель Степ. Книги пишетъ, что Даніилъ, основавъ монастырь Даниловъ, велѣлъ тамъ и погребсти себя, не въ церкви, а въ оградѣ; что сія древняя обитель совершенно опустѣла; что во время Великаго Князя Іоанна Василіевича Св. Даніилъ явился у своего гроба, на берегу Москвы рѣки, одному придворному юношѣ, тамъ ѣхавшему, и сказалъ ему: ... «рцы Великому Князю Ивану: се убо самъ всячески себе утѣшаеши, мене же забвенію предалъ еси;» что Іоаннъ Василіевичь съ того времени уставилъ пѣть соборныя панихиды о

82

душахъ родственниковъ своихъ; что въ княженіе его сына, Василія Іоанновича, Бояринъ Иванъ Михайловичь Шуйскій, ѣдучи верхомъ за Государемъ, хотѣлъ съ надгробнаго камня Даніилова сѣсть на лошадь, но едва было не умеръ и вылечился молебнами, отпѣтыми на семъ мѣстѣ; что при Царѣ Іоаннѣ Василіевичѣ умирающій сынъ одного купца исцѣлился у гроба Даніилова, и что Царь, удивленный такими чудесами, возобновидъ древній монастырь Даниловъ, построилъ тамъ церковь каменную, и проч. — Въ семъ монастырѣ находится слѣдующая надпись: «Въ лѣто 6811, мѣсяца Марта въ 4 день, преставися благовѣрный Великій Князь Московскій Схимонахъ Даніилъ Александровичь; мощи же его обрѣтены по откровенію въ лѣто 7160 мѣс. Авг. въ 30 день, и повелѣніемъ Великаго Государя Царя и Вел. Князя Алексія Михайловича, всея Великія и Малыя Россіи Самодержца, пренесены въ церковь, что во имя Седми Вселенскихъ Соборовъ.»

Деревянная церковь Св. Михаила, гдѣ, по сказанію Лѣтописца современнаго, былъ погребенъ Князь Московскій Даніилъ, стояла на томъ же мѣстѣ, на коемъ послѣ воздвигнутъ былъ нынѣшній каменный Соборъ Архангельскій.

Извѣстіемъ о кончинѣ Даніиловой заключается Пушкинская харатейная лѣтопись.

(190) Весною въ 1303 году. Съ того времени Можайскъ былъ уже Московскимъ городомъ (см. ниже въ завѣщаніи Вел. Князя Іоанна Калиты).

(191) Въ Троицкой: «того жь лѣта (1303) осенью Князь Вел. Андрей вышелъ изъ Орды съ послы и съ пожалованьемъ Царевымъ, и съѣхашась на съѣздъ въ Переяславль вси Князи и Митрополитъ Максимъ, Князь Михайло Тферскій, Князь Юрій Даниловичь съ братьею, и ту чли грамоты, Царевы ярлыки ... Князь Юрій прія любовь, и взя себѣ Переяславль.» Сего нѣтъ въ другихъ лѣтописяхъ.

(192) См. выше, примѣч. 171. — Доселѣ еще не упоминалось о Князьяхъ Вяземскихъ, происходящихъ отъ Рюрика Ростиславича Кіевскаго. Сынъ Владиміра Рюриковича, Андрей Долгая Рука, женатый на дочери Мстислава Романовича, убитаго на Калкѣ въ 1224 году, былъ первымъ Княземъ въ Вязьмѣ, области Смоленской. Такъ показано въ Родословныхъ Книгахъ. — Число убитыхъ подъ Дорогобужемъ Смолянъ простиралось до 200.

(193) Въ житіи Довмонта сказано, что онъ, мстя Нѣмцамъ за ихъ грабежъ, не за долго до сей осады ходилъ въ Ливонію съ войскомъ и возвратился съ добычею. Далѣе: «Изгониша Нѣмци безвѣстно ратью посадъ у Пскова Марта въ 4 день, и тогда убиша Василія Игумена Св. Спаса, Іоасафа Игумена Снетныя горы» ... (Въ лѣтописи Псковской: Іосифа Презвитера и съ нимъ 17 Мниховъ) ... «И Черноризецъ много избиша, и женъ и дѣтей, а мужей Богъ ублюде. Въ утрій же день поганіи Нѣмци оступиша градъ. Князь же Довмонтъ не стерпѣ дождати мужь своихъ большія рати, выѣха съ малою дружиною, ополчися съ Иваномъ Дорогомиловичемъ ... И побѣди я у Св. Петра и Павла на брезѣ, » и проч.

Въ житіи его: «мало поболѣвъ преставись Маіа въ 20 день ... бысть же печаль и жалость велика тогда Псковичемъ ... и тако святое его тѣло положиша въ церкви Св. Троицы съ похвалами.» Въ Псковской лѣтописи: «бысть жалость велика и женамъ и малымъ дѣтемъ по добромъ Князѣ.»

(194) См. выше, примѣч. 121. Стриковск. Хроник. кн. IX, гл. 2, по Русскому переводу: «Довмонтъ разорившіяся стѣны града починилъ, яко того его государства есть и будетъ, дондеже Псковъ стоитъ, вѣчная память стѣнъ, отъ

83

Довмонта поставленныхъ, юже и нынѣ Москва зоветъ: Довмонтова стѣна.» Въ лѣтописи Псковской: «Въ лѣто 6992 поставлена бысть церковь въ Довмонтовѣ стѣнѣ.» Въ той же лѣтописи: «Въ лѣто 6817 Борисъ Посадникъ и весь Псковъ заложиша стѣну камену: (въ другихъ спискахъ: плитяну) отъ Св. Петра и Павла къ Великой рѣцѣ.» — Стриковскій, не знавъ нашихъ лѣтописей, говоритъ, что Довмонтъ убитъ въ сраженіи племянникомъ, сыномъ Тройдена, Князя Литовскаго, Лавромъ, Монахомъ Русской обители, который, сложивъ съ себя клобукъ и мантію, подобно Воишелгу собралъ войско и побѣдилъ дядю. Сей Историкъ называетъ Довмонта Псковскимъ и Полоцкимъ Владѣтелемъ, предкомъ Князей Свирскихъ. Онъ же говоритъ (кн. X, гл. 5): «Есть нѣгдѣ въ старыхъ лѣтописцахъ Русскихъ, яко Литва въ лѣто 1307 Полоцкъ взя, а како, и при чьей державѣ, не пишетъ.» Нарушевичь относитъ къ сему случаю слѣдующую выписку изъ подлинныхъ бумагь Коммиссій, наряженной Папою Климентомъ V для изслѣдованія дѣлъ Нѣмецкаго Ордена: quodque gravius est, iidem præceptores et fratres, non solum a confinibus eorundem paganorum, in quibus contra illorum incursus debuissent se murum defensionis opponere, in detrimentum fidelium recesserunt, sed quoddam castrum ejusdem Rigensis Ecclesiæ eisdem paganis (Литовцамъ) pro certa quantitate pecuniæ venundantes, regnum Polochense, quod quondam Rex Polochensis ad fidem Christi conversus, prolem non habens legitimam, eidem Ecclesiæ Rigensi contulerat pro animæ suæ salute, dictis paganis non absque jactura multitudinis innumeræ fidelium, dimiserunt, и проч. (См. Нарушев. Hist. Nar. Polsk. V, 11 и 350; также Догіел. Cod. dipl. Polon. подъ годомъ 1309, стр. 33). Далѣе сказано, что Литовцы разорили тогда въ Полоцкѣ двѣ Соборныя церкви, и большую часть окрестностей его обратили въ пустыню.

(195) См. Далина Gesch. des R. Schw. II, 246.

Онъ именуетъ его Sigge Lake, а нашъ Лѣтописецъ Воеводою Сигомъ. — Копорье возобновлено въ 1297 году. — Маршалъ Торкель приходилъ по нашей лѣтописи въ 1300 году, а по Шведскимъ въ 1298. Онъ названъ въ первой Намѣстникомъ Королевскимъ Маскалкою. Далѣе: «Приведоша мастеры изъ своей земли, изъ Великаго Рима отъ Папы мастеръ приведоша нарочитъ, поставити городъ ... и въ немъ порокы; похвалившеся окаяньніи, нарекоша его Вѣнецъ земли, » и проч.

(196) Далинъ пишетъ, что Россіянъ было 30, 000 подъ начальствомъ самого Великаго Князя. Лѣт. Новогород. не умолчалъ бы о такой важной битвѣ, но могъ не сказать ни слова, если какой нибудь малочисленный отрядъ Россіянъ, видя превосходную силу Шведовъ, удалился отъ береговъ Невы.

(197) Далинъ пишетъ, что Шведовъ въ крѣпости находилось только 300, изнуренныхъ болѣзнями отъ сырости новыхъ зданій, и что витязь Карлъ Гакъ, надѣвъ во время приступа Русскую одежду, былъ изрубленъ своими, которые его не узнали. — Въ нашей лѣтописи: «Приступиша къ городу Маія 18, въ Пятокъ, на память Св. Патрикія (слѣдственно 19), предъ Сшествіемъ Св. Духа ... овыхъ избиша, а иныхъ извязавше поведоша, а градъ запалиша:» слѣдственно деревянный. — Въ Троицкой: «Князь же Михайло Тферскій не дошедъ Новагорода, слышавъ, оже Нѣмци (Шведы) побѣжени, възвратися.» Здѣсь также сей Лѣтописецъ погрѣшаетъ въ означеніи времени, уходя годомъ впередъ.

(198) Владиміръ, сынъ Ярослава Великаго, въ 1044 году заложилъ крѣпость въ Новѣгородѣ; но

84

она была конечно деревянная: ибо Лѣтописецъ прибавилъ бы: «городъ каменъ

(199) «И положенъ бысть на Городцѣ въ церкви Св. Михаила.»

(200) См. Cométographie, I, 420. Въ нашихъ лѣтописяхъ: «тое же осени бысть знаменье на небеси: явися звѣзда на Западѣ, луча имущи яко хвосты вверхъ къ полуденью лиць.» — Въ 1297 или году былъ моръ на скотъ и такая засуха, что лѣса и мшистыя болота горѣли; въ 1298, Маія 9, небесное знаменіе («огородилося бяше солнце грозно»); въ 1299 моръ во Псковѣ, а въ другихъ мѣстахъ, весною, страшныя бури («въ Новѣгородѣ туча на одиномъ часу великъ ровъ учинила и хоромовъ снесла изъ основанья»; въ 1301, Іюля 5 въ Среду, сильная буря («хоромы порвало, а по полемъ дубье подрало»; въ 1303 голодъ въ Новогородской области («зима бысть тепла; не бысть снѣга чрезъ всю зиму, и не добыша люди хлѣба, и бысть дороговь велика, и туга и печаль»); въ Ростовѣ бурею сорвало 4 церкви, а съ другихъ всѣхъ кровли. — «Въ лѣто 6806 (1298) на Св. недѣли въ Суботу на ночь, освитающи Ѳоминѣ Недѣли, загорѣшась сѣни во Тфери подо Княземъ ... Въ сѣнехъ людіе спяще не очютиша огня, ни сторожеве, но самъ Князь огнь почютилъ и въ торопѣ выскочилъ вонъ только со Княгинею ... Погорѣ казна вся и не мало имѣнья, злата и сребра, и порты, и оружье.» Въ 1296 году, передъ Троицынымъ днемъ, былъ также сильный пожаръ въ Твери, а въ 1300, Іюня 3 въ Пятницу, сгорѣлъ Торжекъ. «Мѣс. Апрѣля въ 18 день, въ Суботу Великую, въ 1 часъ нощи загорѣся на Варежской улицѣ (въ Новѣгородѣ) ... Въздвижеся буря ... и верзеся огнь изъ Нѣмечскаго Двора въ Неревскій Конецъ, и загорѣся на Холопьи улицы ... а мостъ великій огнь заялъ ... Но сице бо на свѣтѣ Богъ и добріе людіе уяша; а зли человѣци въ Св. Іоаннѣ надъ товаромъ сторожи убиша; въ Св. Іаковѣ сторожь сгорѣ; на Торговомъ полу (Торговой сторонѣ) церкви сгорѣ 12; а въ Христовѣ въ церкви нѣколико иконъ сгорѣ, и 2 Попа сгорѣста; а въ Неревскомъ Концѣ сгорѣ церкви 10, и мужъ добръ сгорѣ Олферій Лазоревичь.

(201) Апрѣля 18. «А Семену, Епископу Володимерьскому, дасть Епископью Ростовскую ... А самъ сѣде въ Володимірѣ.» Бывшій Ростовскій Епископъ Тарасій поссорился съ Княземъ своимъ Константиномъ Борисовичемъ, и въ 1295 году уѣхалъ въ Устюгъ; Константинъ же поѣхалъ за нимъ и взялъ его подъ стражу со всѣми людьми Епископскими, какъ сказано въ Ростовской Архивской лѣтописи и въ Воскресенской, гдѣ надобно только читать: «иде Князь, » вмѣсто: «сѣде Князь.» — О Князѣ Порусскомъ см. выше, примѣч. 175.

(202) Такъ пишетъ Львовскій или Лембергскій Бургомистръ Зиморовичь въ своемъ Triplici Leopoli, сочиненномъ въ 1672 году. Я имѣлъ вѣрный списокъ сей любопытной рукописи отъ Г-на Профессора Лоди; а подлинникъ хранится во Львовѣ. Авторъ пользовался древними бумагами тамошнихъ архивовъ, и говорить: Leo, mitior agno ante mortem, placide vitam consummavit anno 1301, и проч. — Одинъ Галицкій Поэтъ новѣйшихъ временъ (см. книгу Окольскаго, Russia Florida) описалъ въ Латинскихъ стихахъ жизнь Даніила и Льва. О послѣднемъ говоритъ онъ:

Extincto Daniele, Leo tenet obvia sceptra
Urbem qui proprio primum de nomine condit.
Nutritus bellis princeps et magnus in armis,
Orbe, patris similis, patrem virtute ferebat.
Romanique nepos, animum spirabat avitum.
85

(203) Клименту Ходыкевичу, Монаху Доминиканскому, написавшему Dissertationes historісо-criticæ de Archiepiscopatu Metropolitano Kijoviensi et Haliciensi, показывалъ первую грамоту Григорій Сушальскій, Деканъ Николаевской церкви во Львовѣ, а вторую Антоній Левинскій, Протопопъ тамошней Успенской Соборной церкви. Изъ Николаевской жалованной грамоты Ходыкевичь переводитъ только слѣдующія слова: Ессе ego Leo, Dux terrarum Russiæ, filius Danielis Regis, consilio capto cum Senatu meo, etc. in præsentia Venerabilis Metropolitæ Haliciensis Josephi de Krylos, Andreæ Ducis Jaroslavisz, Ducis Waszko et aliorum plurimorum fide dignorum, circa præmissa existentium. Scriptæ sunt hæ literæ Leopoli Feria Sexta, die octava Mensis Octobris, anno 6800 (1292). Въ 1292 году 8 Октября было не шестымъ, а четвертымъ днемъ недѣли. — Крылосъ, въ сей грамотѣ упоминаемый, есть мѣстечко верстахъ въ пяти отъ Галича, гдѣ, какъ сказываютъ, была въ старину каѳедра Галицкой Митрополіи и находился загородный дворецъ Княжескій (см. Ходык. Dissertationes). — Вторую мнимую Леонову грамоту сообщаетъ Ходыкевичь всю отъ слова до слова въ Русскомъ подлинникѣ. Вотъ она:

«А се я Князь Левъ, сынъ Короля Даніила, згадавшися есмо зъ нашими Бояры, (якоже) прадѣдъ нашъ, Царь Великій Владимеръ, и отецъ нашъ, и предалъ Митрополитомъ и Епископомъ по всѣмъ землямъ Русскимъ, якожъ и мы Богу и пречистой Его Матери ко церкви Св. Ея Успенія Крылоскимъ. Попомъ Соборнымъ Митрополіи Галицкой, и всѣмъ Архіепископомъ и Епископомъ и монастыремъ православной Св. Вѣры Греческой, дали есмо Право духовное, по томъ же, какъ держитъ Кіевская церковь по Христіанскому и Святыхъ Отецъ управленію, и подтвердили есмо приданя церковніе на вѣки вѣчніе села зъ людми и поля зъ лѣсы; и еще есмо дали на тоты села грамоты особливіи межи нашихъ границь и Боярскихъ, и въ ихъ поляхъ и лѣсѣхь, вызначаючи границы, якъ было издавна; и придали есмо десятины съ нашего и Князкія; и отъ превозовъ не возметъ десятину; и по Боярскимъ селомъ приданніе и даны медовіе, выходы и борты и рыбныя ловища и езера даемъ церкви Св. Богоматери, Митрополитѣ» (вмѣсто Митрополиту) «нашему Григорію, и по немъ будучимъ Архіепископомъ, кому Богъ изволитъ и дастъ держати на вѣки, и поживати, и церковь святую правити и рядити, а за наша предки и за насъ милостиваго Бога просити. А къ тому еще придаемъ куны въ рокъ съ Поповъ давати, и суди духовнія судити (судитъ) церковь столечная отъ мірскихъ въ законѣ отлучини (отлучно), распусты, свадебщини и беззаконнопоятія, всѣ духовніе права судятъ Архіепископы; а сіи (се) людіи опричніи церковніи: Игумены, Попове, и Діаконы, и Священницы, причетницы церковніи, и Черноризцы, иконніи писарове, Поповичове, и Дяци, проскурникове и богадѣльніи, и странніи; и тіе людіе церковніе волны отъ насъ и отъ Бояръ нашихъ: обладаетъ и судитъ ихъ великая Церковь, опрочъ мірянъ. А на мое слово не треба уступатися нѣкому, ни отняти, ни дѣтемъ моимъ, ни тымъ, кому по насъ Богъ дасть на вѣки вѣчніе. А се управили есмо (по) Святыхъ Отецъ и первыхъ Царей Христіанскихъ (правилу). А кто на мое слово уступитъ, судъ ми съ нимъ предъ Богомъ, и отлученъ будетъ милости Божія въ день Страшнаго Божіого суда, и да будетъ клятва Божая на немъ въ сей вѣкъ и въ будущій. — На то есмо грамоту нашу дали и печать свою привѣсили. А притомь были Митрополитъ Кіевскій Кипріанъ, Владыка Перемышльскій

86

Ларіонъ и Князь Андрей Ярославичь, и Панъ Васко и иныхъ Бояръ много було при томъ. А писана и дана грамота въ Галичи въ Четвертокъ мѣсяца Марта въ осмый день, лѣта 6809. А писецъ Захаріа Выхотъ.» — 1) Всѣ косыми буквами напечатанныя выше слова или не употреблялись въ древнемъ языкѣ Русскомъ или написаны не по Русскому выговору. 2) Въ 6809 (1301) году въ руцѣ лѣто было S, и 8 Марта не въ Четвертокъ, а въ Середу. 3) Въ 1301 году былъ Кіевскимъ и всея Россіи Митрополитомъ не Кипріанъ, а Максимъ. Ходыкевичь напрасно увѣряетъ, что Максимъ преставился въ 1296 году; что сей мнимый Кипріанъ пасъ нашу церковь отъ 1296 до 1308 года, и что Св. Петръ заступилъ его мѣсто, а не Максимово. 4) Чтобы въ Галичѣ была особенная Митрополія въ XIII или XIV вѣкѣ, на сіе нѣтъ никакихъ достовѣрныхъ историческихъ свидѣтельствъ. Наслѣдники Леоновы думали учредить оную, однакожь не могли исполнить своего намѣренія, и Патріархъ Константинопольскій поставилъ Митрополита Петра для всей Россіи (см. ниже, примѣч. 243). Въ 1331 году находился въ Галичѣ Епископъ, подвѣдомый нашему Кіевскому и Владимірскому Митрополиту (см. ниже, примѣч. 290.) Ссылаются на Notitiæ Græcorum Episcopatuum a Leone Sapiente ad Andronicum Palæologum, напечатанныя при сочиненіи Кодина, гдѣ упоминается о Галицкой Митрополіи; но извѣстія о Россійскихъ Епископствахъ должны быть въ оныхъ новѣйшимъ прибавленіемъ, ибо тамъ къ городамъ Литовскимъ причисленъ Смоленскъ (стран. 399), взятый Витовтомъ уже въ 1404 году. Далѣе сказано: posteris temporibus constituti sunt in Ungrovalachia duo Metropolitæ; а ниже: Factus est etiam nostra ætate Metropolitanus Galiszæ: слѣдственно еще въ позднѣйшее время; а именно въ 1539 г., когда возобновленная Епископія Галицкая была названа Митрополіею, при Королѣ Польскомъ Сигизмундѣ. Его увѣрили, что она такъ издревле называлась: для чего, велѣвъ Митрополиту Кіево-Литовскому, Макарію, поставить Святителя Галичу, именемъ также Макарія (Тучанскаго), Сигизмундъ пишетъ въ данной ему грамотѣ: cuі quidem Vladicæ Macario sub potestatem illius damus Ecclesiam Haliciensem Metropolitanam, in qua quondam Archiepiscopus, alias Metropulitanus eorum præsidebat (см. Ходык. Dissert). Когда Митрополія Россійская въ XV вѣкѣ раздѣлилась на двѣ, тогда Митрополиты Кіево-Литовскіе именовались и Галицкими; но Галичь не имѣлъ своихъ частныхъ Митрополитовъ, или Архіепископовъ, вопреки Сигизмунду и Кіево-Литовскому Митрополиту Макарію, который въ ставленой грамотѣ Епископа Галицкаго Макарія пишетъ: quoniam Archiepiscopatus Metropoliæ Haliciensi ab aliquot annorum centenariis amissus et extinctus fuerat (см. Ходык. Dissert.).

Обратимся ко Львовой грамотѣ. Гедеонъ Балабанъ, Епископъ Львовскій и Галицкій, въ 1581 г. представилъ оную въ самомъ ветхомъ видѣ Королю Польскому Стефану на утвержденіе: что Король и сдѣлалъ, съ оговоркою: «поколику ея содержаніе не противно настоящимъ законамъ» (quatenus Juris publici ratio permittit, approbamus, и проч.) Сію грамоту, тогда вновь переписанную, скрѣпили печатями Стефанъ и послѣ Сигизмундъ 111 (въ 1592 году), а въ Городскомъ Правленіи Галицкомъ записали въ 1642 году (см. Ходык. Dissert. гл. II). Нужно ли изъяснять намѣреніе подлога? Читатель вспомнитъ нашъ мнимый церковный уставъ Владиміровъ или Ярославовъ, изобрѣтенный съ такимъ же намѣреніемъ: т. е. для мірской пользы Духовенства.

87

(204) Узнавъ, что въ Кенигсбергскомъ Архивѣ находятся подлинныя грамоты Галицкихъ Князей къ Великимъ Магистрамъ Нѣмецкаго Ордена, я просилъ его Директора, Г. Геннига, доставить мнѣ вѣрный списокъ оныхъ. Онъ, какъ истинный другъ учености, сдѣлалъ все по моему желанію. Отъ Юрія Львовича самого нѣтъ писемъ; но печать его находимъ приложенную къ грамотѣ Андрея и Льва, правнуковъ Даніила, писанной въ 1316 году (см. ниже). На одной сторонѣ изображенъ Юрій или Георгій на тронѣ, въ вѣнцѣ и съ скиптромъ въ правой рукѣ; кругомъ подпись: Domini Georgi Regis Russiæ — на другой сторонѣ всадникъ въ латахъ; въ рукахъ щитъ и знамя; кругомъ: Domini Georgi Principis Ladimeriæ.

(205) См. Арндт. Liefl. Chron. стр. 75.

(206) Драгоцѣнное собраніе древнихъ грамотъ Новогородскихъ и Двинскихъ получено мною отъ Графа А. И. Мусина-Пушкина. Вотъ Андреева грамота: «Оть Великаго Князя отъ Ондрѣя къ Посадникомъ, и къ скотникомъ, и къ старостамъ: како есмь докончалъ съ Новымъгородомъ ходити тремъ вагатамъ моимъ на морѣ; а въ Атаманъ Ондрѣй Кратцкый, ать дають (да даютъ ему) съ ногостовъ кормъ, и подводы по пошлинѣ; а сынъ его Кузма какъ пойдеть съ моря съ потками (птицами) съ данными по данничу пути, дадять ему корму и подводы по пошлинѣ съ погостовь; а какъ пошло при моемъ отцѣ и при моемъ братѣ не ходити на Терскую сторону Новгородцемъ, и нынѣ не ходять.» — Терская сторона, или Терь или Тре, заключала въ себѣ, какъ видно, сѣверную приморскую часть Архангельской Губерніи. Тамъ одни слуги Великаго Князя, называемые въ другихъ грамотахъ сокольниками (см. ниже), ловили птицъ.

Разныя происшествія Андреева княженія, о коихъ мы не упоминали въ Исторіи, суть слѣдующія.

Въ 1294 году преставился Рязанскій Епископъ Василій. Въ Новогородской области «Титъ Мановичь постави Отій городокъ на сей сторонѣ Наровы. Новогородцы же шедъ пожгоша городокъ, и село его великое взяша и пожгоша. Того жь лѣта съвършиша церковь Св. Ѳеодора, и свяща ю Владыка Климентъ Окт. 18.» — Въ 1295 поставленъ Симеонъ, Епископъ Владимірскій. Въ 1296 Архіепископъ построилъ въ Новѣгородѣ церковь каменную Воскресенія на воротахъ, а въ 1297 Георгіевскій Архимандритъ Кириллъ церковь Преображенія на воротахъ отъ Людина Конца. Юрій Даніиловичь женился въ Ростовѣ. (Въ Твери, по Никон. Лѣт., построили церковь Св. Аѳанасія.) Въ 1298 Князь Тверскій Михаилъ былъ опасно боленъ. Сент. 15 въ Понедѣльникъ, послѣ Вечерни, родился у него сынъ Димитрій. — Въ 1299, Маія 22, въ Пятницу въ 7 часу дни, скончался Новогород. Архіеп. Климентъ, и положенъ въ притворѣ Св. Софіи Архимандритомъ Кирилломъ, Посадникомъ Андреемъ, и проч. «Новогородци, много гадавше, възлюбиша Игумена Св. Благовѣщенія Ѳеоктиста; и съзвонивше Вѣче у Св. Софіи, и Князь Борисъ Андреевичь» (сынъ и Намѣстникъ Великаго Князя) «съ всѣми Новогородци посадиша его въ Владычнѣ Дворѣ, дондеже увѣдають, гдѣ Митрополитъ.» Окт. 11 родилась у Князя Михаила Тверскаго дочь Ѳеодора. — Въ 1300 «пріиде Митрополитъ Максимъ въ Новгородъ и Епископъ Ростов. Симеонъ и Тферьскій Андрей, поставиша Ѳеоктиста, знаменаша его въ церкви Бориса и Глѣба Іюля 29, того жь мѣсяца и поставиша на память Свв. Апостолъ Петра и Павла, въ Св. Софіи ... Той же осени заложиша церковь каменну у Св. Михаила на Михайловѣ улицѣ. Срубиша 4 церкви (въ Новѣгородѣ), Св.

88

Богородицы въ монастыри въ Звѣринцѣ и Св. Лазаря, и Св. Димитрія на Бояни улкѣ, и Св. Бориса и Глѣба на Подолѣ.» Окт. 7 въ Пятницу родился у Князя Михаила Тверскаго сынъ Александръ. — Въ 1301, Ноября 8, были постриги у Князя Михаила Тверскаго сыну его Димитрію. — Въ 1302 заложили въ Новѣгородѣ новую церковь Бориса и Глѣба, ибо старая начинала разрушаться; тамъ же совершили церковь Св. Михаила на Михайловѣ улицѣ. Въ 1303, Февр. 25, въ Понедѣльникъ, скончался въ Костромѣ сынъ Вел. Князя, Борисъ Андреевичь. «Отъяша (въ Новѣгородѣ) Посадничство у Смена Климовича и даша брату его Андрею. Срубиша 4 церкви, Св. Георгія въ Торгу, и Св. Ивана Ишкову, и Св. Козмы и Демьяна на Холопьи улици, и Св. Георгія на Борьковѣ улици.» Въ рукописн. Устюжскомъ лѣтописцѣ; «Въ лѣто отъ P. X. 1303, Іюля 8, преставися Св. Прокопій, Христа ради юродивый Устюжскій Чудотворецъ, другъ преподобнаго отца Кипріана» (см. сей Исторіи Т. III, примѣч. 186), «по концѣ моста предъ святыми вороты того Архангельск. монастыря. Тѣло же его честное, по его завѣщанію, погребено на берегу рѣки Сухоны, близъ Соборныя церкви Успенія, и камень, на которомъ Св. Прокопій обыклъ часто сидѣти, взирати на рѣку Сухону и молити Бога о плавающихъ, положенъ верхъ гроба по его завѣщанію; а потомъ и церковь надъ гробомъ его во имя его создана; а на мѣстѣ у Архангельск. монастыря, идѣ же преставися, поставлена часовня, а въ ней образъ Успенія и Св. Прокопія, да крестъ изъ бѣлаго камня, пренесенный послѣ въ церковь Введенія Богоматери, въ трапезу на правой сторонѣ; а часовни на томъ мѣстѣ нынѣ уже нѣтъ, а только образъ Святаго тамъ изображенъ на стѣнѣ.» См. о чудесахъ Прокопія въ Прологѣ, Іюля 8. Тамъ сказано: «Въ лѣвой руцѣ ношаше (Прокопій) три кочерги. Глаголютъ же, яко егда кочерги оны ношаше Святый простерты главами впрямь, тогда бываше изобильство хлѣба; егда же непростерты, то скудость являше.» — Въ 1304 Іюня 23, во Вторникъ въ полдень, ударилъ громъ въ маковицу Костромской церкви Св. Ѳеодора и зажегъ ее; къ вечеру она сгорѣла. Зима была теплая, безснѣжная, а годъ весьма плодородный. — Никон. Лѣт. говоритъ, что въ 1297 году срубленъ въ Тверской области городокъ Зубцовъ: развѣ тамошняя крѣпость? ибо о семъ городѣ уже нѣсколько разъ упоминалось въ лѣтописяхъ.

(207) «А рубежъ ти, Княже, межю Суждальскою землею и Новгородьскою дати ти старый, како было при дѣдѣ твоемъ и при отци твоемъ Ярославѣ.» См. Новогород. грамоту въ Архивѣ Иностран. Коллегіи No. 6. Тамъ же: «а что, Княже, селъ твоихъ и Владычьнихъ (Епископа Тверскаго), и проч. которое село зашло безъ кунъ, то безъ кунъ пойдеть къ Новугороду; а кто купилъ, а тый знаеть своего истьца или дѣти его: истьца ли не будеть, цѣловати ему хрестъ, како истьца не свѣдаеть, взяти ему куны, колико будеть далъ по исправѣ, а земля къ Новугороду ... А ряду въ Новгородьской волости тобѣ и твоимъ судіямъ не посужяти, а самосуда не замышляти; а Старостѣ ни холопа, ни робы безъ осподаря (господина) твоимъ судіямъ не судити; а за рубежъ изъ Новогородьской волости твоимъ Дворяномъ суда не выводити» — то есть, Дворяне Княжескіе или судіи не могли для суда вызывать Новогородцевъ изъ области Новогородской въ другую. Далѣе: «а за Волокъ ти слати своего мужа изъ Новагорода въ дву насаду по пошлинѣ (какъ обыкновенно), а опять ѣхать туды же на Новгородъ, а съ Низу ти не слати.»

89

Сихъ договорныхъ грамотъ Михаиловыхъ съ Новымгородомъ находится въ Архивѣ четыре, подъ No. 6, 7, 9 и 10. Первая на пергаментѣ съ свинцовою печатью, на коей съ одной стороны вырѣзанъ образъ Богоматери, а на другой слова: «Ѳектистъ Архіепископъ Новгородьскый.» На печати вторыя грамоты изображены Іисусъ и Михаилъ Архангелъ. Первая грамота отъ Архіепископа и чиновниковъ Новогородскихъ дана Михаилу, вторая отъ Михаила Новугороду. Третія и четвертая такого же содержанія съ малыми отмѣнами. На примѣръ въ четвертой: «а что селъ Дмитріевыхъ, то дали есме былѣ Андрею до живота Андреева въ хрестное цѣлованье, а потомъ Новугороду то все ... Въ Вълъгдѣ (Вологдѣ) ти Тіуна не дьржати ... продаяти ти дань своя Новгородцю» (то есть, отдавать Княжескіе доходы на откупъ только жителямъ Новогородскимъ, а не другимъ) ... «А холопа и половника» (наемника, работающаго изъ половины) «не судити твоимъ судіямъ безъ господаря; а холопъ или половникъ забѣжить въ Тферьскую волость, а тыхъ, Княже, выдавати.» Сія грамота, за печатію Архіепискока Ѳеоктиста, писала не въ одно время съ первою — ибо въ ней наименованъ (кромѣ Посадника Георгія или Юрія) Тысячскій Андреянъ — однакожь прежде 1308 года: ибо въ семъ году Ѳеоктистъ уже отказался отъ своего сана. Третья грамота (также за печатію Ѳеоктиста) писана въ одно время со второю и такого же содержанія; только въ ней прибавлено слѣдующее: «за Волокъ ти своего мужа не слати, слати Новгородца; а тобѣ серебро емати.» — Всѣ другія условія сихъ грамотъ извѣстны Читателю по договорамъ Ярослава Ярославича, выше приведеннымъ; для того не повторяемъ оныхъ.

(208) Въ Воскр. Лѣт. II, 281: «Егда жь ему (Юрію) бывшу въ Володимери, блаженный Митрополитъ Максимъ со многою молбою браняшеть (возбранялъ) ити въ Орду, » и проч. Далѣе: «онъ же (Юрій) отвѣщавъ рекѣ: иду, отче, въ Орду, но не хощу Великаго Княженія ... Свадиша (Татарскіе Вельможи) братью, ркуще Князю Юрью: оже ты даси выходъ (дань) болши Князя Михаила, а мы тебѣ Княженіе Великое дадимъ. И тако превратиша сердце его.» Сей Лѣтописецъ хотѣлъ, кажется, извинить Юрія. — Далѣе: «Князя Юрья въ Суждалѣ переимали, да не изнимали ... Онъ же съ своею братьею пройде въ Орду инѣмъ путемъ ... Со Княземъ же съ Иваномъ съ одиного Переяславьская рать, къ тому же приспѣ и Московская, и бишась крѣпко — и уби Акинѳа у Переяславля, и зятя его Давыда и множество Тферичь ... Дѣти же Акинѳовы, Иванъ да Ѳедоръ, одва убѣжали во Тферь.» Никон. Лѣт. называетъ Акинѳа бывшимъ Бояриномъ Вел. Князя Андрея Александровича, и говоритъ, что Іоаннъ Даніиловичь, по отъѣздѣ брата прибывъ изъ Москвы въ Переславль, сѣлъ тамъ на Великомъ Княженіи! Далѣе: «Вослаша въ Новгородъ Тферичи Намѣстникы Михайловы силою (въ 1304 г.) и не пріяша ихъ ... Идоша Новгородци въ Торжекъ блюсть Торжку, и совкупиша всю землю противу, и ссылаючеся послы разъѣхашася докончавше до пріѣзда Князей.»

(209) «Бысть Вѣче (въ 1304) на Костромѣ на Бояръ, на Давыда Явидовича, да на Жеребца и на иныхъ; тогда же и Зерна убили Александра.» — Въ рукописной Синодальной подъ No. 349, л. 53: «Князь Михайло Андреевичь (въ 1305 г.) оженися въ Ордѣ.» Сей Михайло былъ сынъ Андрея Ярославича, а не Александровича, который не оставилъ дѣтей; потому его Бояре, не имѣя Государя, уѣхали къ Михаилу Тверскому.

90

(210) Михаилъ возвратился въ 1305. Воскр. Лѣт. II, 281: «и посаженъ бысть на столѣ въ Володимерѣ блаженнымъ Митрополитомъ Максимомъ ... Ходи» (Михаилъ въ 1305 году) «на Князя Юрья и на его братью, и взя съ ними миръ ... Ходи (въ 1308) въ другіе къ Москвѣ, и бысть бой у Москвы на память Св. Апостола Тита, а града не взя.»

(211) См. выше, стр. 98. Въ Троицкой: «въ лѣто 6815 (1307) Князь Юрій въѣха на Московь съ Рязани.» Кажется, что Юрій ѣздилъ въ Рязань какъ повелитель, имѣя тамошняго Князя въ своихъ рукахъ. Онъ умертвилъ Константина въ 1307 году. — Съ сего времени Коломна была уже Московскимъ городомъ. Іоаннъ Даніиловичь въ завѣщаніи своемъ (см. ниже, въ описаніи 1340 году) отказалъ ее старшему своему сыну. — Братья Георгіевы уѣхали въ Тверь зимою 1307 года.

(212) Хотя Михаилъ не былъ въ Новѣгородѣ до 1308 году, но господствовалъ тамъ чрезъ Намѣстниковъ съ самаго своего пріѣзда изъ Орды. Ѳеоктистъ въ 1305 году, Дек. 9, святилъ великимъ священіемъ Новогородскую церковь Бориса и Глѣба въ державу Христолюбиваго Князя Михаила, какъ сказано въ Лѣт. Новогород.

(213) См. Архивск. Новогородскую грамоту No 11. Она съ печатію Архіепископа Ѳеоктиста, слѣдственно писана еще въ 1307 или 1308 году. Въ ней сказано: «Князь Великый Андрей и вьсь Новгородъ дали Ѳедору Михайловицю городъ стольный Пльсковъ, и онъ ѣдъ хлѣбъ, а како пошла рать, и онъ отъѣхалъ, городъ повьргя (оставивъ); а Новагорода и пльскова поклона не послушалъ.» По Ливонскимъ Лѣтописямъ намъ извѣстно, что Рыцари въ 1307 году осаждали Псковъ и возвратились съ выгоднымъ для нихъ миромъ (см. Арнт. Chron. стр. 77, и Кельх. Liefl. Gesch. стр. 107). Далѣе въ грамотѣ: «Пріѣхавъ въ село, Новгородьскую волость (Намѣстникъ Ѳеодоръ) пусту положилъ, братію нашу испродалъ» (обложилъ данію). «Тобѣ, Княже, не кърмити его Новгородьскымъ хлѣбомъ; кърмити его у себе; а на селѣхъ (за его села) куны ему даемъ. А Бориса Костянтиновица кърмилъ Новгородъ Корелою, и онъ Корелу всю истерялъ и за Нѣмцы загонилъ. Надъ тимь (сверхъ того) рубежъ учинилъ на Новѣгородѣ, чего не пошло:» то есть, захватилъ непринадлежащее ему. Нарубить значило нахватать: см. сей Исторіи Т. I, примѣч. 468. Въ другой Михаиловой грамотѣ сказано: «а что Князь товаръ порубилъ» — т. е. захватилъ — «братьи нашей, а того товара намъ отступитися.» Въ Псковской лѣтописи также встрѣчается выраженіе рубить вмѣсто захватывать: см. ниже, примѣч. 355.

(214) «Въ лѣто 6816 (1308) сѣде Князь Великый Михайло Ярославичь въ Новѣгородѣ на столѣ въ Недѣлю на Сборъ Свв. Отецъ 630, иже въ Халкидонѣ ... Ходиша (въ 1310 г.) Новгородци въ лодьяхъ и въ лойвахъ въ озеро (Ладожское), и идоша въ рѣку Узьерву и срубиша городъ на порозѣ новъ, ветхый сметавше.» Въ Большомъ Чертежѣ, стр. 260: «изъ Озера (Ребона) вытекла рѣка Узерва и пала въ Корельское озеро, а Корельское озеро пало въ Ладожское; а на усть рѣки Узервы на острову городъ Корела» (или Кексгольмъ). Нынѣ обѣ сіи рѣки, Узерва и Вокса, называются Вокшею. Далѣе: Въ лѣто 6811 ходиша Новгородци войною на Нѣмецьскую (Шведскую) землю за море на Емь съ Княземъ Дмитріемъ Романовичемъ, и переѣхавше море, взяша первое Купецьскую рѣку» (можетъ быть, Кюмень) «села пожгоша и головы поимаша, а скотъ исѣкоша, и ту убіенъ бысть Костянтинъ Ильинъ, сынъ Станимировича, въ загонѣ. Потомъ взяша Черную рѣку всю, и такъ по

91

Черной придоша къ городу Ванаю, и взяша городъ и пожгоша, а Нѣмци избѣгоша на дѣтинецъ» (въ замокъ или въ крѣпость:) «бяше бо мѣсто велми силно твердо, на камени высоцѣ, не имѣя приступа ни откуда же, и сослаша съ поклономъ, просяще мира. Новгородци же мира не даша, и стояша 3 дни и 3 ночи, волость труче (разоряя), села великая пожгоша ... И потомъ идуче (назадъ) взяша Кавгалу рѣку и Перну рѣку» (гдѣ нынѣ мѣстечко Перно) «и выидоша на море и пріидоша здорови вси.»

Князь Щербатовъ искалъ Ваная въ Ливоніи и говоритъ тутъ о Рыцарѣ Конрадѣ, предводителѣ Ливонскихъ Нѣмцевъ. Но сей Витязь воевалъ съ Россіянами еще въ 1307 году, когда Мастеръ Іокке осаждалъ Псковъ (см. Арнт. Liefl. Chron. 77).

Князь Димитрій Романовичь, съ коимъ Новогородцы ходили въ Финляндію, могъ быть сыномъ или Романа Глѣбовича Смоленскаго или Романа Владиміровича Угличскаго; однакожь сей послѣдній внукъ Константина Великаго Князя, названъ бездѣтнымъ въ Родословныхъ Книгахъ.

(Изъ Прибавл. въ концѣ IX тома издан. 1821 года:) Лербергъ изъясняетъ, что городъ Ванай былъ тамъ, гдѣ нынѣ приходъ Ваная (Vanaya), близъ Тавастегуза; что древніе Новгородцы называли Купецкою рѣку Кумо, а Черною Нокію (Nokia-Strom). Напротивъ того Г. Гиппингь, въ своихъ Bemerkungen über einen in den Russ. Chron. erwähnten Kriegszug der Russen nach Finnland, представляетъ вѣроятность, что Купецкая рѣка есть заливъ Поіоскій (die Bucht bey Pojo), a Черная Карисъ (Karis å, Karisfluß).

(215) «Намѣстникы своя» (Михаилъ изъ Новагорода) «выведе ... А Торжекъ зая и Бѣжичи и всю волость ... Доконча (Архіепископъ) миръ, и Князь ворота отвори» (пропустилъ хлѣбъ) «а Намѣстникы своя присла въ Новгородъ.»

Въ 1311 году, Маія 19 «въ ночь загорѣся на Яневѣ улици, и сгорѣ дворовъ безъ 3 сорокъ, а головъ сгорѣ 7. Іюня 28, въ ночь, загорѣся на Розважи улици Глѣбовъ дворъ, и погорѣ Конецъ Неревьскый сѣмо до Гребли, а сѣмо и за Борькову улицю, и сгорѣ церковь Свв. Козмы и Демьяна, и другая Св. Савы, и 40 церквь огорѣ и домове добріи. О горе, братье! лютъ бяше пожаръ съ вѣтромъ и вихромъ, а зліи человѣци пограбиша чюжая имѣнія. Потомъ Іюля 16, въ ночь, загорѣся на Ильинѣ улици, и такоже бысть лютъ пожаръ съ вихромъ наборзѣ и трескомъ, и погорѣ торгъ и домове по Рогатицю, а церкви сгорѣ деревянныхъ 7, Св. Дмитрія, Св. Георгія, и Св. Бориса и Глѣба, и Св. Ивана Ишкова, и Св. Катерины, и Св. Прокопья, и Христова; а каменныхъ 6 огорѣ, седьмая Варяжьская; а зліи человѣціи такожь пограбиша чюжая имѣнія.»

(216) См. Абульгази Histoire des Tatars, стр. 457, и Дегина, кн. XVIII, стр. 350. Наши Лѣтописцы говорятъ (см. Воскр. II, 281): «Озбякъ войде въ богомерьскую Вѣру Срачиньскую, » и (см. Троицк.): Царь Озбякъ обесерменился.» Моголы начали принимать Вѣру Магометанскую еще со временъ Хана Берки (см. выше, стр. 70); но Узбекъ, совершенно искоренивъ идолопоклонство, вездѣ утвердилъ оную.

(217) См. Воскресен. Лѣт.: Михаилъ поѣхалъ къ Хану въ 1313 году, а возвратился осенью въ 1315 го<д>у.

(218) «Въ лѣто 6821 (1313) выѣха Посадникъ Ладожьскый съ Ладожаны въ войну, и Нѣмци изъѣхаша Ладогу, и пожгоша ... Въ лѣто 6822 (1314) избиша Корѣла Городчанъ, кто былъ Руси въ Корѣльскомъ городкѣ (Кексгольмѣ), и введоша къ собѣ Нѣмецъ. Новгородци же съ Намѣстникомъ

92

Ѳедоромъ идоша на нихъ, и передашася Корѣла, и избиша Новгородци Нѣмецъ и Корѣлу перевѣтниковъ.» Родъ Князя Ѳеодора Ржевскаго неизвѣстенъ. Далѣе въ лѣтописи: «той же зимы предъ Великимъ заговѣніемъ пріѣха Князь Юрьи въ Новгородъ на столъ съ братомъ Аѳанасьемъ, » и проч.

(219) Юрій изъ Новагорода поѣхалъ въ Ростовъ, а оттуда къ Хану Марта 15, въ Лазареву Субботу, съ послами Новогородскими, какъ прибавлено въ нѣкоторыхъ спискахъ.

(220) «Ведый съ собою окааннаго Тайтемира и Махрожу и Индыа: сіи же въ Ростовѣ быша и много зла подѣяша.» — Въ нѣкоторыхъ спискахъ прибавлено, что Новогородцы, выступивъ противъ Михаила, не взяли съ собою черныхъ людей: «пребыша ту (въ Торжкѣ) 6 недѣль, вѣсть переимаюче.» О битвѣ: «Ту убиша Андрея Климовича, Юрья Мишицича, Михаила Павшинича (трехъ бывшихъ Посадниковъ) Силвана, Тимоѳея Андреянова, сына Тысяцького, Онанью Мелуева, Оѳонаса Романовича и купецъ добрыхъ много, а иныхъ Новгородцевъ и Новоторжцевъ Богъ вѣсть.»

(221) Въ Собраніи Государ. Грамотъ I, 15: «Се докончалъ Великый Князь Михайло съ Владыкою Давыдомъ и съ Посадникомъ и со всимъ Новымгородомъ, что ся учинило промежи Князя и Новагорода розратье ... За все за то взяти Князю у Новагорода двѣнатчать тысячи серебра. Буди Андрѣевѣ дѣти, буди Машко съ дѣтьми, или Юрьи Калѣка и вси тальщыкы, и что взялъ Ѳедоръ Юрьевичь и Елферій Жидьслаличь у тальщыковъ и у Машка съ дѣтьми, а то пойде въ туже двѣнадчать тысячи серебра. А срокь тремъ тысячамъ и двѣма стома взяти Князю на Зборъ въ Низовьскый вѣсъ; а какъ възметь Князь три тысячи и двѣстѣ, тако ему пустити хлѣбъ и всякый гость; а другый 3000 взяти Князю на Средокрестье въ Низовьскый же вѣсъ; а третьи 3000 пояша Хопыли» (Ординскіе купцы, жители города Хопыля) «къ собѣ: дати имъ на Вербьницю безъ дву сту и безъ полутрьтіядчати серебра въ Низовьскый же вѣсъ; а четвьртыи 3000 взялъ Ѳедоръ и Елферій у тальщыковъ. А что перейде черезъ срокъ 4 дни, а въ томъ Князю измѣны не учинити; а како Князь серебро поемлеть, тако ему вся таль пустити по цѣлованью; а нелюбье Князь отложилъ отъ Новагорода и отъ Пьскова и отъ пригородовъ; а Посаднику и Тысяцьскому и всему Новугороду, кто мои недругы мнѣ выдалъ въ Торжьку, тѣмъ ся имъ не мьщати; а Новугороду Княженье мое честно дьржати безъ обиды; а Князю Великому дрьжати Новгородъ безъ обиды въ пошлинѣ (по обыкновенію); а опять сѣлъ Князь Великый Михайло на Ѳектистовѣ грамотѣ, что доконьчалъ съ Владыкою и съ послы Новгородьскыми на Тфери. А на семъ на всемъ Князь Великый Михайло крестъ цѣловалъ къ Новугороду, а Новгородъ къ Великому Князю крестъ цѣловалъ по симъ грамотамъ; а исплатить Новгородъ то серебро двѣнадчать тысячи, то Великому Князю грамота изрѣзати, что докончали на Городкѣ на Волзѣ, и другая грамота Новоторзьская, что въ Торжьку доконьчали.» У подлинной грамоты привязаны на шелковыхъ снуркахъ двѣ свинцовыя печати; на одной вырѣзанъ образъ Богоматери съ именемъ Давида Архіепископа, а на другой Михаила Арханг. и Св. Николая. — Доказательствомъ, что сія грамота дѣйствительно тогда писана, служитъ другая, данная отъ Михаила Георгію въ 1318 году (см. ниже, примѣч. 229), гдѣ сказано: «а что грамота на Городкѣ писана, и что въ Торжьку писана при Тайтемери и Владыци серебреная, а тѣ Михайло Князь порѣзалъ.» Грамота же писанная въ Городкѣ на Волгѣ (нынѣ Городня близъ Твери)

93

содержала въ себѣ, чаятельно, договоръ Архіепископа Давида, заключенный имъ съ Великимъ Княземъ въ 1312 году: Новогородцы, можетъ быть, оставались по оной еще въ долгу у Михаила: ибо онъ скоро уѣхалъ къ Хану, а Георгій овладѣлъ престоломъ Новогородскимъ.

(222) Въ харат. Новгород. Лѣт., въ Ростов. и другихъ сказано, что Новогородцы обязались заплатить Михаилу пять темъ: одинъ Никонов. Лѣт., испуганный столь великимъ числомъ, поставилъ 500 гривенъ. Подлинная грамота свидѣтельствуетъ истину. — Новогородцы вторично избрали тогда въ Посадники Семена Климовича, а Никон. Лѣт. вымыслилъ, что Михаилъ самъ далъ имъ двухъ Посадниковъ.

(223) Въ Новогород. Лѣт.: «выидоша Намѣстници Михаиловы изъ Новагорода» — (а въ другихъ: выслаша Намѣстниковъ Михайловыхъ) — «и пойде Князь Михайло къ Новугороду со всею Низовскою землею, а Новгородци учиниша острогъ около города по обѣ сторонѣ, и сойдеся вся волость Новгородская, Пльсковичи, Ладожане, Рушане, Корѣла, Ижера, Вожане. Князь же Михайло, не дошедъ города, ста въ Устьянѣхъ, и такъ мира не возма, пойде проче, не успѣвъ ничто же, но болшую рану вспріимъ: взвративше бо ся вспять заблудиша въ озерѣхъ и въ болотѣхъ, и начаша мерети гладомъ: ядяху же и конину; а снасть свою пожгоша, а иное пометаша, и придоша пѣши яко же древле Іерусалимяне, внегда предасть я Богъ въ руцѣ Царю Римскому Титу.» Въ Троицк.: «Князь Великій ходилъ на Ловоть, собравъ воя многи, и пойде ратью Новугороду, и устремися по невѣдомымъ мѣстомъ и по незнаемымъ путемъ, и заблудиша во злыхъ лѣсѣхъ и въ болотѣхъ, донде же придоша на Ловоть, и ту стояша, и бысть въ нихъ гладъ, яко и кожи ядяху и голенище, и ременье жваху, и мнози измроша; а друзіи и пѣши одва пріидоша.» Въ Воскресен.: «ядоша кони, и кожи съ щитовъ содирающе ядяху, а доспѣхи своя и оружья пожгоша.» Никон. Лѣт. вымыслилъ, что Михаилъ передъ симъ несчастнымъ походомъ еще разбилъ Новогородцевъ и Князя Аѳанасія Даниловича у Торжка.

Далѣе въ Новогород. Лѣт.: «Яша Игната Бѣска и биша на Вѣчи и свергоша съ моста въ Волховъ: творяхуть бо его перевѣтъ державша къ Михаилу; а Богъ то вѣсть. Тогда же и Данилко Писцевъ убьенъ бысть на рли» (на полѣ или пашнѣ): «обадилъ бо его холопъ свой къ Горожаномъ, тако река: посылалъ мя съ грамотами къ Михаилу.»

(224) «Послаша Новогородци Вл. Давыда къ К. Михаилу съ мольбою, просяще на окупь братьи своей, и не послуша его Князь, » и проч.

(225) По Новогородск. Лѣт. Князь Московскій возвратился и воевалъ съ Михаиломъ въ 1318, а по другимъ въ 1317. — Юрій былъ давно женатъ; но видно, что первая жена его тогда скончалась. — Далѣе: «приведе съ собою Татаръ, Кавгадыа и Астрабыла, и пойде ко Тфери.» Никон. Лѣт. говоритъ, что Юрій, сошедшись съ Михаиломъ на Волгѣ у Костромы, уступилъ ему Великое Княженіе; что Михаилъ, возвратясь въ Тверь, построилъ Кремль; что тамъ было небесное знаменіе Сент. мѣсяца въ Субботу, кругъ съ лучами; что осенью съѣхались къ Юрію въ Кострому всѣ Князья Суздальскіе; что зимою онъ пошелъ съ войскомъ къ Ростову, Переславлю, Дмитрову, Клину; что Новогородцы, помогая ему, воевали Тверскую область и 6 недѣль стояли въ Торжкѣ; что Юрій, бывъ уже въ 8 верстахъ отъ Твери, отступилъ за 40 верстъ, и проч. Ни въ лѣтописяхъ древнихъ, ни въ житіи Михаила

94

(Воскр. II, 280) нѣть сихъ запутанныхъ обстоятельствъ.

(226) См. житіе Михаила въ Воскр. Лѣт. II, 282, 283. — Выходомъ называлась дань, которую Великіе Князья платили Ханамъ за свое достоинство. — Все слѣдующее взято изъ житія Михаилова, внесеннаго въ Воскресен. Лѣт. и Степен. Кн.

(227) Никонов. Лѣт. говоритъ, что Кавгадый ушелъ въ станъ, и на другой день помирился съ Михаиломъ. — Борисъ Даніиловичь, какъ видно, снова держалъ сторону брата, возвратясь къ нему изъ Твери. — Далѣе въ Новогород. Лѣт.: «Пріѣхавше (Новогородцы) въ Торжекъ и докончаша съ Княземъ Михаиломъ, како не вступатися ни по одиномъ, понеже не вѣдяху Князь Юрья, гдѣ есть.» Въ Ростов. и Воскресен.: «пойде (Юрій) къ Тфери, и приславъ Телебугу, зва Новгородци; а Новгородци приходили напередъ того въ Торжекъ, » и проч. Въ Троицкой: «а Князя Ивана Даниловича, брата своего, послалъ (Юрій) въ Новгородъ Великій по Новгородци.» — Въ концѣ одного харатейнаго Апостола (въ Синод. библіот. подъ No 19) подписано слѣдующее: «Сіи же Апостолъ книгы вда Св. Пантелеймону Изосимъ Игуменъ сего же монастыря. Сего же лѣта бысть бой на Русьской земли Михаилу съ Юрьемъ о Княженье Новгородьское. При сихъ Князехъ сѣяшется и ростяше усобицами; гыняше жизнь наша въ Князехъ, которыи вѣци сократишася человѣкомъ.» Такія же точно выраженія находимъ въ Словѣ о полку Игоревѣ.

(228) «Приходиша (въ 1317) Нѣмци въ озеро Ладожское и побиша много Обонижьскихъ купецъ ... ходиша (въ 1318 г.) Новгородци войною за море въ Полную рѣку (Aurajocki), взяша Людеревъ городъ Сумьского Князя и Пискупль.» Шведскіе Лѣтописцы говорятъ, что Россіяне сожгли тогда Або, гдѣ обыкновенно жилъ Епископъ Финляндскій (см. Далин. Gesch. des Schwed. R. II, 314 и 418). Лербергъ замѣчаетъ, что тогдашній Префектъ Финляндскій былъ Лидеръ, и что отъ него произошло имя Людерева (См. его Untersuchungen, страница 197).

(229) Въ Новогород.: «прибѣжа (Юрій) въ Новгородъ, и позва Новгородцевъ съ собою, и идоша съ нимъ всь Новгородъ и Пльсковъ, поимше Владыку Давида, и пришедше на Волгу и докончаша съ Михаиломъ Княземъ миръ, како ити въ Орду обѣма, а брата Юрьева и Княгиню пустити.» Въ Воскр. II, 284: «срѣте его (Юрья) Князь Михайло противу Синеевского, и пакы не хотя видѣти другаго кровопролитія за толь мало дній, умирившеся и крестъ цѣловавше.» Въ рукописной Новоюродской: и Новогородцевъ отпусти Михайло съ Тфери, что въ изниманьи были.» — Договорная грамота, тогда написанная, хранится въ Архивѣ подъ No 14. Она столь ветха, что не можно разобрать и половины словъ. Въ началѣ сказано: «Се доконча Князь Великый Гюрги съ братомъ своимъ съ Михаиломъ, и съ Посадникомъ (Новогородскимъ) и съ Ты ... Волости отворити, а хлѣбъ пустити (въ Новгородъ) ... Гостя въ Тфери не переймати ... Дворянъ и приставовъ не всылати» (Тверскихъ въ Новогородскую область) «а обидному на рубежѣ судъ; а посламъ Новгородскымъ ѣздити сквозѣ Михайлову волость безъ пакости.» Далѣе сказано, что Михаилъ уже изрѣзалъ или уничтожилъ двѣ прежнія Новогородскія грамоты, писанныя въ Городцѣ на Волгѣ и въ Торжкѣ при Ханскомъ Воеводѣ Тайтемерѣ и при Архіепископѣ (см. выше, примѣч. 221). Упоминается еще о кречетахъ, ловимыхъ въ Двинской землѣ, и проч.

95

О смерти Георгіевой жены въ Новогородской: «тамо ю смерти предаша.» Въ Троицкой: «тамо зельемь уморена бысть.» Кн. Щербатовъ благоразумно замѣчаетъ, что Михаилъ не могъ ожидать никакой пользы отъ такого злодѣйства, и что оно совсѣмъ невѣроятно. — Ректоръ Тверской Семинаріи, Архимандритъ Макарій, сочинилъ въ 1765 году Житіе Св. Михаила Ярославича, украсивъ оное многими изобрѣтеніями. Онъ пишетъ, что Княгиня Юрьева, Кончакъ, пріѣхала въ Тверь уже больная; что Михаилъ посылалъ къ ней лекарей, склонилъ ее принять Вѣру Спасителеву, и проч. Но сія Княгиня была уже Христіанка, по сказанію Лѣтописцевъ: и могъ ли Юрій жениться на идолопоклонницѣ или Магометанкѣ? Никон. Лѣт. изобрѣлъ, что Юрій, передъ отъѣздомъ къ Хану, убилъ въ Москвѣ Боярина Михаилова, Александра Марковича, и что Кавгадый посылалъ изъ Орды, на встрѣчу къ Великому Князю, многихъ Татаръ, чтобы на дорогѣ убить его.

(230) «Аще Христіане сколько почіють.» Сей Духовникъ былъ Игуменъ Іоаннъ.

(231) «Аще ли послѣ того умрети же ми есть, то луче ми есть нынѣ положити душю свою за многыя души.»

(232) См. сей Исторіи Т. I, примѣч. 41. Никон. Лѣт. сказываетъ, что Михаилъ выѣхалъ изъ Твери въ Орду Авг. 5. — Лѣтописецъ приводитъ ниже изъ Псалма: «умякнуша испръва словеса ихъ паче елеа, и то бо быша стрѣлы.» — Второе засѣданіе суда было черезъ недѣлю, послѣ перваго, въ Субботу. По вымыслу Никон. Лѣтописца, судіи обвиняли Михаила въ томъ, что онъ хотѣлъ бѣжать къ Нѣмцамъ и послалъ свою казну въ Римъ къ Папѣ. Далѣе: «Приставиша 7 сторожевъ отъ семи Князей и иныхъ не мало, и покладаху предъ блаженнымъ многыя ужа желѣзная, хотяще отягчити нозѣ его ... Въ ту нощь мало отъ узъ желѣзныхъ отпустиша ему, но связанъ тако пребысть всю ношь ... Отгнаша отъ него вся Бояре, и отца его духовнаго, Игумена Александра» (Никон. Лѣт. называетъ его Маркомъ) ... «наутріе же, въ Недѣлю, възложиша колоду велику отъ тяжка древа на выю Святаго.»

(233) См. Абульгази Histoire des Tatars, страницы 337, 338.

(234) «Безпрестани вся нощи не дадяше сна очима своима, славяше Бога съ многими слезами ... Въ день же бяше всегда видѣти свѣтлымъ лицемъ и весела взоромъ, и словесы сладкыми тѣшаше Бояръ и слугъ своихъ, и глаголаше: се ли вы едино любо было, дружино моя, егда преже сего яко въ зерцало зряще мене и спотѣшастеся? ... Помяните, како пріяхомъ благая въ житіи нашемъ: то сихъ ли не хочемъ претерпѣти? ... Не печалуйте про древо се: по малѣ бо узрите е прочее выя моея.» — Далѣе: Беззаконніи стражіе они въ нощи завиваху (не забиваху) въ той же кладѣ руцѣ его ... Минувшимъ же днемъ двадцати и четыремъ, Кавгадый повелѣ его привести въ торгъ, созъва взя заимодавци» (купцевъ? откупщиковъ?) и проч. Далѣе: «И рече сторожемъ: почто не облегчите ему древа сего? ... Единъ отъ предстоящихъ подъимъ деръжаше древо ... Рече (Михаилъ) слугамъ своимъ: дайте ми стулецъ, да почію ногами своими ... Рече же отъ своихъ единъ: Господине Княже! видиши ли се, колико народа множство стоящихъ, видяще тя въ таковой укоризнѣ, а прежь тя слышаща царствующе во своей земли? ... Егда бо вожаху блаженнаго въ ловѣхъ со Царемъ, и глаголаху къ нему слугы его: се, господине Княже, проводници и кони готовы: уклонися на горы, да животъ получиши. Онъ же рече: не дай же ми Богъ сего створити!

96

во дни своя николи же сего створилъ. Аще бо азъ единъ уклонихся, а люди своя оставивъ въ бѣдѣ, то кою хвалу пріобрящу? Воля Господня да будеть! ... Бывшю же блаженному въ тяготѣ дній 26, за рѣкою Теркомъ, на рѣцѣ на Севенцѣ, подъ городомъ подъ Тетяковымъ, минувши вси горы высокыя, Ясьскіе и Черкаскіе, близъ Воротъ Желѣзныхъ (въ Никонов. у болвана мѣдянаго у златые главы, у Темиревы богатыревы могилы) въ Среду рано повелѣ отпѣти Заутреню и Часы, и по семъ правило Причащенію, и рече Попови: да быхъ азъ самъ молвилъ Псалмы. Онъ же вда ему книгу, и нача молвити тихо со умиленіемъ, источающе слезы яко рѣку.»

(235) «Въ той бо часъ окааньный Кавгадый вхожаше ко Царю и исхожаше со отвѣты на убіеніе блаженнаго.» — Псаломъ, читанный Михаиломъ, есть 54.

(236) «Онъ же наборзѣ вставъ и воздохнувъ рече: вѣдаю ... и бѣ страшно въ той часъ, братье, видѣти отъ многыхъ странъ множство женущихъ къ вежѣ ... Кавгадый же и Князь Юрьи ссѣдше съ коній, близъ бо бяше торгъ, яко каменемъ веречи (бросить) ... Убійцы же, разъгнавше вси людіе, похватиша Святаго за древо, еже бѣ на выи его, и удариша имъ сильно, и возломиша его на стѣну, и проломись вежа; онъ же въскочи, и мнози повръгоша его на землю ... Романецъ извлекъ великый ножъ, удари въ ребра Святаго въ десную страну, и обращая ножъ сѣмо и овамо, отрѣза сердце честное его; и тако предасть душю въ руцѣ Господни Ноября 22, въ Среду, 7 часа дни, и причтесь съ лики Святыхъ со сродникома своима Борисомъ и Глѣбомъ и съ Михаиломъ Чръниговскымъ. Вежу же блаженнаго разграбиша Русь и Татарове ... сами же Князи и Бояре въ одиной вежи піаху вино, повѣствующе, кто какову вину изрече на Святаго!» Никон. Лѣт. прибавляетъ, что Михаилъ, пославъ сына къ Царицѣ, еще надѣялся ея заступленіемъ спастись отъ казни; что у него были въ услуженіи многіе Татары; что убійца, именемъ Иванецъ, зарѣзавъ Князя, сказалъ: здѣ пилъ еси чашу добру; что Кавгадый велѣлъ Юрію отправить тѣло Михаилово въ Россію, и проч.

(237) «Своею котыгою, юже ношаше» (котыга то же, что коць, или верхняя одежда) ... «и положиша его на велицѣй досцѣ на телегу, и увиша ужи, и превезоша за рѣку рекомую Аджь, еже зовется Горесть» (нынѣ Горькая, впадающая въ Каспійское море); «горесть бо се нынѣ, братье, и есть.»

(238) «Посла тѣло блаженнаго въ Моджжъчары съ своими Бояры.» См. сей Исторіи Т. I, стр. 77, и примѣч. 302. Рубруквисъ, путешественникъ XIII вѣка, видѣлъ еще тамъ Венгровъ (Voyage de Rubruquis, стр. 24). Бездежъ есть нынѣ, думаю, селеніе Везедево, ниже Енотаевска, на рукавѣ Волги. Ясы или Алане исповѣдывали отчасти Вѣру Христіанскую; многіе изъ нихъ говорили по-Гречески (Voyage de Rubruquis, стр. 24). Здѣсь въ житіи Михаила разсказываются многія чудеса: какъ тѣло его ночью освободилось отъ узъ и перешло съ телеги на землю («лежаще раною къ землѣ; десная же рука бѣ подъ лицемъ, и порты единако одѣяно»); какъ свѣтлыя облака являлись надъ онымъ, въ Маджарахъ столпъ огненный или дуга, а въ Бездежѣ множество всадниковъ воздушныхъ съ свѣчами и съ фонарями; какъ одинъ стражъ, дерзнувъ лечь на тѣло, былъ сверженъ невидимою силою и сказалъ о томъ Бездежскому Іерею, а сей Іерей самому Лѣтописцу, и проч.

97

(239) Лѣтописецъ называетъ Михаила такимъ же отечестволюбцемъ, каковъ былъ Св. Димитрій Солунскій. — Никон. Лѣт. говорить о Михаилѣ: «бѣ тѣломъ великъ зѣло и взоромъ страшенъ, и піянства не любяше, » и проч.

(240) «Въ лѣто 6820 (1312) преставися Княгиня Ярославляя Ярославича, именемъ Оксинья, въ Червицахъ и въ Скимѣ, и положена бысть на Тфери.»

(241) «Въ лѣто 6815 (1307) преставись Князь Костянтинъ Борисовичь Ростовскій въ Ордѣ ... Въ лѣто 6824 (1316) пріиде изъ Орды Василій Костянтиновичь Ростовскій, а съ нимъ послы Татарскіе, Сабанчій и Казначій, и много зла створиша Ростову ... Въ лѣто 6826 (1318) пріиде на Русь посолъ лютъ, именемъ Кочка, и уби отъ Костромы 120 человѣкъ, и оттолѣ шедъ пограби Ростовъ и церковь Св. Богородицю разграбивъ, и монастыри пожже и села, и люди плѣни.» Подъ годомъ 1307 сказано еще: «на осень бысть Таирова рать:» вѣроятно, также разбой, а не дѣйствительная война.

(242) Въ Никон.: «Князь Святославъ Глѣбовичь (въ 1309 г.) выгна братанича своего, Василія, изъ Брянска. Того же лѣта К. Василей иде въ Орду жаловатися на дядю своего, Святослава Глѣбовича.» Въ Волынск. Лѣт. упоминается о двухъ сыновьяхъ Романа Брянскаго, Олегѣ и Михаилѣ: Василій могъ быть сыномъ того или другаго; а Святославъ, его дядя, меньшимъ сыномъ Романовымъ, вопреки Никонов. Лѣтописцу, который не отличилъ Святослава Глѣбовича Можайскаго, плѣненнаго Георгіемъ Московскимъ, отъ Святослава Брянскаго. — Далѣе въ лѣтописяхъ: «Князь Святославъ за полдни изыде противу рати Татарскіе, и поткнуша межу себе копьи: Брянци же выдали Князя, коромольницы суще; стяги своя повергоша, а сами побѣгоша. Князь же Святославъ токмо съ своимъ Дворомъ много бився, послѣди убьенъ бысть на полку Апрѣля въ 2 день.»

(243) «Тое жь зимы (1305) преставись Митрополитъ Максимъ всея Русіи, Дек. 6, и положенъ бысть въ Володимери въ Соборной церкви Св. Богородицы, во храмѣ Св. Мученика Пантелеймона.» — Св. Петръ Митрополитъ, посвященный въ Царѣградѣ, пріѣхалъ въ Кіевъ въ 1308 году, а въ Владиміръ въ 1309.

Житіе Св. Митрополита Петра, напечатанное въ Степенной Книгѣ (I, 410), сочинено Митрополитомъ Кипріаномъ, въ княженіе Димитрія Донскаго или Василія Димитріевича. Кипріанъ сказываетъ, что Петръ, сынъ Ѳеодоровъ, родился въ Волыніи, и постриженный на тринадцатомъ году въ одномъ пустынномъ монастырѣ, выучился тамъ иконной живописи. Далѣе; «По времени же благословеніемъ Игумена исходитъ отъ обители, обходитъ округная мѣста пустынная и обрѣтаетъ мѣсто безмолвно на рѣцѣ Ратѣ» — (въ Волыніи, а не близъ Курска) — «и ту жилище себѣ водружаетъ ... И собрася къ нему не мало число братій ... И Князю въ слухъ пріиде добродѣтельное его житіе и всей странѣ: тогда бо бяше въ своей чести и времени земля Волынская, всякимъ обильствомъ и славою преимуща, аще нынѣ по многихъ ратехъ и не такова ... Тогда убо прилучися и Святителю (Митрополиту) Максиму проходити землю ону: пріиде же и Божій человѣкъ Петръ благословеніе отъ Святителя пріяти и образъ Пречистыя Богородицы, иже бѣ самъ написалъ, принесе ему. Святитель же образъ съ великою радостію пріемъ, и златомъ и каменіемъ украсивъ, у себе держаше ... И житія убо сего конецъ премѣни Архіепископъ Максимъ ... Геронтій же нѣкто, Игумаенъ сый, дерзну восхитити санъ Святительства ... никому же возбраняющу ему отъ

98

таковаго безсловесія ... пріемлетъ Святительскую одежду и утварь, еще же и ту самую икону, юже бѣ Петръ написалъ, и жезлъ Пастырскій и сановники церковныя, и пойде къ Константинуграду. Се же услышано бысть по всей Руской земли, и мнози негодоваху. Князь же Волынскія земли совѣщаетъ совѣтъ не благъ: восхотѣ Галичскую Епископію въ Митрополію претворити, и нападаетъ на Петра словесы, подгнѣщая его ко Царюграду ... Святый же преклоняется ... Князь же, втай Петра, написуетъ къ Св. Патріарху, прося того самаго Петра на Святительскомъ престолѣ видѣти, и посла посылаетъ.» Слѣдуетъ описаніе чуда, бури, явленія и проч. Далѣе о клеветѣ: «человѣческому роду врагъ и ратникъ (діаволъ) спону Святому сотвори, и нѣкіимъ подгнѣти не хотѣти того (Петрова) пришествія; по времени же себѣ зазрѣша, и съ смиреніемъ Святителю покоришася. По времени же паки врагъ завистію подходитъ Андрея, Епископа Тферскаго, легка убо суща умомъ, легчайша же и разумомъ ... И сплетаетъ ложная словеса и посылаетъ ко Святѣйшему Патріарху. Онъ же удивився и посылаетъ единаго отъ Клирикъ съ писаніемъ, глаголюще сице: Всесвященнѣйшій Митрополитъ Кіевскій и всея Руси, о Святѣмъ Дусѣ возлюбленный брате и сослужитель нашего смиренія Петръ! ... пріидоша отъ вашего языка и твоего предѣла словеса тяжка на тя, еже слухи моя исполниша и помыслъ мой смутиша: потщися убо сіе очистити и исправити. Таковое убо писаніе отъ Патріарха Клирикъ пріемъ, Русскія земли достизаетъ; но убо шептанія Андреева не утаишася Св. Петру, и на Бога всю надежду возложивъ, глаголаше: аще Богъ по насъ, кто на ны? И яко Клирикъ пріиде на Русь, и Соборъ собирается во градѣ Переяславли: приходитъ Боголюбивый Епископъ Ростовскій Симеонъ и Преподобный Игуменъ Прохоръ ... Князю бо Михаилу тогда во Ордѣ сущу, но сынове его пріидоша, Дмитрій и Александръ, и иныхъ Князей довольно, и Вельможъ, аще же и лучшія отъ Игуменовъ и Чернецъ и Священниковъ, » и проч.

(244) «Того жь лѣта (1312) Петръ Митрополитъ, сня санъ со Владыки Сарьскаго Измаила, и постави въ него мѣсто Варсонофья Епископомъ Сараю ... Въ то же время и Сеитъ еретикъ явися чуждая Церкве Христовы и православный Вѣры мудрствуя, его же Святый препрѣ, и непокаряющагося проклятію предастъ, иже и погибе.» Степен. Книги, I, 418. Имя сего еретика не Русское, но видно, что онъ былъ Христіанинъ: Татищевъ называетъ его Новогородскимъ Протопопомъ, сказывая, что онъ ругалъ Монаховъ, и что нѣкоторые иноки, вѣря ему, уходили изъ монастырей и женились. — Далѣе въ лѣтописяхъ: «Петръ же Митрополитъ рече Князю Святославу: подѣлися, сыну, съ Васильемъ Княженіемъ или отступися ему, а самъ отъѣди прочь и не бейся. Князь же, надѣяся на свою силу и мужество, и взнесеся умомъ и многою силою Брянскою, отвѣщавъ рече: Господине! Брянци мя не пустять; хотятъ за мя головы своя сложити ... Въ лѣто 6819 (1311) Князь Дмитрей Михайловичь Тферскій, собравъ воя многи и хотѣ ити ратью къ Новугороду на Князя Юрья, и не благослови его Митрополитъ столомъ въ Володимери: онъ же, стоявъ 3 недѣли, възвратися въ землю свою.» Сіе извѣстіе относится къ позднѣйшему времени и безъ сомнѣнія ошибкою написано подъ 1311 годомъ: Димитрій Михайловичь имѣлъ тогда не болѣе двѣнадцати лѣтъ отъ роду, и не могъ при отцѣ искать Великокняжескаго достоинства. Во многихъ спискахъ сказано здѣсь: «къ Новугороду Нижнему

99

но въ харатейномъ Троицкомъ нѣтъ сего прибавленія. Юрій, возвратясь изъ Орды, жилъ въ Великомъ Новѣгородѣ, а не въ Нижнемъ, гдѣ властвовалъ Михаилъ Андреевичь.

(245) Выписываю сей ярлыкъ изъ Ростовской Архивской Лѣтописи:

«Лѣта 6821 (1313) пойде въ Орду Петръ Митрополитъ вкупѣ съ Великимъ Княземъ Михаиломъ Ярославичемъ, обидъ ради церковныхъ отъ лукавыхъ человѣкъ, и судовъ, и пошлинъ, да и того ради, чтобы напередъ (прежде) быти у Царя Нѣмецкихъ пословъ и Пискупа Матѳіа Папы Римскаго» — (кто былъ сей Епископъ Папы, не знаю) — «да и того ради, понеже тогда въ Ордѣ Тохта Царь умре, а новой Царь Азбякъ сѣлъ на царствѣ, и вся обновишася, отъ многихъ странъ вси прихождаху во Орду къ Царю, и ярлыки имаху кождо на свое имя. Но милостію Божіею Петръ Митрополитъ во Ордѣ у Царя былъ въ чести велицѣй и отпущенъ бысть вскорѣ съ управою и съ ярлыки и съ Дефтери — и вси ради быша. И се ярлыкъ Азбяка Царя:

«Вышняго и безсмертнаго Бога волею, и силою и величествомъ, и милостію Его многою. Азбяково слово, всѣмъ нашимъ Княземъ великимъ и среднимъ, и нижнимъ, и сильнымъ Воеводамъ, и Вельможамъ, и Княземъ нашимъ удѣльнымъ, и Дорогамъ славнымъ, и полчнымъ Княземъ высокимъ и нижнимь, книжникомъ и уставодержательникомъ, и учительнымъ и людскимъ повѣстникомъ, и збирателемъ, и Баскакомъ и посломъ нашимъ, и гонцомъ, и данщикомъ и писцомъ нашимъ, и момоѣздящимъ посломъ, и ловцомъ нашимъ, и сокольникомъ, и пардусникомъ, и всѣмъ людемъ высокимъ, и нижнимъ, и малымъ, и великимъ нашего Царства, по всѣмъ нашимъ странамъ, по всСмъ нашимъ Улусамъ, гдѣ Бога безсмертнаго силою наша власть держитъ и слово наше владѣетъ: да никто же обидитъ (на Руси) соборную церковь Петра Митрополита, и его людей и церковныхъ его; да никто же възимаютъ стяжаній, ни имѣніемъ, ни людемъ; а знаетъ Митрополитъ Петръ въ правду и право судитъ, и управляетъ люда своя въ правду; и въ чемъ ни буди — въ разбои, и въ поличномъ, и въ татбѣ, и во всякихъ дѣлахъ — вѣдаетъ Петръ Митрополитъ единъ, или кому прикажетъ; да вся покорятся и повинуются Митрополиту, вся его церковныя причты по первымъ изъ начала закономъ ихъ, и по первымъ грамотамъ нашимъ, первыхъ Царей великихъ грамотамъ и дефтеремъ; да не вступаются въ церковное Митрополичіе никтоже, занеже то Божіе есть все; а кто вступаются, а нашъ ярлыкъ и наше слово преступитъ, той Богу есть повиненъ, и гнѣвъ на себя отъ Него пріиметъ, а отъ насъ ему казнь будетъ смертная. А Митрополитъ правымъ путемъ пребываетъ, и тѣшится, да правымъ сердцемъ, и правою мыслію своя вся церковная устрояетъ, и судитъ, и вѣдаетъ, или кому повелитъ таковая вѣдати и управляти. А намъ въ то не вступатися ни вочто же, и дѣтемъ нашимъ, ни всѣмъ Княземъ нашимъ нашего Царства, и всѣхъ нашихъ странъ, и всѣхъ нашихъ Улусовъ; да не вступаются никто ничѣмъ въ церковная и въ Митрополича, ни въ грады ихъ, ни въ волости, ни въ села ихъ, ни во всякіе ловли ихъ, ни въ борти ихъ, ни въ земли ихъ, ни въ луга ихъ, ни въ лѣсы ихъ, ни во грады ихъ, ни въ волостныя мѣста ихъ, ни въ винограды ихъ, ни въ мельницы ихъ, ни въ зимовища ихъ, ни въ стада ихъ во конскіе, ни во всякіе скотьскіе стада ихъ, ни въ вся стяжанія и имѣнія церковная. И люди и вся причты ихъ, и вси законы ихъ уложеныя старыя отъ начала ихъ, то все вѣдаетъ

100

Митрополитъ, или кому да прикажетъ; да не будетъ ничтоже перечинено, или порушено, или кѣмъ изобижено. Да пребываетъ Митрополитъ въ тихомъ и кроткомъ житіи, безъ всякіе голки, да правымъ сердцемъ и правою мыслію молитъ Бога за насъ, и за наши дѣти, и за наше племя. Мы бо такоже управляемъ и жалуемъ, якоже прежніе Цари ярлыки имъ давали, и жаловали ихъ; а мы по тому же пути и тѣми же ярлыки жалуемъ ихъ, да Богъ насъ пожалуетъ. А мы Божія брежемъ, и даннаго Богу не взимаемъ; а кто взимаетъ Божіе, и тотъ будетъ повиненъ, а гнѣвъ Божій на него же будетъ, а отъ насъ будетъ казненъ смертною казнію, да то видя иныя въ боязни будутъ. А поѣдутъ наши Баскаки, таможники, даньщики, поборщики и писцы, по симъ нашимъ грамотамъ, какъ наше слово молвило, да будутъ всѣ Соборные церкви цѣлы Митрополичи, никѣмъ ни отъ кого не изобижены вся его люди, и вся его стяжанія, какъ ярлыкъ имѣетъ, и Архимандриты, и Игумены, и Попы, и вся его причты церковныя, ничѣмъ никто да не будетъ изобиженъ. Дань ли на насъ емлютъ, или иное что ни буди: тамга ли, поплужное ли, ямъ ли, мызъ ли, мостовщина ли, ловитва ли кая ни буди наша, или егда на службу нашу съ нашихъ Улусовъ повелимъ рать збирати, гдѣ восхотимъ воевати: а отъ Соборные церкви Петра Митрополита никтоже не взимаетъ, и отъ всихъ людей, и отъ всего его причта: тѣ бо за насъ Бога молятъ, и насъ блюдутъ, и наше воинство укрѣпляютъ. Кто бо того и преже насъ не вѣдаетъ, что Бога безсмертнаго силою и волею живутъ всѣ, и воюютъ? то всѣ вѣдаютъ; и мы, Богу моляся, по первыхъ Царей грамотамъ грамоты имъ давали жалованые, а не изыначиваемъ ни въ чемъ: какъ то было преже насъ, тако молвя, и наше слово уставило по первому пути, которая дань по первому пути наша будетъ, или запросы наши накинемъ, или поплужное, или послы наши будутъ, или кормы наши, или коней нашихъ, или подводы, или кормъ пословъ нашихъ, или нашихъ дѣтей, или Царицъ и кто ни есть, и кто ни буди, и да не вземлютъ, и да не просятъ ничтоже; и что возмутъ, и они назадъ дадутъ третицею; и аще будетъ взялъ за нужду великую, а отъ насъ имъ будетъ не кротко, а наше око тихо на нихъ не смотритъ. А что будутъ церковные люди, ремесленицы кои, или писцы, или каменныя здатели или древодѣлные, или иные мастеры каковы ни буди, или ловцы, какова лова ни буди, или соколницы, а въ то наши да не вступаются никто, и на наше дѣло не емлютъ ихъ, и пардусники наши, и ловцы наши, и соколницы наши, и побережницы наши да не вступаются въ нихъ, и да не взимаютъ ихъ, ни у нихъ дѣлныхъ ихъ орудій. А что законы ихъ, и въ законѣ ихъ церкви, и монастыри ихъ, и часовни ихъ, да не вредятъ ихъ, ни хулятъ ихъ; а кто учнетъ Вѣру осуждати ихъ, и хулити, тотъ человѣкъ не извинится ничѣмъже, и умретъ злою смертію. А что Попы и Діаконы, единъ хлѣбъ ядуще, и во единомъ дому живуще, у кого братъ, или сынъ, и тѣмъ потому же пути наше пожалованіе. Еже кто будетъ отъ нихъ не выступилъ, а Митрополиту не служитъ, а живетъ себѣ тотъ именемъ Поповскимъ, да не отнимается, но даетъ дань; а Попы, и Діаконы, и причты церковные пожалованы отъ насъ по первой нашей грамотѣ, и стоять молящеся за насъ Богу правымъ сердцемъ и правою мыслію; а кто учнетъ неправымъ сердцемъ о насъ молитися Богу, то грѣхъ на немъ будетъ. А кто будетъ Попъ, или Діаконъ, или причетникъ, или церковные иные люди кто ни буди, откуды ни есть, Митрополиту похотятъ

101

служити, и о насъ Богу молитися, что будетъ о нихъ у Митрополита въ мысли, то вѣдаетъ Митрополитъ. Такъ наше слово учинило, и дали есмы Петру Митрополиту грамоту сію для крѣпости ему, да сію грамоту видяще и слышаще вси людіе, и вси церкви, и монастыри, и вси причты церковные да на преслушаютъ его ни въ чемъ, но послушни ему будутъ по закону ихъ, и по старинѣ, какъ у нихъ изстари идетъ. Да пребываетъ Митрополитъ правымъ сердцемъ, и безъ печали, и безъ скорби всякія, Бога моля о насъ и о нашемъ Царствіи. А кто вступится въ церковное и Митрополичіе, и на того будетъ гнѣвъ Божій, а по нашему великому наказанію и истязанію не извинится ничимъ же, и умретъ злою смертною казнію. Такъ ярлыкъ нашъ, такъ молвя слово наше учинило, таковою данною крѣпостію утвердило. Заячьего лѣта, осенняго перваго мѣсяца, четвертаго ветха на поляхъ писана и дана.» О смыслѣ ветха см. Т. XI, примѣч. 628, г. 1471. Въ Архив. Дѣлахъ Крымскихъ, No 13, л. 273 на об., сказано: «будетъ на другомъ мѣсяцѣ, на ветху» (т. е. на ущербѣ луны). — Нѣсколько сихъ ярлыковъ (истинныхъ или подложныхъ) напечатано въ Рос. Вивліоѳикѣ, Т. VI. Древнѣйшій изъ нихъ есть пятый, или Мангу-Тимуровъ. Во многихъ рукописныхъ означенъ надъ каждымъ ярлыкомъ годъ, и большею частію несправедливо.

Кругъ лѣтосчисленія у Моголовъ — такъ же, какъ у Восточныхъ Турковъ — состоялъ изъ 12 лѣтъ: первый годъ назывался мышью, вторый быкомъ, третій рысью и барсомъ, четвертый зайцемъ, пятый крокодиломъ, шестый зміемъ, седьмый конемъ, осьмый бараномъ, девятый обезьяною, десятый курицею, одиннадцатый псомъ, двѣнадцатый свиньею (см. Эрбелот. Bibl. Orient. подъ словомъ Giagh). Мѣсяцъ раздѣлялся у нихъ на дни старые и новые, какъ свидѣтельствуютъ сіи ярлыки Царскіе. Здѣсь сказано: «четвертаго ветха;» а въ другомъ: «десятаго нова

(246) Въ Никонов. Лѣт. подъ годомъ 1321: «Пріиде изъ Орды въ Кашинъ Таянчаръ Татаринъ съ Жидовиномъ должникомъ» (или откупщикомъ Царской дани) «и многу тягость учиниша Кашину.»

(247) «Въ лѣто 6817 бысть казнь отъ Бога: мышь поѣла рожь, и овесъ и пшеницу, и всякое жито, и того дѣля бысть дороговь велика и меженина (недостатокъ) зла, и гладъ крѣпокъ по земля Русьской ... Бысть другая казнь отъ Бога: моръ на люди и на кони и на всякій скотъ. — Тое же зимы (въ 1318 году) бысть моръ во Тфера на люди.» — Въ Новогород. Лѣт.: «Той же зимы хлѣбъ бяше дорогъ въ Новѣгородѣ, а въ Пльсковѣ почали бяху грабити недобріи людіе села, и дворы въ городѣ, и клѣти, и избиша ихъ Пльсковичи съ 50 человѣкъ, и бысть тихо.» Въ лѣтописи Псковской: «изби мразъ всяко жито, и бысть драгость люта, по 5 гривенъ зобница. Бяше же та драгость на много время.» Зобница не осьмина ли?

Разныя происшествія Михаилова княженія: Въ 1304 г. преставился бывшій Ростовскій Епископъ Тарасій. «Избишась въ Ростовѣ два колокола великая въ Великій Пятокъ.» — Въ 1305, въ Новѣгородѣ, Семенъ Климовичь поставилъ церковь каменную на воротахъ въ Прусской улицѣ. Сдѣлали новый мостъ черезъ Волховъ. (По Никон. Лѣт. были небесное знаменіе и сильные громы). — Въ 1306 родился у Вел. Кн. Михаила сынъ Константинъ. — Въ лѣтописи Псковской: «въ лѣто 6815 (1307) бысть Псковичемъ немирье со Владыкою Ѳеоктистомъ и съ Новогородцы.» — Въ 1308 осенью скончался Князь Александръ Даніиловичь,

102

братъ Юріевъ. «На зиму выйде Архіепископъ Ѳеоктистъ изъ Владычня двора своего дѣля нездоровія, благословивъ Новгородъ, и иде въ монастырь къ Благовѣщенію, изволивъ молчанное житіе. Новгородци же вси взлюбиша отца его духовнаго Давида и съ честію посадиша въ Владычни дворѣ, а Ѳеоктистъ благослови его, и послаша къ Митрополиту ... Якимовая Столбовича постави церковь камен. на Княжи дворѣ Свв. Отецъ 318, иже въ Никіи.» (По Никон. Лѣт. Князь Василій Константиновичь Рязанскій убитъ въ Ордѣ.) Въ Псковской лѣтописи: «Борисъ Посадникъ замысли помостить торговище, и помостиша, и бысть всѣмъ людемъ добро.» — Въ 1309, Іюня 5, Петръ Митрополитъ въ Владимірѣ поставилъ Архіепископомъ Давида, который возвратился Іюня 20, и былъ встрѣченъ со крестами. Новогородцы отдали Посадничество Михайлу Павшиничу. (По Никон. Лѣт. скончался Князь Суздальскій Василій Михайловичь). — Въ 1310, въ Новѣгородѣ, Архимандритъ Кириллъ поставилъ на Коломцахъ церковь Успенія, а на Дубенкѣ церковь Покрова, обѣ каменныя, на деньги монаха Олонія Шкила. «На зиму грабиша села около Новагорода, » а кто, не сказано. Преставился, Дек. 23, Архіеп. Ѳеоктистъ и положенъ въ церкви Благовѣщенія. (По Никон. Лѣт. Князь Василій Брянскій съ Татарами убилъ Карачевскаго Князя, Святослава Мстиславича). — Въ 1311 Симеонъ Ростов. оставилъ Епископію и на его мѣсто поставленъ Ярославскій Игуменъ Св. Спаса, Прохоръ. «Новогородскій Владыка Давыдъ постави церковь камену на воротѣхъ отъ Неревского Конца въ имя благовѣрнаго Князя Владиміра, крестившаго землю Рускую, а въ крещеніи Василій.» (Замѣтимъ, что здѣсь въ первый разъ упоминается о храмѣ посвященномъ Св. Владиміру). Новогородцы, смѣнивъ Посадника Михайла, выбрали Семена Климовича. Въ Псковской лѣтописи: «совершена кам. церковь Св. Богородицы на Снетной при Игуменѣ Іевѣ.» — Въ 1312 Митрополитъ, на мѣсто Сарскаго Епископа Исмаила, поставилъ Варсонофія. Новогород. Архіеп. Давидъ заложилъ каменную церковь Св. Николая въ Неревскомъ Концѣ. (По Никон. Лѣт. сгорѣлъ Нижній Новгородъ). — Въ 1313 Архіеп. Давидъ освятилъ церковь Св. Николая, уставилъ въ ней вседневную службу и собралъ тамъ многихъ Чернцевъ. (По Никон. Лѣт. преставился Смоленскій Князь Александръ Глѣбовичь, оставивъ двухъ сыновей, Василія и Іоанна). — Въ 1314 преставился Іоаннъ, Епископъ Суздальскій, и Симеонъ, бывшій Епископъ Владимірскій и Ростовскій, въ Суздалѣ. — (По Никон. Лѣт. было сильное наводненіе весною, и скончался Василій Александровичь Брянскій). — Въ 1315 скончался Князь Иванъ Михайловичь (а по нѣкоторымъ спискамъ Михаилъ Ивановичь) Стародубскій, внукъ Іоанновъ. Андрей, Епископъ Тверскій, оставилъ свой санъ, и на его мѣсто поставленъ Варсопофій. — Въ 1316 (по Никон. Лѣт.) сгорѣло въ Твери болѣе 20 домовъ и было затмѣніе лунное передъ утреннею зарею. — Въ 1317 у Князя Іоанна Даніиловича, брата Юріева, Сент. 7 родился сынъ Симеонъ. — Въ 1313 (по Никон. Лѣт.) въ Сент. сгорѣла въ Твери большая часть города съ 6 церквами.

(248) См. выше, стран. 112. Тѣло Юріевой супруги отвезли въ Ростовъ. — Никон. Лѣт. прибавляетъ, что Ростовскій Епископъ пріѣзжалъ звать Князя Александра Михайловича къ Георгію въ Владиміръ, чтобы съ нимъ примириться. О тѣлѣ Михаила: «Изъ толь далечіе земли везоша его на телезѣ и въ санехъ, и лежа на Москвѣ лѣто все, и обрѣтоша цѣло ... И положиша въ церкви Св. Спаса на десной странѣ, юже бѣ самъ создалъ,

103

по сторонѣ Епископа Симеона.» Архимандритъ Макарій, сочинитель Михаилова (рукописнаго) житія, пишетъ, что тѣло его было привезено въ деревянномъ гробѣ, а погребено въ новомъ каменномъ; что въ царствованіе Михаила Ѳеодоровича зодчій Іоаннъ на казенныя деньги перестроилъ сію церковь Спаса; что Архіепископъ Тверскій, Евфиміи, по указанію одного стараго Священника, именемъ Ѳеодора, нашелъ гробницу Князя у церковной стѣны въ землѣ, писалъ о томъ къ Царю и поставилъ ее въ придѣлѣ Св. Михаила; что въ 1655 году, во время язвы, Тверскій Архіепископъ Лаврентій преложилъ мощи изъ ветхой раки въ новую деревянную, обвивъ ихъ въ бѣлую камку; что Стольникъ Царя Алексія Михайловича, Романъ Бобарыкинъ, прислалъ шитую, богатую плащаницу для сей гробницы; что въ 1682 году Тверскій Архіерей Сергій, видя опять ветхость Преображенскаго Собора, построилъ собственнымъ иждивеніемъ новый; что между тѣмъ рака Св. Михаила стояла въ храмѣ Воздвиженія; что Сергій, возвративъ оную на свое мѣсто, оставилъ древній каменный гробъ въ церкви Воздвиженской; что въ XVIII вѣкѣ Епископъ Варлаамъ перенесъ мощи подъ изваянную сѣнь, за Архіерейское мѣсто, между столпами, а придѣлъ Св. Михаила обратилъ въ ризницу; что Епископъ Митрофанъ, въ 1747 году, обложилъ серебромъ деревянную раку Святаго и поставилъ оную въ стѣнѣ, на правой сторонѣ, у самаго иконостаса. Княгиня Анна постриглась въ Тверскомъ Софійскомъ монастырѣ; жила послѣ у сына своего, Василія, въ Кашинѣ; преставилась черезъ 19 лѣтъ по кончинѣ супруга и погребена тамъ въ Успенскомъ Соборѣ. Святыя мощи ея были обрѣтены въ царствованіе Алексія Михайловича.

(249) См. Новогородск. Лѣт. 174.

(250) Сіи древніе рубли описаны Герберштейномъ и Гваньини. Первый говоритъ (Rer. Moscov. Comment. стр. 44): Vix centum annis utuntur moneta argentea, præsertim apud illos cusa. Initio cum argentum in proviuciam inferebatur, fundebantur portiunculæ oblongæ argenteæ, sine imagine et scriptura, æstimatione unius Rubli, quarum nulla nunc (въ началѣ XVI вѣка) apparet. Гваньини пишетъ то же отъ слова до слова (Moschov. Descripl. стр. 158). Десять, или болѣе, подобныхъ кусковъ серебра были найдены въ землѣ крестьянами Князя Павла Михайловича Волконскаго, верстахъ въ 30 отъ Москвы. Образъ и длина ихъ такая;

вѣсомъ же каждый отъ 22 до 24 золотниковъ. Въ Кабинетѣ у Графа А. И. Мусина-Пушкина есть подобный же рубль съ изображеніемъ словъ: Волод. ... то есть, имени Владиміра, можетъ быть Калитина внука или Владиміра Рязанскаго, жившихъ въ XIV вѣкѣ. Въ лѣтописяхъ XVI вѣка, г. 1535, сказано, что пять старыхъ рублей съ двумя гривнами вѣсили фунтъ. Такъ означено и въ нашихъ старинныхъ рукописныхъ Ариѳметикахъ. Но въ исходѣ XIV вѣка рубли Московскіе состояли уже изъ мелкихъ серебряныхъ монетъ (см. сей Исторіи Т. V, примѣч. 135) и вѣсъ ихъ, какъ видно, нѣсколько уменшился въ отношеніи къ древнимъ рублямъ или кускамъ серебра, ходившимъ въ то время, когда предки наши еще довольствовались, вмѣсто денегъ, лоскутками кожаными или кунами (см. сей Исторіи Т. I, примѣч. 524). При Великомъ Князѣ Іоаннѣ Василіевичѣ, т. е. въ концѣ XIV вѣка, фунтъ золота стоилъ около 55 серебряныхъ рублей. Въ Отпускѣ Великой Княжны Елены, дочери его, сказано: «Послано къ зятю,

104

къ В. К. Олександру, на свадьбу къ вѣнчанью крестъ золотъ ... а вѣсу въ ономъ полгривенкѣ безъ дву золотниковъ (т. е. 22 золотника), полтринадцать рублевъ» (см. Древ. Росс. Вивліоѳ. XIV, 2).

Никон. Лѣт. говоритъ, что Георгій долженъ былъ отдать взятую у Димитрія сумму Ханскому послу, но вмѣсто того уѣхалъ съ оною въ Новгородъ; что не Варсонофій, а бывшій Тверскій Епископъ Андрей способствовалъ заключенію мира; что Георгій размолвился и примирился съ Новогородцами; что онъ разбилъ Нѣмцевъ, и проч.

Изъ Прибав. въ концѣ VIII тома издан. 1819 года: Не давно, близъ Серпухова, въ огородѣ, найдено въ горшкѣ 120 древнихъ серебряныхъ рублей, каждый вѣсомъ около 24 золотниковъ, съ клеймами, или съ изображеніемъ лицъ, звѣрей, птицъ, буквъ К. Н.; а на одномъ, вокругъ птицы, вырѣзано имя Ивана (можетъ быть, Калиты или Іоанна II). Графъ Ѳ. А. Толстой, Г. Зосима и другіе любители Древностей успѣли купить нѣкоторые изъ сихъ рублей; но большая часть досталась въ руки неизвѣстнымъ людямъ. (Сообщено отъ Г. Калайдовича).

(251) См. Далин. Gesch. des R. Schw. II, 326, и Новогород. Лѣт.

(252) «Постригся (К. Аѳанасій) въ Черньци, и положиша его у С. Спаса на Городищи» (а по Воскр. Лѣт. въ Нередичахъ). — Іоаннъ, братъ Георгіевъ, поѣхалъ въ Орду въ 1320 году. — О Димитріи: «ходи въ Орду и подъя Великое Княженіе.» Татищевъ же пишетъ, что Димитрій доказалъ Хану неправду Георгіеву, и что Узбекъ велѣлъ мучить Кавгадыя.

(253) См. выше, г. 1242. — Князь Александръ отнялъ Георгіеву казну на Урдомѣ.

(254) Въ Лѣт. Псков.: «Тоя же осени избиша Нѣмци Псковичь гостей въ озерѣ и ловцевъ на Норовѣ, и въ берегѣ Череместь взяша, а на миру, и послаша Псковичи къ Давыду Князю въ Литву и пріѣха въ Четвергъ Сыропустной недѣли, а Князь Юрьи еще бяше во Псковѣ. И тако Князь Давыдъ ѣхаша со Псковичи за Норову и плѣниша ихъ землю до Колываня.» Лѣтописецъ Прусскаго Ордена, П. Дузбургъ, говоритъ о семъ нашествіи (Chron. Prussiæ, стр. 394) Давида Литовскаго, называя его Castellanus de Gartha, и сказывая, что онъ убилъ и плѣнилъ болѣе 5000 Христіанъ: Ecclesias, vestes sacras et vasa altaris inhumaniter polluit et concremavit. Однакожъ Дузбургъ не зналъ, что большая часть Давидова войска состояла изъ Россіянъ. Татищевъ назвалъ Давида сыномъ Довмонта. — Далѣе въ Лѣт. Псков.: «Марта въ 13 пріидоша Нѣмци ратью ко Пскову, и стоявше у города 3 дни и отъидоша съ срамомъ. Тоя же весны, Маія въ 11, пакы пріидоша, ови на конехъ, иніи въ кораблехъ и въ лодіахъ, съ порокы и съ городы и со инѣми замысленіи. Тогда же убиша Посадника Селила Олексеничь, и стояша у города 18 дній, порокы біюще, городы своя двигающе, за лѣсами лѣзуще, и лѣствица исчиниша, хотяще черезъ стѣну лѣзти ... Стояху около всего Пскова, ови на Запсковьи, а друзіи на Полонищи, а иніи на Завеличьи, и что гдѣ полонивше, то все провадяху за Великую рѣку.» — Родъ Псковскаго Князя Евстафія неизвѣстенъ. О мирѣ: «И пріѣхаша силніи послове отъ всея земли Нѣмецкыя во Псковъ, и докончаша миръ по всей Псковской воли.» Эстонія все еще зависѣла тогда отъ Короля Датскаго; но въ 1346 году Вальдемаръ III продалъ оную Нѣмецкому Ордену за 18, 000 марокъ.

(255) «Докончаша миръ вѣчный съ Княземъ и съ Новымгородомъ по старой пошлинѣ» (на прежнихъ условіяхъ). См. также Ядро Рос. Исторіи. Новогородцы уступили Шведамъ часть западной

105

Кореліи, нынѣшняго Выборгскаго и Яскисскаго Округа, такъ, что граница шла отъ устья Сестры черезъ югозападную часть Кексгольмской области къ Каянебургской. Тогдашній договоръ уцѣлѣлъ въ Шведскомъ Государственномъ Архивѣ и напечатанъ Портаномъ въ его Syllog. Monumentorum (см. Лерберг. Untersuchungen, стр. 232). — Шведы назвали крѣпость Орѣховъ, Орѣховецъ или Орѣшекъ, Нетеборгомъ, то есть, перевели сіе имя на свой языкъ.

(256) См. выше, примѣч. 201, и Т. III, примѣч. 186. Кн. Щербатовъ думалъ, что Устюгъ принадлежалъ Новугороду. Никон. Лѣт. прибавилъ отъ себя: «докончаша миръ по старинѣ и выходъ (дань) давати по старинѣ въ Орду

(257) См. Троицк. Лѣт. Въ Новогород.: «Погребоша его Митр. Петръ и Архіеп. Моисей (Новогородскій), и Твер. Еписк. Варсонофій, и Ростовск. Прохоръ, и Рязанк. Епис. Григорій въ Суб. 1 поста» (т. е. Великаго).

(258) Никон. Лѣт. несправедливо говоритъ, что Іоаннъ по убіеніи Георгія ѣздилъ въ Орду. Онъ и въ 1325 и въ 1326 году находился въ Москвѣ (см. Троицк. и Воскресен. Лѣт.). Іоаннъ Даніиловичь дѣйствовалъ тогда въ Ордѣ единственно чрезъ своихъ друзей. — Далѣе: «Приде изъ Орды Князь Олександръ, и Татарове съ нимъ должници, и много бысть тяготы на Низовской земли:» см. выше, примѣч. 246. Далѣе: «Мѣс. Сент. 15 убиша въ Ордѣ два Князя, Дмитрея Мих. Тферьского, да Князя Александра Новосильскаго одиного дни, на одиномъ мѣстѣ, на рѣцѣ Кодраклѣ.» Я не знаю сей рѣки. Городъ Новосиль, какъ мы уже сказали, былъ Удѣломъ Черниговскихъ Владѣтелей, въ землѣ Вятичей; а Родоначальникомъ Князей Новосильскихъ и Бѣлевскихъ сынъ Михаила Черниговскаго, Семенъ Глуховскій.

(259) О семь прозваніи Димитріевомъ сказано единственно въ Родословныхъ Книгахъ. — Димитрій женился на Гедиминовой дочери въ 1320 году, Епископъ Варсонофій вѣнчалъ его въ церкви Св. Спаса (см. Никон. Лѣт.)

(260) Никон. Лѣт. говоритъ, что Димитрій убилъ Георгія въ надеждѣ на отмѣнную милость Узбекову; что Ханъ, казнивъ Димитрія, гнѣвался на всѣхъ Князей Тверскихъ, называя ихъ своими врагами и крамольниками, однакожь, не смотря на то, посадилъ Александра Михайловича на Великое Княженіе. Узбекъ безъ сомнѣнія не поступилъ бы такъ, если бы считалъ Александра врагомъ своимъ. — Въ Новогород. Лѣт.: «Въ лѣто 6835 бысть мятежъ въ Новѣгородѣ, и пограбиша дворъ Остафьевъ Дворянинцевъ и пожгоша всь.» — См. договорную грамоту Александрову въ Архивѣ Иностр. Кол. No 15. Тамъ сказано: «А кто будеть купилъ села въ всей волости Новгородьской при дѣдѣ моемь Ярославѣ и при Васильи (Ярославичѣ), при Дмитріи, при Андреи (Александровичахъ) и при отци моемь при Михайлѣ и при Князи при Юрьи (Даниловичѣ), при Дмитріи (Михайловичѣ), кто будеть даромъ отъялъ или сильно, а то пойдеть бесъ кунъ къ Новугороду.» Слѣдственно Новогородцы по отъѣздѣ Георгія въ Орду признавали Димитрія Михайловича своимъ Княземъ? — Далѣе: «што продано Княжихъ волостій до Велика дни (Пасхи), а што будеть не продано по Велицѣ дни, то по цѣлованью повѣдати.» Здѣсь видимъ, что грамота писана уже въ 1327 году передъ Пасхою: ибо Димитрій убитъ въ Сент. 1326. — Далѣе: «а свиньи ти, Княже, гонити за 60 верстъ около города; а въ той шьстидесять Новгородцю гонити докладая Князя, а далѣ куды кому годно:» то есть, вокругъ города на 60 верстъ бить кабановъ одному Князю, а

106

Новогородцамъ безъ его позволенія тамъ не ловить; далѣе же всякому вольно ѣздить на охоту. — На свинцовой печати изображенъ Спаситель и Св. Александръ, держащій въ одной рукѣ копье, а въ другой щитъ.

(261) Такъ имя его написано въ харатейныхъ Новогород. и Троиц.; а не Щелканъ.

(262) Пріѣхавшихъ туда изъ города Хопыля, котораго не знаемъ. Никон. Лѣт. сказываетъ, что Тверитяне однихъ убили, другихъ сожгли.

(263) Андрей Ярославичь Суздальскій, братъ Александра Невскаго, имѣлъ трехъ сыновей: Юрья (бездѣтнаго), Михаила (княжившаго въ Новѣгородѣ Нижнемъ) и Василія. — Далѣе: «Присла Князь Олександръ послы къ Новгородцемъ, хотя бѣчи въ Новгородъ; и не пріяша его. Того же лѣта присла Князь Иванъ Даниловичь Намѣстникы своя въ Новгородъ, а самъ иде въ Орду.» — Далѣе: «Новгородъ ублюде Богъ и Св. Софья ... прислаша послы Татарове, и даша имъ Новгородци 2000 (рублей?) серебра, и свои послы послаша, » и проч.

(264) Въ Троицк. и Новогород. сказано, что Моголы тогда же убили сего Князя; а въ Воскресен. и другихъ прибавлено: «въ Ордѣ.» Никон. Лѣт. говоритъ еще объ убіеніи Князя Василія Рязанскаго.

(265) Длугошъ, Hist. Pol. кн. X, стр. 117: Inter septemtrionales populos obscurissimi (Литовцы), Ruthenorum servituti et tributis vilibus obnoxii, ut cuique mirum videatur ad tantam eos felicitatem, sive per finitimorum ignaviam et desidiam provectos, ut imperent nunc Ruthenis, sub quorum imperio annis prope mille veluti servile vulgus fuere. Сей Историкъ справедливо удивляется, какимъ образомъ бѣднѣйшій изъ народовъ сѣверныхъ, едва извѣстный, и долговременнымъ рабствомъ уничиженный, могъ такъ возвеличиться, что покорилъ Россіянъ, которые будто бы господствовали надъ нимъ около тысячи лѣтъ.

(266) См. выше, примѣч, 176. Вопреки Стриковскому, называющему Витена Вельможею Тройдена, современный Историкъ Нѣмецкаго Прусскаго Ордена, Петръ Дузбургъ, сказываетъ, что Витенъ былъ сынъ и наслѣдникъ Литовскаго Князя Лутувера, владѣвшаго еще въ 1291 году: Lutuwerus Rex Lethoviæ hoc anno filium suum Vithenum cum exercitu misit (см. его Chron. стр. 323). Страковскій называетъ Гедимина сыномъ Витеновымъ; такъ сказано и въ нѣкоторыхъ Русскихъ лѣтописяхъ (см. Воскресенск. Лѣт. I, 49). Но Длугошъ, современникъ правнука Гедиминова, пишетъ, что сей Великій Князь Литовскій, бывъ Конюшимъ у своего Государя, умертвилъ его и похитилъ власть: Erant Gedimino, qui in Litvanos longo tempore dominatione rapta, et justo Principe, apud quem Stabulatus officio fungebatur, occiso, imperium exercnerat, septem filii, и проч. (Hist. Pol. кн. X, стр. 60). Могъ ли Длугошъ, человѣкъ извѣстный, выдумать басню, столь оскорбительную для чести Королевскаго рода? Другіе наши Лѣтописцы говорятъ согласно съ Польскимъ Историкомъ, что Гедиминъ былъ Конюшимъ Витеновымъ, прибавляя слѣдующее: «Во плѣненіе безбожнаго Цари Батыя избѣжалъ отъ плѣна его нѣкій Князецъ, именемъ Витянецъ (Витенъ), рода Полоцкихъ Князей, и вселился въ Жомотѣ (Самогитіи или Жмуди) у нѣкоего бортника (пчельника), и поятъ у него дщерь въ жену себѣ и пребысть съ нею 30 лѣтъ бездѣтенъ, и убіенъ бысть громомъ; и послѣ Князя Витянца поятъ жену его рабъ его Конюшецъ, именемъ Гедименикъ, и роди отъ нея 7 сыновъ» (см. Родословную Велико-Россійскаго Государства, писанную въ Ярославлѣ въ 1668

107

году, въ Синодал. Библ. подъ No 461, и Ростовск. Архивск. Лѣт. въ концѣ о Князьяхъ Литовскихъ).

(267) Длугошъ Hist. Polon. кн. X, стр. 60, и Хрон. Стриков. кн. XI, гл. 3, и кн. XII, гл. 3 и 7. По старинному Русскому переводу: «Ольгердъ же аще еще при житіи отца окрестися ради жены, но свѣжій черепъ смраднаго тука напившеся, древнимъ злосмрадіемъ смердяше.» Въ нашихъ Родословныхъ сказано, что Явнутъ или Евнутій Гедиминовичь женился на Княжнѣ Витебской, Ольгердъ же на Полоцкой. — Стриковскій именуетъ Князя Владимірскаго, отца Любартовой супруги, Агапіи (или Бучи по Родословнымъ Яблоновскаго), Владиміромъ: въ нашихъ письменныхъ Родословныхъ Книгахъ (Синодальн. библіот. No 461, л. 104) сказано только: «а Любарта принялъ Волынскій Князь во всю землю Волынскую, и женился у него, и достася ему Володимірь и Луцкъ.»

(268) Харатейный подлинникъ сей грамоты, писанной къ В. Магистру Карлу Беффарту, находится въ Кенигсбергскомъ Архивѣ подъ No 462. Вотъ она (безъ всякихъ поправокъ въ буквахъ; на прим. оставляемъ е вмѣсто æ, w вмѣсто ѵ, с вмѣсто t, и проч.):

Magnifico Domino — и проч. — Magistro. Geneali. ceterisque. fratribus. eiusdem. professionis. in Prussia. Andreas. et Leo. Dei gracia Duces. totius terre. Russie. Galicie et Lademirie. salutem. et post. huius. vite. militiam, in celestibus. triumphare. cum inter honorabiles. viros. vestros. predecessores. Magistrum. acque. fratres. Pruscie. ex una parte. nostrosque. serenissimos. progenitores. ex altera, dileccionis. insignia. ac mutue promocionis beneficia. viguerunt. delectat. et nos. vobiscum. eodem caritatis vinclo. uniri. ac sincera amicicia federari. maxime. cum honorabilis. Religiosus. vir. frater Sygehardus. de Swarzburch. consanguineus noster. dilectus. antiquam antiquorum. amiciciam. nobiscum duxerit innovandam. prout. in instrumentis et paccionibus. super hoc. confectis. plenius est expressum. nos volentes. utique exemplo. progenitorum. nostrorum. vobis adesse. sincera amicicia. et favore. et de amiciciis. federacionibus. et pace. inter nos. conceptis. a diebus diutinis. nichil. omnino. diminuere. sed pocius. volente Domino. habundantius ad augere. ceterum. terras vestras. fideliter premunire. curabimus. pre Tataris. dummodo nobis constiterit. et ab hostili. quolibet. invasore. insuper. vobis. ac omni vestro populo. ad omnem. dileccionem et ad cuncta. beneplacida. promocionis et favoris. existimus debitores. In cuius. rei testimonium presentes. scribi iussimus. nostrorum sigillorum munimine solidatas. Actum et datum in Lademiria anno Verbi Incarnati М. CCC. XVI. in vigilia S. Laurencii (1316 года, Авг. 10). Привѣшены двѣ большія вощаныя печати: одна Георгіева или Юріева (см. выше, примѣч. 204), а другая съ изображеніемъ воина, держащаго копіе; вокругъ звѣзды, луна и крестъ; на оборотѣ левъ. — Содержаніе сего письма есть то, что Андрей и Левъ, Божіею милостію Князья всей земли Русской, Галиціи и Лодомиріи (земли Владимірской), слѣдуя системѣ предковъ, заключаютъ миръ съ Орденомъ, по содѣйствію Зиггарда Шварцбургскаго, ихъ родственника, и даютъ слово предохранять владѣнія Прусскія отъ Татаръ. Зиггардъ былъ Коммандоромъ въ Бирглау; а по чему названъ родственникомъ Андрея и Льва, не знаемъ.

(269) Стриковскій пишетъ, что Князь Владиміръ — между тѣмъ, какъ граждане отражали Литву отъ стѣнъ — привелъ Татаръ.

(270) Романъ Михайловичь Брянскій намъ извѣстенъ; но здѣсь или говорится о другомъ или явный анахронисмъ: ибо сей Романъ умеръ еще

108

въ XIII вѣкѣ. Послѣ него княжили въ Брянскѣ Святославъ и Василій, умершій въ 1314.

(271) Стриковскій говоритъ, что Станиславъ именовался Самодержцемъ; что въ Житомирѣ находилось много Дворянъ Кіевскихъ, и проч. Далѣе пишетъ, что Князь Рязанскій, не имѣвъ дѣтей, кромѣ дочери Ольги, уступилъ ея мужу, Станиславу, все свое Княженіе. Но въ Рязани княжилъ тогда или Ярославъ, сынъ убитаго Георгіемъ Константина, или Іоаннь Ярославичь, убитый Татарами въ 1327 году, отецъ Іоанна Коротопола.

(272) Стриковскій упоминаетъ здѣсь о Митрополитѣ Кіевскомъ. — Вѣроятно, что Литовцы взяли Черниговъ въ одно время съ Кіевомъ, или не задолго до того. Стриковскій прибавляетъ, что Миндовъ Голшанскій властвовалъ въ Кіевѣ до Ольгердова сына, Владиміра.

(273) Въ нашихъ Родословныхъ находятся только слѣдующія обстоятельства: «Въ лѣто 6825 (1317) Князь Великій Юрій (или Георгій) Даниловичь Московскій пріиде изъ Орды и сѣде на Великое Княженіе, и видѣ многіе грады запустѣвшая и людей въ нихъ мало и печалію обдержимъ бѣ: по убіеніи бо Князя Михаила Всеволодича Кіевскаго и Черниговскаго разсыпашася Измаильтяне (Татары) по всей Руской земли, яко птицы полеташа, и Христіянскій родъ овѣхъ мечи закалающе, другихъ же въ плѣнъ отвожаху, а оставшая люди гладъ и смерть погубляша. Великій же Князь Юрьи Даниловичь разсылаше по градомъ и мѣстомъ, веляше собрати оставшая люди; посла убо и сего Гедименика на Волынскую землю и на Кіевскую и обь сю страну Менска наполнити плѣненныя грады и веси, а у оставшихъ имати дани; и съ нимъ посла нѣкоего мужа славна, именемъ Борейка, и иныхъ множайшихъ. Сей же Гедименикъ бѣ мужъ храбръ зѣло и велика разума; начатъ дани брати на людехъ и сокровища изыскивати, и обогатися зѣло, и собра къ себѣ множество людей, и дая имъ неоскудная потребная, и начатъ владѣти многими землями, и назвася отъ нихъ Великій Князь Гедиминъ Литовскій первый, несогласіемъ Великихъ Князей, Рускихъ Государей, и межусобными браньми.» См. Ярославскую Родословную въ Синод. библ. No 461 и въ концѣ Ростовск. Архив. Лѣт. о Князьяхъ Литовскихъ. Сіи извѣстія, писанныя въ новѣйшія времена, не имѣютъ исторической достовѣрности. Обстоятельство, что Гедиминъ былъ отправленъ послѣ 1317 года Княземъ Георгіемъ Даніиловичемъ для учрежденія порядка и для собранія дани въ Кіевской и Волынской области, есть басня. По современной лѣтописи мы знаемъ, что Гедиминъ въ семъ году уже правительствовалъ въ Литвѣ и воевалъ съ Нѣмцами (см. Дузбур. Chronicon, стр. 387); знаемъ также, что Волынія и Кіевъ не зависѣли отъ Юрія или Георгія Даніиловича Московскаго.

(274) См. ниже, и въ Новогород. Лѣт. Попа Іоанна, стр. 593. При Донскомъ Гедиминовъ внукъ, сынъ Ольгердовъ, уже властвовалъ надъ областію Кіевскою.

(275) Райнальд. Annal. Eccles. въ добавленіи XV Т., подъ годомъ 1324: Hinc est. quod Sanctitati Vestræ insinuatione præsentium cum dolore reverentius intimamus, quod duo ultimi Principes Ruthenorum de gente schismatica, quos immediatos pro scuto inexpugnabili contra crudelem gentem Tartarorum habebamus, decesserunt ex hac luce: ex quorum interitu nobis et terris nostris ex vicinitate Tartarorum, quos decerto credimus terram Ruthenorum, nostris metis contiguam, occupare, perturbatio indicibilis imminebit. Далѣе Король требуетъ помощи отъ Іоанна, и проч.

109

(276) Въ Архивѣ Кенигсбергскомъ сохранились четыре грамоты Георгіевы, подъ No 684, 228, 645 и 131. Первая, 1325 года, писана къ Великому Магистру Вернеру Арсельнскому ... Nos Georgius Dei gratia dux Russiæ promittimus ac spondemus honorabilibus Dominis, Domino Wernhero Magistro Generali in Thorun singulisque fratribus ejusdem Ordinis Beate Marie deputatis, quod quemadmodum nostri progenitores felicis recordacionis Rex Daniel, seu Leo noster, atavus (слѣдственно онъ былъ ему прадѣдъ), aut Georgius (Юрій Львовичь) noster avus carissimus, pacem et omnimodam caritatem cum ordine prenominato tenere consveverunt, ita et nos non minuentes, sed pocius augentes temporibus vite nostre nostra fide data in eadem concordia cupimus permanere, in cuius rei testimonium presentes fieri jussimus nostri majoris sigilli munimine roboratas. Datum et actum anno Domini MCCCXXV. Содержаніе то, что Георгій, согласно съ системою предковъ, возобновляетъ съ Орденомъ дружескую связь. — Вторая грамота писана къ Великому же Магистру Вернеру въ 1327 году изъ столицы Владимірской, in Ladimiria nostra civitate capitali: она есть повтореніе грамоты Андрея и Льва, выше нами сообщенной. Третья писана къ Вел. Магистру Лудеру, Герцогу Брауншвейгскому, изъ города Львова, въ 1334 году: Georgius ex dono Dei natus Dux et Dominus Russie salutem ... Nostri predecessores carissimi, scilicet Romanus, Daniel, Leo, Georgius et Andreas ... Слѣдуютъ обыкновенныя увѣренія дружескія; но достойно примѣчанія, что Князь обязывается хранить миръ отъ имени своего и Вельможъ Галицкихъ, также и Епископа Ѳеодора: quam unionem ... cum nostris Baronibus nec non commilitaribus (Дружины), videlicet Chodore Episcopo Galicensi, Temetrio Detcone, Chotcone Judice nostre Curie (Тіуна Дворскаго), Georgio Calvo, Mychahele Yelezarowicz, Alexandro Moldaowicz, Boriscone Cracula. Къ грам<о>тѣ привѣшены 8 восковыхъ печатей, Княжеская, нами описанная, и семь именованныхъ въ грамотѣ чивовниковъ. Образъ Богоматери изображенъ на Епископовой; на другой птица, и вокругъ Русская надпись: печать Борисова; прочія истерлись. — Грамоту четвертую списываемъ здѣсь слово въ слово:

In nomine Domini amen. Quoniam omnium conditoris inconprehensibilis providencie altitudo non solum ob id dominos prefici voluit, vt subditis dominando predessent, sed eciam vt pacis et justicie copiam eis ministrando prodessent: eapropter nos Georgius, Dei gratia natus Dux tocius Russie Mynoris, volentes litium dispendia equitatis et unionis conpendio coartare, ut per hoc zyzanie scrupulus evitari pacisque et concordie tranquillitas possit eo feruencius augmentari amicicie, pacis, concordie et federa amicabilis vnionis, cum olym cum reverendis ac serenissimis, sacre professionis viris, ac Dominis generalibus Magistris Ordinis Hospitalis sancte Marie domus Theutonicorum Jerus. Terre Prussie, quibuscunque nominibus censeantur, usque ad tempora venusti reverendique Domini Theodorici de Aldenburk, moderni summi et generalis Magistri Ordinis Hospitalis sancte Marie domus Theut. per nostros felicis recordacionis predecessores, Reges et Principes, videlicet Romanum. Danyelem, Leonem, Georgium et Andream, inita contracta atque habita ac inuiolabili effectu prosequente servata, nos vna cum dilectis et fidelibus nostris Baronibus militibusque, scilicet Demetrio Detkone nostro, Mychalo Yelezarowicz Pallatino Belzenci, Wascone Kudrynowicz ludice curie nostre, Hryczkone Kossaczowicz Pallatino Premyssiensi, Boriscone Cracula Pallatino Lemburgensi, Chodore Otek Pallatino de

110

Lutzei, Chotkone filio Yeromiri, innowamus (sic), approbamus, ratificamus et presentis scripto ammyniculo patrocinioque confirmamus, promittentes, bona fide semoto omni dolo, studio, ingenio et subtilitate aliquali malis penitus pretermissis, vna cum prefatis nostris Baronibus, militibus, nobilibus terris nostrisque et hominibus, eandem fauorabilem vnionem et concordiam cum prelibato reverendo mire professionis Duo. Theodorico de Aldenburk, moderno Magistro generali Ordinis Hospitalis supra dicti, suisque cum Conpreceptoribus, Commendatoribus, fratribus, nobilibus terrisque ipsorum et hominibus perpetuis temporibus firmiter et irrefragabiliter observare nec contra facere aliqualiter aut venire, et vt hec maneant inconwulsa et semper integra, roburque obtineant perpetue firmitatis ac nowitatis wultum assumant, presentes scribi fecimus et nostro ac predictorum nostrorum Baronum sigillis communiri. Datum et actum in Wlademiria, anno Incarnacionis Domini millesimo trecentesimo trecesimo qumto, tredecimo Kalendas Novembris, in vigilia undecim milium sanctarum virginum. To есть: «Во имя Божіе ... Аминь. Зная, что непостижимое Провидѣніе Творца всяческихъ поставило Государей не только для властвованія надъ людьми, но и для того, чтобы они были орудіями мира и правды, мы Георгій Божіею милостію природный Князь всей Малой Россіи, желая посредствомъ истины и согласія отвратить раздоры, искоренить плевелы зла, утвердить тишину мира и дружества, совокупно съ нашими любезными и вѣрными Боярами, а именно съ Димитріемъ, нашимъ дядькою, Михаиломъ Елеазаровичемъ, Воеводою Бельзскимъ, Василькомъ Кудриновичемъ, Тіуномъ Двора нашего, Григорьемъ Косаковичемъ, Воеводою, Перемышльскимъ — Борисомъ Кракулою, Воеводою Львовскимъ — Ходоромъ (Ѳеодоромъ) Отекомъ, Воеводою Луцкимъ, и Хотькомъ Еромировичемъ, возобновляемъ, одобряемъ, утверждаемъ силою сей грамоты всѣ ненарушимые договоры, заключенные нашими предшественниками, блаженныя памяти Государями и Князьями Романомъ, Даніиломъ, Львомъ, Георгіемъ, (Юріемъ) Андреемъ, съ почтенными, свѣтлѣйшими Господами, Великими Магистрами Ордена Нѣмецкаго Святыя Маріи въ землѣ Прусской (какого бы имени они ни были) до времени почтеннаго Господина Дитриха Алтенбургскаго, нынѣшняго Великаго Магистра, обѣщаясь, вмѣстѣ съ упомянутыми Боярами и людьми земли нашея, хранить вѣчно и ненарушимо, безъ всякаго обмана, коварства и хитрости, союзъ дружбы съ Г. Дитрихомъ Алтенбургскимъ, Великимъ Магистромъ, съ его собратіями и Коммандорами: въ удостовѣреніе чего велѣли мы написать сію грамоту, и приложили къ оной нашу и выше-упомянутыхъ Бояръ печати. Дано въ Владимірѣ, въ 1335 году отъ воплощенія Христова, 13 Календъ Ноября (по нашему Окт. 20) на память 11, 000 Святыхъ Дѣвъ.» Къ хартіи привѣшена Княжеская и шесть другихъ восковыхъ истертыхъ печатей.

(277) Папа Іоаннъ XXII въ письмѣ своемъ къ Французскому Королю, писанному въ 1323 году, говоритъ: Gedimen, qui se Regem Lethoviæ et Ruthenorum intitulat. См. Райнальд. Annal. Eccl. Т. XV, годъ 1323, No 19. Въ нашихъ лѣтописяхъ называется онъ первымъ Великимъ Княземъ Литовскимъ. Тамъ же сказано, что Вильна была уже во XII вѣкѣ (см. выше, примѣч. 103). Длугомгъ называетъ ее древнимъ городомъ, основанвнымъ еще предками Литовскаго народа, которые будто бы вышли изъ Италіи, и названнымъ такъ по имени ихъ вождя: Ibi primum oppidum Vilno, quod et in hanc diem caput genti est, ex nomine

111

Vilii Ducis, quo authore et Italiam deserverant, et regiones illas ingressi fuerant, condidere (Hist. Pol. кн. X, 116). Стриковскій повѣствуетъ слѣдующее: «Гедиминъ, завоевавъ Россійскія Княжества, жилъ въ Керновѣ; но построивъ городъ Троки, названный такъ отъ множества звѣрей убитыхъ и второченныхъ на семъ мѣстѣ Гедиминовыми охотниками, перенесъ туда свой престолъ. Въ другой разъ, забавлялся ловлею на берегахъ Виліи, покрытыхъ тогда густыми лѣсами, онъ со всѣмъ Дворомъ пріѣхалъ къ устью Вилни, гдѣ предки его издревле сожигали тѣла мертвыхъ, и гдѣ курились жертвы идоламъ за души усопшихъ. Тамъ Гедиминъ собственною рукою убилъ тура, на горѣ, которая и донынѣ зовется Туровою. Рога сего звѣря, обложенные золотомъ, долго хранились въ Княжеской сокровищницѣ. Витольдъ обыкновенно пилъ изъ нихъ на пирахъ и подарилъ одинъ въ 1429 году Королю Венгерскому, Сигизмунду, во время славнаго съѣзда Государей и Князей въ Луцкѣ. Уснувъ на Туровой горѣ, Гедиминъ видѣлъ во снѣ огромнаго волка въ желѣзныхъ латахъ, ревущаго такъ сильно, что голосъ его повсюду раздавался, какъ сто волчьихъ голосовъ или болѣе. Главнымъ жрецомъ Литовскимъ былъ тогда Лиздейко, найденышь Витеновъ, оставленный родителями въ гнѣздѣ орлиномъ, или, какъ другіе сказываютъ, въ богатой колыбели среди густаго лѣса: онъ растолковалъ Князю, что сонъ его предзнаменуетъ славу города, коему надлежало быть на семъ мѣстѣ. Гедиминъ послушался жреца и немедленно построилъ на горѣ крѣпость, а внизу, на кривой долинѣ, городъ деревянный съ башнями; назвалъ его Вильною отъ рѣки Вильни, переѣхалъ туда жить въ 1322 году со всѣми Боярами и скоро украсилъ великолѣпно.» Обстоятельства баснословны; но главное, что Вильна основана Гедиминомъ, можетъ быть справедливо. По достовѣрнымъ историческимъ памятникамъ намъ извѣстно, что сей городъ въ 1323 году былъ уже его столицею: грамота Гедиминова, данная Нѣмцамъ для свободной торговли въ Литвѣ (см. ниже, примѣч. 279), писана въ Вильнѣ: Datum Vilna, anno Domini 1323.

(278) См. Райнальд. Annal. Eccles. XV, 1324, No 48. Повторяя слова Гедиминовы, Іоаннъ въ отвѣтѣ своемъ пишетъ къ нему: Subnectens, quod tu nequaquam Christianos impugnas tanquam fidem velis destruere Christianam, sed defendis te ab inimicis tuis, ut faciunt Reges et Principes alii Christiani; et quod Prædicatorum et Minorum Ordinum fratres tecum habes, quibus commisisti et licentiam dedisti liberam, ut baptizent, prædicent et informent Christianum populum et etiam infideles, ut ad omnipotentem Deum et Dominum convertantur ... Paratus es nobis in omnibus, sicut cæteri Reges catholici, obedire ... Asseris, unum esse Deum Patrem, et Filium et Spiritum Sanctum ... Tu et alii Principes omnes et Barones regni tui perseverantes laudabiliter in præmissis, и проч. Далѣе говорится объ условіи, чтобы Папа доставилъ ему миръ съ Орденомъ. Рыцари, прекративъ войну съ Литовцами въ 1323 (Райнальд. Annal. Eccles. No 20), въ слѣлующемъ году опять начали ее (см. Дузбург. стр. 399 и 400). Раздраженный Гедиминъ сказалъ посламъ Римскимъ: Papam vestrum nec novi, nec nosse cupio; fidem ас religionem, quam paterna traditione accepi, in ea permanebo, certans pro illa a saugoine usque ad mortem (см. Кранца Wandal. кн. VIII, гл. 9, и Райнальд. Annal. Eccl. годъ 1324, No 52).

(279) См. Дреер. Specim. juris publici Lubec. стр. 183, и Коцеб. Gesch. Preuss. II, 354. Подлинникъ упомянутой грамоты, писанной въ 1323

112

году, находится въ Кенигсбергскомъ Архивѣ. Нѣмецкіе Ученые — зная, что Гедиминъ умеръ язычникомъ — торжественно объявили ее подложною; ибо сей Князь говоритъ въ ней языкомъ Христіанина; на примѣръ: omnia regna subiacent cœlesti regi Jesu Christo — anno Domini — ipso die Corporis Christi — и на печати его изображены Ангелы. Но сіи Господа не заглянула въ Церковную Исторію Райнальдову (см. выше, примѣч. 278), которая объяснила бы имъ сію загадку, и доказала бы истину грамоты. Гедиминъ велъ переписку на Латинскомъ языкѣ съ Папою, исповѣдывалъ Троицу, признавалъ Духовную власть выше мірской, и казался совершеннымъ Христіаниномъ. Іоаннъ XXII полагалъ, что сей хитрый лицемѣръ могъ быть уже и крещенымъ: baptismi, qui nondum illo forsan renati estis, purificari, и проч. (см. письмо Іоанна въ Райнальд. г. 1324, No 49). Въ Гедиминовой грамотѣ сказано, что онъ писалъ къ Папѣ, требовалъ отъ него крещенія и Легатовъ, ожидаетъ ихъ съ великимъ нетерпѣніемъ, покровительствуетъ Монаховъ Францисканскихъ и Доминиканскихъ: quorum vita laudabilis et probata est; alium nolumus accessum qui de cenobiis faciunt latronum refugium et elemosinam vendunt in detrimentum animarum. Bce согласно съ его письмами, извѣстными намъ по Іоаннову отвѣту (см. выше). — Въ началѣ грамоты Князь пишетъ, что предки его издревле дозволяли Любекскимъ и другимъ купцамъ ѣздить свободно черезъ Литву въ Новгородъ и Псковъ, но что сіи купцы не думали изъявить за то благодарности: nullus vestrorum veniens, aut canis ex parte eorum referens grates de perceptis! «Впрочемъ» (говоритъ онъ) «не бойтесь: что обѣщаю, то исполню, и еще болѣе сдѣлаю.» Далѣе: Ex regali dono damus jam in presenti carta nostram terram liberam esse sine theoloneo et exactione angariarum et parangariarum omnibus mercatoribus, militibus, vasallis, quos dotabo redditibus unicuique suam secundum dignitatem, fabris, sutoribus, carpentariis, lapicidis, in arte salis peritis, pistoribus, argentariis, balistariis, piscatoribus cujusque conditionis veniant cum liberis, uxoribus et jumentis intrent et exeant secundum placitum ... Agricolis, nostrum regnum intrandi commorandique volentibus, damus et concedimus ad decem annos colere libere absque censu, et medio tempore ab omni opere regio sint exempti, termino prædicto expirato etiam secundum terræ fertilitatem dabunt decimam (десятину по тогдашнему обыкновенію), prout in aliis regnis vel propriis dare consueverunt, ita tamen quod nobiscum plus exuberabit granum, quam in aliis regnis est consuetum. Iure civili utantur Rigensis civitatis et omnibus privilegiis ... Ut igitur securiores vos reddamus, duas ecclesias Fratrum Minorum, unam in civitate nostra regia Vilna dicta, et aliam in Novgardis habemus erectas, et tertiam Fratrum Prædicatorum, и проч. Писано къ городамъ Любеку, Ростоку, Штральзунду, Грипсвальду, Штетину, и къ Готландцамъ. Сего-то Князя называли въ Европѣ quovis ethnico pejus, monstrum biceps, ludibrium naturæ abominabile, violatorem juris gentium et legum naturalium, antichristi præcursorem! См. Руссет. Supplement au Corps diplomatique Т. I, Ч. II, стр. 100 и въ Дреер. Specim. J. P. Lubec, стр. 309. — На печати Гедиминовой, кромѣ Ангеловъ, изображенъ человѣкъ сидящій на престолѣ и держащій въ правой рукѣ корону, а въ лѣвой скиптръ, съ подписью: Sigillum Ged. Dei grac. Lethwinor. et Ruthenor. Reg.

(280) Въ Новог. Лѣт.: «пріѣхаша послы изъ Литвы, братъ Гедиминовъ, Воинъ, и Полотскый Князь Василій и Миньскый Князь Ѳедоръ

113

Святъславичь, и докончаша миръ съ Новгородци и съ Нѣмци»в (Ливонскими). О Россійскихъ частныхъ Князьяхъ въ тогдашней Волыніи см. Длугош. кн. IX, стр. 1088.

Случаи сего времени, о коихъ мы не упоминали въ Исторіи: Въ 1319 году, Дек. 11, родился у Князя Ивана Даніиловича сынъ Данило. — Въ 1320, Маія 30, скончались Князья Борисъ Даніиловичь (погребенный въ Владимірѣ, въ церкви Богоматери) и Ростовскій Юрій Александровичь. Жители выгнали изъ Ростова нѣкоторыхъ злыхь Татаръ. Женились (по Никон. Лѣт.) Князь Александръ Михайловичь и Константинъ Михайловичь Тверскіе; вторый въ Костромѣ, и былъ вѣнчанъ въ церкви Св. Ѳеодора. Приходилъ (по Никонов. Лѣт.) изъ Орды въ Владиміръ Узбековъ посолъ Байдера и сдѣлалъ много зла. — Въ 1321, Іюня 26, въ 3 часу дня, было затмѣніе солнца: «и бысть яко молодъ мѣсяцъ двою день, и по единомъ часѣ паки наполнися.» Зимою преставился Ярославскій Князь Давидъ, сынъ Ѳеодора Чернаго. Александру Михайловичу Тверскому (по Никон. Лѣт.) родился сынъ Левъ. — Въ 1323 умерла Царица Узбекова Баялынь. Апрѣля 21 убили въ землѣ Болгарской (или Казанской) за Вѣру Спасителеву какого-то Христіанина Ѳеодора (названнаго въ Никон. Лѣт. Іерусалимскимъ гостемъ и Философомъ). Преставился (по Никон. Лѣт.) бывшій Тверскій Епископъ Андрей въ своемъ монастырѣ на Шещи у Св. Богородицы, а на другой день Епископъ Варсонофій отпѣлъ его въ храмѣ Спаса и положилъ въ малой церкви Введенія. Совершена въ Твери каменная церковь Св. Ѳеодора, созданная и богато украшенная какимъ-то Цареградскимъ Игуменомъ Іоанномъ. — Въ 1324 достроена Новогородская кам. церковь Христова и освящена Архіеп. Давидомъ. Ханъ Узбекъ (по Никон. Лѣт.) посылалъ Князей воевать Литву; они возвратились съ плѣномъ. — Въ 1325, Февр. 5, преставился Новогород. Архіеп. Давидъ и погребенъ въ притворѣ Св. Софіи, подлѣ Климента. На его мѣсто избрали Новогородцы бывшаго Юрьевскаго Архимандрита Моисея, жившаго тогда въ обители Св. Богоматери на Коломнѣ. «Взведоша его на сѣни» (т. е. въ домъ Архіепископскій) ... «и поѣха къ Митрополиту ставиться на Москву, и привезоша при немъ Князя Великаго Юрья изъ Орды.» Была (по Никон. Лѣт., великая засуха. — Въ 1326, Марта 30, Князю Іоанну Даніиловичу родился сынъ Іоаннъ. Во Вторникъ на Вербной недѣлѣ возвратился въ Новгородъ Архіепископъ Моисей. «Авг. 28 (въ Новѣгородѣ) загорѣся на Бояни улкѣ и погорѣ до половины Рогатици, а Славкова улица отъ Дмитрія Св. и до поля, и церквы (церковь) Св. Климента сгорѣ.» Постриглась (по Никон. Лѣт.) Великая Княгиня Марія: не супруга ли Димитрія Михайловича? — Въ 1327, Іюля 4, родился у Князя Іоанна Даніиловича сынъ Андрей. Архіепископъ Новогород. Моисей построилъ церковь Рождества Богоматери въ Десятинѣ.

(281) См. Троицк. и Никон. Лѣт. О состояніи Орды см. Абульгази Hist. des Tatars.

(282) См. ниже, примѣч. 302. Никон. Лѣт. говоритъ, что Ханъ далъ Іоанну, кромѣ Великаго, еще многія иныя Княженія: какія же?

(283) См. Степен. Кн. I, 419, и Никон. Лѣт. Св. Петръ началъ жить въ Москвѣ или съ 1326 года или еще ранѣе. Онъ скончался Декабря 20. Его погребалъ Ѳеодосій Епископъ Лучскій. — Прохоръ, Епископъ Ростовскій, освятилъ церковь Успенія въ 1327 году, Авг. 14. — Ѳеогностъ пріѣхалъ изъ Царяграда въ 1328 году. Въ Никонов. Лѣт.: «иде изъ Кіева въ Володимерь и въ

114

славный градъ Москву къ Чудотворцеву гробу Петрову, и въ его дворцѣ нача жити.»

(284) «Новогородци послаша отъ себе Ѳеодора Колесницу къ Царю.»

(285) См. Синод. Лѣтоп. подъ No 349, л. 60, и Никон. Лѣт. — Въ Новог. Лѣт. Попа Іоанна: «посла Князь Иванъ (въ 1328 году) свои послы, а Новогородци отъ себе Владыку Моисея, » и проч. Тамъ говорится только объ одномъ посольствѣ къ Александру. Іоанновъ посолъ въ другихъ лѣтописяхъ названъ Бояриномъ Лукою Протасьевымъ.

(286) Въ Псков. Лѣт.: «того же лѣта, еще при Князѣ Александрѣ, Шолога Посадникъ съ Псковичи и съ Изборяны поставиша градъ Изборескъ на горѣ на Жоравьи;» а въ другихъ лѣтописяхъ (Синодал. библ. No 349, л. 60): поставиша Изборескъ каменъ городокъ на Жеравѣ горѣ.»

(287) Въ Псков. Лѣт.: «а хоженія его (Іоаннова) отъ Новагорода до Опокы три недѣли, не хотя разгнѣвати Псковичь.» Нынѣшній городъ Опочка совсѣмъ не на пути отъ Новагорода ко Пскову: здѣсь говорится о другомъ мѣстѣ. — Далѣе: «Александръ отъиде въ Литву (не въ Ливонію), а Княгиню свою ту оставивъ. Тогда бяше во Псковѣ туга и печаль ... Зане бяше Александръ добротою и любовію по сердцу Пьсковичемъ.»

(288) Въ лѣтописяхъ: «вложи окаянный врагъ Діаволъ злую мысль Княземъ Рускымъ взыскати Князя Александра, » и проч.

(289) «Того же лѣта (1229) убиша въ Юрьевѣ Новогородскаго посла, Ивана Сыпа ... Той же зимы Князи Устюжскіе избиша Новогородцевъ, кои быша пошли на Югру.»

(290) См. Псков. Лѣт. Въ Новогород.: «Плесковичи измѣнили крестное цѣлованіе къ Новугороду, посадили себѣ Князя Александра изъ Литовскія рукы ... Въ то же время (въ 1331 году) пріидоша послове изъ Плескова отъ Князя Александра и отъ Гедимина послове, и отъ всѣхъ Князей Литовскыхъ къ Митрополиту, и приведоша Арсенія, хотяще его поставити ... Пострижеся въ Скиму Архіеп. Моисей (въ 1330 году) по своей волѣ, и много молиша его Новгородци, дабы сѣлъ пакы на своемъ столѣ, и не послуша, нъ благослови весь Новгородъ, сице рекъ: изберите мужа достойна ... Новгородци же пребыша безъ Владыки 8 мѣсяць, и взлюбиша Григоріа Калѣку, Іереа бывша Свв. Козмы и Даміана на Холопіи улици, и повелѣша ему пріяти Ангельскій образъ, мѣсяца Генваря, и нареченъ бысть Василій ... Пріидоша (въ 1331 году) послове отъ Митрополита изъ Волынской земли, Ѳедоръ и Семенъ, на Страстной недѣли, зовуще Василія къ Митрополиту на поставленіе ... Мѣсяца Іюня, на память Рожества Іоанна, пойде къ Митрополиту, а съ нимъ Бояре Кузьма Твердиславль, Варѳоломей Остафьевъ, Тысячного сынъ, и пакы пришедшимъ имъ въ Володимерь Волынскій, и створиша праздникъ свѣтелъ, и поставиша его на память Св. Апост. Тита. Тогда явись на небеси звѣзда свѣтла надъ церьковію ... Постави его Ѳеогностъ; а Владыкъ тогда бѣ Григорій Полотьскій, Аѳанасій Володимерскій, Ѳедоръ Галицкій, Марко Перемышлевскый, Іоаннъ Холмовскый ... Арсеній съ Плесковичи посрамленъ бысть, и прочь пойде на Кіевъ на память Симеона Столпника. А Василій въ тоже время пойде съ своими Бояры. Яко пришедшу ему къ Черьнѣгову, и ту пригнася Князь Ѳедоръ Кыевскы съ Баскакомъ Татарскимъ въ 50 человѣкъ разбоемъ, и Новогородци остерегошась, и сташа доспѣвъ противу; мало ся зло не учини промежу ими: а Князь въспріемъ срамъ, побѣжо прочь; а отъ Бога казни не убѣжа: помроша бо у него кони. А Владыка пойде на Брянескъ, и

115

пріиде въ Торжокъ на память Св. Акепсимы, и ради быша Новоторжци; а въ Новѣгородѣ печальни быша, зане же вѣсти не бяше, нъ вѣсть бяше сица: яко Владыку Литва изымали, а дѣти его избиша ... Приде Владыка въ Новгородъ мѣс. Дек. на память Св. Потапіа, въ день Недѣльный, при Князѣ Иванѣ, при Посадницѣ Варѳоломеи, при Тысячскомъ Остафіи.» — Въ Воскресен. Лѣт.: «Владыка Василій пойде отъ Митрополита на Кіевъ вборзѣ, бояся Литвы. Митрополитъ же посла за Владыкою съ грамотою слугу своего, река: отпустилъ на васъ Князь (Гедиминъ) 300 Литвы, а велѣлъ поимати васъ. Они жь убѣжаша, и пріидоша подъ Черниговъ, и ту пригна Князь Ѳеодоръ Кіевскій ... Даша Новгородци окупъ съ себе; а Ратслава, Протодіакона Митрополича, изымавъ въ Кіевъ повели, а чрезъ цѣлованье» (т. е. въ противность данной клятвѣ). — Никон. Лѣт. вымыслилъ, что съ Архіепископомъ было 600 человѣкъ; что Митрополитъ осыпалъ Князя Ѳеодора укоризиами за его разбой, и проч.

(291) Іоаннъ ѣздилъ къ Хану въ годахъ 1328, 1331 (вмѣстѣ съ Константиномъ Михайловичемъ Тверскимъ), 1333, 1336 и 1339. Оставляемъ Князю Щербатову угадывать особенную причину каждаго путешествія. — Въ Новогород. Лѣт.: «Вел. Князь Иванъ пріиде изъ Орды (въ 1232 г.) и възверже гнѣвъ на Новгородъ, прося у нихъ серебра за-Камскаго.» О серебрѣ Сибирскомъ см. сей Исторіи Т. III, примѣч. 88. — Далѣе: «Пріиде Князь Иванъ въ Торжекъ съ всѣми Князи Низовскими и съ Рязанскими, и присла въ Новгородъ, и сведе Намѣстникы, а самъ сѣде въ Торжку отъ Крещеніа и до Сбора» (второй недѣли Вел. поста) «теряя волости Новгородскія. И послаша Новгородци послы ... Архимандрита Лаврентіа, Ѳедора Твердиславля и Луку Валѳромеева ... и онъ не послушалъ, и пакы прочь пойде ... Того же лѣта послаша Владыку Василіа къ Князю Великому съ мольбою, и пришедъ къ нему въ Переяславль съ Терентіемъ Даниловичемъ и съ Даниломъ Машкиничемъ, и даваша ему 500 рублей, » и проч. Никон. Лѣт. говоритъ, что Ханъ прислалъ тогда посла Саранчюка, съ коимъ Іоаннъ отправился въ Орду.

(292) «Тое же зимы (въ 1333) приведена бысть Князю Семену Ивановичу Княжна изъ Литвы, именемъ Литовскимъ Айгуста, и крестиша ю, и наречена бысть Настасіа; и бысть бракъ великъ на Москвѣ, » и проч. Щербатовъ думалъ, что Анастасія была дочь Кестутія Гедиминовича; но Стриковскій пишетъ, чго Кестутій имѣлъ двухъ дочерей, выданныхъ имъ за Князей Мазовецкихъ. Въ Польскомъ Титуларникѣ названа Симеонова супруга дочерью Гедимина (см. въ Архивѣ Иностран. Коллегіи Миллерово собраніе рукописей, бумажникъ подъ заглавіемъ Polonica).

(293) Въ Воскресен. Лѣт.: «Гедиминъ изыма ихъ на миру, и въ такой тяготѣ слово право дали сыну его Нариманту пригороды Новогородскіе въ вотчину и дѣдину.» Въ Новогород. Лѣт. нѣтъ о томъ ни слова.

(294) «Въ семъ же лѣтѣ (1333) вложи Богъ въ сердце К. Наримонту, въ крещеніи Глѣбу, и присла въ Новгородъ, » и проч. Далѣе: «и послаша Новогородци по него Григоріа и Александра ... и пріиде въ Новгородъ м. Октября, » и проч. Въ прибавленіи къ нашимъ Родословнымъ Книгамъ находится слѣдующее: «Преставися К. В. Гедиминъ, и по немъ сѣде на В. Княженіи сынъ его другій, Наримантъ, и бысть тому брань съ иноплеменники, и впаде въ руцѣ ихъ; и въ то время бывшу Вел. Князю Ивану Даниловичу въ Ордѣ, и выкупилъ К. В. Нариманта у Татаръ, и отпустилъ

116

его на В. Княженіе въ Литву. Онъ же, не дошедъ своя отчины, крестися по своему обѣщанію и нареченъ бысть Глѣбъ. И того ради братія его и вся земля Литовская не даша ему В. Княженіе, но сяде на ономъ братъ его Ольгердъ. Князь же Наримантъ отъиде въ Великій Новгородъ; взяша бо его Новгородцы на пригороды.» Сія повѣсть есть басня: Наримантъ никогда не бывалъ Великимъ Княземъ Литовскимъ, и еще при жизни отца господствовалъ въ Удѣлѣ Новогородскомъ. Ни Стриковскій, ни современные наши лѣтописцы не говорятъ также, чтобы Наримантъ былъ плѣненъ Татарами и выкупленъ Іоанномъ.

(295) См. Новог. Лѣт. — Умалчиваю о догадкахъ Кн. Щербатова.

(296) «Въ лѣто 6840 (1332) въсташа коромолници въ Новѣгородѣ и отъяша Посадничество у Ѳеодора у Ахмыла, и даша Захаріи Михайловичю, и пограбиша дворъ Семена Судокова, а брата его Селифонта села пограбиша ... (въ 1335) Богъ не далъ кровопролитіа промежи братіею, » и проч. — Далѣе: «сташа прочаа чадь (въ 1337) на Архимандрита Есипа, и сътвориша Вѣче, запроша Есипа въ церкви Св. Николы, и сѣдоша около церкви нощь и день кромольници стрегуще его: да аще кто подъ другомъ яму копаеть, самъ впадется вню.»

(297) Въ Новогород. Лѣт.: «Той же зимы В. К. посла рать на Двину за Волокъ, не помянувъ крестнаго цѣлованіа; и тамо посрамлени быша, » и проч. — Ниже упоминается о судебной десятинѣ: мы знаемъ, что во XII вѣкѣ Новогородскіе Епископы получали за нее 100 гривенъ изъ казны Княжеской (см. Т. II, примѣч. 267).

(298) «Пріиму смерть здѣ, что убо ми будеть и дѣтямъ моимъ?. ... Лишени будуть Княженія своего.»

(299) Въ Троицк. Лѣт.: «Александръ пойде въ Орду, а не укончавъ со Княземъ съ Великимъ.» Но Новогород. и Воскресен. онъ поѣхалъ къ Хану въ 1337, а не 1338 году. — Въ Никон. Лѣт.: «а съ нимъ (съ Ѳеодоромъ изъ Орды) посолъ Авдулъ.» Въ Воскресен. здѣсь означенъ 1336 годъ. Въ первой лѣтописи сказано, что Александръ, по возвращеніи сына, ѣздилъ съ нимъ въ Тверь и пріѣхалъ назадъ во Псковъ: сего нѣтъ въ достовѣрнѣйшихъ лѣтописяхъ.

(300) «Господине вольный Царю! аще много зла сотворихъ ти, но пріидохъ къ тебѣ или смерть или животъ отъ тебе пріяти, како тебѣ Богъ извѣстить: на все есмь готовъ. Аще по своему Царскому величеству даси ми милость, благодарю Бога и твою милостъ. Аще ли смерти предаси мя, достоинъ есмь смерти, и се глава моя предъ тобою есть, » и проч. — Далѣе: «Князь Александръ пріиде изъ Орды во Тферь, а съ нимъ послы (по Троицкой) Киндыкъ и Авдуля.»

(301) Александръ говоритъ о Константинѣ: «се есть при кончинѣ нашей наставникъ и собратель отчинѣ нашей, о немъ же утвердишася люди» (см. Никон. Лѣт. IV, 167). Бывшее горестное состояніе Твери описано такъ: «Костянтинъ Мих. и Василій Мих. съ матерію ихъ и съ Бояры пріидоша во Тферь препочивше отъ великія печали, и сѣдоша во Тфери въ велицѣ нищетѣ и убожествѣ, понеже вся земля пуста, и быша пустыни насилія ради Татарского; и начаша по малу збирати люди и утѣшати, и во св. церквахъ пакы начинашесь пѣніе.»

(302) Онъ былъ внукъ Андрея, большаго брата Александру Невскому. См. въ Синодальн. библіот. лѣтопись XV вѣка въ листъ подъ No 349, л. 226, гдѣ сказано даже, что Царь Узбекъ раздѣлилъ Великое Княженіе между Іоанномъ и

117

Александромъ Васильевичемъ, утвердивъ Владиміръ за послѣднимъ. «Царь Озбякъ подѣлилъ имъ Княженіе: Князю Ивану Даниловичю Новгородъ и Кострому, а Суздальскому Князю А. В. Володимерь и Поволожье: и княжилъ полтретья года. Сій Князь Александръ изъ Володимеря Вѣчьный колоколъ Св. Богородици возилъ въ Суждаль, и колоколъ не почалъ звонити, якоже былъ въ Володимерѣ; и видѣ Александръ, яко съгрубилъ Св. Богородици, и повелѣ его пакы везьти въ Володимерь; и поставиша его въ свое мѣсто, и пакы бысть гласъ, яко же и преже богоугоденъ. И по смерти сего Александра пойде въ Орду К. В. Иванъ къ Царю Албугу (Узбеку же): онъ же его пожаловалъ, и вдасть ему Княженіе Великое надо всею Русскою землею, яко же и праотець его Великій Всеволодъ Дмитрій Юрьевичь.»

(303) См. Повѣсть о Св. Сергіи въ Никонов. Лѣт. IV. 204; «Наста насилованіе много, сирѣчь Княженіе Великое Московское досталось Ивану Даниловичю, купно же и Ростовское къ Москвѣ. Увы, увы тогда граду Ростову, паче же и Княземъ ихъ, яко отъяся отъ нихъ власть, и имѣніе, и честь, и слава; и потягнуша къ Москвѣ, и изыде повелѣніе В. К. Ивана Даниловича, и посланъ бысть отъ Москвы на Ростовъ, аки нѣкій Воевода единъ отъ Вельможъ, именемъ Василій, прозвище Кочева, и съ нимъ Миняй. Егда внидоста во градъ Ростовъ, тогда возложиста велику нужу на градъ и на вся живущая въ немъ, и не мало отъ Ростовецъ Москвичемъ имѣнія своя съ нужею отдаваху, а сами противу того раны на тѣлеси своемъ со укоризною взимающе ... Толико дерзновенія надъ Ростовомъ содѣяша, яко и Епарха градскаго старѣйшаго Боярина, именемъ Аверкія, стремглавъ обѣсиша и возложиша на ня руцѣ свои, и оставиша поругана, точію жива.» — — Василій Давидовичь, внукъ Ѳеодора Чернаго, названъ зятемъ Іоанновымъ въ Новогород. Лѣт. Попа Іоанна, стр. 603. Въ Родословныхъ Книгахъ: «У В. К. Василіа (Ростовскаго) дѣти Князь Ѳеодоръ, да Князь Констянтинъ, а женился К. Констянтинъ у В. К. Ивана Даниловича Московскаго (въ 1328 году); а оттолѣ Ростовскихъ Князей родъ пошелъ надвое: Князю Ѳеодору досталася Стрѣтенская сторона, а Констянтину Борисоглѣбская сторона.» Ѳеодоръ Васильевичь скончался въ 1331 году, Марта 28.

(304) Сія свобода Бояръ доказывается слѣдующими мѣстами, находящимися въ духовной Іоанна Даніиловича и договорной грамотѣ его внука, Димитрія Ивановича, съ братомъ (см. ниже, или въ Древн. Рос. Вивліоѳ. I, 56 и 77): «1) далъ есмь Борису Воръкову, аже иметь сыну моему которому служити, село будеть за нимъ; не иметь ли служити, село отоимуть. — 2) А который Бояринъ поѣдеть изъ кормленья отъ тобе ли ко мнѣ, отъ мене ли къ тобѣ, а службы не отслуживъ, тому дати кормленье по исправѣ.» — Въ Родословныхъ Книгахъ, въ описаніи рода Левашовыхъ: «Пріѣхалъ изъ Нѣмецъ во Псковъ Нѣмчинъ Доль, а отчина его была городъ Вдовъ (Виндау) и съ тѣмъ и во Псковъ пришелъ, да и крестился во Псковѣ, а во крещеніи имя ему Василей, да поставилъ во Псковѣ церковь Василей Святый у Трупорѣховскихъ воротъ, а изо Пскова пріѣхалъ во Тверь къ Князю Александру Михайловичю, и былъ во Твери у Александра знатный Бояринъ.»

(305) Въ Новогород. Лѣт.: «ходи К. В. Иванъ въ Орду, его же думою приславше Татарове позваша Александра, Василіа Давидовичь Ярославскаго и всѣхъ Князей въ Орду.» Въ Никон. Лѣт.: «Царю Азбяку много клеветаша нѣцыи на Князя Александра, и уши Царевы наполниша многіе

118

горести. Царь же Азбякъ, призвавъ единаго отъ слугъ своихъ, именемъ Истрочея, и глагола: иди въ Русь, и призови ми Князя Александра, » и проч. А Татищевъ пишетъ, что Александръ, будучи въ Литвѣ и въ Нѣмецкой землѣ, многимъ тамошнимъ Вельможамъ обѣщалъ дары и не сдержалъ слова; что они поѣхали къ Хану и старались оклеветать сего Князя.

(306) Въ Новогород. Лѣт.: «Александръ послалъ бѣ прежде себе въ Орду сына своего Ѳедора, чаа оттолѣ вѣсти; и присла по него Царь, и пойде въ Орду.» Никон. Лѣт. говоритъ, что Ѳеодоръ извѣстилъ отца о гнѣвѣ Ханскомъ, но что Александръ на все рѣшился. Тамъ же: «мати же его и Бояре, и гости, и Житейскіе мужи унимаша его много.» Имя Житейскіе означало то же, что люди Житьи или прежде Огнищане въ Новѣгородѣ (см. Т. V, примѣч. 56 и 106). Далѣе: «братъ его, Князь Василей Михайловичь, съ Бояры и слугами проводиша его до Святославля поля, » и проч.

(307) «Князь Романчукъ Бѣлозерскій.» Князь Щербатовъ думалъ, что это не имя, а прозваніе или отчество; но Романчукъ есть уменьшительное Романа, такъ же, какъ Василько Василія, и проч. «У Романа Михайловича, пишетъ Щербатовъ, было по Родословнымъ два сына, Ѳеодоръ и Василій:» нѣтъ, въ Родословныхъ сказано, что Романъ умеръ бездѣтенъ, а Ѳеодоръ и Василій были сыновья брата его, Ѳеодора Михайловича, Отецъ Романовъ въ 1277 году женился на теткѣ Василія Давидовича Ярославскаго, дочери Ѳеодора Чернаго.

(308) Въ Троицк.: «и разоимани быша по съставомъ.» — Никон. Лѣт.: расплодилъ описаніе послѣднихъ минутъ Александровыхъ, сообразуясь съ повѣстію о кончинѣ отца его; именуетъ двухъ убійцъ сего Князя Берканомъ и Черкасомъ, и проч.

Сыновья Іоанновы Симеонъ, Иванъ, Андрей, пріѣхали къ Хану въ началѣ осени, а Князь Тверскій былъ казненъ въ исходѣ Октября. — Въ Никон. Лѣт.: «Бояре у слуги, вземше тѣлеса ихъ, повезоша на Русь: и срѣте ихъ въ Володимерѣ Митрополитъ, и пѣвше надъ ними надгробное пѣніе, отпустиша ихъ, Братія же Князь Костянтинъ и Василей срѣтоша ихъ въ Переславлѣ, тоже и Гаврилъ Епискупъ Ростовскій и Ѳедоръ Епискупъ Тверскій, и тамо надгробное пѣніе совершиша, и отпустиша во Тверь; и тамо у Св. Михаила срѣтиша ихъ граждане, и вземше ихъ на главы своя, понесоша во градъ, и внесоша въ церковь Св. Спаса. Мати же его, и братія, и Княгиня его съ дѣтьми, и весь градъ плакашась горько. И тако Тверское Княженіе доконца опустѣ, » и проч. Гробы сихъ Князей уже неизвѣстны. — Въ Никон. Лѣт. К. Стародубскій Ѳеодоръ названъ Іоанновичемъ, а въ Родословн. Книгахъ Михайловичемъ: «у Князя Ивана Всеволодича» (дяди Александра Невскаго) «сынъ Иванъ Калистратъ, а Княжь Ивановъ сынъ Князь Михайло, а у Князя Михайла сынъ Князь Ѳедоръ, прозвище ему Благовѣрной, убитъ въ Ордѣ отъ Царя.»

(309) См. Никон. Лѣт.

(310) Далин. Gesch. des Schw. R. II, 314, 326, и Райнальд. Annal. Eccl. г. 1326, No 10. Пишутъ, что Новогородцы въ тотъ же походъ отняли стадо лосей у Шведскихъ Лапландцевъ, которые собралися близъ Каппивара (Käppivare) на горѣ, обливъ ее водою въ жестокіе морозы; пустили оттуда множество бревенъ на Россіянъ и побили великое число людей. — Папа Іоаннъ пишетъ къ своимъ Легатамъ: Infideles pagani, Carelli

119

videlicet et Rutheni, regnis Norvegiæ, Sueciæ ac Gociæ propinqui, adeo regna ipsa, præsertim Norvegiæ prædictum sibi vicinius, et degentes Christocolas in eodem per rapinas, incendia, strages varias, captiones, incarcerationes, depopulationes, et tam locorum sacrorum, quam aliorum dirutiones, et alios, incursus hostiles multiplices hactenus, и проч.

(311) Сей трактатъ выписанъ Бишингомъ изъ Датскаго Архива и напечатанъ въ Histor. Magaz. III, 177. Отъ имени Новагорода цѣловали крестъ Архіепископъ Моисей, Посадникъ Варѳоломей и Тысячскій Евстафій (Borgravius Olphormoy и Dux Asthaphius), о коихъ упоминается и въ нашихъ лѣтописяхъ сего времени (см. Новогород. Лѣт. стр. 178 и 179). Слѣдующія мѣста достойны замѣчанія: «Въ возстановленіи древнихъ границъ полагаемся (мы Новогородцы) на Бога и на совѣсть Короля Магнуса ... Гости или купцы Норвежскіе могутъ свободно ѣздить въ Новгородъ и Санлокъ (Sanlœcke), котораго жители участвуютъ въ семъ мирѣ ... Переводчикомъ трактата былъ Верикинъ ... Писано въ Новѣгородѣ 1326 года, Іюня 3.» — Въ Новогород. Лѣт.: «Той же зимы (1337) Корела, подведши Нѣмець, побиша Русь, Новогородцевъ много и Ладожанъ гостей, и кто жилъ Христіанъ въ Корелѣ; а сами побѣжали въ Нѣмедьскый городокъ, и потомъ много посѣкоша Христіанъ изъ Нѣмѣцскаго города. — Той же весны (1338) ходиша Новогородци съ Посадникомъ Ѳеодоромъ въ Неву, и стояша подъ Орѣховымъ съсылающеся послы съ Воеводою Нѣмедскимъ съ Стенемъ, и не бысть миру, но такъ възвратишась Новогородци въ Новгородъ. Воеваша Нѣмци съ Корелою много по Обонѣжію; послѣди же и Ладогу пожгоша, пригонивше посадъ; нъ города не взяша. Потомъ ходиша молодци Новогородстіи съ Воеводами и воеваша Городецскую (Выборгскую) Корелу Нѣмецкую, и много попустошиша земли ихъ, и пріидоша вси здравіи. Того жь лѣта приходиша Нѣмци изъ городка воевати на Толъдогу (близъ Ладоги), оттолѣ идяху на Вотскую землю» (гдѣ нынѣ Ораніенбаумъ) «и не взяша ничто же: остерегли бо ся бяху, и пакы вышедъше Копорьяне съ Ѳедоромъ Васильевичемъ, и биша я, и убиша ту Михаила Копорьянина, мужа добра, а подъ Ѳедоромъ конь раниша; а они вышли бяхуть вмалѣ ... Той же зимы прислаша послы изъ Нѣмедска городка изъ Выбору о миру въ Новгородъ отъ Петрика Воеводы, рекуще, яко Князь Свѣйскій того не вѣдаетъ, что учинися розмиріе съ Новымгородомъ, нъ то подѣялъ Стень Воевода о своемъ умѣ. Новогородци же послаша Козму Твердиславичь и Олександра Борисовичь посольствомъ, и привезоша миръ, по тому, что докончали съ Вел. Кн. Юрьемъ въ Невѣ; а про Коболитьскую Корелу послати къ Свѣйскому Князю. — Послаша Новогородци (въ 1339 году) Кузму Твердиславля и Олександра Борисовичь съ другы, а отъ Владыкы сестричича его Матьѳеа за море къ Свѣйскому Князю посольствомъ, и наѣхаша его въ Мурьманской земли въ городѣ въ Людвли (см. Далин. Gesch. Schw. II, 350), и докончаша миръ по старымъ грамотомъ, » и проч.

(312) Рясна есть нынѣ село между Могилевымъ и Мстиславлемъ. Осѣчену надлежало быть тамъ же. Въ описаніи древней Россіи имена сихъ двухъ городовъ стоятъ рядомъ (см. Воскр. Лѣт. I, 22).

(313) «Мало ихъ бѣ осталося, а то вси помроша гнѣвомъ Божіимъ.»

(314) «Ко Князю же Ивану послаша Селивестра Волошевичь и Ѳедора Аврамова съ выходомъ (Ханскою данію). Князь же присла послы свои, прося другова выхода: а еще дайте ми запросъ Царевъ, чего у мене Царь запрошалъ

120

(315) «Того же лѣта приде ратью съ Татары Князь Дмитрей Брянскій къ Смоленску на Князя Ивана Александровича, и бишась много, и взяша миръ.» — Щербатовъ признаетъ сего Димитрія братомъ Іоанна, т. е. Александровичемъ, ссылаясь на Родословныя Книги; но это сомнительно. Лѣтописи упоминаютъ только о двухъ сыновьяхъ Александра Глѣбовича, Василіи и Іоаннѣ (см. Никон. Лѣт. III, 108). Въ печатной Родословной Книгѣ (II, 43) сказано: «Пришелъ изъ Смоленска Князь Александръ Глѣбовичь; у него 3 сына: Дмитрей, Володимеръ, Иванъ. Дмитрей да Володимеръ были Воеводы у Великаго Князя Дмитрея на Дону.» Сіи Александровичи, вышедшіе въ Москву съ отцемъ около временъ Мамаевыхъ, не могли быть сыновьями владѣтельнаго Смоленскаго Князя Александра Глѣбовича, умершаго еще въ 1313 году (см. Никон. Лѣт.)

(316) Увидимъ, что любимый сынъ Гедиминовъ, по смерти отца изгнанный братьями, искалъ убѣжища въ Смоленскѣ.

(317) О Князьяхъ Ѳоминскихъ сказано въ Родословныхъ Книгахъ, что они происходятъ отъ Константина Юрьевича, коего отецъ, Князь Юрій Святославичь Смоленскій, въ 1404 году изгнанъ изъ своего владѣнія Гедиминовымъ внукомъ, Витовтомъ, и что сынъ Константиновъ, Ѳеодоръ, женился на второй супругѣ Симеона Іоанновича, сына Калитина, по разводѣ ея съ Великимъ Княземъ. Это явная нелѣпость: могъ ли Ѳеодоръ Константиновичь жениться около 1350 года, когда дѣдъ его въ XV вѣкѣ княжилъ въ Смоленскѣ? Что Ѳоминскіе выѣхали изъ Смоленска, тому вѣрю; но не сынъ Юрія Святославича былъ ихъ родоначальникомъ, когда о сихъ Князьяхъ упоминается еще въ 1340 году. — Князья Друцкіе должны быть потомками древнихъ Владѣтелей Кривскихъ или Полоцкихъ. — Иванъ Ярославичь Юрьевскій безъ сомнѣнія происходилъ отъ Всеволода III, хотя и не знаемъ, отъ чьего колѣна. Святославъ Всеволодовичь и сынъ его Димитрій княжили въ Юрьевѣ около половины XIII вѣка; наслѣдники Димитріевы неизвѣстны.

Въ лѣтописяхъ: «Князь Великій послалъ же свою рать съ Товлубьемъ къ Смоленску по Цареву повелѣнью, а отпустилъ» — слѣдуютъ имена Князей — «а съ ними Воеводу Александра Ивановича и Ѳеодора Акинѳовича; и стоявши рать у Смоленска не много дней, и отступивъ пойде прочь; милостію же Божіею съблюдена бысть вся рать Руская, и ничимъ же неврежена.» Только въ Никон. Лѣт. сказано, что соединенные Князья Россійскіе, Мордовскіе и Татары выжгли посады Смоленскіе, разграбили села, и проч.

(318) Іоаннъ скончался въ 1340, а не въ 1341 (см. Лѣт. Новогород. и Троицк.). Лѣта сего В. Князя знаемъ единственно по тому, что отецъ его родился въ 1261, а старшій сынъ, Симеонъ, былъ въ 1333 году семнадцати лѣтъ.

(319) Въ Степенной Книгѣ I, 406: «Злодѣйственныхъ разбойниковъ, хищниковъ и татьбу содѣвающихъ упраздни отъ земли своея.» — Въ словѣ о житіи Димитрія Донскаго, въ его время сочиненномъ, сказано: «Бысть внукъ православнаго Князя Ивана Даниловича, събрателя Русской земли

(320) «Того жь лѣта (1339) убьенъ бысть Князь Козельскій Андрей Мстиславичь отъ своего братанича, отъ Пантелеева сына, отъ окаяннаго Василья мѣс. Іюля въ 23.» По Родословн. Книгамъ у Михаила Черниговскаго былъ сынъ Мстиславъ Карачевскій, а у Мстислава Андрей, или Андреянъ; первымъ же Козельскимъ Княземъ названъ Іоаннъ

121

Титовичь, внукъ Мстислава Карачевскаго. О Пантелеймонѣ не упоминается.)

«Царь послалъ (Товлубія) ратью къ Смоленску, а съ нимъ Князь Иванъ Коротополъ Рязанскій; и пріидоша въ Переяславль въ Рязанскій, а Князь Александръ Михайловичь Пронскій пошелъ былъ въ Орду ко Царю съ выходомъ, и стрѣтивъ его Коротополъ, има его, да пограбилъ, а самаго привелъ въ Переяславль, и ту убьенъ бысть Кн. Александръ отъ своего брата.» (Князь Щербатовъ назвалъ Александра Михайловича сыномъ Кира Михаила Пронскаго, современника Всеволода III: въ такомъ случаѣ Александръ имѣлъ бы около ста тридцати лѣтъ!) ... «Тое же зимы злые коромольницы Брянци, сшедшеся Вѣчемъ, убиша Князя Глѣба Святославича Дек. въ 6 день; бѣ же въ то время въ Дебрянскѣ и Митрополитъ Ѳеогностъ, и не возможе уняти ихъ.» Сей Глѣбъ Святославичь долженъ быть сыномъ Святослава Глѣбовича (забытаго здѣсь Щербатовымъ) и двоюроднымъ братомъ Іоанна Александровича Смоленскаго. Въ Брянскѣ княжилъ Димитрій (см. выше, примѣч. 315): увидимъ его и послѣ тамошнимъ Княземъ.

(321) См. Ядро Рос. Исторіи. Я нашелъ современное свидѣтельство сего Іоаннова прозвища. Въ Синодальной библіотекѣ подъ No 551, въ четв. листа, есть харатейный Требникъ съ слѣдующею подписью Ѳеогноста Митрополита: «Книга рекомая Потребникъ переведена съ моей келейной книги Греческой, зовомыя Эвхологіонъ, на Рускій языкъ, по прошенію моему грѣшному, по повелѣнію же Великаго Князя Іоанна Даниловича, по реклу Калиты; и азъ грѣшный Ѳеогностъ сію книгу сводилъ съ своею, съ нея же велѣлъ переводити, и она во всемъ добра и право переведена: того дѣля и рукою моею грѣшною на сей книгѣ написалъ есми въ лѣто отъ створенія міра 6837, а отъ по плоти Рождества Христова 1329, Мѣсяца Августа въ 27 день.» Признаюсь однакожь, что сія подпись кажется мнѣ сомнительною, то есть, новѣйшею временъ Ѳеогностовыхъ. — Въ нѣкоторыхъ историческихъ рукописяхъ сказано, что калита, носимая Іоанномъ, была ему подарена Ханомъ.

Изъ Прибав. въ концѣ VIII тома издан. 1819 года: Но въ той же книгѣ, и тою же рукою, которою она писана, во второмъ столбцѣ 97 листа, находится слѣдующая, уже несомнительная припись: «Въ лѣто отъ созданія міра 6837 году, а отъ по плоти Рожества Бога Слова въ лѣто 1359 году, повелѣніемъ благочестиваго Великаго Князя Ивана Даниловича, по реклу Калиты, по совѣту же во духовномъ чину и по благословенію отца его и богомолца Ѳеогноста Митрополита Грека, кныга сія, рекомая Евхологыонъ, или по просту по Рускы Потребникъ, новопреведеся з Греческаго языка ка Русски языкъ, з Греческаго писменнаго древняго Евъхологіона или Потребника, его же привезе собою смирены Митрополитъ Ѳеогностъ Грекъ, сего же вышеписаннаго году, и написася сія кныга, рекомая Потребникъ, съ переводу на бѣло въ славу единаго Бога, во Троицы славимаго, Отца и Сына и Св. Духа. Аминь.» — За симъ, подъ знакомъ трехъ крестовъ, написано: «Хрони твердѣ; огорожайся часто образомъ креста, складываючи три палца первыя, а два послѣднія пригнувъ добрѣ, ниче протягнувъ, клади на чело, на пупокъ, на правое плечо да на лѣвое, з доброю памятію, мыслячи на немъ распята за тобе, и тако не посмѣянъ будеши Дьяволомъ, и онъ стыдомъ пойдотъ прочь отъ тобя. Тако ся всегда огорожай; а я помощъю креста и кныгы ся написалъ.» (Сообщено отъ Г. Калайдовича.)

(322) «Въ лѣто 6841 (1333) Князь Великій созда церковь камену на Москвѣ Св. Архангела

122

Михаила, одиного лѣта и почата и кончана, а священа бысть Ѳеогностомъ Митроп. священьемъ великимъ Сент. въ 20 день.» Отецъ и братъ Іоанновъ, Георгій, по сказанію Лѣтописцевъ, были погребены также въ храмѣ Св. Михаила, но въ деревянномъ. Далѣе: «Въ лѣто 6837 (1329) Маія 21 основана бысть на Москвѣ церковь камена во имя Св. Ивана Лѣствичника (въ Никон.: еже есть подъ колоколы); того жь лѣта и свершена и священа бысть Сент. въ 1 день.» На мѣстѣ ея находится славная колокольня Ивана Великаго. — «Того жь лѣта создана бысть церковь во имя Св. Апостола Петра поклоненью честныхъ его веригъ на память отца Максима. — Въ лѣто 6838 (1330) Мая въ 10 день Князь Великій заложи церковь камену во имя Св. Спаса Преображенья близъ сущу своего двора, и нарече быти ту монастырю ... И приведе перваго Архимандрита, именемъ Ивана, мужа сановита суща, разумна же и словесна сказателя книгамъ, иже за его добродѣтель поставленъ бысть Епископомъ Ростову ... Глаголютъ же нѣціи отъ древнихъ старецъ, яко первѣе бѣ Князь Данило Александровичь сію Архимандритію имѣяше у Св. Даніила за рѣкою, » и проч. Въ Степен. Книгѣ прибавлено слѣдующее: «Древній же монастырь Даниловскій и погостъ и села и все наслѣдіе вручи Вел. Князь Архимандриту Св. Спаса, да вкупѣ оба монастыря подъ единымъ началомъ устрояются. Мнозѣмъ лѣтамъ минувшимъ, старый монастырь Даниловскій оскудѣ нерадѣніемъ Архимандритовъ Спасскихъ, яко ни слѣду монастыря познаватися; токмо едина церковь оста, и прозвася мѣсто то сельцо Даниловское. Монастырь же Св. Спаса пребысть на Царскомъ Дворѣ до лѣтъ Вел. Князя Ивана Васильевича. Сей Самодержецъ паки изъ града Москвы переведе той монастырь и постави на новомъ мѣстѣ надъ Москвою рѣкою, на горѣ Крутицѣ обонъ-полъ, отъ древняго яко зрѣймо едино, иже нынѣ зовома есть великая обитель Спасъ на Новомъ; во градѣ же на Дворѣ Царскомъ у церкви Христова Преображенія устроенъ бысть Соборъ мірскихъ Іереевъ и Протопопство.» См. выше, примѣч. 189. Въ Степен. Книгѣ I. 408. «во едину отъ нощій почивающу ему (Іоанну) на ложѣ своемъ, внезапу поторжеся цѣпь у двери ложницы его, и глаголъ слышася: се старецъ пріиде! а не видѣ никого же глаголющаго, и уразумѣ Вел. Князь, яко сбыстся ему прорѣченіе Чудотворца Петра, и скоро воставъ, оставляетъ вся, и въ монастырь отходитъ Преображенія, въ немъ же и Мнишескаго образа сподобися воспріяти, и съ миромъ къ Богу отыде.»

Въ лѣтописяхъ: «На туже зиму, Ноября 25 (г. 1339), заложенъ градъ Москва дубовый, а кончаша на весну въ Великое говѣнье.» — Въ Троицк.: «погорѣ (въ 1331 году) Мая въ 3 день городъ Кремникъ на Москвѣ.» И такъ названіе Кремля не есть Татарское, и происходитъ отъ кремня; Дѣтинцемъ же называли внутреннюю крѣпость, или замокъ отъ имени Дѣтскихъ (см. Т. I, примѣч. 510) или Отроковъ, коимъ поручалась ея защита. — Второй пожаръ былъ въ 1337 году, Іюня 13; церквей сгорѣло 18. О голодѣ сказано въ Троицкой: «въ лѣто 6840 (1332) бысть меженина велика въ землѣ Русьской, дороговь и гладъ хлѣбный и скудота всякаго жита; сію жь дороговь нѣціи глаголють рослую рожь:» не для того ли, что сжатая рожь проросла въ копнахъ отъ дождей?

(323) Такъ говоритъ Діаконъ Тимоѳей Каменевичь-Рвовскій въ сочиненіи о древностяхъ Россійскихъ, писанномъ его собственною рукою и хранящемся въ Синодальной библіотекѣ подъ No 529, кн. I, Т. 2, л. 517. Вотъ точныя слова его: «На устіи славныя Мологи рѣки древле были торги

123

великіе, даже и до дній грознаго Господаря Василия Васильевича Темнаго, усмирившаго Русскую землю всю отъ разбоевъ правдою скиптродержавства своего, и во время его, прежде Шемякина суда, бывшаго на него Государя (см. сей Исторіи Т. V, примѣч. 338), сребро съ торговъ тѣхъ въ пошлинахъ сбирали и вѣсили. Пріѣзжали торговать купцы многихъ государствъ Нѣмецкихъ и Польскихъ, и Литовскихъ, и Грецкихъ и Римскихъ — глаголютъ же и Персидскихъ и иныхъ земель. И тогда во премногихъ ямахъ Холопскихъ (городка Холопьяго) и Моложскихъ товары своя драгія тѣ иностранные купцы и гости клали, и питія преузорочная и красная виноградная и прочая сокровища вся содержали и надъ ними торговали. Нынѣ же то наше купечество Моложское раздѣлися по инымъ торгамъ, къ славному городу Архангельскому, тажь и на Свинскую предбывшую славную ярманку, потомъ и Желтоводскую (Макарьевскую), и въ весь Ехонскую, и на Тихвину Новгородскую и по инымъ; той же Моложской превеликой и первой старой торгъ разно разыдеся. Рѣка же та великая Молога полна судовъ была въ пристани своей на устіи широкомъ, яко по судамъ тогда безъ перевозовъ преходили людіе рѣку ту Мологу и Волгу на лугъ Моложскій, великій и прекрасный, иже иматъ во округъ свой 7 верстъ. Сребра же того пошлиннаго пудоваго по 180 пудовъ или по 70, 000 (рублей?) и болши собираху въ казну Вел. Князя, яко же бывшіи тогда въ память свою намъ о семъ повѣдаша, яже отъ отецъ своихъ слышаша. Тогда же на Мологѣ 70 кабаковъ винныхъ и питій всякихъ было; торговали же безъ розъѣздовъ по четыре мѣсяцы всѣ купцы и гости.» — Каменевичь писалъ въ 1699 году, слѣдуя древнему преданію. Онъ былъ родомъ Москвитянинъ, а жилъ въ Угличѣ. Герберштеинъ (Rer. Moscov. Comment. стр. 42 и 57) еще упоминаетъ о славной ярмонкѣ Холопьяго городка (см. нашей Исторіи Т. I, примѣч. 458).

(324) Въ родословной Годуновыхъ сказано, что Захарія выѣхалъ при Митрополитѣ Ѳеогностѣ, а крестилъ его Петръ Митрополитъ: но Петра уже не было на свѣтѣ, когда пріѣхалъ Ѳеогностъ въ Россію. — Въ Родословныхъ Книгахъ: «Ѳедоръ Бяконтъ пришелъ изъ Чернигова къ Вел. Князю Ивану Даниловичу, да былъ у него Бояринъ, и Москва за нимъ была; а у него 5 сыновъ: большой Алексѣй Чудотворецъ, » и проч. Нѣтъ: сей Вельможа былъ въ Москвѣ еще при отцѣ Іоанновомъ (см. ниже, примѣч. 367).

Въ Архив. Ростов. Лѣт. л. 310 и 312: «Того же лѣта (1332) по званію Великаго Князя Іоанна пріиде къ нему нѣкто отъ Кіевскихъ благоплеменныхъ Вельможъ служити, Родіонъ Несторовичь, а съ нимъ сынъ его Иванъ, и съ нимъ же Княжата и Дѣти Боярскія и двора его до тысящи и до семи сотъ. Князь же Великій пріятъ его съ радостію, и даде ему Болярство на Москвѣ и устави ему надо всѣми большинство, и даде ему въ вотчину пол-Волока Ламскаго, а другая бысть половина Новогородская. По лѣтѣ же единомъ Родіонъ сосла Посадника Новогородскаго Микулу и приведе весь (Волокъ) къ Великому Князю. Великій же Князь даде ему села въ область кругъ рѣки Восходни на 15 верстахъ. Въ тѣ же поры бысть на Москвѣ Боляринъ Акинѳъ Гавриловичь, и не восхотѣ быти подъ Родіономъ въ меньшихъ, и отбѣжа во Тферь, и съ нимъ дѣти и внуцы его, а меньшаго своего внука остави во дворѣ своемъ, и найдоша его въ челяднѣ: бѣ бо 3 дни какъ родился; того ради прозваша его Михайло Челядня ... Того же лѣта (1333) Князь Тферскій отъя у Великаго Князя волость Въюлки отъ

124

Переяславскаго города, понеже наученъ бысть Акинѳомъ ... Того же лѣта (1337) подведе рать многу Акинѳъ на Вел. Князя подъ Переяславль и осади его во градѣ: бѣ бо тогда Іоаннъ со Княгинею въ Переяславлѣ, а граду малу сущу и не тверду. Акинѳъ же стоя 3 дни, и не возможно бяше Вел. Князю собрати войска. Въ четвертый же день приспѣ Родіонъ съ войскомъ, и посла къ В. Князю отъ своихъ домочадецъ вѣрныхъ Свербея и Сарачю, и идоша нощію во градъ сквозѣ полки Тферскія, и сказаша, яко Родіонъ приспѣ и ста отъ града за 5 верстъ, а съ нимъ его Дворъ и иніи вои, мало число ... Іоаннъ же тое же нощи отосла къ Родіону Сарачю, а Свербея у себя остави, и повелѣ заутра ополчася прійти созади на Тферичь, а самъ заутра же высла весь свой Дворъ ... и соступишася, а Родіонъ приспѣ созади на Тферичь; и бысть сѣча зла, и поможе Богъ Великому Князю ... а самого Акинѳа Родіонъ рукама своима уби, и главу его, взоткнувъ на копіе, привезе къ Іоанну, и рекъ: се, Господине, твоего измѣнника, а моего местника глава. Вел. Князь Боярина своего одаривъ и почтивъ, рече, яко подобаетъ ти и всегда у мене начальникомъ быти.» Сія повѣсть есть новѣйшая вставка въ Ростовскую лѣтопись. Сраженіе съ Акинѳомъ подъ городомъ Переславлемъ было не въ 1337, а въ 1304 (см. выше, стр. 106). Тогда Іоаннъ не былъ еще Великимъ Княземъ. Въ 1337 году и супруги его уже не было на свѣтѣ (см. ниже). Но главное происшествіе вѣроятно, и Квашнины, потомки Родіоновы, описываютъ оное въ своей челобитной, поданной ими въ 1576 году Царю Іоанну Васильевичу, говоря, что Акинѳъ бѣжалъ отъ Калиты къ Князю Михаилу Ярославичу Тверскому (убіенному въ 1319 году). Сія челобитная находится въ Архивѣ Иностранной Коллегіи, въ Миллеровомъ собраніи рукописей, въ бумажникѣ подъ заглавіемъ: древнѣйшія дипломатическія извѣстія No 13.

(325) «На туже зиму (лѣта 6839), Марта 1, преставися Княгиня Великая Иванова, именемъ Елена, въ Черницѣхъ и въ Скимѣ, и положена бысть въ церкви Св. Спаса.» Сія грамота (напечатанная въ Собраніи Госуд. Грамотъ, I, 31) писана въ 1328 или 1331 году (см. выше, примѣч. 291, и Воскр. Лѣт. II, 302 и 306), то есть, прежде Елениной кончины, но уже во время Іоаннова Великокняженія: ибо на приложенной къ ней серебряной, вызолоченной печати (съ изображеніемъ Іоанна Предтечи и Спасителя) вырѣзаны слова: «печать Великаго Князя Ивана.» Выписываемъ нѣкоторыя мѣста: «А изъ городскихъ волостей даю своей Княгинѣ осмничее, а тамгою и иными волостьми» — т. е. иными доходами городскихъ или Московскихъ волостей — «подѣлятся сынове мои. Тако же и мыты, которыи въ которомъ уѣздѣ, тѣ тому; а оброкомъ медовымъ городскимъ Васильцева вѣданья подѣлятся сынове мои.» О сборѣ осмничемъ упоминается нѣсколько разъ въ завѣщаніяхъ Княжескихъ; на примѣръ, въ духовной Димитрія Донскаго (см. Т. V): «Тамга изъ двою моихъ жеребьевъ Княгинѣ моей половина, а сыномъ моимъ половина, а осмничее мои два жеребья Княгинѣ моей.» Въ чемъ состоялъ сей доходъ, не знаемъ: по тому я назвалъ его общимъ именемъ оброка. Далѣе: «А числьныя люди, а тѣ вѣдаютъ сынове мои собча ... а что мои люди купльныи въ великомъ свертцѣ» — т. е. описанные въ большомъ сверткѣ — «а тыми ся подѣлятъ сынове мои.» Въ договорной грамотѣ Димитрія Донскаго съ братомъ его Владиміромъ сказано: «а численыхъ людій блюсти ны съ одиного, а земель ихъ не купити.» Симъ именемъ означались люди свободные и владѣльцы. — Далѣе: «Два

125

чума золота:» отъ сего стариннаго имени ковша остались теперь слова чумакъ, чумичь, чумичка. — «Поясъ съ капторгами:» родъ застежекъ. — «Блюдо ѣздниньское, два блюдца меньшіи ... Коць великій съ бармами:» не коверъ, какъ думалъ Кн. Щербатовъ, а мантію Княжескую (см. выше, примѣч. 43). — «Бугай соболій съ наплечки ... Два кожуха съ аламы съ жемчугомъ.» Аламами называлась наплечки съ застежками. — Въ имени Марьи стерлись нѣкоторыя буквы; видно только М — Р — Ѣ. — Здѣсь въ первый разъ употреблено имя Дьяка въ смыслѣ Секретаря, у Грековъ названіе Diakonos, у Скандинавовъ Diækne, означало слугу, школьника.

(326) Свинцовая маленькая печать привѣшена къ Княжеской: на ней изображены два треугольника съ звѣздочками, а на другой сторонѣ, кажется, буквы Татарскія. Она могла быть чиновника Ханскаго или Баскакова. — И Переславль Залѣсскій считался городомъ Великокняжескимъ, а не Московскимъ: по тому взялъ его Димитрій Константивовичь Суздальскій, сдѣлавшись въ 1360 году Великимъ Княземъ. — Іоаннъ, сверхъ Коломны и Можайска, отдалъ Симеону волости Городенку, Мезыню, Песочну, Похряне, Устьмерьску, Брошевую, Гвоздну, Иваны деревни, Маковець, Лѣвичинъ, Скульневъ, Каневъ, Гжелю, Горѣтову, Горки, село Астафьевское, село на Сѣверьсцѣ (можетъ быть, на Севѣ рѣкѣ) въ Похрянскомъ Уѣздѣ, Констянтиновское, Орининское, Островское, Копотенское, Микульское, Малоховское, Напрудское у города (Москвы) — сыну Ивану Кремичну, Ѳоминское, Суходолъ, Великую свободу (слободу), Замошьскую, Угожь, Ростовци, Окатьеву свободку, Скирминовское, Тростну, Нѣгучу, село Рюховское, Каменичьское, Рузьское, Бѣлжинское, Максимовское, Андреевское, Вяземское, Домонтовское, село въ Замошской свободѣ, Семцинское — сыну Андрею Нарунижское, Нивну, Темну, Голичичи, Щитовъ, Перемышль, Растовецъ, Тухачевъ, село Талежское, Серпуховское, Колбасинское, Нарьское, Перемышльское, Битяговское, Труфоновское, Ясеновское, Коломнинское, Ногатинское — а Великой Княгинѣ Сурожикъ, Мушкину гору, Радонежское, Бѣли, Ворю, Черноголовль, на Ворѣ свободку Софроньевскую, Вохну, Дѣйково, Раменье, Данилищову свободку, Машевъ, Сѣлню, Гуслицу, село Михайловское, Луцинское, Радонежское, Дейгунинское, Тыловское, Ротожь, Протасьевское, Аристовское, Михайловское на Яузѣ, два села Коломенскія. Многія изъ сихъ деревень или селъ извѣстны и нынѣ подъ тѣми же именами. — Далѣе: «А опрочь Московскихъ селъ даю сыну своему Семену села своя купленая: село Аваковское въ Новѣгородѣ на Улалѣ, другое въ Володимери Борисовское; а что есмь купилъ село Петровское и Олексиньское, Вседобричь и Павловьское на Масѣ, половину есмь купилъ, а половину есмь смѣнилъ съ Митрополитомъ ... а селця на Масѣ, что есмь купилъ у Афинея, то даю сыну своему Ивану; а что есмь купилъ село Варварьское и Мѣловьское у Юрьева, что есмь смѣнилъ на Матвеищовьское село, то даю сыну своему Андрею; а что село Павловское, бабы нашее купля, и новое селце, что есмь купилъ, и Олександръ Святый» (такъ называемое селеніе) «что есмь купилъ на Костромѣ, то даю Княгини своей; а что есмь купилъ село въ Ростовѣ Богородическое, а далъ есмь Бориску Воръкову ... А что есмь прикупилъ селце на Кержачи у Прокофья у Игумна, другое Леонтіевское, третье Шараповское, а то даю Св. Олександру (монастырю) собѣ въ поминанье.» Не только Новогородцы, но и Князья Удѣльные не хотѣли, чтобы другіе покупали села въ ихъ областяхъ.

126

Такъ въ договорной грамотѣ Донскаго съ братомъ сказано: «а селъ ти не купити въ моемъ Удѣлѣ» (см. Рос. Вивліоѳ. I, 98). Сихъ духовныхъ грамотъ Іоанновыхъ двѣ; въ одной прибавлево о купленныхъ селахъ; впрочемъ все тоже, отъ слова до слова.

(327) Донскій въ завѣщаніи своемъ говоритъ: «а сына своего Юрья благословляю куплею своего дѣда, Галичемъ — а сына Андрея куплею же дѣда своего, Бѣлымъ Озеромъ — а сына Петра куплею же своего дѣда, Углечемъ Полемъ» (см. Рос. Вивліоѳ. I, 103). — Константинъ Галицкій былъ родный братъ Александра Невскаго. — Въ 1339 году вмѣстѣ съ Александромъ Тверскимъ ѣздилъ въ Орду еще независимый Князь Романъ Михайловичь Бѣлозерскій.

У меня есть такъ называемый Лѣтописецъ Воскресенскаго монастыря, что у Соли, въ коемъ находятся слѣдующія обстоятельства: «Въ 1332 году выѣхали изъ Орды всѣ Князья Русскіе, и К. Семену Ивановичу досталась въ удѣлъ Кострома съ Галичемъ. К. Семенъ черезъ годъ умеръ: сынъ его Ѳеодоръ взялъ Галичь, а другой сынъ Андрей Кострому. Послѣдній женился на дочери Ветлужскаго Князя, Никиты Ивановича Байбороды. Братья, ссорясь между собою, ѣздили мириться къ Вел. Князю Кіевскому, также и къ Московскому, который любилъ К. Ѳеодора. Въ то время Печерскій Игуменъ Даніилъ возвратился изъ Іерусалима и далъ своего ученика, Аѳанасія, Князю Ѳеодору. Среди глубокихъ лѣсовъ, близъ Чудскаго озера на рѣкѣ Костромѣ, гдѣ жилъ пустынникомъ знатный Тверитянинъ Гавріилъ, они построили великолѣпную церковь и монастырь Воскресенія. Тамъ К. Ѳеодоръ скончался Инокомъ, оставивъ сына, именемъ Андрея, съ коими воевали дядя его, К. Андрей Семеновичь, и Ветлужскій Никита Ивановичь, нанимая Луговую Черемису, Ногаевъ, Казанцевъ; имъ помогали также Суздальскіе Воеводы, племянники Ветлужскаго или Хлыновскаго. Они въ 1375 году разорили монастырь Воскресенскій, умертвивъ Иноковь, » и проч. Это новая сказка. Князьями Галича были, послѣ Константина Ярославича, сынъ его Давидъ, внукъ Иванъ, правнукъ Димитрій, изгнанный оттуда Димитріемъ Донскимъ: ни Семена, ни Ѳеодора, ни Андрея, ни Ветлужскихъ, ни Хлыновскихъ Князей не бывало, и Владѣтели Галицкіе не могли тогда судиться въ Кіевѣ.

(328) Сія грамота не была нигдѣ напечатана: для того включаю оную здѣсь.

«Се азъ Князь Василей Давыдовичь Ярославскій докончалъ есмь съ Архимандритомъ съ Пиминомъ про домъ Св. Спаса по дѣда своего грамотѣ, пожаловалъ есмь что людей Св. Спаса въ городѣ и въ селѣхъ, уреклъ есмь имъ на годъ два рубля давати, а не надобѣ имъ никоторая дань, ни ямъ, ни подвода, ни тамга, ни восмничее, ни бобровое, ни стану не чинятъ въ селѣхъ Спаскихъ, ни дворскаго не емлютъ, ни иного ничего не емлютъ, ни становщикъ не въѣздитъ ни о чемъ же, ни Бегеули мои» (приставы: слово Татарское) «не имаютъ людей Спаскихъ въ сторожу, ни въ корму; а судьи мои вси, Намѣстницы и Тіуни не шлютъ Дворянъ своихъ по люди Св. Спаса, но шлютъ ко Игумену, а Игуменъ шлетъ по нихъ своихъ людей. А что будетъ судъ Спаскимъ людемъ съ моими людми, пріѣхавъ моему судьи въ монастырь, судити ему со Игуменомъ въ правъдѣ по цѣлованію; а вина, посулъ и пересудъ на полы, до моего ли дойдетъ, до Спаскаго ли; а что учинится между Спаскими людми бой, или татьба, или душегубство, или самосудъ, то все судитъ Игуменъ, и вину емлетъ въ домъ Св. Спаса; а нашимъ судьямъ не надобѣ, ни Дворяномъ; а кого перезоветъ Игуменъ изъ

127

иные волости, то люди Св. Спаса, а мнѣ ся нихъ не вступати; а кто будетъ людей моихъ Св. Спаса въ половницы (въ работникахъ), ать потягнутъ ко мнѣ данью и виною, до кого что дойдетъ, а Игумену ся не вступати; а что торгованіе на домъ Св. Спаса, крылошаномъ и Чернцомъ, тамга, ни восмничее не надобѣ; а перевозъ и рѣки бобровые, а то по давной пошлинѣ; а дому Св. Спаса блюсти ми, самому не обидѣти и въ обиду не давати. А далъ есмь домъ Св. Спаса на руцѣ отцу своему, примыслитъ ли, умыслитъ ли; а черезъ сю грамоту кто посягнетъ на домъ Св. Спаса, и милости Св. Спаса не буди на немъ.» Подлинная грамота скрѣплена черною восковою печатью.

Въ рукописномъ собраніи Двинскихъ грамотъ (см. выше, примѣч. 206) есть двѣ Калитины: въ одной сказано: «Се язъ К. В. пожаловалъ есмь сокольниковъ Печерскихъ, кто ходитъ на Печеру, Жилу съ други: не надобѣ имъ никоторая дань, ни ко старостѣ имь не тянути; и что у нихъ третники и наймиты, кто стражетъ на готовыхъ конехъ, а въ кунахъ» — кто работаетъ на готовыхъ коняхъ, но за деньги — «и тѣмь не надобѣ никоторая дань, ни ко старостѣ имъ не тянути, ни биричь ихъ не поторгывать» — не вызывать ихъ чрезъ бирючей — «не надобѣ ни кормъ, ни подвода.» Въ другой: Отъ В. К. отъ Ивана, отъ Посадника Данила, отъ Тысяцкого Аврама, и отъ всего Новагорода къ Двинскому Посаднику на Колмогоры и къ Бояромъ къ Двинскимъ. Приказалъ есмь Печерскую сторону Михайлу, а ходить на море въ двадцати человѣкъ. А вы, Бояре Двинскіе, не вступайтеся въ гнѣздные потки, ни въ мѣста; а погостъ Кергольскій и Волокъ вѣдаетъ Михайло по пошлинѣ, како то было при моихъ дядьяхъ, и при моемъ братѣ при старѣйшемъ, » и проч.

Разные случаи Іоаннова княженія, о коихъ мы не упоминали, суть слѣдующіе; Въ 1328 году, Сент. 7, преставился Ростовскій Епископъ Прохоръ; на его мѣсто поставленъ Антоній. Юрьевъ Нѣмецкій обратился въ пепелъ; каменныя палаты разрушились, и въ домахъ сгорѣло Нѣмцевь 2580, а Россіянъ 4 человѣка. (По Никон. Лѣт. умеръ Тверскій Епископъ Варсонофій, и было въ Новѣгородѣ землетрясеніе). — Въ 1329 «безъ Князя и безъ Новогородцевъ загорѣся Ондрешковъ дворъ въ Плотническомъ Концѣ и погорѣ до Св. Ѳеодора; и на той же недѣли погорѣ Иліина улица мало не вся, и Лубяница, и церкви Св. Спаса и Св. Лукы.» (По Никон. Лѣт. въ 1330 году умеръ сынъ Узбековъ Темиръ, который убилъ Загорскаго Царя; отецъ весьма объ немъ печалился. Царь Узбекъ далъ милостивую грамоту Сарайскому Епископу. Убитъ Великій Князь Ординскій Асанъ. Была засуха. Василій Михайловичь Тверскій женился въ Брянскѣ. Митрополитъ въ Владимірѣ Волынскомъ поставилъ Тверскаго Епископа Ѳеодора). — Въ 1331 Новогород. Архіеп. Василій заложилъ кам. стѣну отъ церкви Св. Владиміра до церкви Богоматери и Бориса и Глѣба. (По сказанію Никон. Лѣт. было затмѣніе солнца). — Въ 1332 Новогородцы смѣнили Посадника Захарію и выбрали на его мѣсто Матѳея Коску. — Въ 1333 Новогород. Архіеп. Василій «Св. Софею сторону свинцемъ поби, и великый крестъ обнови на Св. Софіи и сволокы сна сторону, и городъ (ограду) каменны постави.» Митрополитъ Ѳеогностъ возвратился въ Россію изъ Константинополя и изъ Орды. — Въ 1334 Архіеп. Василій покрылъ сдѣланную имъ ограду Софійскую. Руссовъ въ своей Ливонской хроникѣ пишетъ, что около сего времени Магистръ Ордена, Эбергардъ, нападалъ на землю Россійскаго Князя Сатата (Satates), друга

128

Гедиминова, и воевалъ со Псковитянами, въ такую холодную зиму, что одинъ изъ его Рыцарей сказалъ: «если бы я былъ Римскимъ Королемъ, то отдалъ бы половину моего Королевства за теплую горницу.» Князя Сатата не знаемъ. Вѣроятно, что сія война Псковитянъ съ Орденомъ есть та самая, о коей въ нашихъ лѣтописяхъ упомиминается въ 1342 году. — Въ 1335 Владыка Василій заложилъ церковь Богоматери въ Звѣринцѣ, а бывшій Новогородскій Архіепископъ Моисей кам. церковь Св. Воскресенія на Деревянницѣ, основавъ при оной монастырь. Архіеп. Василій съ Посадникомъ Ѳеодоромъ Даниловичемъ, Тысячскимъ Евстафіемъ и со всѣми Новогородцами заложилъ кам. стѣну на другой сторонѣ Волхова отъ церкви Св. Иліи до Св. Павла. Сгорѣла Вологда, Витебскъ и Дерптъ. Архіеп. Василій и предмѣстникъ его довершили церкви Богоматери въ Звѣринцѣ и Св. Воскресенія. «Той же осени внесе ледъ и снѣгъ въ Волховъ, и вышибе 15 городенъ (свай) великаго мосту.» — Въ 1336 скончался Ростов. Епископъ Антоній, и на его мѣсто поставленъ Гавріилъ. Архіеп. Новог. Василій заложилъ, Іюня 25, кам. церковь Входъ въ Іерусалимъ, на томъ мѣстѣ, гдѣ былъ прежде теремецъ. Достроили новый мостъ черезъ Волховъ. Архіеп. Василій вновь отынилъ Софійскую церковь и сдѣлалъ въ ней мѣдныя вызолоченныя двери. Сгорѣли во Псковѣ всѣ дворы и церкви за городскою стѣною. — Въ 1337, Апрѣля 12, у сына Калитина, Симеона Іоанновича, родился сынъ Василій. Сгорѣлъ Торопецъ. Новогород. церковь Входъ въ Іерусалимъ, сооруженная въ 9 недѣль, была освящена 21 Сентября Архіеп. Василіемъ. Въ Псков. Лѣт.: «придѣлаша перси» (часть нынѣшняго укрѣпленія) «у дѣтинца, и путь простороннѣйшій створиша ко Св. Троици на городъ. Преставися Шолога Посадникъ Сент. 7.» — Въ 1338 бысть вода велика въ Волховѣ, якожь не бысть была такова николи же, по Велицѣ дни на третьей недѣли въ Среду, и снесе великаго мосту 10 городень; тогда же и Жилотужскій мостъ снесе, и сътворися зло много. Повелѣ Владыка Василій писати церковь входъ Іерусалима Исакію Гречину съ другы, Маіа въ 4. Дѣлаша мостъ новъ, что было вышибло, повелѣніемъ Владыки; самъ бо Владыка присталъ тому, и почалъ, и кончалъ своими людми, и много добра сътвори Христіаномъ. Преставись Архимандритъ Лаврентій Св. Георгія, и посадиша Іосифа.» (По Никон. Лѣт. Татары воевали Литву). — Въ 1339 «бысть знаменіе въ Новѣгородѣ Авг. 13 у Св. Лазаря отъ иконы Св. Вогородицы на вечерни: изъ обѣю очію яко слеза течаху, и подставиша двѣ вощаници; наутрія же увѣдавше городъ весь, Игумени и Попове съ причетникы въ ризахъ съ кресты ходиша видѣти. Кончаша церковь Владычню пишующе. Окт. 5 погорѣ околотокъ отъ Св. Владиміра. (По Никон. Лѣт. было небесное знаменіе.) Въ Псков. Лѣт.: «заложена бысть церковь кам. Св. Архангела Михаила и Гавріила въ Городцѣ.»

(329) См. въ Эккарт. Corp Hist. medii ævі Т. I. Хронику Іоанна Витодурана, стр. 1862, или въ Наруш. Hist. Narod. Polsk. V. 411: Causam adventus horum paganorum (Татаръ на Польшу въ 1341 году) aliqui aliter assignant, dicentes, quod Imperator Tartarorum duos paganos breviter ante ista tempora reges satis idoneos Ruthenis præfecerat, quibus successive ab eis per venenum extinctis, procuravit eis christianum Latinum (т. e. Болеслава Мазовскаго ...) qui dum regni gubernacula per plura anuorum curricula strenue gessisset, tandem cum numerum et ritum Latinorum illic multiplicasset, et hoc Ruthenis displicuisset, illum

129

intoxicabant per venenum tam fortem, quod dissiliit in plures partes.

Стриковскій называетъ, мать Болеславову дочерью Льва Даніиловича, а Зиморовичь сестрою; второе совсѣмъ невѣроятно: ибо отецъ Болеславовъ, Тройденъ, родился послѣ 1279 года, а Даніилъ умеръ въ 1266 (см. Наруш. Hist. N. P. V, стр. XLII). Несравненно достовѣрнѣйшій Архидіаконъ Гнѣзненскій (см. его лѣтопись въ Зоммерсберг. Scriptoribus Т. II, стр. 97), Писатель современный, говоритъ: Post (coronationem Casimiri an. 1333) non multo tempore mortuo magnifico Principe Kazimiro, dicto Georgio, totius regni Russiæ Duce, Troidem Dux Masoviæ (надобно читать: Boleslaus, Troydeni filius) qui avunculo suo in Ducato Russiæ successerat, veneno per Ruthenos intoxicatus interierat. Слѣдственно Болеславъ родился отъ сестры Георгія, и, какъ вѣроятно, дочери Андреевой; Георгій же, сверхъ Христіанскаго имени, могъ называться Славянскимъ Казимира. Зиморовичь называетъ и жену Любартову Даніиловною; а Длугошъ удивительнымъ образомъ путаетъ, говоря о супругѣ Тройдена, Болеславѣ и Любартѣ: въ одномъ мѣстѣ пишетъ (кн. IX, стр. 1057), что первая была и Россіянка и дочь Гедиминова; что Болеславъ, умершій въ 1339 году, наслѣдовалъ Галицію уже по смерти дяди своего, Любарта, который однакожь въ 1349 году еще княжилъ въ Владимірѣ и Луцкѣ (Длугош. кн. IX, стр. 1087).

Объ условіяхъ, на коихъ граждане Львовскіе поддалися Болеславу, пишетъ Зиморовичь въ своемъ Triplici Leopoli (см. выше, примѣч. 202): Sola Leopolis a commilitonibus Leonis, Tartaris, Saracenis (Аравитянъ?), Armenis, cæterisque stipatoribus Principis mascule defensa, peregrinis dominis (Мазовшанамъ) portas clausit, nec nisi pactis initis patefecit, ut nimirum Boleslaus, titulo Ducis Russiæ in se sumpto, urbanam multitudinem indemnem ac immunem suis legibus et ritibus vivere permittet, a cimeliarcho Ducali, velut re sacra, manus cohiberet, nihilque in publicum sine comitiis centurialis ageret. Hujusmodi sponsionibus vinctus, Boleslaus Leopolim recepit.

О насиліяхъ Болеславовыхъ въ Галиціи см. Длугош. Hist. Polon. кн. IX, стр. 1058. Папа Іоаннъ, свѣдавъ о намѣреніи сего Князя принять Латинскую Вѣру, писалъ еще въ 1327 году къ его родственнику, Королю Польскому, чтобы онъ своими отеческими наставленіями утвердилъ Болеслава въ такомъ душеспасительномъ желаніи: «да отрасль твоего племени (говоритъ Іоаннъ) не будетъ отдѣленною отъ корня!» Въ Райнальд. Annal. Eccles. Т. XV, г. 1327. No 49: Cum itaque sicut exultatione prægrandi nuper audivimus, nobilis vir Boleslaus, Dux Russiæ, pronepos tuus, qui ex ritus imitatione Græcorum ab universalis S. Romanæ matris Ecclesiæ unione dividitur, spiritum, Domino aspirante, conceperit ad unitatem ipsius Ecclesiæ redeundi, nec bene conveniat, ut ex tuæ, quod absit, degeneratione prosapiæ arbor discrepet a radice, rogamus excellentiam regiam, quantum affectuose possumus, et hortamur, te nihilominus in remissionem peccaminum obsecrantes quatenus præfatum Ducem, cui super hoc per alias nostras literas scribimus, quod relicto hujusmodi ritu erroneo redeat seu veniat in suæ salutis præmium ad ipsius Ecclesiæ unitatem, paternis et salubribus inducere monitis non omittas. Папа называетъ Болеслава Княземъ Россійскимъ: видно, что онъ при дядѣ своемъ, Георгіи, имѣлъ какой нибудь Удѣлъ въ Галиціи или въ Волыніи.

О завоеваніи Галиціи Казимиромъ, зятемъ Гедиминовымъ, въ 1339 году, пишетъ Длугош. кн. IX, стр. 1058: Rex castris et civitate Leopoliensi

130

potitus, plura antiquorum Russiæ Principum, magni valoris in auro, argento, gemmis, lapidibusque clenodia et deposita illic reperiens, inter quæ duas cruces aureas, notabili portione ligni Dominici insignes, duoque diademata, lapides et graves censu uniones habentia, tunica et sella auro et gemmis superba, monstrabantur, in suum redigit ærarium.

О договорѣ Короля Польскаго съ Литовскими Князьями см. Кромера кн. XII, стр. 204. Они съ обѣихъ сторонъ условились тогда въ случаѣ распри прибѣгать къ посредничеству Короля Венгерскаго. Кромеръ видѣлъ сей договоръ въ Архивѣ Королевскомъ.

(330) Въ Ростов. Лѣт.: «и вси Князи Русскіе подъ руцѣ его даны.» Татищевъ пишетъ, что Ханъ училъ сыновей Калитиныхъ жить мирно, обѣщалъ имъ не принимать никакихъ доносовъ, и далъ ярлыкъ на Великое Княженіе, съ клятвою, что оно будетъ всегда достояніемъ ихъ рода.

(331) «И сѣде Князь Великій на столѣ въ Володимірѣ въ велицѣй Сборной церкви Св. Богородици на Великомъ Княженьи всея Руси.» — Договорная грамота сыновей Калитиныхъ хранится: въ Архивѣ подъ No 3, но такъ истлѣла, что не льзя разобрать многихъ словъ, особенно въ срединѣ (Собраніе Госуд. Грамотъ I, 35). Въ ней сказано: «Цѣловали есмы межи собе крестъ у отня гроба быти ни за-одинъ до живота, а брата своего старѣйшаго имѣти ны въ отцево мѣсто ... А что есмы сступилися тобѣ на старѣйшинство, тобѣ полтамги ... а молодшимъ двумъ полтамги; да тобѣ соколничій путь, и садовници, да конюшій путь ... и ловчій путь то же» (здѣсь путь употребленъ въ смыслѣ дохода или сбора). Далѣе сказано, что если кто изъ братьевъ умретъ, то жена и дѣти наслѣдуютъ его имѣніе; что сами Князья вообще судятъ Бояръ или слугъ Московскихъ, а въ другихъ городахъ Намѣстники; что Бояре Симеоновы не должны покупать селъ въ Удѣлахъ братьевъ его, ни Бояре сихъ Князей въ Удѣлѣ Симеоновомъ. Далѣе: «а гдѣ ми (Симеону) будетъ всѣсти на конь, всѣсти вы со мною: а гдѣ ми будетъ самому не всѣсти, а будетъ ми васъ послати, всѣсти вы на конь безъ ослушанья. Бояромъ и слугамъ вольнымъ воля. Кто поѣдетъ отъ насъ къ тобѣ, къ Великому Князю, или отъ тобе къ намъ, нелюбья ны не держати. А что Олексѣй Петровичь вшелъ въ коромолу къ Великому Князю, намъ (Князю Ивану и Князю Андрею) къ собѣ его не пріимати, ни его дѣтій ... воленъ въ немъ Князь Великій, въ его женѣ и въ его дѣтехъ. А тобѣ, Господине Князь Великій, къ собѣ его не пріимати же въ Бояре. А мнѣ Князь Ивану, что далъ Князь Великій изъ Олексѣева живота, того ми Олексѣю не давати, ни его женѣ, ни его дѣтемъ, ни инымъ ни чимъ не подмогати ихъ. На семъ на всемъ цѣловали есьмы крестъ межи собе у отня гроба по любви въ правду. А туто были ... Петръ Архимандритъ Московскій, Филимонъ Архимандритъ Переяславскій, Василій ... Тысяцьскій, Михайло Олександровичь ... Васильевичь, Василій Окатьевичь, Онанья Окольнич. ... Иванъ Ми ....»

Сія грамота есть древнѣйшая изъ писанныхъ на бумагѣ. Здѣсь въ первый разъ упоминается о чинѣ Окольничихъ (см. нашей Исторіи Т. V, примѣч. 47).

(332) Въ Новогород. Лѣт.: «Князь Симеонъ насла на Тръжекъ дани брати, и почаша сильно дѣяти. Новотръжци же прислаша съ поклономъ въ Новгородъ, и послаша Матѳея Варѳоломеевичь и Терентеа Даниловича съ братомъ и Варѳоломеа, посаднича сына Остафьина, и Ѳедора Аврамова съ полкы, и шедше изымаша Намѣстниковъ

131

Князя, Михайла Давыдовичь, Ивана Рыбкина сына, и борцей» (сборщиковъ дани) «Бориса Семенова сына, и жены ихъ и дѣти исковаша, и сѣдѣша мѣсяць въ Торжку, городъ утвердивше; а ко Князю послаша прежде того Кузму Твердиславля изъ Новагорода съ жалобою.» и проч. Далѣе: «видѣвше Новоторжци, оже нейдеть изъ Новагорода рать, въсташа чернь на Бояръ, и пакы ркуще: почто есте Новогородцевъ призвали, и они Княжи» (людей Князя) «изымали? а намъ въ томъ погыбнути — и скрутившесь въ броня, выимаша у Воеводъ Намѣстникы Княжи, и борци и жены ихъ, и Новогородцевъ выпроводиша; а Бояре Новоторжскіи прибѣгоша въ Новгородъ только душею, кто успѣлъ, а домы ихъ разграбиша и хоромы развозиша: а Семена Внучька убиша на Вѣчѣ, и села ихъ пуста положиша.» Въ Троицк.: «Тое же зимы бысть великъ съѣздъ на Москвѣ всѣмъ Княземъ Рускимъ, и пойде ратью къ Торжку, и взя на нихъ черный боръ Князь Великій Семенъ, а съ нимъ братъ его Князь Иванъ, Костянтинъ Суждальскій, Костянтинъ Ростовскій, Василей Ярославскій и вси Князи, и Ѳеогностъ Митрополитъ съ ними же.» Татищевъ вымыслилъ рѣчь, будто бы произнесенную Симеономъ въ собраніи Князей, о необходимости повиноваться Великому Князю, и проч. Въ Новогород. Лѣт.: «Къ Князю послаша Владыку и Аврама Тысяцкаго и съ ними Бояры, и докончаша миръ по старымъ грамотамъ, на всей воли Новогородской, и крестъ цѣловаша, а Князю даша боръ по волости 1000 рублевъ, на Новотръжцѣхъ. И присла Князь Намѣстникъ въ городъ.» Въ Ростов. Лѣт.: «даша Вел. Князю черный боръ по всѣмъ волостямъ Новогородскимъ, да 1000 рублей на Новоторжцѣхъ.:» нѣтъ, всего 1000 рублей, какъ дань собираемую въ области Торжка съ черни, и для того названную черною. Грамота Василья Васильвича Темнаго объяснитъ намъ сію дань.

(333) Въ Троицк.: «Тое же осени, Окт. 1, пришедше самъ Олгердъ ратью къ Можайску ... Тогды Руготу убили.» Можайскъ былъ прежде городъ Смоленскій, какъ извѣстно. — Въ Никонов. Лѣт. сказано, что Литовцы взяли Тишиновъ. — См. Новогородск. Лѣт. подъ годомъ 6849. Стриковскій, не имѣвъ вѣрныхъ источниковъ, уморилъ Гедимина еще въ 1329 году, сказывая, что онъ убитъ изъ ружья подъ городомъ Фридбургомъ. Длугошъ пишетъ, что Гедиминъ отдалъ Монтовиду или Монтвилу Керновъ и Слонимъ, Нариманту Пинскъ, Ольгерду Кревъ (сверхъ Витебска, наслѣдія жены его), Евнутію Вильну или столицу съ достоинствомъ Великаго Князя, Кестутію Троки, Корьяду Новогродокъ, а Любартъ остался Государемъ Волыніи, наслѣдственнаго достоянія его супруги (Hist. Pol. кн. X, стр. 60). Въ нашихъ лѣтописяхъ: «во всей бо братіи своей Олгердъ превзыде властію и саномъ, понеже меду и вина, и пива, и кваса кислого не піяше, велико воздержаніе имѣяше, и отъ того великоумство пріобрѣте и крѣпку думу, и многъ промыслъ притяжавъ, и таковымъ коварствомъ многи страны и земли повоева — и удержа себѣ власть велику; сице же ни единъ отъ братій его прослы, на отецъ его, ни дѣдъ его.»

(334) Райнальд. Annal. Eccl. годъ 1338, No 74, 75, и г. 1340, No 75. Князья Аланскіе или Ясскіе пишутъ къ Папѣ: Hoc autem Sanctitati vestræ sit notum, quod longo tempore fuimus informati in fide Catholica, et salubriter gubernati et consolati plurimum per legatum vestrum, fratrem Ionnem Valentem, qui tamen mortuus est ante octo annos, in quibus fuimus sine gubernatore et sine spirituali consolatione. Папа Венедиктъ въ письмѣ своемъ

132

къ Хану (Magnifico Principi Usbech, Imperatori Tartarorum) говоритъ: Lætanter et benigne recepimus dilectos filios, nobiles viros, Petranum de Lorto, olim Dominum de Capha, et Albertum, ejus socium, fidei Catholicæ proffessores, magnificentiæ tuæ nuncios, una cum dilecto filio Helym de Ungaria, Ordinis fratrum Minorum nuncio viri egregii Ducis Thynibec, primogeniti tui, ad nostram præsentiam destinatos ... De encaeniis pro parte tua et ejusdem inclyti primogeniti, ac illustris Imperatricis, consortis tuæ, nobis per memoratos nuncios præsentatis, et a nobis gratanter mittentium consideratione receptis, excellentiae tuæ referimus gratiarum uberes actiones, и проч. — Въ Троицк.: «той же осени (въ 1341) умре Царь Озбякъ, а Чанибекъ бысть Царь и убилъ брата своего меньшаго Хидырбека ... Въ лѣто 6850 (1342) Царь Чанибекъ убилъ брата своего большаго Тиньбека, а самъ сѣде на царствіи.» Въ Никон. Лѣт. сказано, что Тиньбекъ наслѣдовалъ престолъ Ханскій, а Чанибекъ убилъ его послѣ. — Въ Орду ѣздили тогда, кромѣ Симеона, Константинъ Суздальскій, Ростовскій и Василій Ярославскій. — Въ Ростов. Лѣт.: «Тое же зимы въ Великій постъ, на Средокрестной недѣли, Ѳеогностъ Митрополитъ пріиде изъ Орды къ Москвѣ, много же и пострадавъ во Ордѣ: обадиша бо его къ Царю, и емше мучиша его, глаголюще: давай дань полѣтнюю. Онъ же въ то не вдася, и положи посула 600 рублевъ.» Въ Никон. Лѣт.: оклеветаша Ѳеогноста нѣцыи Рустіи человѣціи, яко много имать дохода, и злата и сребра.» Тогда, какъ вѣроятно, Ѳеогностъ получилъ отъ жены Ханской, Тайдулы, слѣдующій ярлыкъ (см. Рос. Вивліоѳ. VI, 19): «По Чанибекову ярлыку Тайдулино слово Ординскимъ и Улуснымъ Княземъ ... Отъ давныхъ добрыхъ временъ, что зовутся богомольцы и весь Поповскій чинъ, тѣмъ не надобѣ никоторые пошлины ... Такъ молвя, Ѳеогноста Митрополита Царь пожаловалъ со алою тамгою (клеймомъ) ярлыкъ далъ; и мы, первыхъ ярлыковъ не изыноча, такожь молвя, Ѳеогносту съ мишенемъ (печатью) грамоту дали есмя (и проч.) ... Заячья лѣта, Арама мѣсяца въ 8 Нова, въ Сараи Орда кочевала; а жалобу положилъ Таобо-Чаякъ, Хоча Мухтаръ; а Учугуй Корабчи писалъ.» Слѣдственно и Чанибекъ далъ въ сіе время ярлыкъ Митрополиту.

(335) Въ Троицк.: «Тогожь лѣта (1342) вышелъ на Русь, отпущенъ Царемъ изъ Орды, на Рязанское Княженье Князь Ярославъ Пронскій, а съ нимъ посолъ Киндякъ, и пріидоша къ Переяславлю, и Князь Иванъ Коротополъ бился весь день съ города, а на ночь побѣжалъ вонъ; и Киндякъ, войдя въ городъ, многихъ Христіанъ полонилъ, а иныхъ избилъ, а Князь Ярославъ сѣлъ въ Ростиславѣ ... «Того жь лѣта (1343) убіенъ бысть Князь Иванъ Коротополъ.» — Ярославъ Александровичь умеръ въ 1344 году, а братъ его Василій въ 1350.

(336) Въ Псков. Лѣт.: «Въ лѣто 6849 (1341) убиша Нѣмцы въ Лотыголѣ на селѣ на Опочнѣ Псковскихъ пословъ 5 мужъ, Михайла Любиновича, Еваня Михалковича, Семена Леонтьевича, Власія Колотиловича, Анфима Полутарановича на миру, и Псковичи ѣхавше, повоеваша Лотыголу о Князѣ Александрѣ о Всеволодичѣ Дек. 21: тогда бяшеть ему во Псковѣ на Княженьи; и Князь Александръ, учинивъ разратье съ Нѣмцы, разгнѣвася на Псковичь, и побѣже; и Псковичи ѣхавше по немъ съ поклономъ до Св. Пантелеймона и послаша съ поклономъ и до Новагорода, и отречеся; и Псковичи начаша кланятися Новугороду, чтобы дали имъ Намѣстника и помочь — и не даша. А Нѣмцы поставиша Новый городокъ на рѣкѣ на Пивжѣ на Псковской землѣ; и Псковичи въ то же время

133

ѣхавше въ малѣ дружинѣ за Нарову, взяша посадъ у Ругодива — и послаша къ Олгерду.» — О выше-упомянутомъ Князѣ Александрѣ сказано въ сей лѣтописи, что онъ названъ въ крещеніи Юріемъ и былъ сынъ Лазаревъ. — О Нейгаузенѣ, нынѣ простомъ селеніи, см. Гадебуша Liefl. Jahrbüch. Ч. I, стр. 520. — О Нарвѣ см. Кельх. Liefl. Gesch. стр. 66. Вездѣ въ нашихъ древнихъ лѣтописяхъ Нарва именуется Ругодивъ. — Въ Новогород. Лѣт.: «Прислаша Плесковичи съ поклономъ: «идеть на насъ рать Нѣметьскаа до-полна; кланяемся вамъ, господѣ своей: обороните насъ. Новгородци же не умедляще пойдоша вборзѣ въ Великую Пятницу (въ 1342 году), а иные въ Субботу, а опчины» (общее имѣніе) «вси попечатавъ, и яко быша на Мелетовѣ, прислаша Плесковичи: вамъ кланяемся; рати къ намъ нѣту, » и проч. — Въ Архив. Псков. Лѣт.: «Тое весны Псковичи поѣхаша въ лодьяхъ воевать о Ильѣ Посадникѣ въ рѣку Омоджу, и повоеваша села Нѣмецкая по обѣ стороны до городка до Могилева Маія во 2 день, и потомъ Филипъ Львовичь и Олферей Селковичь съ Порѣчаны. Того жь лѣта послаша ко Островичемъ» (жителямъ города Острова): «хотѣли воевати Лотыголу; и яшася Островичи, и срокъ соркоша, гдѣ соиматися, на Княжи селѣ на Изгояхъ. И выѣхаша Филинъ и Олферей, и съ ними охочихъ 60 мужъ. А Нѣмцы и Лотыгола такожь поѣхали воевати волости Псковскія, и срѣтошася на Княжи селѣ на Изгояхъ, Іюля въ 5 день, и бяше Нѣмецкія рати 200 и болѣ, а Островичи не приспѣша. Убиша на первомъ сступѣ Левовича, и бишася какъ солнце восходитъ и до полудни, и убиша Олферья, а съ нимъ 7 мужъ Псковичь ... И отступиша, а Нѣмци и Лотыгола начаша провадитися за Великую рѣку съ трупьемъ и (тѣлами убитыхъ) «и приспѣша Островичи о Васильи Онисимовичь (тогды опять бысть ему Посадничество во Островѣ), и удариша, и абіе Нѣмцы и Лотыгола не успѣша ничтоже: овыхъ избиша, а иніи въ рѣцѣ истопоша; а кто переѣхалъ съ трупіемъ, а ти побѣгоша прочь, и трупія повергше. Того жь мѣсяца Псковичи пѣшцы молодые люди пойдоша воевать Занаровье 50 мужъ о Калекѣ, о Карпѣ о Даниловичѣ, а въ то время Нѣмцы переѣхаша Нарову и повоеваша села Псковская по берегу, и Карпъ со дружиною срѣтошася съ Нѣмцы съ Наровцы на Кутели у села на болотѣ, и сташа битися на память Рождества Іоанна Крестителя, и убиша Нѣмець на припорѣ 20 мужъ, и побѣгоша повергше полонъ и весь добытокъ... Такожь и Володша Строиловичь со Псковичи поѣхаша селъ Нѣмецкихъ воевати зимѣ по озеру по леду, и услыша, аже Нѣмцы воюютъ село Псковское Ремду, и Володша со дружиною удари на нихъ: овыхъ избиша, а иніи убѣгоша, а иныхъ во Псковъ приведоша и изсѣкоша. — Князь же Олигердъ послуша Псковскихъ пословъ, Якова и Іосифа, послаша во Псковъ Воеводу своего, Князя Юрія Витовтовича, а самъ, подъ имя брата своего, Кестуйта, и мужъ Литовскихъ и Видьблянъ» (жителей Витебска) «и пріѣха во Плесковъ, и приведе съ собою сына своего, Андрея: тако бо бяше ему имя молитвенное, а еще бѣ некрещенъ ... И Олигердъ послаше Юргя Витовтовича къ Новому городку Нѣмецкому языка добывать; и Юрги подъимя Псковичь и Изборянъ, и поѣхаша на сумежье Авг. во 2 день, и срѣтошася съ великою ратью Нѣмецкою на Мекужитцкомъ поли у Мекужицѣ рѣчкѣ, и убиша о Юрги Князи Изборянъ и Псковичь 60 мужъ; самъ Юрги прибѣже въ малѣ дружинѣ въ Изборескъ. Назавтріе Нѣмцы пріидоша ко Изборску съ пороки и съ городы и со многимъ замышленіемъ ... А

134

Олигердъ и Кестуйтъ повелѣ Литовникомъ и Видъпляномъ и Псковичемъ бродитися за Великую рѣку, не вѣдаючи того — и сташа на Камнѣ; а Олигердъ посла своихъ людей въ сторожу, и они языкъ яша за Халалханомъ, и исповѣда силу Нѣмецкую; и Олигердъ повелѣ своимъ перебродитися за Великую рѣку во Псковъ; и Псковичи перебродишася, блюдучи своихъ домовъ и женъ и дѣтей отъ Литвы; а самъ Олигердъ и братъ его осташася взади въ малѣ дружинѣ, и ѣхавше въ Грамское болото и нача перепытывати Нѣмецкія рати; а Любко Князь, сынъ Воиневъ, Полоцкаго Князя» (брата Гедиминова) «самъ-другъ отъѣхаше, и въѣхавше въ сторожевый полкъ въ Нѣмецкій не вѣдающе ... И тако его убиша ... Притужно бяше вельми Изборску, и послаша Изборяне гонца во Псковъ ... И стояша Нѣмцы 5 дней, и воду отъяша отъ Изборянъ ... И отъидоша посрамлени, пожегше пороки и весь запасъ свой; и потерпѣ Князь Гюрги, и Илья Борисовичь, и Володша Строиловичь, и Борисъ Попъ» (не самъ ли Лѣтописецъ?) «и иныхъ много за Св. Николу ... И Псковичи много истомиша съ Олигердомъ, крестити его хотяще ... И крестиша сына его Андрея у Св. Троицы въ Соборной церкви, и посадиша на Княженье, надѣючися помочи отъ Олигерда. Олигердъ же поѣха прочь съ Литовники своими; потроша хлѣбъ около Св. Троицы, и тоя зимы у Псковичь много скота и коней падоша, а помочи Псковичемъ никоея же не учиниша; и видѣвше то, и положше упованіе на Св. Троицу и на Всеволодову молитву и на Тимоѳееву (Довмонтову) и смиришася съ Новымгородомъ.»

(337) Первый сильный пожаръ въ Новѣгородѣ былъ въ 1340 году, Іюня 7. «Во Вторникъ на Троецкой недѣли загорѣся на Розважѣ улицѣ въ полѣ за Св. Ѳеодоромъ, погорѣ Неревьскій Конецъ до Св. Іакова, а сѣмо до Чюдницевѣ улицѣ; и оттолѣ връжеся въ городъ, и погорѣ Дворъ Владыченъ и Св. Софіа, и Людинъ Конецъ и до Св. Алексѣа; а сѣмо и до Прусской улици. Тако бо бяше лютъ пожаръ съ бурею и съ вихромъ, яко мнѣти уже кончина; по водѣ огнь горя хождаше, и много людій истопи въ Волховѣ. И перевръжеся огнь чрезъ Волховъ, и до Вечерни погорѣ вся сторона отъ Ѳеодорова ручья въ Славной до поля. Кто что вынеслъ или на поле, или на огороды, или въ греблю, или въ лодьи, или въ учаны, то все поломянемъ взялося; а иное зліи человѣци разграбиша; а иныхъ надъ своимъ товаромъ побиша, и въ святыхъ церквахъ, идѣ же бы всякому Христіанину, хотя бы и свой домъ повръга, а церкви постеречи ... Церковь Святыхъ 40 Мученикъ, яже бѣ украшена иконами, и тканіемъ, и кованіемъ, и крутою (окладами), то все разграбиша, а иконъ и книгъ не даша носити: все поломянемъ взяся; и сторожа 2 убиша. А у Св. Богороднци въ торгу Попъ сгорѣ; а иніи глаголють, убиша его надъ товаромъ, понеже церковь вся погорѣ, и иконы, и книгы, сего же ни власѣ огнь прикоснуся ... А въ Св. Пятницѣ сторожъ сгорѣ съ сыномъ; а церковь та падеся, а другая Св. Мученику Бориса и Глѣба на Подолѣ. Много людій погорѣ; а великій мостъ сгорѣ весь по воду; а изъ Св. Софіи не успѣша иконъ всѣхъ выносити. — Того же лѣта и Смоленескъ погорѣ весь въ ночь на Спасовъ день. Того же лѣта дѣлаша опять мостъ новъ чрезъ Волховъ. — Того же лѣта (1342) загорѣся въ Новѣгородѣ на Даньславѣ улицѣ, и погорѣ по берегу и до гребли, а въ городу до Свв. 40 и до Козмы и Даміана; а церкви 3 сгорѣша: Св. Николы и Іакова каменаа; ту и сторожъ сгорѣ, мужъ добръ Есипъ Давыдовичь; и третья Св. Георгія. Людіе же боящеся не смѣяху въ городѣ жити ...

135

Погорѣ Славно (въ 1347) отъ Семенова двора отъ Бѣскова до Нутной улици ... Въ нощи (въ 1348) загорѣся на Волосовѣ улицѣ на Преставленіе Ивана Богослова, и погорѣ улица Волосова не вся, Добрынина улица не вся же, а Прускаа добрѣ горѣ и церковь Св. Богородицы огорѣ; Чюдницева улица и до поля и Люгоща; церкви деревяныхъ сгорѣ 4; а первѣе того той же осени загорѣся Фларевъ (Св. Флора?) на Люгощѣ улицѣ, и сгорѣ церковь едина въ обѣдъ годъ» (во время обѣда). — Далѣе: «Изъ Новагорода тогда» (въ 1340) ходиша молодци воевати Устюжню, и пожгоша; нъ угонивше отымаша у лодейниковъ полонъ и товаръ. Потомъ и Бѣлозерскую волость воеваша.» Здѣсь въ первый разъ упоминается объ Устюжнѣ; она принадлежала Князьямъ Бѣлозерскимъ, тогда зависѣвшимъ отъ Великаго Князя. — О крѣпости построенной Бояриномъ на границѣ Эстоніи см. выше, примѣч. 206. — Далѣе: «Преставися (въ 1342 году) Варѳоломей Посадникъ, сынъ Юрья Мишинича, на память Св. Маркіана и Мартиріа, и положиша его въ отнѣ гробѣ у Свв. 40 Владыка Василій; а Лука Варѳоломеевъ, не послушавъ Новагорода и Митрополича благословеніа, скопивъ съ собою холоповъ збоевъ, и пойде за Волокъ на Двину, и постави городокъ Орлець, и скопивъ Емьчанъ» (не Ямь или Емь, а людей жившихъ на берегахъ рѣки Емцы) «и взя по Двинѣ всѣ погосты на щитъ; а сынъ его Онцифоръ отходилъ на Вагу» (не Волгу). «Лука жь въ дву сту выѣха воевать, и убиша его Заволочане. И пріиде вѣсть въ Новгородъ — и всташа чръныи люди на Ондрешка, на Ѳедора на Посадника на Данилова — и пограбиша ихъ домы и села; а Ѳедоръ и Ондрешка побѣгоша въ Копорью городокъ, и сѣдѣша зиму всю и до Великаго говѣніа. Пріиде Онциферъ и би челомъ Новугороду на Ѳедора и на Ондрешка: тѣ заслаша моего отца убити. И Владыка и Новгородъ послаша Архимандрита Есипа съ Бояры въ Копорью по Ѳедора и по Ондрешка, и пріѣхаша, и ркоша: не думали есмы на брата своего на Луку, чтобъ его убити. И Онцифоръ съ Матѳеемъ възвони Вѣче у Св. Софіи, а Ѳедоръ и Ондрешка другое на Ярославлѣ Дворѣ; и посла Онцифоръ съ Матѳеемъ Владыку на Вѣче, и не дождавше Владыци, удариша на Ярославль Дворъ, и яша Матѳеа, Козму и сына его Игната всадиша въ церковь, а Онцифоръ убѣже съ своими пособники. Тожь бысть въ утрѣ, а по обѣдѣ доспѣша всь градъ: ся сторона себѣ, а она себѣ, и Владыка съ Намѣстникомъ Борисомъ докончаша миръ.»

(338) О семъ Князѣ Евстафіи см. выше, въ описаніи 1323 года. — О войнѣ см. Руссова, Кельха и Арнта около 1345 года. Въ Архив. Псков. Лѣт.: «Въ лѣто 6851 (1343) Маія въ 26, Псковичи со Изборяны подъяша всю область и поѣхаша воевать земли Нѣмецкія о Князѣ Иванѣ и о Изборскомъ Князѣ Остафьи и о Посадникѣ Володшѣ, и воеваша 5 дней и 5 ночей не слазячи съ коней, гдѣ не бывали отцы и дѣды — а Нѣмцы погнаша во слѣдъ, и нагониша за 2 поприща не доѣхавше Нового городка Нѣмецкаго на маломъ борку, и сташа Псковичи, помолившеся Св. Троицѣ и Всеволожи молитвѣ и Тимоѳеевѣ, и взяша прощеніе промежи себя, и рекоша: братья мужи Псковичи! не посрамимъ отецъ своихъ и дѣдовъ! Кто старъ, то отецъ, а кто молодъ, то братъ: потягнемъ за Св. Троицу и за свое отечество! И бысть сѣча велика Іюня 1, въ самый Троицынъ день; и на первомъ сступѣ убиша Кира Костянтиновича и Кормана Постника» (въ другихъ спискахъ: Посадника) «и Онтона, сына Посаднича Ильина; и Богъ поможе Псковичемъ — и сташа на костяхъ. И убиша Псковичь на томъ бою 17

136

человѣкъ; а иніи безсоніемъ одурѣли, и тако блудячи по лѣсу, много ихъ погибло, а иные послѣ рати вышли ... А въ то время Рудъ Попъ Борисоглѣбской, Лошоковъ внукъ, пригнавъ въ Изборескъ, исповѣда лихую вѣсть; такожь и во Псковѣ — и Псковичи отрядиша гонцемъ въ Новгородъ Ѳому Попа, Старосту Поповского: Псковичи всѣ побиты, а вы, Новогородцы братья, загоните вборзѣ Псковъ перво Нѣмецъ. Не отпускаючи (еще) Попа въ Новгородъ, послаша въ Изборескъ навѣдывать Якова Домашинича, Андрея Степановича, Жидила Шестькевичь, и пріѣхаша въ Изборескъ аже Псковичи подъ Изборскомъ въ станахъ стоятъ, опочиваючи.» Въ другихъ спискахъ сказано, что Посадникъ Данило также ушелъ изъ сраженія, обрѣзавъ на себѣ брони. Руссовъ въ своей Ливон. Хроникѣ пишетъ, что Россіяне хотѣли дымомъ и смрадомъ задушить Нѣмцевъ въ Маріенбургѣ, и потеряли 1000 человѣкъ въ битвѣ съ Рыцарями. Въ Новогород. Лѣт.: «Плесковичи Нѣмецъ угонивше подъ ихъ городкомъ подъ Новымъ на рубежи, и биша ихъ съ 300.» Въ Ростов. Лѣт.: «пойдоша Псковичи въ войну со Княземъ Евстафіемъ въ 5000 мужей къ городу къ Медвѣжьей Головѣ и воеваша 8 дній и ночей, и на езерѣ на Остречнѣ нагониша Нѣмцы — и бысть побоище и убиша Князя ихъ (Нѣмцевъ) Велневича» (Феллинскаго<)>.

(339) Кельх. Liefl. Gesch. стр. 115.

Въ нашихъ лѣтописяхъ: «Въ лѣто 6852 (1344) бысть мятежь въ Нѣмцехъ великъ: избиша Чюдь своихъ Бояръ земскыхъ, и въ Колываньской земли и въ Ругодивьской земли 300 ихъ; и потомъ сташа на нихъ Велневичи» (Феллинцы) «и Юрьевьци, и избиша Чюдь» (Чуди) «14, 000, а избытокъ ихъ убѣжа въ Островьскую землю» (Эзельскую); «и тамо по нихъ ходиша Волневичи и ихъ не взяша, но сами биты отыдоша.» — Продажа Эстоніи совершилась въ 1347 году.

(340) См. Новогород. Лѣт. Попа Іоанна г. 1345. Тамъ сказано: «Евнутій перевержеся чрезъ стѣну» (въ Вильнѣ); а Стриковскій пишетъ, что сей Князь ушелъ ночью босой, и въ бѣгствѣ ознобилъ ноги; что его догнали, привели въ Вильну и содержали нѣсколько времени подъ стражею; что братья дали ему послѣ Заславъ въ Минской области, и такъ далѣе. Стриковскій прибавляетъ, что есть и другой Заславъ въ Волыніи, и что тамошніе Князья, т. е. Заславскіе, ведутъ родъ свой отъ Князя Давида Юрьевича и потомковъ Св. Владаміра. — Вмѣстѣ съ Евнутіемъ крестилась въ Москвѣ и Литовская его дружина (см. Троицк. Лѣт.) Сент. 23. Въ Новогород. Лѣт.: «Пріѣха Князь Великій Литовьскій Олгердъ съ своею братіею и съ всею Литовскою землею, и ста въ Шелонѣ на усть Пшаги, а позываа Новогородцевъ: хощу съ вами видитися» (въ другихъ спискахъ: битися) «лаялъ ми Посадникъ вашъ Остафей Дворянинець, назвалъ мя псомъ. И взя Шолону и Лугу на щитъ, а съ Порховскаго городка и со Опокы взя окупъ» (въ другихъ спискахъ: «взя Шелону и до Голинъ, и Лугу до Сабля, а съ Порховьского городка взя окупъ 300 рублевъ).» Далѣе: «Убиша (Новогородцы) Дворяница Посадника на Вѣчѣ, а ркучи, яко въ тебѣ волости наша взяша.»

(341) Въ Ростов. Лѣт.: «Того же (1347) лѣта Новгородцы взяша миръ съ Литвою.» Слѣдственно уже черезъ годъ; по крайней мѣрѣ Ольгердъ — довольный, кажется, убіеніемъ Посадника — вышелъ немедленно изъ Новогородской области, можетъ быть и для того, что Нѣмцы объявили ему войну около сего времени. См. Длугоша и Мѣхов. Chron. подъ г. 1346. Арнтъ относитъ побѣду Рыцарей къ 1347 году, согласно съ нашими

137

Лѣтописцами, которые говорятъ, что Ольгердъ на рѣкѣ Стравѣ, 2 Февраля, потерялъ 40, 000 человѣкъ; а Длугошъ уменьшаетъ сіе число до 22, 000. Въ Никон. Лѣт. сказано, что въ сраженіи убитъ Наримантъ Гедиминовичь. — Длугошъ пишетъ, что Князь Смоленскій, предводительствуя Литвою и Россіянами, въ 1348 году былъ побѣжденъ Нѣмецкими Рыцарями, и съ большею частію своихъ воиновъ утонулъ въ рѣкѣ.

(342) См. Далина Gesch. des R. Schwed. Т. II, стр. 376 и слѣд. Отецъ Бригитты сражался съ Александромъ Невскимъ. Въ Новогород. Лѣт.: «Пошлите на съѣздъ свой Философъ, азъ послю свой, дажь поговорять про Вѣру; азъ то хощу слышать, коа будеть Вѣра лучши: иже ваша, ино азъ иду въ вашу; или пакы аще наша Вѣра лучши, и вы пойдете въ нашу, и будемъ вси за единъ человѣкъ ... Владыка же Василій и Посадникъ Ѳедоръ Даниловичь и Тысяцкой Аврамъ и вси Новогородци погадавше отвѣщаша, » и проч. Далѣе: «И послаша Новогородци къ Магнушу Аврама Тысяцкаго, Кузму Твердиславля и иныхъ Бояръ. Аврамъ же пріиде въ Орѣховець и хотѣ войти къ Магнушу: Орѣховци жь биша челомъ Авраму, чтобы не ходилъ отъ нихъ изъ городка, и пойде къ Магнушу Кузма съ другы ... Слышавши Новогородци, якоже Король рать отпустилъ на Ижеру, послаша противу ихъ Онцифора Лукивичь, Якова Хотова, Михайлу Фефилатова съ малою дружиною — и Богъ пособи Онцифору: избиша Нѣмцевъ 500 (на Жабчѣ полѣ) и иныхъ изымаша, а перевѣтниковъ казниша, и пріидоша въ Новгородъ здрави: развѣ 3 человѣкы убиша Новогородцевъ. Посадникъ же Ѳедоръ и Намѣстницы Князя Великого, и вси Новогородци, и Плесковичь не много, и Новотръжци, и вся волость Новогородская пойдоша въ Ладогу, а къ Князю Семену послаша, а рекучи тако: пойди, Княже, къ намъ боронити своеа отчины, яко идеть на насъ Король на крестное цѣлованіе» (вопреки миру). «Великій же Князь отвѣщалъ: радъ иду къ вамъ. Медливъ же долго, пойде; отшедши же отъ Тръжку до Ситна, и възвритись на Москву» (въ Троицкой: «и дойде Ситчина и постигоша его гонци Киличеи изъ Орды; онъ же взвратися слышати слова Царева и жалованья; а въ Новгородъ Великій посла ... да Ивана Акинѳовича, да съ ними Воеводы) ... Магнушъ взя Орѣховець на Спасовъ день, Аврама же и Кузму и иныхъ Бояръ 8 взялъ къ себѣ, а иныхъ всѣхъ пустилъ изъ городка.» Въ Ростов. Лѣт.: «лестію докончавъ окупъ взяти, а Аврама поймаша въ закладъ, а съ нимъ 10 человѣкъ добрыхъ, а Намѣстника Нариманта и всѣхъ городчанъ отпусти, а самъ пойде прочь, а въ Орѣховцѣ оставивъ рать.» Шведскіе Лѣтописцы сказываютъ, что Король едва могъ уйти съ флотомъ отъ Россіянъ, велѣвъ прорыть каналъ изъ рѣки въ море (hi enim magno labore et non minore industria vicini fluminis meatum effodientes), и потерявъ множество судовъ (см. Райнальд. Annal. Eccl. г. 1348, No 24, и Далин. II, 380); что Новогородцы, обольстивъ Магнуса дарами, призвали Татаръ и Литву, и проч.

(343) Далин. Gesch. des R. Schwed. II, 379.

(344) «Въ лѣто 6854 поѣха Владыка на Москву звати Князя Великаго въ Новгородъ, и тамо Митрополитъ Ѳеогностъ благослови Архіепископа, и да ему ризы хресцяты» (или Полиставрію). «Той же зимы пріиде Князь Симеонъ въ Новгородъ на столъ на Ѳедоровѣ недѣли» (уже въ 1347 году) «на Сборъ, правнукъ храбраго Александра — и пойде на Низъ о Царевѣ орудіи» (по Ханскимъ дѣламъ). — Никон. Лѣт. говоритъ, что Василій отдалъ

138

тогда Митрополиту своего Діакона Кирилла, имѣвшаго отмѣнно чистый и звонкій голосъ.

(345) Въ Ростов. Лѣт. и въ другихъ: «даша жалованье граду Пскову, Посадникомъ Новогородскимъ во Псковѣ не сѣдѣти, ни судити, а отъ Владыки судити ихъ брату Псковитину, а изъ Новагорода не позывати ихъ ни Дворяны, ни Подвойскими, ни Софіяны» (такъ назывались причетники Св. Софіи) «ни извѣтники, ни биричи; но зваша Псковъ братъ Новугороду молодшій.» Сія милость была объявлена Псковитянамъ на Болотовѣ. — Въ Псков. Лѣт.: «Въ лѣто 6856, Іюня въ 24, поѣхаша Псковичи къ Орѣшку городу Новогородцемъ въ помочь, о Посадникѣ Ильѣ: а въ то время Нѣмцы прислаша во Псковъ, развергоша миръ. Переѣхавше Нѣмцы Нарову, повоеваша села около Пскова — и того же лѣта села около Острова, и пойдоша ко Пскову подлѣ Великую рѣку, воюючи села, и пожгоша хоромы на Завеличьѣ и пойдоша ко Изборску.»

(346) См. лѣтопись въ листъ Синодальн. библ. No 349, л. 69, и Никон. Лѣт.

(347) «Приступиша съ приметомъ въ Понедѣльникъ на Ѳедоровѣ недѣли (уже въ 1349) и, свитающю Вторнику, взяша градъ на память Обрѣтенія главы Іоанна, а Нѣмцевъ изсѣкоша, а иныхъ изымаша, а братію свою Новогородцевъ посадиша Якова Хотова и Александра Борисовичь въ Орѣховомъ.» Въ нѣкоторыхъ лѣтописяхъ сказано (Синод. библ. No 49, что Шведовъ было тамъ 800 человѣкъ, а Новогородцевъ убито на приступѣ только 9; что Новогородцы изъ-подъ Орѣхова посылали въ Корелію 1000 человѣкъ, которые, разбивъ Шведовъ у Кексгольма, умертвили непріятельскаго Воеводу Людьку. — О храмѣ Бориса и Глѣба см. Ростов. и Троицк. Лѣт. Въ первой: «того же лѣта (1349) ходиша Новогородцы и Двиняне на Мурмани.» — Въ Новогород. Лѣт.: Ходиша Новогородци на Нѣметьскую волость съ Борисовымъ сыномъ съ Намѣстничимъ, съ Тысяцскымъ съ Иваномъ съ Ѳеодоровичемъ, съ Воеводами съ Михайломъ съ Даниловичемъ, съ Юрьемъ съ Ивановичемъ, съ Яковомъ съ Хотовичемъ, и пріидоша къ Выбору въ Понедѣльникъ Марта въ 27» (въ 1350 году; но въ числѣ ошибка: развѣ 22 или 29?) «и пожгоша посадъ. На другый же день выидоша Нѣмци, и удариша на нихъ Новогородци и убиша нѣколико Нѣмецъ, и волости пожгоша; а Нѣмецъ изсѣкоша много, и женъ и дѣтей, а иныхъ изымаша.»

(348) См. Новогор. Лѣт., гдѣ сказано, что Новогородцы, обмѣнявъ въ Юрьевѣ Шведовъ на Авраама, Кузму, Александра, Андрея и другихъ, бывшихъ за моремъ у Шведскаго Короля, возвратились въ Новгородъ Іюня, 9, 1350 года. Далинъ (Gesch. des R. Schwed. II, 380), читавъ тогдашній мирный договоръ, сказываетъ, что оный заключенъ Князьями Юріемъ и Авраамомъ; но Авраамъ былъ Тысячскій, а Юрій Посадникъ. О первомъ мы упоминали, а втораго знаемъ по слѣдующему извѣстію Ростов. Лѣт: «въ лѣто 6858 (1350) поставиша церковь каменну Кузмы и Даміана на Холопьи улицѣ» (въ Новѣгородѣ) «а другую заложи Юрья Посадникъ во имя Іоанна Златоустаго.» — Далѣе см. Райнальд. Annal. Eccl. годъ 1351, No 34. Папа Климентъ VI писалъ къ Архіепископу Упсальскому, что Ижерцы и Корела, обращенные въ Вѣру истинную Магнусомъ, жалуются ему на Россіянъ, которые убиваютъ ихъ, вѣшаютъ, травятъ собаками и стараются вновь обратить въ Законъ свой; что Швеція опустошена язвою, и что Король требуетъ вспоможенія; что Архіепископъ долженъ ободрить какъ Шведовъ, такъ и другихъ, сосѣдственныхъ островитянъ, знаменіемъ креста

139

дабы унять Новогородцевъ, враговъ Церкви, и проч. Во многихъ нашихъ лѣтописяхъ находится такъ называемое рукописаніе Магнуса, или духовная, въ коей онъ дѣтямъ и братьямъ своимъ запрещаетъ вѣроломно нападать на Россіянъ во время мира, сказывая, что Князь Белгерь (Биргеръ), едва могъ уйти отъ Александра Невскаго; что Андрей Александровичь взялъ крѣпость, построенную братомъ Магнуса, Маскалкою, на Охтѣ, и Шведы 40 лѣтъ воевали съ Россіею; что Князь Георгій Даніиловичь заключиль съ ними вѣчный миръ, опредѣливъ границы на водѣ и землѣ; что Магнусъ чрезъ 30 лѣтъ нарушилъ оный, и взявъ Орѣховъ, ушелъ за море; что въ слѣдующій годъ онъ вторично приходилъ къ сему городу, но свѣдавъ о многочисленности стоявшаго тамъ войска Россійскаго, обратился къ Копорью; что Новогородцы, ставъ на Вукрѣ, принудили его бѣжать; что сильная буря истребила большую часть Шведскаго флота близъ устья Наровы; что Богъ наказалъ Швецію голодомъ, потопомъ, язвою и междоусобіемъ; что самъ Магнусъ лишился ума и цѣлый годъ сидѣлъ прикованный къ стѣнѣ (и задѣлаша мя въ полатѣ); что сынъ Королевскій, Исакунъ, освободилъ отца; что Магнусъ отправился въ Норвегію, и едва не утонулъ на морѣ; что вѣтромъ принесло его на доскѣ къ Полной рѣкѣ; что Иноки Валаамской Спасской Обители спасли ему жизнь; что онъ постригся въ ихъ монастырѣ, и кается въ грѣхахъ своего высокоумія. Сія басня изобрѣтена, какъ вѣроятно, современникомъ, который слышалъ о несчастіяхь Магнуса. Король не сходилъ съ ума, но дѣйствительно сверженный съ престола, и сыномъ Гаканомъ освобожденный, утонулъ въ Готландіи, у Бломмесгольма. Между тѣмъ въ Спасопреображенскомъ монастырѣ, на Валаамѣ островѣ Ладожскаго озера, въ кленовой рощѣ, показываютъ высокую могильную насыпь, гдѣ лежитъ тонкая раздавленная плита: преданіе говоритъ, что тамъ погребенъ Магнусъ!

(349) Въ Троицк.: «Олгердъ (въ 1348 году) послалъ въ Орду ко Царю Чанибеку брата своего Корьяда и просилъ рати у Царя себѣ въ помочь; и то слышавъ Князь Великій Семенъ, погадавъ съ своею братьею и съ Бояры, и посла въ Орду Ѳедора Глѣбовича, да Аминя, да Ѳедора Шубачеева ко Царю жаловатися на Олгерда, и слышавъ Царь жалобу, оже Олгердъ съ своею братіею Царевъ улусъ, а Князя Великаго отчину испустошилъ, и выдалъ Царь Корьяда, Михайла и Семена Свислочьскаго и Аикша Киличеемъ (посламъ) Князя Великаго, и далъ посла своего Тотуя, и посолъ Тотуй выдалъ Корьяда и его дружину Князю Великому ... Олгердъ» (въ 1349 году) «присладъ послы ко Князю Великому за своего брата и за его дружину со многими дары, просяще мира и живота всей братіи, и многое серебро отложилъ.» — Въ Ростов. и въ другихъ лѣтописяхъ сказано, что Ольгердъ требовалъ отъ Хана рати, желая воевать съ Великимъ Княземъ; но въ Троицкой нѣтъ сего прибавленія. Гораздо вѣроятнѣе, что Ольгердъ хотѣлъ употребить силу Моголовъ противъ Нѣмцевъ.

(350) См. выше, примѣч. 329, и Наруш. Hist. Nar. Polsk. VI, 218. Длугош. кн. IX, стр. 1088: Nonnulorrum autem Ducum Russiæ (plures enim ea tempestate extabant) precibus placatus, eos in gratiam et feudum suscipit.

(351) Въ Новогород. Лѣт.: «въ лѣто 6857 (1349) пріиде Король Краковьскій съ многою силою, и взяша лестію землю Волынскую, и много зла Христіаномъ створиша, а церкви святыя претвориша на Латынское богумерское служеніе.» Ненависть Россіянъ къ Полякамъ была столь велика, что

140

Князь Даніилъ Острожскій (одинъ изъ потомковъ Св. Владиміра) и Староста Перемышля, именемъ Датко, въ 1341 году звали Хана освободить ихъ отъ ига Казимирова, желая лучше повиноваться Моголамъ, нежели сему Королю Христіанскому: ибо Моголы не вмѣшивались въ Вѣру. Ханъ посылалъ войско до самыхъ береговъ Вислы; но Поляки разбили его (см. Наруш. Hist. Nar. Polsk. VI, 108—113. — Въ Троицк.: «Прислалъ (въ 1349 году) Князь Любортъ изъ Велыня своихъ Бояръ къ В. К. Семену бить челомъ о любви и испросити сестричну его за себе у Князя Костянтина Ростовскаго, и Князь Великій пріялъ въ любовь его челобитье, пожаловалъ и выдалъ свою сестричну въ Велынь.» Первою женою Любарта была, какъ извѣстно, дочь Князя Волынскаго. — Далѣе: «Того жь лѣта К. В. Олгердъ прислалъ послы бить челомъ К. В. Семену, просити за себе свѣсти Княжи Семеновы, Княжны Ульяны, Княжи дчера Александровы Михайловича Тферскаго, и К. В. Семенъ, доложа Ѳеогноста Митрополита, и выдалъ свою свѣсть за Олгерда.» Далѣе см. Стриковскаго.

(352) См. Райнальд. Annal. Eccl. г. 1349, No. 24, гдѣ напечатано письмо Климента къ Кестутію. — Казимиръ остался Государемь одной Галицкой области; но въ 1351 году, съ помощію Венгровъ разбивъ Литовцевъ, снова завладѣлъ частію Волыніи и плѣнилъ Кестутія, который однакожь ушелъ изъ неволи (см. Наруш. Hist. Nar. Polsk. VI, 228).

(353) Матѳей Виллани, кн. II, гл. 72. Онъ называетъ Брацлавскую область Просклавіею, сказывая, что тамошній невѣрный (infidelis) Князь, подчиненный Королю Венгерскому Людовику, требовалъ отъ него вспоможенія; что Людовикъ послалъ ему 40, 000 всадниковъ, которые, имѣвъ кровопролитную битву съ непріятелемъ, долженствовали отступить; что Моголы также удалились, испуганные вѣстію о новыхъ вооруженіяхъ Князя Брацлавскаго и Людовика; что въ 1354 году Короли Польскій и Венгерскій съ 200, 000 всадниковъ перешли за Бугъ (in Tatariam ultra Bogum); что ихъ встрѣтилъ юный Царь Могольскій, и спрашивалъ, куда и зачѣмъ они идутъ; что Короли принудили его окреститься и взяли съ собою. Нарушевичь считалъ сего Князя Брацлавскаго Ѳеодоромъ Коріядовичемъ, внукомъ Гедиминовымъ; но вѣроятнѣе, что онъ былъ Князь Россійскій Владимірова племени. Коріядовичи господствовали тамъ уже послѣ, какъ увидимъ во времена Димитрія Донскаго. — Длугошъ, въ описаніи 1352 года, называетъ Подолію областію Казимировою, сказывая, что Татары, призванные Ольгердомъ, разорили оную (Hist. Pol. кн. IX, стр. 1096); а въ другомъ мѣстѣ говоритъ, что Казимиръ отнялъ сію землю, богатую медомъ и скотомъ, у Татаръ (кн. X, стр. 150). Сыновья Коріядовы безъ сомнѣнія тамъ господствовали, но зависѣли отъ Венгріи и Польши.

(354) См. сей Исторіи Т. V, примѣч. 12. Людовикъ, будучи вмѣстѣ Государемъ Венгріи и Польши, думалъ присоединить Галицію къ первому Королевству; но въ 1390 году Поляки выгнали оттуда Венгровъ, и владѣли оною до 1772 года.

(355) Въ Псков. Лѣт.: «на другое лѣто» (въ 1349 г.) «Апрѣля въ 13, въ Понедѣльникъ Св. недѣли, Князь Юрьи Витовтовичь, возмя Поповъ Св. Троицы и Діякона, поѣха во Изборескъ свящати церкви Св. Спаса Преображенія у Св. Николы на полатахъ, и священа бысть церковь въ Среду. Внезапу пригнавше Нѣмцы ко Изборску ратію, и выѣха Князь Юрьи противъ ихъ, и Псковичи и Изборяне, и на первомъ сступѣ убиша Князя Юрья и другаго Юрья Мачкина брата, и иныхъ ... Поставиша (въ 1349) Нѣмцы городокъ надъ

141

Наровою, противъ исада Псковскаго» (пристани) «и Псковичи, подъемше всю свою область, поѣхаша въ лодьяхъ о Иванѣ Посадникѣ, иніи на конехъ — и зажгоша приметомъ, а Нѣмцы да Чюдь въ городкѣ сгорѣша, а иніи метахуся съ города: Псковичи же посѣкоша ихъ мечи. Того жь лѣта Княгиня Юрьева съ дѣтми своими поѣха изо Пскова въ Литву. Потомъ же отрекошася Псковичи Князя Андрея ... Андрей и отецъ его разгнѣвавшеся на Псковичь, а и преже того Олигердъ нача нелюбье держати до Пскова, какъ воевалъ Новгородскую волость и Лугу, иде паки по Псковской волости во свою землю, и жаляшесь на Псковичь, глаголя: много моихъ людей и коней погибли въ вашей волости. Посемъ же гостей Псковскыхъ поруби» (захватилъ) «и товаръ отня, а на самыхъ окупъ имавъ, отпусти. Въ лѣто 6858 (1350) Князь Андрей Олгердовичь съ Полочаны отъ своея Украйны пригнавше безъ вѣсти и повоеваша нѣколико Вороначькоя волости, и се первое нача войну.»

(356) Въ Троицк.: «Князь Великій пойде ратью къ Смоленску въ силѣ тяжцѣ и велицѣ, а съ нимъ братья его и вси Князи, и дошедше Вышегорода» (на рѣкѣ Протвѣ, выше Боровска) «ту срѣтоша его послове отъ Князя Литовскаго отъ Олгерда со многими дары о миру. Князь же Великій, не оставя Олгердова слова, миръ взялъ, а самъ подвижеся еще къ Угрѣ ... и ту пріѣхаша къ нему послове Смоленскіе. Князь стоялъ на Угрѣ недѣлю, и оттоль послы посылавъ въ Смоленескъ, » и проч. Симеонъ шелъ воевать не съ Ольгердомъ, а съ Княземъ Смоленскимъ.

(357) Въ Троицк.: и бысть казнь отъ Бога на люди подъ восточною страною, въ Ордѣ, и въ Орначѣ» (при устьѣ Дона) и въ Сараѣ, и въ Бездежѣ» (см. выше, примѣч. 238) «и въ Жидѣхъ, и въ прочихъ странахъ, и бысть моръ великъ на люди на Бесермены» (Хивинцы) «и на Татары, и на Ормены» (Армяне) «и на Обезы» (Абазинцы) «и на Жиды и на Фрязы» (Генуэзцы и Венеціяне въ Тавридѣ и въ Азовѣ) «и на Черкасы, толь же силенъ бысть моръ, яко не бѣ мощно живымъ мертвыхъ погребати.» О сей язвѣ см. Шульц. Gesch. des Osman. Reichs, Т. III, стр. 266. — Далин. II, 383, и Гадебуш. Liefl. Jahrb. I. Въ Псков. Лѣт.: «Въ лѣто 6860 бысть моръ золъ ... Бяше тогда знаменіе смертное сицево: аще кто отхракнетъ кровію, то на вторый или на третій день умираше ... Мнози идяху въ монастыри ... Друзіи же въ мірѣ въ домѣхъ своихъ такожь готовляхуся ... Ови отъ богатества села даваху монастыремъ, друзіи же во езерѣ ловища и исады» (пристани, а не сады) ... Попове не можаху проводити по единому изъ дворовъ, но веляху комуждо своя мертвыя на церковныя дворы провадити ... и всѣмъ единъ проводъ отпѣваху, надгробную пѣснь: токмо душевную молитву разрѣшальную комуждо особѣ измолвяху, тако полагаху по трое или по пяти головъ во единъ гробъ ... Тогда бяше многъ плачь и лютое кричаніе въ людехъ ... Своихъ сродниковъ отвращахуся; а иніи веледушніи, страхъ смертный отъ сердецъ своихъ отринувше, безъ сумнѣнія чюжая мертвецы или сироты, тѣхъ спрятывающе, износя погребаху и память по нихъ творяще просвирою ... Той моръ былъ во Псковѣ чрезъ все лѣто (почалося изъ весны на Цвѣтной недѣли), и до самыя осени; уже предъ зимою преста. Нѣціи глаголютъ, тотъ моръ пошелъ изъ Индѣйскыя страны отъ Солнца града ... Того жь лѣта Псковичи поставиша церковь Св. Богородицы, честному Ея Покрову, за стѣною, въ странѣ Св. Димитрія. Тогда же Архіеп. Василій пріѣха во Псковъ, » и проч. Сіи подробности и другія, нами описанныя въ Исторіи,

142

находятся также въ Ростовской и въ другой Синодальной лѣтописи, No 349, л. 73. Въ Псков. Лѣт. еще подъ 1342 годомъ упоминается о язвѣ, отъ коей умерло множество людей въ семъ городѣ и въ Изборскѣ; но сіе извѣстіе есть только сокращеніе вышеприведеннаго и внесено тутъ отъ недоразумѣнія переписчикова.

(358) Въ Новогород. Лѣт. сказано, что въ семъ году Архіеп. Василій ѣздилъ въ Орѣховъ: «добиша челомъ Новогородци, Бояре и черныи люди, Архіепископу, чтобы еси, господине, ѣхалъ, нарядилъ костры во Орѣховѣ; и онъ, ѣхавъ, костры нарядилъ.» Кострами назывались стрѣльницы. Такъ сказано въ Ростов. Лѣт. подъ годомъ 6894: «Новогородцы послаша Василія Кузмина городъ Орѣшикъ починивати и костровъ;» а въ Лѣт. Псков. подъ годомъ 6895: поставиша 3 костры камены у новыя стѣны, на приступѣ.» См. далѣе Архив. Псков. Лѣт. Въ Новогород.: «Пріѣхаша послове изо Пскова, биша челомъ Владыцѣ, ркуче такъ: Богови тако изволшу и Святой Троицѣ, дѣтемъ твоимъ Пьсковицемъ Богъ реклъ жити дотолѣ, чтобы еси, господине, былъ у Св. Троици и дѣтій своихъ благословилъ. И онъ не умедли, поѣха, поймя съ собою Архимандрита Микифора, Игумены, Попове ... Поѣха изъ города (Пскова), доѣха до Прощеника въ день Недѣльный; обвечерившися за Прощеникомъ съ едину версту, на рѣцѣ на Чересѣ сташа, и разболѣся ту, привезоша его въ монастырь ко Св. Михаилу усть Узы рѣки на Шелонѣ, и преставися ту Іюля въ 3 (въ 9 часу дня); привезоша его въ Новгородъ Іюля въ 5; проводи его Архіепископъ Новгородскій Моисей и весь Новгородъ и положиша у Св. Софьи въ притворѣ.» Симъ извѣстіемъ заключается харатейная Новогородская лѣтопись, напечатанная въ Москвѣ столь исправно, что я не замѣтилъ въ ней почти никакихъ ошибокъ. — Въ Новгород. Попа Іоанна: «Того жь лѣта пакы съ молбою введоша» (изъ монастыри съ Коломны) «Моисея Архіепископа на свой ему столъ къ Св. Софьи.»

(359) См. выше, примѣч. 328 и ниже. Въ Новогород.: «Михаилъ Княжичь Александровичь» (въ 1341 году) «пріѣха съ Твери въ Новгородъ къ Владыцѣ, сынъ крестный, грамотѣ учитися.» Письмо Василіево напечатано въ Степен. кн. I, 480. Василій утверждаетъ бытіе рая на землѣ слѣдующими доказательствами: 1) въ священныхъ книгахъ сказано, что Тигръ, Нилъ, Евфратъ текутъ изъ рая: 2) Енохъ, Илія переселены въ рай, отъ коего Св. Макарій жилъ за 20 поприщъ, и въ коемъ Св. Евфросинъ сорвалъ яблоко; оттуда же Ангелъ принесъ вѣтвь Богоматери, видѣнную Апостолами и многими Жидами; 3) Іоаннъ Златоустъ именно говоритъ, что рай на Востокѣ, Адъ же на Западѣ. «Много тому видоковъ (пишетъ Василій) дѣтей моихъ Новоградцевъ: на Дышущемъ морѣ червь неусыпающій и скрежетъ зубный и рѣка смоляная Могръ ... А мѣсто св. рая находилъ Моиславъ Новоградецъ и сынъ его Іаковъ, и всѣхъ было ихъ три юмы (лодки) и едина, многа блудивъ, погибла; а двѣ принесло къ высокимъ горамъ, и видѣша на горѣ той Дейсусъ написанъ лазуремъ чуднымъ ... и свѣтъ бысть самосіяненъ, и пребыша долго на мѣстѣ томъ, а солнца не видѣша, но свѣтъ бысть паче солнца; и на горахъ тѣхъ ликованія слышахъ; и повелѣша единому другу своему взыти по теглѣ на гору, и абіе восплеснувъ руками, засмѣяся, и побѣже отъ друговъ своихъ къ сущему гласу. Они же другаго послаша ... и той такоже сотвори ... И послаша третьяго на гору, привязавъ ужищемъ за ногу его. И той такоже хотя сотворити; они же

143

сдернуша его, и обрѣтеся мертвъ. Они же побѣгоша вспять: не дано бо имъ долѣ видѣти свѣтлости тоя и слышати тамо ликованія. А тѣхъ мужей и нынѣ чада и внучата добрѣ здравы.» Новогородцы, подобно всѣмъ древнимъ путешественникамъ, любили, какъ видно, удивлять своихъ пріятелей чудесными разсказами, побывавъ на бѣломъ морѣ, въ окрестностяхъ Лапландіи. Высокія горы, гдѣ Моиславъ нашелъ рай, именуются нынѣ Шемеханскими. Герберштейнъ пишетъ, что въ его время Норвежцы полагали тамъ, вмѣсто рая, Чистилище (см. Rer. Moscov. Com. стр. 60). Архіепископъ Василій самъ путешествовалъ и былъ въ Іерусалимѣ, ибо пишетъ къ Ѳеодору; «егда постися Христосъ надъ Іорданомъ, своима очима видѣлъ есми постницу его, » и проч.

(360) О семъ бѣломъ клобукѣ есть особенная сказка, напечатанная раскольниками (около 1736 года) въ ихъ Супряльской типографіи и сообщенная толмачемъ Димитріемъ въ письмѣ къ Геннадію, Архіепископу Новогородскому, въ государствованіе Великаго Князя Іоанна Василіевича. Авторъ говоритъ, что Константинъ Великій далъ бѣлый клобукъ (*) Епископу Сильвестру; что Римляне, оставивъ православіе Греческой Церкви, забыли и важность клобука, долгое время спрятаннаго въ церкви; что одинъ Папа, устрашенный разными чудесными явленіями, отослалъ его въ Царьградъ къ Патріарху Филоѳею, а Патріархъ къ Новогородскому Епископу Василію: ибо Апостолы Петръ и Павелъ открыли ему во сновидѣніи, что Константинополь будетъ скоро взятъ Турками, а Россія заступитъ мѣсто Греціи. Сія повѣсть справедливо объявлена баснословною Московскимъ Соборомъ 1667 года и въ Духовномъ Регламентѣ. Въ дѣяніяхъ перваго, въ главѣ 2, сказано въ одномъ мѣстѣ: «Повелѣваемъ еще и писаніе, еже писано есть изъ Рима ко Генадію Новгородскому Архіепископу отъ Димитрія толмача о бѣломъ клобукѣ и о прочихъ, да никто сему писанію вѣру иметъ, зане лживо и неправо есть, якоже яснѣйше возобличатся прочая его блядословія во иномъ писаніи; обаче мы благословихомъ всѣхъ Митрополитовъ Велико-Россійскаго Государства, да носятъ бѣлыя клобуки по Греческому образу ради древняго обычая, а не ради лживаго писанія, Димитрія толмача, еже писа отъ вѣтра главы своея.» А въ другомъ: «Чего ради иконописцы пишутъ Святаго Петра, Алексія, Іону Московскихъ Чудотворцовъ въ бѣлыхъ клобукахъ неправедно, зане они клобуки бѣлыя не носиша, и ниже бысть еще въ Россійскихъ странахъ при нихъ сей обычай, и ни же Кипріянъ и Фотій Митрополиты и прочіи, которіи поставлены быша во Царѣградѣ во Архіерейство, носиша бѣлыя клобуки, зане яко писано есть въ писаніи, еже отъ Димитрія толмача ко Генадію Новгородскому Епископу о бѣломъ клобукѣ, яко посланъ той бѣлый клобукъ ко Василію Епископу Новгородскому отъ Филоѳея Патріарха Константинопольскаго ... и отъ того времене началъ Новгородскій Архіепископъ точію единъ носити бѣлый клобукъ до Генадія Архіепископа, а послѣ Генадія пріяша и начаша и Московстіи Митрополити и прочіи носити бѣлыя клобуки, якоже видится въ томъ же Димитріевѣ писанія, яко еще предъ Генадіемъ Архіепископомъ Новгородскимъ никто изъ Архіерей нигдѣ носи бѣлый клобукъ, точію единъ Новгородскій Архіепископъ, иже бѣ при Великомъ Князѣ Іоаннѣ Василіевичѣ» (см. Полный списокъ правилъ сего Московскаго Собора, хранящійся въ


(*) Римскому (Прибавлено рукою Исторіографа на собственномъ его экземплярѣ И. Г. Р.)

144

Синодальной библіотекѣ). Въ противность тому Никон. Лѣт. подъ годомъ 1392, въ житіи Св. Сергія говоритъ: «клобуки бѣлые изначала вси ношаху на Руси и Митрополиты и Епископы.» Константинопольскіе Патріархи также носили оные, но единственно избранные въ сей верховный санъ изъ Бѣлыхъ Священниковъ. Предложимъ доказательство. Императоръ Іоаннъ Кантакузинъ въ своей Исторіи Іоанна Палеолога, кн. III, глава 36, статья 3, пишетъ, что Патріархъ Іоаннъ XIV, короновавъ сего Императора, въ знакъ отличія сталъ подписывать свое имя зелеными чернилами и надѣлъ клобукъ сдѣланный изъ золотой парчи, вмѣсто бѣлаго, обыкновенно носимаго Патріархами не-Монашескаго сана (по Французскому переводу Г. Кузеня: au lieu que les autres Patriarches qui n’étaient pas Moines, n’avaient accoutumé de porter qu’un bonnet blanc). Патріархъ могъ дать сей клобукъ Василію для того, что онъ былъ избранъ въ Архіепископы изъ Приходскихъ Бѣлыхъ Священниковъ. Греки, отмѣнивъ обычай ставить въ Святители не-Монаховъ, оставили и бѣлый клобукъ. Симъ замѣчаніемъ обязанъ я Сочинителю Историческихъ разговоровъ о древностяхъ Новагорода (стр. 39—40). Въ прибавленіе къ тому скажемъ, что Св. Леонтій, первый Епископъ Ростовскій, и Св. Епископъ Исаія обыкновенно пишутся на иконахъ въ бѣлыхъ клобукахъ. Знаемъ еще, что Антоній, Святитель Туровскій въ 1405 году, носилъ бѣлый клобукъ (см. харатейн. Троицк. Лѣт, подъ симъ годомъ). Въ IX Томѣ сей Исторіи мы сообщимъ (неизвѣстное доселѣ) постановленіе Московскаго Собора въ 1563 году о бѣломъ клобукѣ. — О крещатыхъ ризахъ см. ниже въ примѣч. 382.

(361) Далин. Gesch. des R. Schw. II, 384. Монфоконъ пишетъ (Monum. de la Monar. Franc. T. II, стр. 282), что двойни и тройни родились тогда весьма часто, но не имѣли болѣе двадцати или двадцати двухъ зубовъ. — О Глуховѣ и Бѣлозерскѣ см. Никон. Лѣт.

(362) Ѳеогностъ скончался Марта 11 въ 1353 году; сыновья Великаго Князя, Іоаннъ и Симеонъ, преставились на той же недѣлѣ; Великій Князь 26 Апрѣля, а братъ его, Андрей Іоанновичь, Іюня 6. Правда, что Ѳеогностъ, какъ сказано въ лѣтописяхъ, давно уже былъ слабъ здоровьемъ. Его погребли Владимірскій Епископъ Алексій, Волынскій Аѳанасій и Коломенскій того же имени въ церкви Богоматери, недалеко отъ могилы Петра Митрополита. Здѣсь въ первый разъ упоминается о Коломенской Епископіи. Симеонъ и Андрей лежатъ въ Архангельскомъ Соборѣ. — Въ Синодал. библ., въ книгѣ подъ No 228, нашелъ я слѣдующее письмо Ѳеогноста Митрополита: «Благословенье Ѳеогноста Митрополита всея Руси къ дѣтемъ моимъ къ Баскакомъ и къ Сотникомъ, и къ Игуменомъ, и къ Попомъ, и ко всѣмъ Крестьяномъ Чермного Яру и ко всѣмъ городомъ по великую Ворону Молюся Богови, да будете душею тѣломъ добри здорови. Вѣдайте, дѣти, занеже многожды рѣчи и мятежъ былъ промежи двѣма Владыками, Рязанскимъ и Сарайскимъ, про передѣлъ тъ, и послалъ былъ язъ къ вамъ Игумена своего, да расмотрить по правдѣ, чій передѣлъ будеть; и по того же Игумена послушьству далъ есмь былъ грамоту Владыцѣ Сарайскому Афонасью: нынѣ же пріѣхалъ къ мнѣ Владыка Рязанскій съ крылошаны своими и привезлъ ко мнѣ грамоту брата моего, Максима Митрополита, а другую грамоту брата моего, Петра Митрополита, и управливають Владыку Рязанскаго, и велять ему держати всего передѣла того по великую Ворону; и явилъ ми и третью грамоту Владыки

145

Сарайскаго Софонья, какъ тъ ся отступилъ того передѣла, что ся ему не вступатися: занеже не Сарайскій передѣлъ, но Рязанскій. И си вся язъ нынѣ видѣвъ, расудилъ есмь по тѣмъ грамотамъ братьи моей Митрополитовъ, что держати Владыцѣ Рязанскому передѣла того всего по великую Ворону. И оже быхъ переже сихъ грамотъ видѣлъ, ни Игумена быхъ не посылалъ извѣдывать, ни грамоты быхъ Сарайскому Владыцѣ не далъ. И нынѣ есмь ту грамоту отложилъ, а грамотъ братьи своей Митрополитовъ не могу порушити. И того дѣля нынѣ пишу къ вамъ и явно створяю, какъ по тѣмъ грамотамъ братьи моей Митрополитовъ управливаю Владыку Рязанскаго, ать вѣдаеть передѣлъ тъ весь, и далъ есмь Владыцѣ Рязаньскому Кирилу грамоту правую, какъ и братья моя дали Митрополиты, и вы имѣйте къ нему любовь и всяко послушанье и покоренье, и исполнивайте все, елико глаголеть вамъ душеполезная и спасителная; а что будетъ церковная пошлина, а то ему давайте, по давному обычаю. А милость Божья и Святой Богородици и мое благословенье да будеть съ вами.» — Ѳеогностъ подписалъ внизу имя свое по-Гречески.

(363) Герберштейнъ, повѣствуя о концѣ Георгія Даніиловича и Димитрія Тверскаго, пишетъ (Rer. Mosc. Comment. стр. 6), что Симеонъ, получивъ отъ Чанибека властъ и надъ Тверскимъ Княженіемъ, упросилъ его не брать съ онаго ежегодной дани: въ чемъ способствовали сему Князю Вельможи Татарскіе, имъ подкупленные. Герберштейнъ слышалъ о томъ въ Москвѣ. — О печати см. ниже. Татищевъ прибавляетъ, что Симеонъ пилъ вино и медъ, но никогда не упивался; не любилъ войны, но держалъ войско въ готовности и въ чести; былъ любимъ братьями, и проч.

(364) См. печатн. Родослов. Книгу II, 207: «И какъ Кн. Вел. Симеонъ Ивановичь Гордой женился у Кн. Ѳедора Святославича, и Князь Великій перезвалъ его къ себѣ, а далъ ему вотчину Волокъ совсѣмъ, и Великую Княгиню на свадьбѣ испортили: ляжетъ съ Великимъ Княземъ, и она ему покажется мертвецъ, и Князь Великій Великую Княгиню отослалъ къ отцу ея на Волокъ, а велѣлъ ее дати за-мужъ, и Князь Ѳедоръ Святославичь далъ дочь свою за Князя Ѳедора за Краснаго за большаго Ѳоминскаго.» По другимъ лѣтописямъ (см. Русск. Временникъ, I, 173) Симеонъ развелся съ нею для того, что она не родила дѣтей; но отъ Князя Ѳоминскаго было у нее 4 сына: «преступи законъ Божій (Симеонъ), женися у Князя Тверскаго, и отъ тоя не бысть ему чадъ:» нѣтъ, были дѣти, но умерли во младенчествѣ. Отецъ Евпраксіи, Князь Смоленскій, могъ быть сыномъ Святослава, плѣненнаго въ Можайскѣ Георгіемъ Даніиловичемъ, Великій Князь въ своемъ духовномъ завѣщаніи (см. ниже) отказалъ Можайскъ супругѣ своей: слѣдственно, вопреки Родословной Книгѣ, Ѳеодоръ Святославичь господствовалъ тамъ временно, какъ Намѣстникъ, а не вотчинникъ. — Первая супруга Симеонова, Анастасія, Литовская, скончалась 11 Марта, въ Черницахъ и въ Схимѣ, и положена въ Кремлевской церкви Преображенія.

(365) «Тое же весны» (въ 1347) «оженись Князь Великій: приведоша ему со Тфери Княжну Марію, дчерь Александрову Михайловича, Тферскаго Князя; а ѣздили по нее Андрей Кобыла» (родоначальникъ Захарьиныхъ и Романовыхъ) «да Олексѣй Босоволковъ ... Тое же зимы Князю Великому родися сынъ Данило Дек. 15 ... Сент. 7» (въ 1349 г.) Великому Князю родись сынъ, и крести его Митрополитъ, и нарече имя ему Михаилъ ... Тое же зимы» (въ 1350 г.) «Князю

146

Великому родись сынъ Иванъ ... Февр. 3 родись ему сынъ Семенъ.» Одинъ изъ сыновей, Даніилъ или Михаилъ, былъ еще живъ, когда Симеонъ писалъ свое завѣщаніе, гдѣ сказано: «приказываю свою Княгиню и своего» ... конечно сына; но имя стерлось. Сія духовная, писанная на бумагѣ, напечатана въ Собраніи Госуд. Грамотъ I, 37. «Се язъ худый грѣшный рабъ Божій Созонтъ ... даю радъ своей Княгинѣ: велѣлъ есмь у нее быти своему (ея) дядѣ Василью (Михайловичу Тверскому); а по Бозѣ приказываю своей братьѣ, К. Ивану и К. Андрею, свою Княгиню ... А чимъ мя благословилъ отецъ мой, Коломна ... Можаескъ, Заячковъ, что мя благословила тетка моя, Княгиня Анна, и Гордошевичи ... а въ городѣ на Москвѣ жеребей мой тамги; а села на Москвѣ ... Или буди чего забылъ написати своее купли и участка; тако же и про золото ... а изъ стадъ изъ моихъ Княгинѣ стадо Коломенское, другое стадо Дѣтино Ивашково ... то все далъ, ать (да) молитъ Бога, а душу мою поминаетъ до своего живота ... А сю грамоту писалъ есмь передъ своими отци, передъ Владыкою Володимерскимъ передъ Олексѣемъ ... Переяславскимъ Оѳонасьемъ, Коломенскимъ Оѳонасьемъ ... передъ Архимандритомъ Петромъ ... Филимономъ, передъ своимъ отцемъ душевнымъ Попомъ Евсевьемъ ... Слушали бы есте (вы братья) Владыки Олексѣя, тако же старыхъ Бояръ, хто хотѣлъ отцю нашему добра и намъ. А пишу вамъ се слово того дѣля, чтобы не перестала память родителій нашихъ и наша, и свѣча бы не угасла.» Къ грамотѣ привѣшены 3 печати: одна серебряная вызолоченная съ изображеніемъ Св. Симеона и съ надписью: печать Князя Великого Семенова всея Руси; а двѣ восковыя измятыя.

(366) Ибо еще по Ярославовымъ законамъ лишался свободы всякой человѣкъ, который женился на рабѣ безъ особеннаго условія съ ея господиномъ.

(367) См. выше, примѣч. 324 и Кн. Степен. I, 444. Житіе Св. Алексія было вкратцѣ описано Епископомъ Пермскимъ Питиримомъ, въ 1455 г. убитымъ Вогуличами; а въ Степен. Кн. оно предложено гораздо обстоятельнѣе. О родителяхъ Алексіевыхъ Сочинитель говоритъ: «Нѣкто отъ славныхъ Боляръ Черниговскихъ, именемъ Ѳеодоръ, съ женою своею Маріею преселишася въ градъ Москву, идѣже тогда скиптродержавствуя В. Князь Даніилъ Александровичь.» Алексій постригся девятнадцати лѣтъ, будучи семнадцатью годами старѣе В. Князя Симеона, и жилъ 20 лѣтъ въ Богоявленскомъ монастырѣ, гдѣ игуменствовалъ тогда Стефанъ, братъ Св. Сергія Чудотворца, бывшій Духовникомъ Симеоновымъ и другомъ Инока Геронтія, знаменитаго мудростію. (Замѣтимъ, что въ лѣтописяхъ не упоминается о началѣ Богоявленскаго монастыря). — Въ Новогород. Лѣт.: «Пріиде (въ 1333 году) Митрополитъ Ѳеогностъ въ Русь, бывъ въ Царѣградѣ и въ Ордѣ ... Той же зимы» — въ 1341 году, когда Симеонъ примирился съ Новогородцами — пріѣха Митрополитъ Ѳеогностъ Гречинъ въ Новгородъ съ многыми людми: тяжко же бысть Владыцѣ и монастыремъ кормомъ и дары.» — Алексій поставленъ въ Епископы въ 1352 году, Дек. 6. Въ лѣтописи: «А по своемъ животѣ благослови (Митрополитъ) его въ свое мѣсто на Митрополіи, и погадавъ съ сыномъ своимъ, со Княземъ съ Великимъ, и съ его братьею и съ Бояры и съ Вельможи, и послаша послы во Царьгородъ, » и проч. Сіе посольство было второе. Въ описаніи 1347 г. сказано: «Князь Великій Семенъ и Митрополитъ послаша во Царьгородъ о благословеньи.» Татищевъ

147

же прибавилъ отъ себя слѣдующее: «Ѳеогностъ имѣ соборъ о дѣлахъ духовныхъ ко исправленію монастырскаго служенія и уставиша начало года отъ Сент. 1 числа, и посла Князь Великій со Архимандритомъ Рождественскимъ въ Царьградъ къ Патріарху, о благословеніи прося.» Сей вымыселъ былъ многими принятъ за истину, и Князь Щербатовъ соглашается, что Лѣтописцы Симеонова времени дѣйствительно начинаютъ годъ съ Сентября: нѣтъ, вездѣ съ Марта, какъ и прежде (кромѣ Никоновскаго). На примѣръ, въ Троицк. подъ годомъ 6857 сказано, что лѣтомъ были въ Москвѣ послы Литовскіе, а 7 Сент. родился сынъ у Симеона; тамъ же подъ годомъ 6875, что въ Великій постъ Марта 20, скончался Тверскій Епископъ Ѳеодоръ, а осенью того же лѣта, Октября 27, Князь Тверскій Михаилъ возвратился изъ Литвы. По Новогородской въ 1419 году, Маія 1, сгорѣлъ Славянскій Конецъ, а послѣ въ томъ же году Князь Константинъ Димитріевичь пріѣхалъ въ Новгородъ Февраля 25. Далѣе увидимъ, когда лѣтосчисленіе перемѣнилось (см. Т. V, примѣч. 246). — Въ Степен. Кн. сказано, что умирающій Ѳеогностъ писалъ грамоту къ Патріарху Филоѳею: развѣ къ Каллисту? ибо Филоѳей сдѣлался Патріархомъ уже въ 1354 году.

(368) Въ Степен. Кн. I, 451: «и въ та времена отъ нѣкоего самочиненія предвари поставленъ быти въ Митрополиты отъ Терновскаго (въ Болгаріи) Патріархъ нѣкто Инокъ, именемъ Ѳеодоритъ, еще живу сущу Митрополиту Ѳеогносту, и пріиде въ Кіевъ, и ничтожь получи.» Съ котораго времени Болгары имѣли своего Патріарха, не знаемъ.

(369) См. Никонов. Лѣт. Константинъ Тверскій началъ ссориться съ Княгинею Анастасіею и съ ея сыномъ въ 1346 году; въ томъ же году и скончался въ Ордѣ, а Василій Михайловичь былъ ограбленъ племянникомъ. Епископъ Тверскій Ѳеодоръ примирилъ ихъ въ 1349 году (сей Епископъ заступилъ мѣсто другаго Ѳеодора, умершаго въ 1345). Въ лѣтописи: «и укрѣпишась межи собою крестнымъ цѣлованіемъ, и Василій нача жити съ братаничемъ своимъ тихо и мирно, и пойдоша людіе отвсюду въ землю Тверскую и умножишась ... Въ лѣто 6860 (1352) пріиде изъ Орды посолъ Ахматъ и привезе Князю Василію Михайловичу ярлыкъ на его имя, и нача Князь Василій негодованіе имѣти на братанича своего, поминая Бездежскій грабежъ его, и обидити, и Бояръ и слугъ его тягостію данною оскорбляти.» Михаилъ Васильевичь Кашинскій женился на дочери Симеоновой въ 1350 году.

(370) «Тое же весны (въ 1351 году) Князь Муромскій Юрій Ярославичь обнови градъ свой отчину Муромъ, запустѣвшій здавна отъ первыхъ Князей, и постави дворъ свой въ городѣ, тако же и Бояре его и Вельможи, и купци и черные люди ставиша дворы своя и церкви обновиша и украсиша иконами и книгами.»

(371) См. выше, примѣч. 303 и Повѣсть о Св. Сергіи въ Никон. Лѣт. IV, 203. Тамъ сказано, что отецъ Сергіевъ лишился богатства отъ частыхъ путешествій съ Княземъ въ Орду, отъ грабительства Татаръ, отъ неурожаевъ хлѣбныхъ, и проч. — Намѣстникъ Радонежскій назывался Терентіемъ Ртищею. Радонежъ есть нынѣ село Городокъ, въ 10 верстахъ отъ Лавры. — Братья Сергіевы, Стефанъ и Петръ, женились: первый сдѣлался инокомъ уже по кончинѣ супруги; а родители ихъ также скончались въ монашествѣ. Выписываемъ нѣкоторыя мѣста: «Призвавъ (Св. Сергій) брата своего меньшаго, Петра, оставляетъ ему отчее наслѣдіе ... Стефанъ же убо преже пострижеся въ монастыри Покрова на Хотковѣ:

148

къ нему пріиде меншій братъ, и моляше его, дабы съ нимъ шелъ на взысканіе пустыннаго мѣста ... и идоша въ пустыню, въ великій лѣсъ; избраша мѣсто и взяша благословеніе у Ѳеогноста Митромолита основати церковь; также и антимизъ взяша и Священника, и освятиша церковь во имя Троицы при Великомъ Князѣ Симеонѣ Ивановичѣ, въ началѣ княженія его ... Стефанъ же оставляетъ пустыню и брата своего, и пріиде близъ града Москвы, и вниде въ монастырь Св. Богоявленія ... Братъ же Стефановъ призва къ себѣ въ пустыню нѣкоего Игумена Митрофана ... Митрофанъ же постриже его мѣсяца Окт. въ 7 день ... Бѣ же тогда Святый возрастомъ 23 лѣта ... По отшествіи Митрофана единъ живяше въ пустыни той ... Прихожаху къ нему звѣри мнози; единъ же медвѣдь часто не злобы ради приходитъ, но снѣди ради. Святый же изнесе хлѣбъ изъ келіи своея и полагаше на кладѣ и на пни; медвѣдь же идяше тихо, и весело зряше на Святаго. Святый же благодаря Бога, яко лютый звѣрь посланъ на утѣшеніе ему, и яко овца водворяшеся съ нимъ въ пустыни ... И тако пребывшу лѣта два или три единому въ молчаніи, и по семъ окрестъ живущіи Мниси прихожаху къ нему, глаголюще: отче! пріими насъ ... Отвѣщавъ же Святый: радостнѣ пріемлю; токмо почтитеся создати себе кождо свою келью ... По лѣтѣ же единомъ Митрофанъ Игуменъ паки пріиде ко блаженному Сергію ... разболѣся и преставись ко Господу. Тогда братья собравшесь глаголаша Преподобному: да будеши намъ Игуменъ ... Онъ же отрицашеся ... Братія же восхотѣша разъитися. Онъ же рече: воля Господня да будетъ! Идемъ во градъ Пересласль къ Епископу. Бѣ бо тогда Митрополитъ Алексѣй во Царѣградѣ, въ Переславлѣ же повелѣ быти во свое мѣсто Епископу Аѳанасію Волынскому ... Аѳанасій же постави его въ Чернцы, и въ Подъяконы, и въ Дьяконы; наутріе же соверши его Іерейскимъ саномъ; въ третій же Св. Сергій со Архіереемъ соверши Божественную литургію ... Сице сподобися Священства и Игуменства ... Бѣ же числомъ Иноковъ тогда 12, кромѣ Игумена, и сице по два или по три лѣта бываше; и аще единъ убудетъ, другаго на мѣсто его пріимаше ... Пріиде же ко Святому Симонъ, Архимандритъ старѣйшій Смоленскій ... и вниде въ монастырь его со многимъ имѣніемъ, и даде ему вся на строеніе монастыря ... и въ старости преставися. По семъ же пріиде братъ Сергіевъ, Стефанъ, оставя монастырь свой, въ немъ же Игуменомъ бяше, и Великому Князю духовный отецъ, и Тысяцкому Василію и старѣйшимъ Бояромъ. Приведе же съ собою сына своего меншаго, именемъ Ивана, двѣнадцати лѣтъ суща, и повелѣ его Игумену Сергію пострищи. Игуменъ же постриже его, и нарече ему иноческое имя Ѳеодоръ ... и научися отъ дяди своего добродѣтелямъ ... Мнози же отъ различныхъ странъ прихожаху къ нему; Преподобный же всѣхъ пріимаше съ радостію, и постризаше ... Прежде же повелѣваше облещися имъ въ свиту долгу отъ сукна черна, и въ ней ходити съ братіями время довольно, дондеже извыкнутъ весь уставъ монастырскій; по сихъ же облачаше ихъ во иноческую одежду ... Егда же будетъ кто совершенъ, таковаго сподобляетъ пріяти и святую Схиму ... Пріидоша Греки отъ Константинаграда ко Святому въ монастырь, и даша ему благословеніе отъ Патріарха Филоѳея, крестъ и Парамандъ» (Paramandy, родъ мантіи: см. Дю-Канж. Glossar. подъ словомъ Mandyas) «и Схиму и грамоту ... и Святый пѣшъ пойде ко Алексѣю Митрополиту въ Москву (николи же и до великія старости на кони ѣздяше) и вдаде ему поминки и

149

грамоту Патріяршу ... Бѣ же написано сице: Божінею милостію Киръ Филоѳей, Константина-града Патріархъ вселенскій о Св. Дусѣ сослужебнику нашего смиренія Сергію благодать и миръ и благословеніе. Слышахомъ житіе твое, и прославихомъ Бога ... Но еще та едина главизна недостаточствуетъ, яко не общее житіе стяжалъ еси, его же самъ Пророкъ Давидъ, иже вся обсязавый разумомъ, ничто же ино возможе похвалити, токмо сице: се нынѣ что добро или что красно, но еже жити братіямъ вкупѣ, » и проч ... «Вопроси же Преподобный Митрополита, како повелитъ чему быти: Алексѣй же Митрополитъ отвѣща: яко же Патріархъ повелѣваетъ ... И тако разрядиша братію по службамъ, ового Келаря, ового Подкеларника, ового Казначея, ового Уставщика, овѣхъ трапезниковъ, поваровъ, хлѣбниковъ, иныхъ же больнымъ служити, и все богатство монастырское обще створиша.» — Далѣе описывается, какъ Стефанъ грубымъ словомъ заставилъ брата искать другой пустыни; какъ Сергій основалъ монастырь на Киржачѣ, но долженъ былъ возвратиться въ Лавру Троицкую, и проч.

(372) Въ Троицк.: «Початы быша (въ 1344 году) подписывати на Москвѣ двѣ церкви камены, Св. Богородица, да Св. Михаилъ; Св. же Богородицы подписывали Греди, Митрополичи письцы Ѳеогностовы, да котораго лѣта почали, того же лѣта и кончали; а Св. Михаила подписывали Русьскія писцы Князя Великаго Семеновы Ивановича, въ нихъ же бѣ старѣйшины и начальници иконописцемъ Захарія, Іосифъ, Николай и прочая дружина ихъ, но ни половины церкви не могли того лѣта подписати величества ради церкви тоя ... Тое же весны (въ 1345 году) почали подписывати церковь Св. Спаса казною и велѣніемъ Великія Княгини» (умершей Анастасіи) «а мастеръ старѣйшина иконьникомъ Гойтанъ.» Въ Никон. Лѣт.: «начальницы быша Рустіи родомъ, а Гречестіи ученицы: Гойтанъ и Семенъ и Иванъ.» Тамъ же: «Мастеръ Бориско слилъ» (въ 1346 г.) «три колоколы великіе, а два малые.» Въ Новогор.: «Владыка Василій (въ 1342 г.) повелѣ сліяти колоколъ великъ къ Св. Софіи, и приведе мастеры съ Москвы, человѣка добра, именемъ Бориса.» Никон. Лѣт. называетъ сего Бориса Римляниномъ.

(373) Сіи двѣ грамоты принадлежатъ къ числу самыхъ древнѣйшихъ бумажныхъ рукописей, донынѣ извѣстныхъ въ Европѣ. Въ Италіи и въ Испаніи не нашлось ничего писаннаго на тряпичной или ветошной бумагѣ ранѣе 1367, въ Англіи 1342, во Франціи 1311, въ Германіи 1308 годовъ (см. Essai sur l’orgine de la gravure, T. I, стр. 332, и Mehrs vom Papier, Т. I, стр. 173—320). Мы не знаемъ подлинно, гдѣ и когда изобрѣтена оная, въ Италіи, въ Германіи, или въ другой землѣ; знаемъ только, что не ранѣе XIII вѣка. Въ Россіи до сего времени и даже до XV столѣтія писали обыкновенно на пергаменѣ. Употреблялась ли у насъ писчая бумага, дѣлаемая изъ хлопчатой? Вѣроятно, когда Славяне Россійскіе (*), и ветошную назвали ея именемъ. Сіи двѣ бумаги не легко различать. Нѣкоторыя Архивскія грамоты и даже Лѣтописцы (на примѣръ, Академическій Ипатьевскій) писаны, кажется, на бумагѣ сдѣланной изъ хлопчатой.

Случаи Симеонова княженія, о коихъ мы не упоминали: Въ 1341 году у Великаго Князя родился сынъ Константинъ, въ тотъ же день умершій. Зимою женился братъ Симеоновъ, Іоаннъ, на дочери


(*) За сими словами въ прежнихъ изданіяхъ слѣдовали: вмѣстѣ съ Иллирическими; но они исключены Исторіографомъ на собственномъ его экземплярѣ И. Г. Р. втораго изданія.

150

Димитрія Брянскаго. Въ Новѣгородѣ хлѣбъ былъ дешевъ, а рогатый скотъ померъ. Архіепископъ Василій покрылъ свинцемъ обгорѣвшую церковь Софіи, украсивъ иконами и кивотомъ; сдѣлалъ также большой теремъ. — Въ 1342 скончались Евдоксія Іоанновна, супруга Василія Давидовича Ярославскаго, осенью Ѳеодоръ Тверскій Епископъ, зимою Княгиня Іоанна Іоанновича, Ѳеодосія Димитріевна. Въ Новѣгородѣ Архіеп. Василій, исполняя приказаніе Симеоново, Маія 27 заложилъ вновь на Городищѣ церковь Благовѣщенія, которая прежде тамъ существовала; а въ Октябрѣ умеръ Посадникъ Варѳоломей, схороненный Архіепископомъ въ церкви 40 Мучениковъ, въ могилѣ его отца. — Въ 1343, Маія 31, сгорѣло въ Москвѣ 28 церквей. Архіеп. Василій освятилъ на Городищѣ церковь Благовѣщенія Авг. 24. — Въ 1344 поѣхали въ Орду Симеонъ, его братья и всѣ Князья, и возвратились Окт. 26, пожалованные Богомъ и Царемъ. (По Никон. Лѣт. Тверскій Епископъ Ѳеодоръ сдѣлалъ въ Соборной церкви мѣдныя двери). — Въ 1345, лѣтомъ, вмѣстѣ съ Великимъ Княземъ женились его братья, Іоаннъ и Андрей. Въ Новѣгородѣ Іакинѳъ Жабинъ заложилъ церковь Спаса на Ковалевѣ. Скончался Ярославскій Князь Василій Давидовичь, также Муромскій Василій Ярославичь Схимникомъ, и положенъ въ Муромской церкви Бориса и Глѣба по (Никон. Лѣт. въ монастырѣ на Ушинѣ). Въ Новѣгородѣ «поновлена бысть церкви Св. Георгій, покровенъ новымъ свинцемъ, замышленіемъ Архимандрита Іосифа. Совершена бысть церкви Св. Пятница на память Симеона Столпника, и Кузма и Даміанъ на память Кузмы и Даміана» (первую строилъ Андрей, сынъ Тысячскаго, и Павелъ Петровичь, а вторую Іоаннъ Куритьскій). «Того же лѣта въста Угъ вѣтръ, и внесе ледъ въ Волхово, и выдра 7 городень, на память Архистратига Михаила о обѣднѣ, и только успѣлъ Посадникъ перейти съ всѣмъ Вѣчемъ на Тръговую сторону. Отъяша Посадничество отъ Остафія Дворянинца и даша Матѳею Валѳромеевичь, и Божіею благостію не бысть лиха межю има.» — Въ 1346 живописцы кончили свою работу въ Московскомъ Архангельскомъ Соборѣ, въ церкви Преображенія и Іоанна Лѣствичника. Поставленъ Іоаннъ Епископомъ Ростову, бывъ Спасскимъ Архимандритомъ въ Москвѣ. — Въ 1347 находился въ Москвѣ Татарскій посолъ Кога и было весною необыкновенное наводненіе. Поставленъ Суздальскій Епископъ Наѳанаилъ. Отправился въ Орду Великій Князь. Въ 1348 онъ возвратился съ братомъ Андреемъ. «Бысть чудо во градѣ Москвѣ Мая въ 26 день: бысть прошенье въ церкви у гроба Петрова; дѣвица нѣкая приде имуща руцѣ прикорченѣ, и исцѣленье получи» (по Никон. Лѣт. человѣкъ именемъ Иванъ, у котораго болѣлъ глазъ) ... «Архіеп. Новогород. Василій повелѣ подписати церковь Св. Въскресеніа на Деревяници, и кончаша на зачатіе Іоанна Крестителя.» (По Ник. Лѣт. Князь Могольскій Темиръ опустошилъ Алексинъ, городъ Св. Петра Митрополита, и былъ умерщвленъ въ Ордѣ слугами. Тверскій Епископъ расписалъ олтарь въ Соборной церкви. Скончалась Марія, супруга убіеннаго въ Ордѣ Князя Димитрія Михайловича Тверскаго. Былъ моръ въ Полоцкѣ). — Въ 1350, Іюня 16, Новогородцы смѣнили Посадника Ѳеодора Даниловича, выбравъ Онцифора (Онисифора) Лукина. Архіеп. Василій сдѣлалъ каменную полатку у себя на дворѣ подлѣ церкви Рождества. Новогородцы выгнали бывшаго Посадника Ѳеодора съ братьями Михаиломъ, Юріемъ и Андреяномъ, разграбивъ ихъ домы и Прусскую улицу; изгнанники ушли во Псковъ, оттуда же въ Копорье. Въ Духовъ день свирѣпствовала буря.

151

Въ Новѣгородѣ перестроили церковь Флора и Лавра. «Рать Нѣмецкая истопе въ морѣ.» Преставился Князь Василій Аленсандровичь Рязанскій. Весною поѣхалъ Вел. Князь въ Орду съ братьями, а лѣтомъ возвратился. «Кончанъ бысть притворъ, придѣлъ каменъ у церкви Св. Спаса на Москвѣ.» Окт. 12 родился Іоанну Іоанновичу сынъ Димитрій. Занемогъ осенью Митрополитъ Ѳеогностъ. (По Никон. Лѣт. Константинъ Суздальскій заложилъ кам. церковь въ Нижнемъ и ѣздилъ въ Орду). — Въ 1351 «бысть чудо въ Москвѣ у гроба Св. Петра Митрополита: жена нѣкая два года лежала безъ ногъ, и бысть прощена здрава. Ѳеогностъ Митрополитъ благословилъ Данила Владыку Епископомъ на Суждаль, и пріятъ древній свой санъ, и служи обѣдню ... (Татищевъ пишетъ, что сей Епископъ, желая имѣть болѣе селъ, и не довольный Княземъ Александром), Суздальскимъ, отлучилъ отъ церкви Бояръ его: чѣмъ и заслужилъ справедливый гнѣвъ Митрополита). «Поновиша (въ Новѣгородѣ) церковь каменну Св. Бориса и Глѣба Орѣховскимъ серебромъ въ Колоткѣ.»

(374) Объ немъ сказано въ лѣтописяхъ; «княжилъ честно и грозно; боронилъ отчину свою отъ сильныхъ Князей и отъ Татаръ.»

(375) См. выше стр. 107. Въ Троицк.: «того жь лѣта (1353) въ Петрово говѣнье, Іюня въ 22 день, взяша Рязанца Лопасну. Князь Олегъ тогда еще младъ былъ ... Намѣстника изнимаша Михайла Александровича.» Въ сей лѣтописи несправедливо означено преставленіе Симеона уже подъ годомъ 1354, вмѣсто 1353.

(376) Княживъ 15 лѣтъ, онъ преставился въ 1355 году, Ноября 21, въ Чернцахъ и въ Схимѣ, и положенъ въ Нижегородской Соборной церкви Св. Спаса, имъ созданной, гдѣ и нынѣ показываютъ его гробъ. Тамъ погребена и супруга Константинова, Анна Грековна (думаю, Гречанка). Въ Никонов. прибавлено, что Константинъ не за долго до кончины помирился съ Іоанномъ. — О Новогородцахъ: «пребыша безъ мира съ Великымъ Княземъ полтора году, но промежи того не бысть злаго.» — Андрей ѣздилъ тогда къ Хану и возвратился отъ него въ 1356 году. — Димитрій Ѳеодоровичь Стародубскій, праправнукъ Іоанна Всеволодовича, умеръ въ 1355 году и погребенъ въ Стародубѣ; а братъ его сѣлъ на Княженіе зимою въ 1356.

(377) Ольгердъ выдалъ дочь за Бориса Суздальскаго въ 1354 году, а племянника женилъ на Московской Княжнѣ въ 1356. — «Тое же осени (1356) Олгердъ воевалъ Брянескъ и Смоленскъ, и у Князя Василья (Александровича) полонилъ сына. Пріиде изъ Орды Князь Василей съ пожалованьемъ и сяде на Княженіи во Брянскѣ, и преставися. И бысть въ Брянскѣ мятежъ отъ лихихъ людей, и замятня велія и запустѣніе града; и потомъ нача обладати Брянскимъ Князь Великіи Литовскій» (см. Никон. Лѣт.) Василій сдѣлался Брянскимъ Княземъ по кончинѣ Димитрія, отца первой супруги Великаго Князя Іоанна Іоанновича (см. о Брянскихъ Князьяхъ выше примѣч. 315 и 320. — Въ Никонов.: «Того жь лѣта (1356) Сижскаго сынъ Иванъ сѣде съ Литвою во Ржевѣ.» Войско Можайское и Тверское выгнало оттуда Литовцевъ въ 1358 году. Старый Ржевъ былъ подлѣ Новоржева (см. сей Исторіи Т. VIII, примѣч. 49). — Въ Псков. Лѣт.: «Въ лѣто 6866 (1358) Псковичи съ Княземъ Остафьемъ ходиша къ городу Полотьску, и повоеваша волости ихъ.» Въ Архивскомъ спискѣ прибавлено, что въ 1357 году пріѣхалъ на Княженіе во Псковъ Князь Василій Будволна.

(378) См. выше, примѣч. 370. Сей Ѳеодоръ Глѣбовичь былъ конечно отъ племени Муромскихъ Князей, хотя онъ и не показанъ въ Родословныхъ.

152

О неволѣ и смерти Юріевой сказано въ Никонов. Лѣт.

(379) Въ Никонов.: «и тамо пріиде къ нему» (въ Владимірѣ къ Митрополиту) «съ жалобами Всеволодъ на дядю своего — и Князь Василій Михайловичь Тверскій посла къ Велик. Князю на Москву по Митрополичью слову и сотвори миръ и любовь велію съ В. К., и пойде съ Ѳеодоромъ Епископомъ своимъ ко Алексѣю Митроп. въ Володимерь, и много быша глаголанія, но миръ не сотворися ... Того же лѣта (1357) Князь Василей Михайловичь Тверскій со Княземъ Всеволодомъ въ разньствѣ и въ раздорѣ быша, и не вмѣстѣ пойдоша (въ Орду): Всеволодъ убо пойде на Переславль, и тамо Намѣстницы В. Князя не даша ему пути, и онъ пойде въ Литву ... Того же лѣта (1358) Кн. Василій пріиде изъ Орды во Тверь ... Того же лѣта Князь Ѳеодоръ (Всеволодъ) Александровичь пойде въ Орду изъ Литвы. ... Князь Василей Тверскій послалъ Григорчюка да Корея въ Орду жаловатися на братанича своего, на Всеволода; и тако Царь (Бердибекъ) и Царица выдали Князя Всеволода дадѣ его Князю Василью ... и бысть Всеволоду отъ Князя Василья томленіе веліе, такоже и Бояромъ его и слугамъ, и продажа и грабленіе воліе на нихъ, и чернымъ людемъ данная продажа велія ... Нестроенія ради Князей Тверскихъ не восхотѣ Ѳеодоръ Владычества въ Твери. Алексѣй же Митрополитъ поучи его терпѣти ... и тако съ Коломцы отпусти его во Тверь ко Св. Спасу.»

(380) «Той же весны (въ 1359 г.) бысть мятежъ силенъ въ Новѣгородѣ: отъяша Посадничьство у Андреяна Захаріинича, не весь градъ, токмо Славеньскій Конецъ, и даша Селивестру Лентеевичь, и сътворися поторжь не мала на Ярославли Дворѣ, и сѣча бысть: понеже Славляне въ доспѣсѣ подсѣли бяху, и розгониша Зарѣчанъ ... и Бояръ многыхъ били и полупили, а Ивана, сына Борисова, до смерти убили. И доспѣша тогда обѣ сторонѣ противу себе: Софійская хотя мьстити безчестіе братіи своей, а Славеньскаа отъ живота и отъ головъ» — (то есть, за имѣніе и за жизнь) — и стояша 3 дни; уже бо Славляне и мостъ переметаша.» — См. выше, примѣч. 358. Моисей былъ Владыкою Новогородскимъ еще прежде Василія. «Того жь лѣта (1359) Архіепископъ Моисей съиде съ Владычьства немощи дѣля на память Св. Моисіа, и много молиша его весь Новгородъ, и не послуша ихъ, нъ тако рекъ: изберите себѣ мужа; и много гадавше, и не изволиша себѣ отъ человѣкъ избранія створити, нъ отъ Бога. И избраша три мужи: Алексѣа Черньца, Ключника Дому Св. Софіи, и Саву Игумена Антонова монастыря, и Ивана Попа Св. Варвары; и положиша 3 жребіи на престолѣ въ Св. Софіи ... И избра Богъ и Св. Софіа Святителемъ мужа добра, разумна о всемъ и расмотрѣлива, Алексѣя, его же жребій остави Богъ на престолѣ Св. Софіи; и абіе възведоша его на сѣни Сент. въ 15, и посадиша, сице глаголя: дондеже позоветъ его Митрополитъ на поставленіе; бѣаше бо тогда Митрополитъ въ Кіевѣ. И послаша къ нему послове; и пакы той же зимы поставленъ бысть Алексѣй Чернець шестникъ» (пришлецъ? ибо чужеземные, Княжескіе воины въ Новѣгородѣ и Псковѣ назывались шестниками) «въ Діаконы и въ Попы отъ Тферского Епископа Ѳеодора .... Пойде Алексѣй (въ 1360 г.) на поставленіе въ Володимерь, а съ нимъ Бояръ бѣ Александръ Посадникъ, Юрьи Ивановъ ... и поставленъ бысть Алексѣй Архіепископомъ въ преименитѣй церкви въ Св. Богородицѣ въ Володимерской Митрополитомъ Олексѣемъ Іуля въ 12 день, и пріиде въ Новгородъ, и срѣтоша его съ кресты у Св. Иліи, и

153

възрадовашась зѣло.» — На мѣсто Сильвестра избрали Никиту Матвѣевича въ Посадники.

(381) Въ Троицк.: «Тое же зимы Февр. въ 3 день (1357 г.) егда заутренню благовѣстять, убьенъ бысть Алексій Петровичь Тысяцьскій; убьенье же его дивно нѣкако и не знаемо, аки ни отъ кого же, ни кинъ же: токмо обрѣтеся лежай на площади. Нѣціи же рекоша, яко втаю свѣтъ (совѣтъ) створиша и ковъ коваша нань, и тако всѣхъ общею думою, да яко же Андрей Боголюбивый отъ Кучковичь, тако и сій отъ своея дружины пострада.» Въ Никонов.: «и бысть мятежъ велій на Москвѣ того ради убійства — и по послѣднемъ пути Большіи Бояре Московстіи отъѣхаша на Рязань съ женами и съ дѣтми ... К. В. (въ 1358 г.) пріиде изъ Орды и перезва къ себѣ паки дву Бояриновъ своихъ, иже отъѣхали были отъ него на Рязань, Михайло и зять его Василей Васильевичь.»

(382) См. выше, примѣч. 367. — Въ Новогород.: «послаше Архіепископъ послы своя къ Царю и къ Патріарху, прося отъ нихъ благословенія и исправленія о непотребныхъ вещахъ, приходящихъ съ насиліемъ отъ Митрополита.» Татищевъ прибавляетъ, что Новогородцы хотѣли отложиться отъ Россійской Митрополіи и власти Великихъ Князей. — Въ лѣтописи сказано только, что послы возвратились съ великимъ пожалованіемъ отъ Царя и Патріарха. — См. изображеніе крещатыхъ ризъ въ Дю-Канж. Constant. Christ. кн. IV, стр. 120.

(383) Алексій поѣхалъ къ Патріарху въ 1353, а посвященъ и возвратился осенью въ 1354 (по Троицк. въ 1355) году. Въ Степен.: «во время поставленія Алексіева содѣяся мятежъ во Святительствѣ, его же не бысть преже сего въ Руси: человѣческаго ради сребролюбія поставленъ бысть тогда другій Митрополитъ на Русь, именемъ Романъ, и бысть ему со блаженнымъ Алексіемъ кромола велія; и тогда отъ обоихъ изъ Царяграда пріидоша послы въ Тферь къ Ѳеодору Владыцѣ Тферскому, и бысть въ церковникѣхъ не мало смятеніе и тщета имѣнію.» — Алексій вторично отправился къ Патріарху въ 1356 году: тое же осени и море перешелъ, и на Русь приде.» Въ Никонов.: «пріиде Алексѣй Митрополитъ отъ Патріарха со благословеніемъ на всю Рускую землю такожь и Романъ пріиде на Литовскую землю и на Волынскую.» Въ Степен. Книгѣ описывается чудо, какимъ образомъ Св. Алексій молитвою укротилъ сильное морское волненіе, давъ обѣтъ построить церковь во имя Іисуса Христа: что онъ и сдѣлалъ, основавъ монастырь Андрониковъ на берегу Яузы. Св. Сергій далъ ему ученика своего Андроника, бывшаго тамъ первымъ Игуменомъ. «Пріиде жь Св. Сергій въ монастырь той, и похвали мѣсто и благослови ... И тако поставлена бысть церковь зѣло прекрасна во имя Спаса нашего, и честную икону образа Христова, юже имяше принесену съ собою отъ Царяграга, чуднѣ златомъ украшену, въ ней (Митрополитъ) постави.» — Далѣе въ Никонов.: Того же лѣта (1359) К. Всеволодъ Холмскій пріиде въ Литву ... Романъ (въ 1360) пріиде во Тверь напрасньствомъ и безстудствомъ, не обослався съ Алексѣемъ Митрополитомъ, и не бысть ему ничто же по его воли. Онъ же мало время пребывъ, потребное пріемля отъ Князей Тверскихъ и отъ Бояръ ... Того же лѣта К. Всеволодъ пріиде изъ Литвы, и взя миръ и любовь съ братьею; а К. Василей Михайловичь дядя ихъ, треть ихъ отчины отступился, и раздѣлишася волостьми. Князь же Всеволодъ многу сотвори честь и дары даде Роману, и повелѣ его проводити въ Литву съ честію.» — К. Щербатовъ говоритъ здѣсь о посредничествѣ Ольгерда, и проч.

154

(384) См. Степен. Книгу, I, 455. Въ Троицк.: «Въ лѣто 6865 (1357) приде изъ Орды посолъ отъ Царицы Тайдулы къ Алексію Митрополиту звать его, и пойде въ Орду Авг. 18. Того же дни зажьглася свѣча сама о себѣ въ церкви Св. Богородицы на Москвѣ. Митрополитъ же, пѣвъ мольбенъ, и свѣчу ту раздробивъ, и раздасть народу ... Вборзѣ же изъ Орды отпущенъ бысть, зане же замятня ся доспѣла въ Ордѣ.» Въ Степенной: «Царица видѣ во снѣ того Митрополита, пришедша въ одеждѣ Архіерейстѣй, и сотвори по тому образу ризы Святительскія ... и абіе Царь срѣтаетъ его съ великою честію и дароношеніемъ; и бяше видѣти реченное древле: левъ и агнецъ вкупѣ почіютъ. И сотвори Архіерей свѣщу изъ воска онаго, иже сама возжеся, и возже, и покропивъ Царицу священною водою, и прозрѣ Царица» (она была слѣпа). — Въ Ростов.: «тое же осени (г. 1357) пріиде изъ Орды посолъ силенъ, именемъ Кошакъ, и велика бысть истома Княземъ Рускимъ.» — О Таврисѣ см. Абульгази Hist. des Tatars, стр. 459. Въ нашихъ лѣтописяхъ: «въ лѣто 6865 (1357) взя Царь Чанибекъ Тиверіажьское Царство.» — Въ Троицк.: «тогожъ лѣта Бердибекъ Царь въ Ордѣ сѣде, отца убилъ и братью.» Въ Ростов.: «тое же зимы умре добрый Чанибекъ, и сѣде на Царствѣ сынъ его Бердебекъ, и бысть въ Ордѣ замятня велика, и убивъ братовъ своихъ 12, съ окаяннымъ предстателемъ своимъ Товлубіемъ.» Абульгази пишетъ, что Чанибекъ, оставивъ Бердибека въ Таврисской области, возвратился въ Орду, занемогъ опасно и послалъ за сыномъ, но скоро умеръ въ Сараѣ, куда Бердибекъ пріѣхалъ уже черезъ два года по кончинѣ отца. Извѣстіе нашихъ современныхъ Лѣтописцевъ достовѣрнѣе. Въ Никон. Лѣт. прибавлены слѣдующія обстоятельства: «Бысть тогда Темникъ въ Ордѣ мудръ и силенъ, окаянный Тавлубій, и восхотѣ всѣми землями владѣти, и нача шептати Бердибеку, хваля его и глаголя, яко время ти сѣдѣти на Царствѣ ... И многихъ Князей Ординскихъ привлекоша къ себѣ въ совѣтъ ... и Царевичь Бердибекъ пріиде съ думцы и удави отца. Бѣ же Чанибекъ добръ зѣло ко Христіянству и многу льготу сотвори землѣ Рустѣй; но судъ ему сотворился, яко же онъ изби братію, тако и самъ тую чашу испи.» — Въ Троицк.: «тогожь лѣта приде изъ Орды посолъ, именемъ Иткара, по запросъ ко всѣмъ Княземъ Русскимъ.» См. также Степен. Кн. I, 456. Митрополитъ Алексій получилъ тогда отъ Бердибека ярлыкъ напечатанный въ Древней Рос. Вивліоѳ. VI, 23. Въ немъ сказано: «Чингисъ Царь и первыи Цари, отцы наши, жаловали церковныхъ людей, кои за нихъ молилися, и проч. Далѣе то же, что и въ ярлыкѣ Ѳеогностовомъ, уже извѣстномъ Читателю. Бердибекъ, подобно его предкамъ, освободилъ наше Духовенство отъ дани. — Вмѣстѣ съ ярлыкомъ Ханскимъ напечатанъ въ Вивліоѳикѣ и Тайдулинъ, данный сею Царицею Алексію Митрополиту еще гораздо прежде, на случай его путешествія въ Константинополь: «Сей Алексѣй Митрополитъ коли пойдетъ ко Царюграду, и здѣ кто ни будетъ, чтобъ его не замали, ни силы бы надъ нимъ не учинили никакіе; или гдѣ ему лучится постояти, чтобъ его никто не двигнулъ, ни коней его не имали, зане же за Чанибека Царя и за дѣтей и за насъ молитву творитъ, » и проч. — О словахъ юнаго Димитрія см. Степен. Книгу, I, 457. — Далѣе въ лѣтописи: «Тое же зимы (въ 1358 г.) по Крещеніи Преосвящ. Алексѣй Митрополитъ поѣхалъ въ Кіевъ ... Пріѣха (въ 1360 г.) изъ Кіева на Москву Алексѣй Митрополитъ.»

(385) «Наборзѣ отъ Царя въ Орду позванъ бысть

155

Мамать-Хожа (въ 1358 г.), зане же ко Царю въ коромолу вниде, и въ Ордѣ Царева любовника убилъ, и самъ побѣжалъ къ Орначю» (къ городу при устьѣ Дона) «и гонци постигоша его, и тамо убьенъ бысть повелѣньемъ Царевымъ.»

(386) См. Собраніе Госуд. Грамотъ I, 41. Въ ней сказано: «Даю сыну Дмитрію икону Св. Олександръ, чепь золоту великую врану съ крестомъ золотымъ, чепь золоту колчату, икона золотомъ кована Парамшина дѣла, шапка золота, бармы, поясъ великій золотъ съ каменьемъ съ женчуги, что мя благословилъ отецъ мой, поясъ золотъ съ крюкомъ, обязь золота, сабля золота и серга съ женчугомъ, чечакъ (шишакъ?) золотъ съ каменьемъ съ женчуги, два овкача золота, ковшъ великій золотъ гладкій, коропка золотомъ кована сердонична, бадья серебрена съ наливкою серебреною ... опашень (епанча) скорлатенъ саженъ ... Князю Ивану чепь великую золоту съ крестомъ, чепь золоту врану, а другую огнивчату съ кресты, икону Благовѣшенье и сергу съ женчугомъ, поясъ золотъ съ каменьемъ съ женчуги, что ми далъ братъ мой Князь В. Семенъ; поясъ золотъ сточный (тканый), аламъ (см. выше примѣч. 325) женчужный, наплечки золоты съ круги съ каменьемъ съ женчуги, аламъ малый съ женчуги, что ми дала Княг. Марья, ковшь великій золотъ гладъкій, овкачикъ золотъ, чашка золота, да стоканъ Царьгородскій золотомъ кованъ, чечакъ золотъ съ каменьемъ съ женчуги, сабля золота, обязь золота. А кого ми дасть Богъ зятью, по чепи имъ золотѣ, да по поясу по золоту. А что за Княгинью за Марьею, то до ее живота; а по ее животѣ моей Княгинѣ. А что волостій за Княг. за Ульяною, изъ тыхъ волостій по ее животѣ дѣти мои и Князь Володимеръ дадутъ дочери ее ... А изъ моихъ судовъ (сосудовъ) изъ серебреныхъ дадутъ блюдо великое съ кольци къ Пресв. Богородицы въ Володимерь; а иными дѣти мои съ своею матерью подѣлятся на трое ... А село Павловьское далъ есмь Св. Александру въ прокъ, собѣ въ память. А что моихъ стадъ коневыхъ, а то сыну моему К. Дмитрію и Кн. Ивану наполы. А изъ тамгы изъ Коломеньское далъ есмь четвертую часть къ Св. Богородици на Крутицю собѣ въ память; а костки (путевые пошлины) Московскіи далъ есмь на Москвѣ къ Св. Богородици и къ Св. Михаилу въ память по своемъ отцѣ и по своей братіи и по собѣ: то имъ руга» (roga, ῥόγα) «А хто будеть моихъ Казначеевъ, и Тивуновъ, и Посельскихъ, или хто будетъ моихъ Дьяковъ» — слѣдственно симъ именемъ назывались и рабы — «что будетъ онъ мене вѣдали, прибытокъ ли который, или у тыхъ хто будетъ женился, тѣ люди не надобны моимъ дѣтемъ, ни моей Княгинѣ; далъ есмь имъ волю. Также хто будеть моихъ людій купленныхъ, грамотныхъ, полныхъ» — т. е. совершенныхъ холопей или рабовъ — «далъ есмь имъ свободу, куды имъ любо ... А на сію грамоту послухъ отецъ мой Владыка Ростовьскій Игнатій, отци мои душевные Игуменъ Иванъ, Попъ Акинѳъ, Попь Патрекей ... Грамоту писалъ Нестерко.» Къ ней привѣшена серебряная вызолоченная печать, у коей на одной сторонѣ изображенъ Св. Іоаннъ съ надписью Греческою, а на другой вырѣзаны слова: Печать Князя Великого Ивана Ивановича, безъ прибавленія: Всея Руси. Сія грамота писана на пергаментѣ.

Въ Пушкинскомъ собраніи грамотъ Двинскихъ находится Іоаннова: «Отъ В. К. отъ Ивана, отъ Посадника Данила, отъ Тысяцкаго Аврама, и отъ всего Новагорода къ Двинскому Посаднику на Колмогоры, и къ Бояромъ къ Двинскимъ.

156

Приказалъ есмь Печерскую сторону Михайлу, а ходить на море въ дватцати человѣкъ. А вы не вступайтеся въ гнѣздные потки, ни въ мѣста; а погостъ Кергольскій и Волокъ вѣдаеть Михайло по пошлинѣ ... А Микифору не надобѣ вступатись ни во чтожь; а тотъ ходить Микифоръ въ Михайловѣ ватазѣ.»

(387) См. нашей Исторіи Т. I, примѣч. 65 и 70, и въ началѣ Воскресен. Лѣтописца описаніе древнихъ нашихъ городовъ, которое начинается такъ: «Се имена градомъ всѣмъ Рускымъ, далнимъ и ближнимъ. На Дунаи Видицовъ (Виддинъ) о седми стѣнъ каменныхъ — Мединъ (въ Валахіи), а объ ону страну Дуная Терновъ; ту лежитъ Св. Пятница. А по Дунаю Дрествинъ (Силистрія), Дичинъ, Килія на устьѣ Дуная, Новое Село (Новосель), Аколятря (Акело?) на морѣ, Курнака, Варна; а на сей странѣ Дуная, на усть Днѣстра надъ моремъ Бѣлгородъ, Чернавскій Торгъ на Прутѣ рѣцѣ, Романовъ Торгъ на Молдовѣ, Нѣмечь въ горахъ, Корочюновъ Камень, Сочава, Серетъ, Баня, Нечюнъ, Коломья городокъ на Черемошѣ; на Днѣстрѣ Хотѣнъ, а то Болгарьской и Волосьской городокъ.» Князья Галицкіе могли владѣть и частію Волошской земли; но сомнѣваюсь, чтобы они господствовали до Терновы. Сей Географъ именуетъ, кажется, Болгарскіе города Россійскими единственно для того, что они были завоеваны Великимъ Княземъ Святославомъ въ X вѣкѣ.

(388) Князь Кантемиръ въ Описаніи Молдавіи согласно съ преданіемъ говоритъ, что Волохи, обитавшіе нѣсколько вѣковъ въ горахъ, съ сыномъ Князя своего, Богдана, съ Драгошемъ, ловивъ звѣрей, нечаянно зашли въ нынѣшнюю Молдавію, убили тамъ буйвола въ рѣкѣ, и назвали ее Молдавою, отъ имени Драгошевой любимой собаки Молды, которая въ ней утонула; что сей Князь, видя въ окрестностяхъ тучные луга и поля, города и крѣпости, оставленныя жителями, переселился въ оныя со многими изъ единоземцевъ, былъ первымъ Владѣтелемъ Молдавскимъ, основалъ мѣстечко Романъ и велѣлъ изобразить голову буйвола въ гербѣ своего новаго Княжества. А въ нашихъ лѣтописяхъ есть о томъ слѣдующая повѣсть: «Два брата, Романъ и Влахита, избѣгая гоненія, бывшаго на Христіанъ отъ еретиковъ, ушли изъ Венеціи въ мѣсто называемое Старымъ Римомъ и построили городъ Романъ, въ коемъ и жили спокойно до отступленія Папы Формоза отъ православія (въ концѣ IX вѣка). Тогда Латинскіе еретики основали Новый Римъ, и начали воевать съ Старыми Римлянами: что и продолжалось до самыхъ временъ Владислава, Короля Венгерскаго, тайно окрещеннаго Святымъ Саввою Сербскимъ, его дядею, по обрядамъ Греческой Церкви. Въ сіе время Татары, предводимые Княземъ Нейметомъ, вышли изъ кочевищъ своихъ отъ рѣкъ Молдавы и Прута, желая завоевать страну Эрдель или Венгрію, и расположились станомъ на берегахъ Мароша. Съ Владиславомъ соединились Старые и Новые Римляне, которые, ненавидя первыхъ, написали къ нему такую грамоту:» Великому Королю Владиславу Златый Затокъ или Венгерскому. Старые Римляне не хотятъ быть съ нами въ единой Вѣрѣ, и нынѣ идутъ всѣ къ тебѣ на помощь, оставивъ только женъ и дѣтей въ своей отчизнѣ. Мы съ тобою братья единовѣрные: наши враги суть и твои. Вели же Старымъ Римлянамъ итти впередъ противъ Неймата, чтобы они всѣ легли на мѣстѣ и не возвратились къ намъ; а мы возмемъ и силою обратимъ ихъ семейства оъ Законъ Латинскій. «Король побѣдилъ Моголовъ на рѣкѣ Тисѣ, и довольный мужествомъ, оказаннымъ

157

Старыми Римлянами въ битвѣ, показалъ имъ грамоту Новыхъ Римлянъ, которые уже дѣйствительно плѣнили ихъ женъ и дѣтей, разоривъ до основанія городъ Романъ. Тогда Старые Римляне, желая соблюсти Вѣру отцевъ своихъ, выпросили у Владислава землю въ Мараморосѣ, между рѣками Марошемъ и Тисою; взяли за себя женъ Венгерскихъ и склонили ихъ принять Вѣру Греческую. Одинъ изъ сихъ людей, знаменитый умомъ и мужествомъ, именемь Драгошъ, ловя звѣрей, въ слѣдъ за туромъ прошелъ съ товарищами чрезъ высокія планины или горы, увидѣлъ тура лежащаго подъ вербою, и застрѣлилъ его на берегу рѣки. Мѣсто имъ полюбилось: возвратясь домой, оии хвалили друзьямъ красоту онаго, луга, чистыя рѣки и криницы или ключи. Многіе захотѣли тамъ жить, выпросили дозволеніе у Короля Владислава, и со всѣми ближними переселились за горы, на мѣсто, гдѣ Драгошъ убилъ тура, и назвали сего мужа своимъ Государемъ или Воеводою. Такимъ образомъ въ 1359 г. началося Княжество Молдавское, въ странѣ гдѣ прежде кочевали Татары. Драгошъ основалъ первый городъ на Молдавѣ, а вторый Бани» (см. Воскрес. Лѣт. стр. 53—56). Далѣе сказано, что «Драгошъ былъ на Воеводствѣ два года, сынъ его Сасъ четыре, Богданъ Мушатъ шесть лѣтъ, Петръ (сынъ Мушатинъ) 16, Романъ (братъ Петровъ) 3 года Стефанъ (также его братъ) 7 лѣтъ, Юга 2 года, Александръ 32 и 8 мѣсяцевъ, сынъ Ильяшъ одинъ 2 года и 9 мѣсяцевъ, да вмѣстѣ съ братомъ Стефаномъ 7 лѣтъ. Стефанъ, ослѣпивъ Ильяша, господствовалъ еще 7 лѣтъ; сынъ Ильяшевъ, Романъ, отрубилъ ему голову и правительствовалъ 1 годъ; сынъ Александровъ, Петръ, 1 годъ (отдавъ Килію Венграмъ); Чюберъ 2 мѣсяца; сынъ Ильяшевъ, Александрелъ, 4 года; Богданъ 2 года: Петръ-Ааронъ отсѣкъ ему голову и начальствовалъ 2 года (въ его время Турки возложили дань на Молдавію). Стефанъ, сынъ Богдановъ, казнивъ Петра, отнялъ Килію у Венгровъ. Въ 1484 году Султанъ Баязетъ взялъ у Стефана Килію и Бѣлградъ. Въ 1499 году Король Польскій Альбертъ воевалъ съ Стефаномъ, и разбитъ имъ на Буковинѣ. Стефанъ умеръ въ 1511 году (нѣтъ, въ 1504) въ Іюлѣ мѣсяцѣ, оставивъ четырехъ сыновей: Петра, Александра и двухъ Богдановъ, изъ коихъ одинъ заступилъ мѣсто отца.» Здѣсь конецъ повѣсти, ибо Авторъ, какъ вѣроятно, жилъ въ началѣ XVI вѣка. Она въ главныхъ обстоятельствахъ согласна съ Молдавскими извѣстіями и преданіями (см. Кантемир. Описаніе Молдавіи). Сказаніе о Старомъ и Новомъ Римѣ надобно такъ разумѣть, что Волохи, издревле наши единовѣрцы, были утѣсняемы въ Венгріи отъ Папистовъ; но если они поселились въ Молдавіи въ 1359 году, то сему надлежало случиться въ царствованіе Людовика Венгерскаго, а не Владислава: къ утвержденію чего служитъ и слѣдующее мѣсто Туроцовой Хроники: Hujus etiam tempore (во время Людовиково) Bogdan, Waywody Olacborum de Maramarosio coadunatis sibi Olachis ejusdem districtus in terram Moldaviæ, coronæ regm Hungariæ snbjectam, sed a multo tempore propter vicinitatem Tartarorum habitatoribus destitutam, claudestine recessit, et quamvis per exercitum ipsius Regis (Людовика) sæpius impugnatus extitisset, tamen crescente magna numerositate Olachorum inhabitantium illam terram, in regnum est dilatata: Wayvodæ vero, qui per Olachos ipsius regni eliguntur, se esse vasallos Regis Hungariæ profitentur, ad Hungariam obligantur censum solvere tempore consveto. Т. e. «Въ правленіе Людовика Богданъ, Воевода Марамаросскихъ Волоховъ, собравъ ихъ, тайно ушелъ

158

въ Молдавію, подвластную Венгерскому Королевству, и давно опустѣвшую отъ сосѣдства Татаръ. Хотя Людовикъ нѣсколько разъ посылалъ туда войско, но число Волоховъ столь умножилось въ сей землѣ, что она сдѣлалась особеннымъ Княжествомъ; Воеводы же, избираемые ими, признавали себя данниками Венгріи.» Кантемиръ, называя Богдана отцемъ Драгошевымъ, пишетъ, что онъ былъ сыномъ Іоанна; что по тому самому всѣ Господари Молдавскіе именовались въ своемъ титулѣ Іоаннами; и что Сасъ имѣлъ сына, именемъ Ласка, отца Мушатина. По современнымъ извѣстіямъ, сей Ласко дѣйствительно господствовалъ въ Молдавіи около 1370 года, переписывался съ Папою Урбаномъ V, и желалъ учредить Латинское Епископство въ своемъ городѣ Серетѣ, принадлежавшемъ къ Епархіи Галицкой (см. Раинальд. Ann. Eccles. г. 1370, No 7), воевалъ также съ Людовикомъ Венгерскимъ (см. Туроц. Chron. Hung. Ч. III, гл. XXXVII). Въ противность тому Длугошъ пишетъ, что Стефанъ, по Кантемирову сказанію седьмый Воевода Молдавскій, умеръ около 1359 года (Hist. Polon. кн. IX, стр. 1122).

(389) Важное извѣстіе о переселеніи Волоховъ въ Молдавію находится въ Длугошѣ, который самъ жилъ въ XV вѣкѣ, и говоритъ (Hist. Polon. кн. IX, стр. 1122): Stephano, Moldawiæ, Voievodæ, apud Valachos mortuo, quorum maiores et aboriginarii, de Italiæ Regno pulsi — genus et natio Volscorum esse fuisseque creduntur — veteribus dominis et colonis Ruthenis, primum subdole, deinde abundante in dies multitudine, per violentiam expulsis, illam occuparunt in Ruthenorumque ritus et mores, quo facilior proveniret occupatio, a propriis degenerantes, transmigrarunt. Т. e. «Предки Волоховъ, Италіянскіе выходцы, (будто бы Волски), нашли въ Молдавіи Россіянъ, господствовавшихъ тамъ издавна, сперва должны были принять ихъ обычаи и нравы, чтобы сею хитростію утвердиться между ими; а послѣ, размножившись, силою вытѣснили оныхъ древнихъ жителей Молдавскихъ.»

Родственникъ мой, Сергѣй Сергѣевичь Кушниковъ, бывъ начальникомъ въ Молдавіи, сообщилъ мнѣ нѣсколько подлинныхъ грамотъ Воеводъ или Господарей Стефана, Петра и другихъ; онѣ всѣ писаны Русскимъ стариннымъ языкомъ. Харатейная Стефанова начинается такъ: «Милостію Божію ми Стефанъ Воевода, Господарь земли Молдавской, знаменито чинимъ (даемь знать) сѣмъ нашимъ листомъ всѣмъ, кто нань узритъ или его услышитъ чточи (въ чтеніи), оже пріидоша предъ нами и предъ нашими Болѣри, слугами нашими, » и проч. Сія грамота есть купчая на рабовъ; свидѣтелями въ ней наименованы братъ Стефановъ, Воевода Петръ, и сынъ Богдавладъ, также многіе Паны или Бояре Молдавскіе. Въ означеніи года можно только разобрать шесть тысячь девять сотъ ... Привѣшена большая восковая печать съ надписью: Стефана Воеводы и проч. Мнѣ доставлены и 3 Волошскія грамоты Воеводъ Петра и Александра, писанныя Болгарскимъ языкомъ и въ XVI вѣкѣ. Чиновники именуются въ нихь Жупанами, а земля Угро-Влахіею. — Библія и другія церковныя книги переведены на Волошскій языкъ уже въ XVIII вѣкѣ. Волохи приняли Вѣру Христіанскую или отъ Болгаровъ, или отъ Россіянъ.

(390) См. Тунман. Ueber die Gesch. der Wlachen, стр. 363 — Прая Dissert. 133 — и Бишинг. Walachen, 772.

Разные случаи княженія Іоанна Іоанновича: Въ 1353 году, Іюля 15, Княгиня умершаго Андрея Іоанновича родила сына Владиміра. Въ

159

Новѣгородѣ построили церковь Симеона. (По Никон. Лѣт. Епископъ Тверскій Ѳеодоръ поставилъ вызолоченный крестъ на церкви Спаса, Св. Димитрія и Введенія). — Въ 1354 (или въ 1355 по Троиц.) сгорѣлъ весь Кремль въ Москвѣ и 13 церквей. Въ Новѣгородѣ Онцифоръ добровольно отказался отъ Посадничества; на мѣсто его избрали Александра, Дворяницева брата: поставили кам. церковь Св. Димитрія на Лубяницѣ; упалъ храмъ 40 Мучениковъ, отъ пожаровъ и ветхости; жители руками ловили рыбу у берега. — Въ 1355 въ Новѣгородѣ построена каменная церковь Знаменія на Ильинѣ улицѣ, а другая Св. Михаила Архіепископомъ Моисеемъ на Сковороткѣ. — Въ 1356 скончался Ростовскій Епископъ Іоаннъ, бывшій прежде Архимандритомъ въ Московскомъ монастырѣ Преображенія; на его мѣсто поставленъ Игнатій, а Василій Епископомъ въ Рязань (и въ Муромъ по Никон. Лѣт.), Ѳеоѳилактъ въ Смоленскъ, Іоаннъ въ Сарай. Въ Новѣгородѣ поставлены каменная церковь Св. Георгія на Лубянчцѣ (гдѣ прежде находилась деревянная), и 40 Мучениковъ; также три деревянныя, Св. Николая на Яковлевской улицѣ, Св. Саввы на Кузмодемьянской, и Св. Николая на Ляткѣ. Было осенью наводненіе. (По Никон. Лѣт. пріѣзжалъ въ Москву Ирынчей и съ нимъ купцы Сурожане, т. е. Азовскіе). — Въ 1357 Архіепископъ Моисей построилъ кам. церковь Св. Духа и при ней обитель, а другую Успенія въ Радоковичахъ. Новогородецъ Сампсонъ Ковановъ убитъ съ дружиною въ Югорской землѣ. Сильнымъ громомъ убило Новогородскаго Игумена въ церкви Св. Николая на Ляткѣ, а на Рогатицѣ другаго человѣка; многіе были оглушены. (Въ Псковской: «купци Псковскіи поставиша церковь древянную въ имя Св. Софіи, и вторый сборъ Священники учинивше, начаша держати вседенную службу.») — Въ 1358 скончался Князь Іоаннъ Андреевичь. (По Никон. Лѣт. у Князя Михаила Александровича Тверскаго родился сынъ Иванъ и преставился другой сынъ Александръ въ монастырѣ Софійскомъ у бабушки его, Княгини Софіи. Епископъ Тверскій Ѳеодоръ сдѣлалъ у церкви Св. Спаса мѣдныя двери отъ своего двора. Новогородцы дали клятву оставить всѣ игры Діавольскія и не бить бочекъ, или, какъ въ другихъ спискахъ, не пить изъ бочекъ). Въ Новѣгородѣ построена дер. церковь Свв. Апостоловъ. — Въ 1359 Архіеп. Моисей поставилъ кам. церковь Св. Прокопія на Княжескомъ Дворѣ, а Лазута Св. Іоанна у Нѣмецкаго двора.

(391) Абульгази пишетъ, что съ жизнію Бердибека пресѣкся родъ Мангу-Тимура, и на тронѣ Капчакскомъ сѣли другіе потомки Чингисханова сына Туши. — О сыновьяхъ Кульпы см. Троиц. Лѣт. — О смерти Кульпы см. Абульгази Hist. des Tatars, стр. 461.

(392) См. Ник. Лѣт., гдѣ именно сказано, что Царь Наврусъ (а не Хидырь) отдалъ Великое Княженіе Димитрію Суздальскому: съ чѣмъ согласенъ и Троицк. Лѣт., говоря: «Тое же (1360 г.) весны выйде изъ Орды на Вел. Княженье Дмитрій Костянтиновичь и въѣхавъ въ Володимерь за недѣлю до Петрова дни. Тое же весны приде на Царство Вольжское нѣкій Царь съ Востока» — въ другихъ: Заяицкій — «именемъ Хидырь, и бысть лесть во Князехъ Ординскихъ, и убьенъ бысть Царь Наврусъ отъ Хидыря.» Сей послѣдній только что появился, когда уже Димитрій Константиновичь сѣлъ на престолѣ Владимірскомъ. — О Великокняженіи Димитрія Суздальскаго въ Троицк.: «не по отчинѣ, ни по дѣдинѣ.» Онъ былъ праправнукъ Ярослава Всеволодовича, а Димитрій Московскій сынъ его праправнука.

160

(393) Митрополитъ поставилъ тогда въ Владимірѣ Архіепископа Новогородскаго.

(394) «Присла Князь Великій свои Намѣстникы, и посадиша ихъ Новогородци, и судъ даша, домолвяся съ Княземъ.» — Въ Ростов.: «того же лѣта (1361) въ Новѣгородѣ поновиша городъ каменный, вземше серебро изъ казенныя полаты Св. Софіи, Архіепископа Моисея собраніе.»

(395) Князь Іоаннъ Александровичь Смоленскій преставился въ 1359 году: тогда же Ольгердъ подступилъ къ Смоленску и взялъ Мстиславль, а сынъ его, Андрей, Ржевъ, въ обоихъ городахъ оставивъ своихъ Намѣстниковъ. Бѣлый уже принадлежалъ Литовцамъ: ибо войско Смоленское въ семъ году осаждало его. Ольгердъ въ 1360 г. пріѣзжалъ самъ осмотрѣть городъ Ржевъ. Въ 1361 Литовцы воевали Тверскую область.

(396) См. выше, примѣч. 392. Въ Никонов. сказано, что Хидырь убилъ всѣхъ друзей Маврусовыхъ, съ сыномъ его Тимиремъ и со всѣми людьми какого-то Муалбузы. — О Галичѣ см. выше, примѣч. 327. Въ Ник. Лѣт. ошибкою названъ Димитрій Галицкій Борисовичемъ: онъ былъ сынъ Ивана Давидовича, правнука Ярослава II. — Князья выѣхали изъ Орды въ 1360 году. — Въ Троицк.: «тое же зимы (въ 1360) взведоша изъ Орды посла Жукотницы о разбойницѣхъ, и бысть всѣмъ Княземъ съѣздъ на Костромѣ: Князь Великій Дмитрій Костянтиновичь и братъ его старѣйшій Андрей Нижняго Новагорода, Кн. Костянтинъ Ростовскій, и выдаша разбойниковъ, а посла отпустиша въ Орду.» Въ Никонов.: «того жъ лѣта (1360) изъ Велик. Новагорода разбойницы пріидоша въ Жукотинъ и множество Татаръ побиша, и богатство ихъ взяша, и за то Христіяне пограблени быша въ Болгарѣхъ отъ Татаръ ... И Князи Жукотинстіи биша челомъ Царю, дабы Царь оборонилъ себя и ихъ. Царь же Хидырь посла трехъ пословъ: Уруса, Каирмека, Алтынцыбѣя ко Княземъ Рускимъ, чтобъ разбойниковъ поимали.» Болгарскій городъ Жукотинъ существовалъ близъ устья Камы, въ Лаишевской Округѣ, гдѣ еще видны остатки древнихъ укрѣпленій. — Въ Троицк. сказано, что Хидырь убитъ братомъ Мурутомъ (въ 1361 году); но во всѣхъ другихъ убійцею названъ сынъ Хидыревъ: «и сѣде на Царство въ четвертый день, а на седмый день Темникъ его Мамай замяте всѣмъ Царствомъ ... а Темирьхожа побѣже за Волгу, и тамо убьенъ бысть ... А Князь Мамай прейде за Волгу на горнюю сторону, и Орда вся съ нимъ, и Царь бѣ съ нимъ, именемъ Авдуля ... Тагай, иже отъ Бездежа, и той Наручатьту страну отнявъ себѣ.» — Никон. Лѣт. называетъ Хидыря добрымъ, сказывая, что Темирхожа умертвилъ и меньшаго брата своего, Кутлуя; что Мамай (въ 1361 г.) воевалъ съ Мурутомъ или Амуратомъ, истребивъ многихъ старыхъ Ординскихъ Князей; что (въ 1362 году) было между ими сраженіе за Волгу, и Мурутъ въ одномъ нечаянномъ нападеніи убилъ великое число Татаръ Мамаевыхъ. Въ Орду ѣздили Князья Димитрій и Андрей Константиновичи, Константинъ Ростовскій съ ближними и Михаилъ Ярославскій, братъ умершаго Василія Давидовича, прозваннаго Грозные Очи (см. Родослов. Книгу) ... «Князь Андрей Костянтиновичь пойде изъ Орды въ Русь, и на пути удари на него Князь Рятякозь, и поможе Богъ Князю Андрею, и пріиде здравъ ... Тогда же ограбиша въ Ордѣ Князей Ростовскихъ.»

(397) Двоюроднаго брата Димитріева, который родился уже по смерти отца въ 1353 году. Сей походъ былъ зимою. Димитрій Константиновичь ушелъ изъ Переславля въ Владиміръ и въ Суздаль. Димитрій Іоанновичь, сѣвъ на престолѣ Владимірскомъ, жилъ тамъ 3 недѣли. — Татищевъ

161

пишетъ, что Князья Тверскіе и Ростовскіе, упрошенные Боярами Московскими, ходатайствовали въ Ордѣ за Димитрія Іоанновича; что Ханъ, желая судить безпристрастно, не взялъ даровъ ни отъ Суздальскаго, ни отъ Московскаго Князя, и проч.

Маловажные случаи княженія Димитрія Константиновича: Въ 1360 году, въ постъ Рождества Христова, мѣсяцъ на чистомъ небѣ имѣлъ цвѣтъ багровый, а въ Великій постъ кровавыя облака неслися отъ Востока къ Западу. Осенью сгорѣлъ

162

Корельскій городокъ или Кексгольмъ, а въ Новѣгородѣ (еще лѣтомъ) такъ называемый Подолъ и Конецъ Гончарскій съ семью церквами. (По Никон. Лѣт. Тверскій Епископъ Ѳеодоръ расписалъ малую церковь Введенія; оставилъ Епископію и заключился въ Отрочѣ монастырѣ). — Въ 1361 совершили въ Новѣгородѣ церковь Св. Ѳеодора на Ѳедоровѣ улицѣ. Алексій Митрополитъ (по Ник. Лѣт.) поставилъ въ Твери Спасскаго Игумена Василія на мѣсто Епископа Ѳеодора.

КОНЕЦЪ ПРИМѢЧАНІЙ IV ТОМА.



Н.М. Карамзин. История государства Российского. Примечания к 4 тому // Карамзин Н.М. История государства Российского. М.: Книга, 1988. Кн. 1, т. 4, с. 1–162 (9—я паг.). (Репринтное воспроизведение издания 1842–1844 годов).
© Электронная публикация — РВБ, 2004—2024. Версия 3.0 от от 31 октября 2022 г.