3

ПРИМѢЧАНІЯ

КЪ III ТОМУ

ИСТОРІИ ГОСУДАРСТВА РОССІЙСКАГО.

4

(1) Область Суздальская граничила съ Новогородскою близь Торжка, съ Княженіемъ Смоленскимъ въ Калужской Губерніи, въ Тульской съ Вятичами и съ Рязанью, въ Нижегородской и Владимірской Губерніяхъ съ Муромскою областію.

Въ Кіев. Лѣт., по случаю войны Андреевой съ Ростиславичами въ 1173 году, именно сказано, что Князья Смоленскій, Полоцкіе, Волынскіе, Муромскіе, Рязанскіе, отъ него зависѣли (см. ниже, примѣч. 18).

(2) «Идоша едини къ Переяславлю и сташа у Песочна; а друзіи по другой сторонѣ Днѣпра у Корсуня» (на Роси, ниже Богуслава). — Глѣбъ, получивъ Кіевъ, отдалъ сыну Владиміру Переяславль. — Далѣе въ лѣтописи: «Идоша Кыеву (Половцы) воевать, и придоша къ Полоному граду Св. Богородицы Десятинному и къ Семычю, и взяша селъ безъ учета (счета). Семыча не знаю; извѣстно мѣстечко Полонное въ Волынской Губерніи. Глѣбъ, заключивъ миръ съ Половцами, стоявшими у Переяславля, ѣхалъ уже къ Корсунскимъ, и на Перепѣтовомъ полѣ (см. Т. II, примѣч. 341) услышалъ, что они грабятъ близь Кіева. — Далѣе: «Бѣ же ихъ (Половцевъ) ту 300, и начаша вспрашивати: много ли за вами дружины? Они же рѣша: 7000. Наши же, слышавше то, думаша: оже дамы симъ животъ, а Половецъ много есть назади, а насъ мало; оже ся съ ними начнемъ бита, то се намъ будуть первіи ворози — и избиша всѣ. Бѣ же у Михалка Воевода Володиславъ, Яновъ братъ, и усрѣтоша Половець, и тѣхъ избиша, » и проч. Берендѣи говорятъ Михаилу: «вы есте нашъ городъ; а мы идемъ напередь со стрѣлци.» Далѣе: «бѣ же у Половець 900 копій, а у Руси 90.» И Половцевъ и Россіянъ находилось въ битвѣ гораздо болѣе; но здѣсь говорится только о копейщикахъ: другіе были вооружены стрѣлами и мечами. — Далѣе: «Володиславъ (Воевода) замысли взяти стягъ Михалковъ, и наткну нань прилбицу» Сіе слово и нынѣ употребляется въ Польскомъ языкѣ, означая шлемъ. Знамя, шелковое или полотняное, привязывалось къ древку и называлось челкою. Татищевъ думалъ, что здѣсь дѣло идетъ о челѣ пѣхоты, и назвалъ стяговщика, т. е. знаменоносца, Полковникомъ. — Далѣе: «Богъ отца его молитвою избави его (Михаила) отъ смерти, якоже и прежъ въ луцѣ моря» или въ лукоморъѣ: такъ назывался морскій излучистый берегъ, имѣющій видъ лука или дуги. Но когда же Михаилъ сражался тамъ съ Половцами? Мстиславъ въ 1168 году не доходилъ до моря: развѣ въ то время, какъ сей Вел. Князь стоялъ подъ Каневымъ, посылая, можетъ быть, отряды къ устью Днѣпра для защиты шедшаго изъ Греціи флота купеческаго? — Половцами, разбитыми Михаиломъ, предводительствовалъ Ханъ Тоглій.

(3) Въ Кіев. Лѣт.: «Сташа» (Мстиславъ и братъ его) «около града (Дорогобужа) біючися ... Мстиславу же городы предахуся, и възведъ городъ Шюмескъ и посла къ Володимерю» (т. е. вывелъ оттуда людей и послалъ ихъ въ Владиміръ) ... Посадника Пука, кормилица Володимеря, тамъ же посла ... Того же лѣта исходячи преставись Кн. Володимеръ Андреевичь Генв. въ 28, и привезоша его къ Вышегороду Ѳеодоровы недѣли въ Пятокъ: бѣ бо лежалъ непогребенъ нѣколико дневъ. И посла Глѣбъ Князь Игумена Св. Богородица Печерскаго монастыря, Поликарпа, и Семена Игумена Св. Андрея до Вышегорода, веля има доправити Володимера до Кыева, а самъ поѣха на ону

6

сторону въ Городокъ» (бывшій противъ Кіева, на лѣвомъ берегу Днѣпра) ... «а оттуда въ Переяславль. Володимеръ же Мьстиславичь бѣ въ Полономъ ... и иде къ Дорогобужю: дружина же Андреевича не пустиша его въ городъ; онъ же посла къ Славнови» (одному изъ главныхъ Бояръ Владиміра Андреевича), «и къ дружинѣ, рече: цѣлую крестъ къ вамъ. Такъ бо бяше къ всей братьи своей врътливъ» (вѣроломенъ, отъ слова рота): «не управливаше крестного цѣлованія, и уклопивая на имѣніе и на села и на стада Андреевича ... и погна Княгыню изъ города ... Того жь лѣта пошелъ бяше Мьстиславъ изъ Володимеря къ Кыеву ратью съ братомъ Ярославомъ и Галичане. И Святополкъ Гюргевичь (правнукъ Святополка-Михаила) и Всеволодича (внуки Мономаховы) пустиша бяше свою помочь съ нимъ ... Наутріе же въ Субботу пойдоша съ Володимеромъ» (съ его тѣломъ) «изъ Вышегорода. Давыдъ же Князь не пусти Княгыни съ мужемъ до Кыева, и рече: како тя могу ятры (ятровь) пустити? пришла ми вѣсть ночи сей, иже Мьстиславъ въ Василевѣ. А дружинѣ его» (Владиміровой) «рече: а кому васъ годно, а онъ идеть. Они же рекоша: ты самъ вѣдаешь, что есмы учинили Кіаномъ: избіють насъ. Игуменъ же рече Поликарпъ: се дружина его не ѣдуть, а пусти своея нѣсколько; не кто ни конь доведа, ни стяга донесъ. Давидъ же рече: того стягъ и честь съ душею исшла ... а то ти Попове Мученическыи» (церкви Бориса и Глѣба) — «Кыяне съ благодареніемъ положиша его въ монастыри Св. Андреа, Февр. въ 21 день, въ первую недѣлю поста, въ Субботу» (по лѣтосчисленію съ Генваря въ 1170 году) ... «Пойде Мьстиславъ съ силою многою къ Берендичомъ и къ Торкомъ, и съвокупився пойде къ Треполю и къ Кыеву, и вшедъ въ Кыевъ, въземъ ряды (распорядилъ) съ братьею, съ Ярославомъ и съ Володимеромъ Мьстиславичемъ, съ Галичаны и съ Всеволодковичемъ, и Святополкомъ Гюргевичемъ и съ Кіаны. Торци же и Берендичи льстяху имъ ... и пойде къ Вышегороду, и пустиша на воропъ (наскоро), и бишась крѣпко изъ града. Давыдъ же повелѣ острогъ пожечи до нихъ, и ста Мьстиславъ подъ боромъ и ... біяхусь. У Давыда же бяше много дружины, и отъ братья его помочь, и Глѣбъ прислалъ бяше Григоріа Тысяцкого съ помочью, и Половци дикіи, Кончакъ съ родомъ своимъ и съ вои, и Берендичи, Бастіева чадь. Коснятинъ же съ Ярославичи бяше, Воевода съ Галичаны, и рече приславъ къ Мьстиславу: велѣно ми своимъ Княземъ Ярославомъ 5 дній стояти, и ити къ домови ... Мьстиславъ река: мнѣ братъ Ярославъ тако молвилъ: донелѣже уладившеся съ братьею, дотолѣ не пущай моихъ полковъ отъ себе. Онъ же (Коснятинъ) списалъ грамоту ложную и посла къ нему, и пойдоша отъ него Галичане. Мьстиславъ же съ братьею ста предъ Золотыми вороты въ огородѣхъ, и изъ Вышегорода выѣздячи поганіи диціи (дикіе Половцы) ... овы избиваху, а ины руками изымаху; яша бо Тысяцкого Всеволодковича ... и ины многы отъ Мьстислава розошлися ... и пріиде вѣсть, иже Глѣбъ бродится на сю сторону съ Половци и къ Давыдови болше помочи пришло ... и братья рекоша (Мстиславу): не можемъ стати противу, а поѣдемъ въ свою волость; мало перепочивше, опять възвратимся. И пойде Мьстиславъ отъ Кыева, второе недѣли по Велицѣ дни въ Понедѣльникъ ... и посла Давыдъ Володислава Ляха съ Половци по

7

немъ, и постигоша я́ у Болохова, и ту стрѣлявшеся съ ними, и възвратишась Половци, много сътворивше зла ... Глѣбъ пусти (ихъ) въ вежи, и стаща за Васильевомъ у Сѣдельниковъ, съжидаючи дружины своея. Василко жь Ярополчичь изъ Михайлова ѣха наня въ ночи ... и зблудиша всю ночь, и заутра, всходящю солнцю, удариша на нихъ. Половци жь съвокупившеся съ Сѣдельники, бишась съ ними, и одва убѣжа Василько ... Глѣбъ пойде на Василька къ Михайлову съ Рюрикомъ (и съ проч.) ... и пустиша, — и городъ его пожгоша, и греблю роскопаша ... Въ тожь лѣто разболѣся К. Мьстиславъ Изяславичь въ Володимери ... и преставися Авг. въ 19 (въ 1170 году), и спрятавше тѣло его съ честію великою у Св. Богородицы въ Епископьи, юже бѣ самъ създалъ въ Володимери.» О супругѣ Мстислава см. Т. II, примѣч. 322. Кромѣ Романа, онъ имѣлъ еще трехъ сыновей: Святослава, Всеволода и неизвѣстнаго, умершаго съ нимъ въ одинъ годъ (см. ниже, примѣч. 8). Татищевъ пишетъ, что Мстиславъ былъ средняго роста, но широкъ плечами, лицемъ красенъ и столь крѣпокъ, что никто почти не могъ натянуть его лука; имѣлъ кудрявые, не длинные волосы, любилъ правду, веселье и женщинъ, но безъ слабости; мало сыпалъ, много читалъ, занимался расправою земскою съ Вельможами и твердилъ дѣтямъ, что честь Князей состоитъ въ правосудіи и храбрости.

(4) Въ Новогородск. Лѣт. стр. 37: «иде Даньславъ Лазутиниць за Волокъ съ дружиною (въ 1169 году), и присла Андрей пълкъ свой нань.» Въ Степен. Книгѣ сказано, что Двиняне отложились тогда отъ Новагорода и хотѣли зависѣть отъ Андрея; но сіе извѣстіе, внесенное и въ Прологъ, кажется одною догадкою Сочинителя. И Долгорукій и Боголюбскій, владѣя Бѣлымъ Озеромъ, нападали на дружину Новогородскую, которая ходила въ Заволочье для собиранія дани. Далѣе: «Бяше Новогородьць 400, а Суждальць 7000, и пособи Богъ Новгородцемъ, и паде ихъ 300 и 1000, а Новогородьць 15 мужъ.» Въ Степен.: «срѣтошася на Бѣлѣ Езерѣ.»

Со Мстиславомъ Андреевичемъ ходили къ Новугороду Романъ Смоленскій, братъ его Мстиславъ, сынъ Рязанскаго, сынъ Муромскаго, и проч. Въ Лѣт. Новогород. прибавлено: «вся земля Просторусьская, » вмѣсто Русская. Въ Степен. и въ новѣйшихъ лѣтописяхъ сказано: «единыхъ бо Князей бяше тогда 72.» Татищевъ замѣчаетъ, что и во всей Россіи не было тогда семидесяти двухъ Князей; но всѣхъ ли ихъ знаемъ по лѣтописямъ? Сей же Историкъ говоритъ, что въ Новѣгородѣ былъ тогда Архіепископомъ не Іоаннъ, а Илья: его называютъ тѣмъ и другимъ именемъ; одно мірское, а другое Монашеское (см. Т. II, примѣчаніе 414).

Въ Прологѣ сказано (Ноября 27), что Андрей за болѣзнію не могъ самъ предводительствовать войскомъ; но сего извѣстія нѣтъ въ лѣтописяхъ.

(5) Сіе разсужденіе находится въ харатейныхъ лѣтописяхъ, въ Степен. (I, 300) и въ другихъ. Въ первыхъ сказано: «Не глаголемъ, прави суть Новгородци, яко издавна суть свобожени Новгородци прадѣды Князь нашихъ. Не велѣли имъ предніи Князи крестъ преступати, или внуки или правнуки соромляти (посрамлять). То доколѣ Богови терпѣти?» и проч.

Лѣтописцы говорятъ о дерзости и непостоянствѣ Новогородцевъ съ великимъ негодованіемъ. На примѣръ (въ Воскресенск. II, 87): «таковъ бо бѣ обычай окаянныхъ смердовъ измѣнниковъ;» а въ нѣкоторыхъ рукописныхъ еще сильнѣе: «обычай блядиныкъ дѣтей!»

8

(6) Въ Степен. и въ Никонов. сей храбрый Якунъ названъ Андреевичемъ.

(7) См. о чудѣ въ Степен. I, 302, и слѣд. Тамъ сказано, что Суздальцы въ мысляхъ уже дѣлили по себѣ улицы Новогородскія. Въ Архив. Псков. Лѣт. и другихъ: «Застрѣлиша Суздальцы икону, и обратись икона лицемъ на градъ.» въ Кіев. Лѣт.: «Слышахомъ бо преже трехъ лѣтъ, всѣмъ людемъ видящимъ въ 3 церквахъ Новьгородскыхъ, плакала на трехъ иконахъ Св. Богородица; видѣвши бо мати Божія пагубу хотящую быти надъ Новьгородомъ, моляще бо Сына своего съ слезами, абы ихъ не искоренилъ, » и проч. Новогородцы уставили тогда праздникъ Знаменія Богоматери: см. Прологъ 27 Ноября. Мстиславъ Андреевичь приступилъ къ городу въ Воскресенье, а былъ отраженъ въ Середу, Февр. 25 (см. Новогород. Лѣт.): такъ и приходилось въ 1170 году. Въ Кіев. Лѣт. здѣсь всѣ годы означены несправедливо; онъ уходитъ впередъ тремя.

Въ лѣтописи: «купляху Суждальць (Новогородцы) по двѣ ногаты.» Ногатъ было 20 въ гривнѣ; см. Т. II, примѣч. 79.

(8) См. Т. II, примѣч. 79 и 255; также Т. I, примѣч. 527. Въ лѣтописи: «купляху кадь ржи по 4 гривнѣ, а хлѣбъ по 2 ногатѣ, а медъ по 10 кунъ пудъ.» Кадь или бочка или оковъ содержали въ себѣ 4 четверти. Доказательствомъ тому служитъ слѣдующее мѣсто, выписываемое мною изъ нашихъ Хронографовъ 7110 (1602) году: «Отъ того времени» (то есть, со времени голода, бывшаго при Годуновѣ) «начаша на Москвѣ и во всѣхъ городахъ Русскихъ всякое жито четвериками покупати: а четверикомъ именуется осмая доля четверти; а прежнія мѣры, которыя именуеми четверти, то бывало четвертая доля бочки, или кади; тѣ же и оковами зваху: оковаху бо по верху тое кади желѣзнымъ обручемъ, для того, чтобъ не льзѣ было урѣзати.» Въ нашихъ старинныхъ Ариѳметикахъ подтверждается истина сего сказанія. — Десять кунъ составляли около 57 нынѣшнихъ копеекъ, если оцѣнимъ Фунтъ серебра въ 20 рублей (серебрянныхъ): слѣдственно Фунтъ меду стоилъ тогда менѣе трехъ денегъ (серебромъ). — Никон. Лѣт. прибавилъ пустую догадку, что Новогородцы выгнали Романа, узнавъ о смерти его отца. Въ Кіев. же Лѣт. такъ сказано: «Пріиде вѣсть къ Романови о отни смерти. Романъ же яви дружинѣ своей и пріателемъ своимъ Новьгородцемъ, и дружина рекоша: не можемъ уже здѣ быти, а пойди къ братьи къ Володимерю. Онъ же, послушавъ дружины, поѣха къ братья. Въ то же время преставился бяше въ Берестьи братъ ему меньшій ... Миръ» (у Татищева Святославъ; но сей Князь былъ тогда еще живъ: см. ниже). Въ Новогород. Лѣт. именно сказано, что Новогородцы выслали Романа: «показаша ему путь»: учтивое выраженіе, вмѣсто изгнали. — Рюрикъ, выѣхавъ въ Новгородъ изъ Овруча Авг. 8 (см. Кіев. Лѣт.), пріѣхалъ въ Новгородъ Октября 4.

(9) Глѣбъ умеръ 20 Генв. въ 1170 или 1171 году; его погребли тамъ, гдѣ лежалъ отецъ его Георгій: у Св. Спаса въ Берестовѣ. О характерѣ Глѣба говоритъ Кіев. Лѣт. — Вмѣсто Буга, изъ-за котораго приходили тогда Половцы, Татищевъ поставилъ рѣку Углъ.

(10) Въ Кіев. Лѣт.; «Посласта Давыдъ и Мьстиславъ по стрыа своего къ Дорогобужю, вабячи къ Кыеву на столъ. Онъ же, преступивъ крестъ къ ротникомъ (союзникамъ) своимъ, къ Ярославу и къ Мьстиславичемъ, иде къ Кыеву и утаився, а сына Мьстислава посади въ Дорогобужи. И сѣде Володимеръ въ Кыевѣ на столѣ Февр. въ

9

пятыйнадесять Масленое недѣли:» слѣдственно въ 1170 году по лѣтосчисленію съ Генваря? въ другихъ лѣтописяхъ поставленъ 1171. Далѣе: «Андрееви же не любяше сѣденіе Володиміре въ Кыевѣ, и насылаше нань, веля ему ити изъ Кыева, а Романови Ростиславичю (Смоленскому) веляше ити къ Кыеву ... Володимеру бысть болѣзнь крѣпка, ею же скончался Маіа въ 10 Русальное недѣли въ Понедѣльникъ» (Троицынъ день былъ тогда Маія 16) ... Се же много подъя бѣды бѣгающе передъ Мьстиславомъ, ово въ Галичь, ово въ Угры, ово въ Рязань, ово въ Половцѣхъ, за свою вину, » и проч.

(11) Въ Кіев. Лѣт.: «Начаша Половци пакость творити по Рси ... На Петровъ день Игорь Святославичь ѣха въ поле за Воръсколъ, и срѣте Половци, иже ту ловять языка, и изойма я, и повѣда ему колодникъ, иже Кобякъ и Кончакъ шли къ Переяславлю. Игорь поѣха противу, и переѣхалъ Воръсколъ у Олтавы» (гдѣ нынѣ Полтава) «къ Переяславлю и узрѣшась съ полкы Половецкими (Іюля 20) ... и побѣгоша (Половцы), весь полонъ свой пометавше, бяше бо воевали у Серебренаго и у Баруча ... Поѣха (Игорь) къ празднику Св. Мученику Бориса и Глѣба, и не утяже на канонъ, по Вечерни пріѣха; на утрій же день поча даяти сайгатъ Княземъ и мужемъ: и тако Романъ и Рюрикъ и Мьстиславъ одаривше и́ отпустиша въ свояси.»

(12) Рюрикъ пріѣхалъ въ Новгородъ 4 Окт., а выѣхалъ (не высланъ, какъ въ Никон. Лѣт.) оттуда зимою. Въ Кіев. Лѣт.: «Рюрикови жь идущю изъ Новагорода къ Смоленску, и бысть на Лучинѣ» (нынѣ Луцинѣ въ Витебской Губерніи). «Връбное недѣли въ Пятокъ, солнцу въсходящю, родись у него сынъ, и нарекоша въ Св. крещеніи дѣдне имя Михайло, а Княже Ростиславъ, дѣдне жь имя ... и дасть ему отецъ Лучинъ городъ, въ немъ же родися, и поставиша на томъ мѣстѣ церковь Св. Михаила, гдѣ ся родилъ.» — На мѣсто изгнаннаго Рюрикомъ Посадника Новогородцы выбрали Иванка Захаріинича.

Андрей прислалъ напередъ въ Новгородъ Жирослава съ Боярами своими. Далѣе въ лѣтописи: «На зиму ходи Архіепископъ Новгородьскый къ Андрееви Володимерю на всю правду» (для расправы или суда) ... «Даша опять Посадницьство Иванкови Захаріиницю.»

(13) «Бывшю же Князю Мстиславу на Городци, совкупльшися съ братома своима, съ Муромскымъ и съ Рязанскымъ, на усть Окы.» Городецъ есть нынѣ село на лѣвомъ берегу Волги, выше Балахны, въ Нижегородской Губерніи. Далѣе: «Бысть не любъ путь всѣмъ людемъ: зане непогодье (неудобно) есть зимѣ воевати Болгаръ; и подуче не идяху» — т. е. шли не шли, какъ говорятъ нынѣ.

По харатейнымъ Мстиславъ умеръ въ 6681 году Марта 28, во Вторникъ; но сіе число было Вторникомъ въ 1172 году. Находя въ разныхъ мѣстахъ несогласіе въ лѣтосчисленіи, мы держимся древняго Новогородскаго Лѣтописца какъ исправнѣйшаго. На примѣръ, въ Пушкин. несправедливо написано, что Андрей убитъ въ 6683 году, Іюня 29, въ Субботу; точно въ сей день, но въ 1174 году.

(14) Въ Кіев. Лѣт.: «Нача Андрей вины покладывати на Ростиславичи, и присла къ нимъ Михна, река тако: выдайте ми Григоря Хотовичь и Степанца и Олексу Стославца, яко ти суть уморили брата моего, Глѣба; а то суть ворози всѣмъ намъ, » и проч. — Далѣе: «Михалко же изъ Торцеского самъ не иде въ Кыевъ, но посла вонь брата Всеволода и сыновца Ярополка.»

10

(15) Сей Ярополкъ, сынъ Ростислава Юрьевича, былъ прежде высланъ Андреевъ изъ Суздальской области, какъ мы упоминали. Изъ Греціи не возвратился одинъ Василько Георгіевичь. Въ Кіев. Лѣт.: «Ростиславичи въѣхавше ночи въ Кыевъ въ Похвалу Св. Богородицы» (на пятой недѣли Вел. поста въ Субботу, а не 28 Іюля, какъ у Татищева) и яша» (кромѣ Всеволода и Ярополка) «Ляха Володислава и Михна и Бояры всѣ. Братіа же даша Кыевъ Рюрикови ... Пойдоша Ростиславичи на Михалка къ Торцескому, и стояша около его 6 дній, а въ 7 день выслашась къ нимъ и рядиша тако: Михалко бо хвати къ Торцескому Переяславль и лишися Андрея» (оставилъ его) «брата своего и Святослава Всеволодича Чернѣг., а къ Ростиславичемъ приступи.»

(16) Въ Кіев. Лѣт.: «Того же лѣта» — въ годъ Глѣбовой смерти, слѣдственно въ 1170 или 1171 году — «выбѣжа Княгиня Ярославля изъ Галича въ Ляхы съ сыномъ Володимеромъ и Константинъ Сѣрославичь» (коего Татищ. назвалъ Ярославичемъ и сыномъ ея) «и мнози Бояре съ нею, и быша тамо 8 мѣсяцей, и начашась слати къ ней Святополкъ (Бояринъ) и ина дружина, вабячи ю опять, а княжити имемъ») т. е. увѣряя, что они будутъ господствовать). «Володимеръ же посла къ Святославу къ Мьстиславичю» (сыну умершаго Мстислава Изяславича) «прося у него Чръвна, ать ми будеть ту сѣдячи добро слати въ Галичь» (чтобы я могъ оттуда удобно пересылаться съ Галицкими Боярами): «а иже сяду въ Галичи, то Бужескь твой возворочю и три городы придамъ. Святославъ же да ему и крестъ цѣлова помогати; и пойде Володимеръ и съ матерью къ Чръвну, и усрѣте его вѣсть отъ Святополка изъ Галича: поѣди вборзѣ; отца ти есмы яли и пріатели его Чяргьву чядь избили, а се твой ворогъ (врагъ) Настаска. Галичане же, накладше огнь, съжгоша ю, а сына ея въ заточеніе послаша; а Князя водивше къ кресту, яко ему имѣти Княгиню въ правду. И тако уладившеся ... Выбѣже (въ 1173 году) Володимеръ сынъ Ярославль Галицкого къ Ярославу (Изяславичу) въ Луцескъ: бѣ бо ялся ему волости искати. Пославъ Ярославъ Галицкый и приведе Ляхи въ помочь собѣ, и да имъ 3000 гривенъ сребра» (Татищ. умалилъ сумму до 300 гривенъ) съжже 2 города ... Ярославъ же (Изяславичь) убоявся ... и пусти Володимера къ Михалкови въ Торъческый и съ матерью: братъ бо бѣ Михалко Олзѣ Княгини; а оттуда поваби Святославъ, тесть его (Владиміровъ), въ Чернѣговъ; хотя и (Михаилъ) пустити къ Суждалю къ Андрееви и не пусти ... бяше бо тако урядился, яко Володимера Галицкого, сестричича Михалкова, дати Ростиславичемъ и пустити къ отцу, а Ростиславичемъ пустити Всеволода (Георгіевича), и Ярополка, и всю дружину. Всеволода же пустиша, а Ярополка не пустиша: не вмѣнилъ (не вымѣнилъ) еси намъ того.»

(17) Въ Кіев. Лѣт.: «ѣдучи (Ростиславичи) и сыновца его (Андреева и Михаилова) выгнаша Мьстислава (Ростиславича, внука Георгіева) изъ Треполя», и проч.

(18) Въ Кіев. Лѣт.: «Мьстиславъ убо отъ юности навыклъ бяше не уполошитися никого же, но токмо Бога единаго блюстися, и повелѣ Андреева посла, емше предъ собою, постричи голову и бороду, » и проч. Слово подручникъ въ древнемъ Русскомъ языкѣ знаменовало тоже, что Латинское Vassus, Vassallus, или Польское Holdownik, внесенное въ Словарь Академіи Россійской единственно въ угожденіе Болтину, если не ошибаюсь: ибо онъ думалъ, что мы не имѣемъ въ языкѣ нашемъ слова для выраженія сего

11

смысла. Въ Олеговомъ договорѣ съ Греками упоминается о Князьяхъ, иже суть подъ рукою Великаго Князя: то есть, о подручникахъ его или голдовникахъ, если Польское, совсѣмъ неизвѣстное у насъ слово предпочтемъ коренному Русскому.

Далѣе въ Кіев. Лѣт.: «Андрей же, то слышавъ отъ Михна, и бысть образъ лица его потускнѣлъ, и взострися на рать ... и събралъ Ростовци и Сужладьци, и Володимерци, Переяславци, Бѣлоозерци, Муромци, и Новьгородци и Рязанци, и съчтовъ я́, и обрѣте въ нихъ 50, 000 ... и велѣвшю ему (сыну) ити къ Святославу ... Идущимъ же имъ мимо Смоленескъ, наказалъ бо бяше и Романови пустити сынъ свой съ Смолняны; тако Романъ нужею пусти сынъ свой ... бяше бо тогда въ рукахъ его. И Полоцкымъ Княземъ пойти повелѣ всѣмъ, Туровскымъ и Пинскымъ и Городенскымъ. И пришедшимъ имъ къ Ольговичемъ, и съвокупившимся имъ обоимъ противу Кыеву, тужь пріидоша къ нимъ Гюргевичи, Михалко и Всеволодъ, и Ростиславичи (внуки Георгія Долгорукаго) Мьстиславъ и Ярополкъ, Глѣбовичь (внукъ Долгорукаго) и Переяславци вси ... Поидоша отъ Кыева на Рожество Св. Богородицы ... и отряди (Святославъ) Всеволода Гюргевича и Игоря Святославича (Сѣверскаго) съ молодшими Князи къ Вышегороду .... Мьстиславъ же Ростиславичь выѣха на болонье противу имъ ... и завадишась стрѣлци ихъ межи собою гонячися ... И Мьстиславъ устремився на ня, и рече дружинѣ: братья! възрѣвше на Божію милость и на Св. Мученику Бориса и Глѣба помочь ... Бяху бо ратніи на 3 полкы стояще: Новгородци, Ростовци, посредиже Всеволодъ съ своимъ полкомъ. Абіе Мьстиславъ съшибеся съ полкы ихъ, и потопташа средній полкъ; и иніи ратніи видѣвше объяша ихъ (окружили): бѣ бо Мьстиславъ въ малѣ въѣхалъ ... и тако смятошась обои ... и бысть стонаніе и кличь рамна (великіе), и гласи незнаеми; и ту было видѣть ломъ копѣйный и звукъ оружный; отъ множества праха не знати ни конника, ни пѣшца ... и разыдошась: много бѣ раненыхъ, смертныхъ же не бѣ много ... Пріиде Ярославъ Луческый на Ростиславичи же съ всею Волынскою землею, ища себѣ старѣйшинства во Олговичехъ, и не съступиша ему Кыева. Онъ же, сослався съ Ростиславичи, » и проч.

(19) «Вреда (обложилъ данію) Латину.» Сіи Католики были, думаю, купцы иностранные: Поляки, Венгры, Богемцы, и проч. — Въ нѣкоторыхъ лѣтописяхъ сказано ошибкою: «Ярославъ (изгнанный) слышавъ, яко стоить Кыевъ безъ Князя пограбленъ Ростиславичами, » вмѣсто Ольговичей. Далѣе въ лѣтописи: «воеваше Олегъ Святославичь Черниговскую волость. Святославъ же умирився съ Ярославомъ, иде на Олга и пожже волость его, и много зла створше, възвратися Чернигову.

(20) См. Т. II, примѣч. 383.

(21) Такъ въ Воскресен., Ростов., Кіев. и другихъ; но въ харатейныхъ нѣтъ ни слова о причинѣ злодѣйства. Въ новой лѣтописи о зачалѣ Москвы (Синодал. библ. No 92) сказано, что виновницею убійства была супруга Андреева, сестра Кучковичей: «требоваше бо пригорновенія и плотскаго смѣшенія, совѣщася зломысліемъ на господина своего, и по нѣкоемъ времени отай приведе ихъ къ ложу мужа своего и предаде въ руцѣ врагомъ.» Извѣстіе несогласное съ древними лѣтописями.

Городокъ Боголюбовъ нынѣ село на берегу Клязмы. Тамъ находится монастырь, гдѣ есть церковь и кельи весьма древнія. Въ Кіев. Лѣт.: «идущимъ имъ (убійцамъ) къ ложница его

12

(Андреевой спальнѣ), и прія ихъ страхъ и трепетъ, и бѣжаша съ сѣней, и шедше въ медушю (погребъ) и пиша вино ... и тако упившесь виномъ, идоша на сѣни.» — Въ Воскресен. Лѣт. II, 92, и во многихъ: «бяше съ нимъ (съ Андреемъ) Кощей единъ, малъ Дѣтескъ» — то есть, Кощей или младшій Отрокъ Княжескій.

Далѣе въ лѣтописи: «Рече единъ, стоя у двери: Господине! Господине! Князь Великый! И рече Князь: кто ты еси? И онъ рече: Прокопій. Князь же рече Дѣтску своему: не Прокопій.

(22) Въ Московской Оружейной Палатѣ есть древній мечь Греческой работы, съ вырѣзанною Греческою надписью: «Пресвятая Богородица! помоги рабу твоему ... Въ лѣто по Христѣ» ... Не сей ли мечь принадлежалъ Св. Борису и Андрею? Онъ издревле хранился какъ святыня вмѣстѣ съ Мономаховою шапкою.

Андрей говоритъ злодѣямъ: «почто уподобистеся Горясѣру (убійцѣ Св. Глѣба)? Богъ отмститъ вы мой хлѣбъ» — т. е. отмститъ вамъ за мой хлѣбъ или мои милости.

(23) Здѣсь въ первый разъ употреблено имя Дворянъ въ смыслѣ Придворныхъ.

«Разграбиша и дѣлатели, иже бяху пришли къ дѣлу» — т. е. строителей или художниковъ, призванныхъ Андреемъ. Въ Троицкой лѣтописи именованы въ числѣ Княжескихъ чиновниковъ и Постельники.

Въ Кіев. Лѣт. «Убіенъ же бысть въ Суботу на ночь, и освите (разсвѣтало) заутра въ Недѣлю на память 12 Апостолу. Окаянніи же шедше убиша Прокопю, милостника его, и идоша на сѣни, и выбраша золото, и камень дорогый, и женчюгъ, и вся узорочія, и до всего любимого имѣніа, и въскладше на милостниковы конѣ, послаша до свѣта прочь: а сами вземше на ся оружіе Княже милостъное» (кое давалось тѣлохранителямъ, любимцамъ Княжескимъ) «почаша съвокупляти дружину къ собѣ, рекучи: ци жда на насъ пріѣдуть дружина Володимерская ... и послаша къ Володимерю: ци что помышляете на насъ? а хочемъ ся съ вами кончати; не отъ насъ бо единѣхъ думано, но и отъ васъ суть же въ той думѣ. И рекоша Володимерци: да кто съ вами въ думѣ, тотъ буди вамъ, а намъ не надобѣ ... И вълегоша грабить; страшно зрѣти. И тече на мѣсто Кузмище Кыянинъ, али нѣту Князя, идѣ же убіенъ бысть. И поча прошати Кузмище, гдѣ есть? и рекоша: выволоченъ въ огородъ; но не мози имати его; тако ти молвять вси: иже кто ся пріиметь понь, того убіемъ. И нача плакати надъ нимъ Кузмище: Господине мой! како еси не очютилъ скверныхъ вороговъ своихъ, идущихъ къ тобѣ? или камо еси не домыслилъ побѣдити ихъ, иногда побѣжаа полкы поганыхъ Болгаръ? И тако плакася; и пріиде Аньбалъ Ключникъ, Ясинъ родомъ: тотъ бо ключь дръжаше у всего дому Княжа, и надо всѣмъ ему волю далъ бяше; и рече, възрѣвъ нань, Кузмище: Аньбале вороже! сверзи коверъ или что ли подослати, или чимъ прикрыти Господина нашего. И рече Аньбалъ: иди прочь; мы хочемъ выверечи псомъ. И рече Кузмище: о еретиче! помнишь ли, Жидовине, въ которыхъ портѣхъ пришелъ бяше? ты нынѣ въ оксамитѣ стоиши, а Князь лежить нагъ; но молю ти ся, сверзи ми что любо — и съверже къверъ и корзно; и обвилъ его и несо въ церковь, и рече: отомкнете ... и рекоша: порини его ту въ притворѣ; печаль ти имъ: уже бо піани суть. И рече Кузмище: уже тебе, Господине, паробци твои не знають. Иногда бо если и гость приходилъ изъ Царягорода и отъ иныхъ странъ, изъ Рускоя земли, если Латининъ, и до всего Христіанства, и до всеа погани, и рче

13

(ты): выведете и́ въ церковь и на полаты, да видять истинное Христіаньство и крестятся — яко же и бысть: и крести и Болгаре и Жидове и вся поганы. И ти больше плачють по тобѣ, а сіи ни въ церковь не велять вложити. И тако положивъ его въ притворѣ у божници, и прикрывъ его корзномъ, и лежа ту 2 дни и ночь. На третій день пріиде Арсеній Игуменъ Св. Козмы и Деміана, и рече: долго намъ зрѣвше на старѣйшіа Игумены, и долго сему Князю лежати; отомкнете божницу, да отпою надъ намъ; вложимъ и́ въ буду (деревянный гробъ), любо си въ гробъ, да коли престанеть злоба сіа, да тогда пришедше изъ Володимеря и понесуть и́ тамо. И пришедше клирошане Боголюбскые въземше его и внесоша въ божницу, и вложиша и́ въ гробъ каменъ, отпѣвше надъ нимъ погребалное съ Арсеніемъ ... Грабители же изъ селъ приходячи грабяху: такоже и въ Володимери, оли же поча ходити Микулица» (Священникъ, пришедшій изъ Вышегорода съ образомъ Владимірской Богоматери: см. Т. II, примѣч. 383) «съ Св. Богородицею въ ризахъ по граду, то жь престаша грабити ... Въ 6 день, въ Пятокъ, рекоша Володимерци Игумену Ѳеодулови и Луцѣ Деместнику Св. Богородицы: нарядита носилици, ать поѣдемъ, възмемъ Князя, а Микулици рекоша: събери Попы всѣ; облекшеся въ ризы, выидетежь предъ Сребрянаа ворота съ Св. Богородицею и ту Князя дождеши. И сътвори тако Ѳеодулъ Игуменъ Св. Богородица Володимерскоя съ крилошаны и съ Володимерци, ѣхаша по Князя въ Боголюбое и привезоша тѣло его съ честію и съ плачемъ великымъ; и бысть по малѣ времени, и поча выступати стягъ» (ибо надъ мертвыми Князьями обыкновенно носили тогда знамя) «отъ Боголюбого ... и людіе вси въпіаху, отъ слезъ не можаху прозрѣти, и въпль далече бяше слышати, и поча народъ молвити плача: уже ли къ Кыеву поѣха, Господине, въ ту церковь тѣми Золотыми вороты, ихъ же дѣлати послалъ бяше той церкви на велицѣмъ дворѣ на Ярославли, а река: хочю създати церковь таку же, яко же върота си Золота, да будеть память всему отчьству моему? — И спрятавше тѣло его у Св. Богородицы Златоверхоя.» — Въ описаніи Андреевыхъ добродѣтелей прибавлено: «въ нощи ходяше въ церковь и свѣщи вжигиваше самъ, и видя образъ Божій на иконахъ написанъ, възираа яко на самого Творца, » и проч.

(24) «Игуменъ Св. Богородицы Володимерскія съ клирошаны съ Луциною (Лукиною) чадью и съ Володимерци ѣхаша по Князя.» Татищевъ назвалъ чадь, т. е. людей, воинами.

Въ Суздальской Лѣтописи, Пушкин. и Троицк., не сказано даже и того, чтобы Владимірцы оплакивали Великаго Князя, хотя она сочинена другомъ Андреевой памяти и жителемъ Владимірскимъ. Описавъ кончину Боголюбскаго, Авторъ обращается къ Андрею и говоритъ: «молися Богу помиловати Князя нашего, господина Всеволода, своего же приснаго брата, да подасть ему побѣду на противныя и многа лѣта съ Княгынею и съ благородными дѣтми, и мирну державу и царство

(25) Въ харатейныхъ: «не вѣдуче глаголемаго: идѣ же законъ, ту и обидъ много.»

(26) «Вторый мудрый Соломонъ бывъ.» — Андрей едва ли дожилъ до 60 лѣтъ. Отецъ его женился въ 1107 году, но имѣлъ старшихъ дѣтей. Татищевъ пишетъ, что Андрей жилъ 63 года.

Въ Синопсисѣ сказано, что сей Князь, названный Боголюбскимъ за его любовь къ Богу, до крещенія своего именовался Китаемъ. Въ древнихъ лѣтописяхъ нѣтъ того — и развѣ Андрей былъ крещенъ уже въ нѣкоторыхъ лѣтахъ? Имя

14

Боголюбскаго дано ему, думаю, отъ города Боголюбова, имъ построеннаго.

(27) Въ Кіев. Лѣт.: «Андрей самъ въ Володимери заложи церковь Св. Богородица Апрѣля въ 8 день, въ Вторникъ (въ 1158), и дая ей многа имѣніа, и свободы купленыа, и съ даньми, и села лѣпшаа, и десятины въ стадѣхъ своихъ и торгъ десятый, и сътвори въ ней Епископью.» Сія церковь была, кажется, совершена въ 1160 году: ибо въ описаніи онаго сказано: «создана бысть церковь Св. Богородица.» Впрочемъ сіе извѣстіе можетъ относиться и къ другой Боголюбской церкви. Въ Кіев. Лѣт.: «Създалъ бяше събѣ городъ камень Боголюбъ, и толь, яко Вышегородъ отъ Кыева, тако жь Боголюбъ отъ Володимеря ... и церковь каменну Св. Богородица Рожество посреди города съдавъ въ Боголюбомъ, и удививъ ю паче всѣхъ церквей; подобна та Святаа Святыхъ, юже бѣ Соломонъ създалъ ... и устрои различными цатами» (такъ называются и нынѣ подвѣски у образовъ, сдѣланные на подобіе полумѣсяца и прикрѣпляемые къ вѣнцамъ)» и аспидными (іаспидными) цатами украси ю ... и златомъ, и финиптомъ, и всякою добродѣтелью ... и Іерусалимъ златъ съ каменіи драгыми ... извну церкве отъ връха и до долу по стѣнамъ и по столпомъ ковано золотомъ, и двери златомъ же ... бяше же и сѣнь золотомъ украшена, отъ връху до дейсуса. Князь же Андрей бѣ городъ Володимерь сильно устроилъ; къ нему жь върота золотая доспѣлъ, другаа серебромъ учини, и доспѣ церковь каменну Съборную Св. Богородица пречюдни велми ... украси ю отъ злата и сребра, и 5 връховъ ея позолоти; двери жь церковныа троя золотомъ устрои; златомъ же и каменіемъ драгымъ и женчюгомъ украси ... и многыми паникадилы золотыми и сребряными просвѣти, а онъбонъ отъ золота и отъ сребра устрои, а служебныхъ съсудъ и рипиды златомъ и каменіемъ велми много; а тріе Іерусалими велми велиціи, иже отъ злата чиста и отъ каменіа многоцѣннаго устрои ... връхъ бо златомъ устрои и комары позолоти, и извну церкве, и по комаромъ же птахы золотыи и кубькы и вѣтрила золотомъ устроена постави.»

Въ томъ же 1160 году сгорѣла въ Ростовѣ Соборная церковь Богоматери, дивная и великая, яко же не было и не будеть. О сей дубовой церкви сказано въ Воскресен. Лѣт. Ч. I, стр. 155, что построилъ оную первый Ростовскій Епископъ Ѳеодоръ, еще въ княженіе Св. Владиміра, въ 991 году; что въ ней служили семь Епископовъ: Ѳеодоръ, Иларіонъ, Леонтій, Исаіа, Ефремъ, Несторъ, Леонъ; и что она стояла 168 лѣтъ. Никон. Лѣт. говоритъ, что Андрей велѣлъ на ея мѣстѣ поставить каменную; что тамъ, копая рвы, работники нашли тѣло Епископа Исаіи и мощи Св. Леонтія ни мало не поврежденныя; что Іоаннъ, Епископъ Ростовскій, благословеніемъ Ѳеодора, Митрополита Кіевскаго, уставилъ торжествовать Леонтіеву память 23 Маія. Сей Лѣтописецъ не зналъ, что Ѳеодора Митрополита уже давно не было, когда Епископъ Іоаннъ заступилъ мѣсто Луки.

Въ 1164 году освятили въ Владимірѣ церковь на Златыхъ вратахъ и заложили храмъ Спаса.

Авторъ Синопсиса говоритъ, что Андрей въ 1159 году, будучи Государемъ всей Россіи, по заповѣди отца своего отдалъ Кіевской Лаврѣ городъ Василевъ (гдѣ родился Св. Ѳеодосій) вмѣстѣ съ городкомъ Мическимъ (надъ рѣкою Микою) и монастыремъ Николая Чудотворца, подчинивъ сверхъ того Архимандритамъ сей Лавры монастырь Свѣнскій подъ Брянскимъ, Спасскій подъ Новогородкомъ, Успенскій или Елецкій въ Черниговѣ; объявилъ также Лавру навсегда независимою отъ

15

Митрополитовъ Россійскихъ. Андрей въ 1159 году еще не имѣлъ никакой власти надъ Кіевскимъ Княженіемъ; а Черниговская земля никогда отъ него не зависѣла.

(28) Баснословный Никон. Лѣт. разсказываетъ, что въ 1160 году Андрей, созвавъ Князей и Бояръ, говорилъ имъ: «Градъ сей Владиміръ созда Святый и блаженный Великій Князь, просвѣтивый всю Русскую землю святымъ крещеніемъ. Нынѣ же азъ грѣшный благодатію пречистыя Богородицы расширихъ и вознесохъ его: хощю бо сей градъ обновити Митрополіею, да будетъ Великое Княженіе и глава всѣмъ.» Князья и Бояре одобрили такое намѣреніе, и Яковъ Станиславичь отправился посломъ въ Царьградъ. Но Патріархъ Лука на то не согласился: многорѣчивое мнимое посланіе его къ Великому Князю, сообщаемое симъ Лѣтописцемъ, кажется не весьма искуснымъ изобрѣтеніемъ Русскаго монаха. Лука, оправдывая изгнаннаго Епископа Ростовскаго Нестора, заклинаетъ Андрея возвратить ему престолъ Епископскій. «Аще и всего міра (пишетъ Патріархъ) исполниши церкви и монастыри, и грады возградиши паче числа, гониши же Епископа, главу церковную и людскую, то убо не церкви, но хлѣва суть, и проч.

(29) Въ харатейныхъ и другихъ: «того же лѣта (въ 1159) выгнаша Ростовци и Суждальци Леона Епископа, зане умножилъ бяше церковь, грабя и Попы.» Выраженіе: «умножить церковь, » значитъ, думаю, умножить церковные налогы, а не то, чтобы Леонъ (Леонтій) размножилъ число церквей. Въ Кіев. Лѣт.: «въ томъ же лѣтѣ (1158) Леона (взяша) на Епископью въ Ростовъ ... Выгна Андрей (въ 1162 г.) Епископа Леона изъ Суждаля ... и Леона возврати опять, покаявся отъ грѣха того, но въ Ростовъ, а въ Суждалѣ не да ему сѣдѣти, и держа и́ 4 мѣсяца въ Епископьи, и нача просити у него отъ Воскресенія Христова до всѣхъ Святыхъ ѣсти мяса въ Среду и въ Пятокъ: Епископъ же повелѣ ему едину Праздную недѣлю ясти мясо въ Среду и въ Пятокъ, а прочіа добрѣ хранити. Онъ же про ту вину выгна изъ земли своея, и пріиде (Леонъ) къ Чернѣгову къ Святославу Олговичю: Святославъ же утѣшивъ и́ добрѣ, пусти къ Кыеву къ Ростиславу.» Въ Пушкин. и въ Троиц. нѣтъ сего обстоятельства, и сказано, что Леонъ въ 1164 году завелъ ересь. Далѣе: «Леонъ Епископъ не по правдѣ поставися Суждалю, Нестеру живущю, перехвативъ Нестеревъ столъ, поча въ Суждали учити не ѣсти мясъ» (то есть, въ Господскіе праздники) ... «Бысть тяжа про то велика предъ Княземъ Андреемъ, предо всѣми людми, и упрѣ его (Леона) Владыка Ѳеодоръ.» Сей Ѳеодоръ, думаю, не тотъ, о коемъ говорится ниже (см. примѣч. 30).

Далѣе: «Сущимъ ту у Царя всѣмъ сломъ (посламъ), Кыевскый солъ (въ Никон. Иванъ Яковль) и Суждальскый Илья (въ Ник. Андреевъ).»

См. сей Исторіи Т. II, примѣч. 424. Въ числѣ противниковъ Леоновыхъ находился и Св. Кириллъ, Епископъ Туровскій, мужъ знаменитый ученостію по тогдашнему времени, который имѣлъ переписку съ Андреемъ Боголюбскимъ (см. Прологъ, Апрѣля 28) и сочинилъ нѣсколько разсужденій богословскихъ. Мнѣ извѣстно одно изъ его твореній, Кюрила Епископа Туровъскаго сказаніе о Черноризьчьстѣмъ чину, найденное мною въ харатейной Кормчей Книгѣ (Синодальн. библіот. No. 82). Въ примѣръ слога и мыслей выписываю слѣдующее: «Прьвое речемъ о исходящихъ изъ міра въ монастырь и възимающихъ искусныѣ ризы Мнишьскаго образа; по уставу отъ обою закону исправлено бысть то, и лѣпо есть пьрвѣе въ искусѣ

16

быти. Внимай своему образу и житью, Мнише, и смотри своихъ ризъ обълченія, и познай собе ... Да не будеши короставъ и хромъ, и слѣпъ, и раньнъ; си бо вси повержени бывають, порока дѣля, псомъ и птицамъ на снѣдь ... Блюди опасно, да не бѣсомъ покоище» (покоемъ или храминою) здѣ бывъ и душю свою гееньскимъ повьржеши птицамъ, короставъ бывъ твореніемъ грѣховъ, хромъ же прилѣжаніемъ житійскихъ вещій, слѣпъ же неплодьствомъ жива (живя), о чревѣ токмо пекася ... Токмо до церковныхъ двьрій въ своей воли буди и о томъ не расматряй, како и чимъ тя потваряеть» (творятъ): «риза ли еси до пріемлющаго тя въ руку, знай собе; къ тому не помысли, аще и на онучѣ растерганъ будеши. Точью до монастыря имѣй свою волю; по въспріятьи же образа всего собе повьрзи въ покореніе, ни мала своевольства утай въ сердци твоемь, да не умрешь душею, аки Ананія услышавъ Петра глаголюща ти: почто въсхотѣ искусити Духъ Святый? и не солга человѣкомъ, нъ Богови. Да не неродиши о своемъ обѣтѣ, да не събудеться на тобѣ писаніе, глаголющее: луче бы не познати истины, нели познавъши уклонитися отъ нея.»

(30) Никон. Лѣт. разсказываетъ, что сей Монахъ или Калогеръ Лавры Кіевской, Ѳеодоръ, племянникъ Петра Бориславича (см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 422) въ 1170 году ѣздилъ въ Царьградъ съ великимъ богатствомъ, и тамъ отъ Патріарха былъ поставленъ въ Ростовъ Епископомъ. Въ другихъ лѣтописяхъ сказано, что Андрей посылалъ Ѳеодора ставиться въ Кіевъ (см. Воскресенк. II, 81): слѣдственно онъ еще не былъ посвященъ, а только избранъ Княземъ или народомъ. Такъ Великій Ярославъ избралъ въ Епископы Жидяту (см. въ печатн. Несторѣ стр. 105), а народъ въ Новѣгородѣ Аркадія (см. Лѣтопис. Новогородск. стр. 31) и другихъ. Что Андрей признавалъ Ѳеодора достойнымъ сана Епископскаго, заключая изъ словъ древняго Лѣтописца: «Князю же о немъ добрмыслящу и добра ему хотящю.» — Въ Прологѣ (Авг. 1) названъ Ростовскій Святитель Несторъ учредителемъ ежегоднаго торжества въ память одержанной въ 1164 году надъ Болгарами побѣды; но въ древнихъ лѣтописяхъ нѣтъ того, чтобы Несторъ, въ 1156 году лишенный Епископіи, возвратился на престолъ свой. Сочинители Каталоговъ также несправедливо, думаю, говорятъ о второмъ Несторѣ, будто бы поставленномъ въ Царѣградѣ въ 1164 году.

Далѣе въ лѣтописи: «Много бо пострадаша человѣци отъ него Ѳеодора въ держаньи (по Троицк. списку: въ державѣ) его селъ, изнебывше (лишась) оружья и конь. Друзіи же и работы (рабства) добыша; заточенья же и грабленья не токмо простьцемъ (мірянамъ), но и Мнихомъ, Игуменомъ, Іереямъ, » и проч. Лѣт. Никонов. пишетъ, что Ѳеодоръ (или, какъ назвали его въ знакъ презрѣнія, Ѳеодорецъ) мучилъ и Князей и Бояръ и Постельничихъ Андреевыхъ, варилъ женщинъ въ котлахъ, отрѣзывалъ носы, уши; что всѣ трепетали его: ибо онъ «рыкалъ какъ левъ, былъ величественъ какъ дубъ, языкъ имѣлъ чистый, велерѣчивый, мудрованіе козненное, » и проч. — Сего удивительнаго злодѣя взяли подъ стражу Маія 8, 1169 году. Никон. Лѣт. изъ милости навязываетъ ему на шею жерновный камень и топитъ его въ морѣ (хотя море и далеко отъ Кіева); а Татищевъ ссылаетъ на островъ Псій.

(31) Извлеченіе изъ сей лѣтописи напечатано въ Казанской Исторіи Рычкова и въ журналѣ его путешествія, Ч. II, стр. 30. Подлинная рукописная находится въ Архивѣ Иностран. Коллегіи, въ собранныхъ Миллеромъ историческихъ бумагахъ,

17

подъ No. 73. Въ ней есть анахронизмы, происшедшія отъ глупыхъ дополнителей. На примѣръ, Авторъ не могъ написать, что Великій Ярославъ, княживъ въ 1020 году, княжилъ и въ 1174, когда Новогородцы пришли въ землю Вятскую, и что они, готовые приступить къ городку Болванскому, молились Борису и Глѣбу такъ: «яко же иногда Новгородскому Князю Александру Невскому даровали есте побѣду:» Александръ тогда еще не родился.

(32) Сіе было уже въ 1181 году. — Никулицынъ есть нынѣ село Никулицкое. Далѣе въ лѣтописи: «И начаша ко граду (Кокшарову) приступати, и въ другій день изъ града того жители побѣжаху, иніи же градскія врата отвориша, возвѣщающе Новгородцемъ, что имъ показася ко граду приступающе неисчетное воинство.» Далѣе: «И абіе снидошася посланніи отъ обою страну Новгородцевъ, отъ Болванскаго городка и отъ Кашкарова (нынѣ же нарицается Котельничь), согласишася устроити общій единъ градъ крѣпкій отъ нашествія супостатъ, и избравше мѣсто прекрасно надъ рѣкою Вяткою, близъ устья рѣки Хлыновицы, на высокой горѣ, иже нынѣ зовется Кикиморская; мѣсто бо оно ко вселенію удобно, и съ тоя горы источники водъ истекающи мнози ... И заутра обрѣтоша все изготовленіе Божіимъ промысломъ пренесено по Вяткѣ рѣкѣ ниже на высокое, паче пространнѣйшее мѣсто, иже въ то время нарицашеся Баляксово поле ... И на томъ мѣстѣ въ началѣ поставиша церковь Воздвиженія, и нарекоша градъ Хлыновъ, рѣчки ради Хлыновицы. И тако начаша общежительствовати самовластвующе, правими и обладаеми своими жители, и нравы своя отеческія и законы и обычаи Новгородскія имяху на лѣта многа, до обладанія Великихъ Князей Русскихъ, и прозвашася Вятчане рѣки ради Вятки ... Въ лѣто 6967 Великій Князь Василій Васильевичь Московскій Вятскую землю взялъ и дань положилъ: были самовластни 278 лѣтъ.»

(33) Сей обрядъ и нынѣ исполняется: только стрѣлы отмѣнены. Изъ села Никулицкаго приносятъ также въ Вятку образъ Св. Бориса и Глѣба, въ воспоминаніе счастливаго приступа къ городку Болванскому.

Далѣе въ лѣтописи: «они же (Вятчане) въ отмщеніе укоризны ихъ рекоша, что будто имъ изъ Новаграда на Вятку бѣжавшимъ, сжившимся съ женами Новгородцевъ, и дѣтей прижившимъ, а имъ Новгородцемъ будто бывшимъ на войнѣ семь лѣтъ, посланнымъ изъ Великаго Новаграда. И сего во многихъ древнихъ Лѣтописцахъ нигдѣ же обрѣтается; написаша то Вятчане во отмщеніе укоризны Новгородцевъ, понеже изъ Новагорода отлучишася съ согласія ихъ.» См. сей Исторіи Т. I, примѣч. 458.

Маловажные случаи послѣднихъ лѣтъ Андреева княженія суть слѣдующіе: Въ 1171 году родился сынъ Василій у Мстислава Андреевича. Въ 1172 заложили церковь Св. Іакова въ Неревскомъ Концѣ въ Новѣгородѣ: тамъ же Архіепископъ Іоаннъ, въ 1173 году Окт. 14., святилъ церковь Св. Бориса и Глѣба въ городѣ, а другую каменную, Св. Георгія, на воротахъ. Въ 1174, Генв. 11, скончался братъ Андреевъ, Святославъ Юрьевичь, о коемъ сказано въ лѣтописяхъ: «Бѣ избранникъ Божій. Отъ рождества и до свершенья мужества бысть ему болѣсть зла, ся же болѣзни просяхуть на ся Св. Апостоли и Св. Отци у Бога ... Тѣло мучится, а душа спасается: тако жь и тотъ воистинну Св. Святославъ, избранный въ всѣхъ Князехъ: не да бо ему Богъ княжити на земли, но да ему царство Небесное. Положено бысть его тѣло въ церкви Св. Богородицѣ (въ) Суздали.»

18

Татищевъ говоритъ напротивъ, что сей Князь былъ здоровъ до совершеннаго возраста, и любилъ состязаться съ Учеными Греческими и Латинскими! — Въ томъ же году, Генваря 19, умеръ Князь Муромскій, Юрій Ярославичь, сынъ Ярослава Святославича, внука Великаго Ярослава, и погребенъ въ созданной имъ церкви Христовой. — Никон. Лѣт. говоритъ о двухъ нападеніяхъ Половцевъ на южную Россію и походѣ Новогородцевъ на Чудь, думаю, такъ же справедливо, какъ о смерти, въ 1171 году, Новогородскаго Посадника Васки Буславича, котораго никогда не бывало (см. Новогород. Лѣт.)

Упомянемъ также о нѣкоторыхъ прибавленіяхъ Татищева. Въ лѣтописяхъ нѣтъ того, чтобы Андрей бралъ дань съ Еми; чтобы Суздальцы разбили двухъ Воеводъ Новогородскихъ; чтобы рать Андреева отступила отъ Новагорода за недостаткомъ въ съѣстныхъ припасахъ; чтобы Василько Ярополковичь выпросилъ себѣ Брестъ и Дрогичинъ; чтобы Романъ Мстиславичь тайно уѣхалъ изъ Новагорода: чтобы въ 1172 году поставили Леонтія, Спасскаго Игумена, въ Епископы Ростову; чтобы въ 1173 году Романъ Смоленскій ходилъ на Литву (см. примѣч. 108): чтобы Андрей взялъ къ себѣ Княгиню Галицкую Ольгу; чтобы Михаилъ былъ зять Черниговскаго Святослава; чтобы Князья Черниговскій и Сѣверскій обманывали Андрея; чтобы братъ Давидовъ назывался Игоремъ; чтобы Рюрикъ возвратился въ Новгородъ, а Черниговскій требовалъ Городка отъ Ярослава; чтобы Новогородцы вторично изгнали Рюрика; чтобы Андрей имѣлъ черные, кудрявые волосы, высокій лобъ, большіе глаза и проч.; чтобы Княгиня Андреева уѣхала отъ мужа въ Владиміръ, и послѣ съ убійцами въ Москву, и проч.

(34) См. Росс. Библіот. стр. 261. Въ подлинникѣ сказано: пригородовъ.

(35) «Слышаху Дѣдилца и Бориса, Рязанскою послу» (двухъ).

Князь Глѣбъ былъ сынъ Ростиславовъ и внукъ Ярослава Святославича, Рязанскаго и Муромскаго (см. Т. II, примѣч. 247).

Далѣе въ лѣтописи: «И сущю ту Михалку Гюргевичу съ нима у Святослава Князя Черниговѣ, и рекоста Мстиславъ и Ярополкъ: помози Богъ дружинѣ, оже не забывають любве отца нашего. И здумавше рекоша: любо лихо, любо добро всѣмъ намъ; пойдемъ вси 4 — Гюргевича два и Ростиславича два.» Отецъ сихъ послѣднихъ, сынъ Георгіевъ, былъ Князь Переяславскій (см. Т. II, примѣч. 344). Послы Суздальскіе говорятъ имъ: «отецъ ваю добръ былъ, коли княжилъ у насъ:» Ростиславъ могъ княжить въ одномъ изъ городовъ Суздальской области прежде, нежели отправился въ южную Россію. — Мстиславъ и Ярополкъ были въ 1162 году изгнаны Андреемъ.

(36) Въ харатейныхъ: «не хотящихъ намъ добра завистью граду сему и живущимъ въ немъ:» слѣдственно Авторъ лѣтописи былъ житель Владимірскій.

(37) «Постави бо прежде градъ сь Великій Володимеръ» (въ Никоновск. блаженный) «и потомъ Князь Андрей.» Здѣсь, думаю, названъ Великимъ не Владиміръ Святославичь, а Момомахъ (см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 238), коего также именовали Великимъ (см. Новогород. Лѣт. Попа Іоанна, стр. 312). Говоря о Владимірѣ Святомъ, Лѣтописцы обыкновенно прибавляютъ: иже крести Русьскую землю — чего тутъ не сказано. Впрочемъ быть можетъ, что жители Владимірскіе въ XIII вѣкѣ, желая придать городу своему большую знаменитость, уже называли строителемъ его не Владиміра Мономаха, а Владиміра Святаго.

19

Далѣе въ лѣтописи: «Въ Святѣй Богородицѣ весь порядъ положше.» — Далѣе: «роздаяла бяста (Ярополкъ и Мстиславъ) по городомъ Посадничьство Русьскымъ Дѣтьцкимъ.» Мы уже замѣтили, что Русью называлась тогда преимущественно южная Россія.

(38) См. ниже, примѣч. 41. Въ харатейныхъ употреблено здѣсь двойственное грамматическое число, то есть, говорится вмѣстѣ о Ярополкѣ и Мстиславѣ, что они взяли ключи, церковное богатство, и проч. Въ другихъ спискахъ именованъ одинъ Ярополкъ.

Далѣе: «Послашася (Владимірцы) къ Ростовцемъ и Суждальцемъ, являюще имъ свою обиду; они же словомъ суще по нихъ, а дѣломъ далече суще; а Боляре Князю тою держахуться крѣпко.» Ниже: «хотяще (Бояре) свою правду поставити, не хотяху створити правды Божья, но како намъ любо, рекоша, тако створимъ: Володимерь есть пригородъ нашь.» Здѣсь, вмѣсто древнѣйшаго имени Бояре, писано Боляре.

(39) Съ Владиміромъ Святославичемъ. Въ Кіев. Лѣт.: «Пойде Михалко и Всеволодъ братъ его, изъ Чернѣгова. Святославъ же пристави (къ нимъ) сына своего, Володимера, съ полкомъ Маа въ 21 день. Вышедшю же Михалкови, поя его болѣзнь на Свинѣ, и носяша его на носилици, токмо еле жива, идоша съ нимъ до Кучкова, рекше до Москвы, и ту срѣтоша его Вълодимерци съ Андреевичемъ Юрьемъ: одни бо Володимерци бяху ему добри. Сѣдшю ему обѣдати, пріиде ему вѣсть, иже сыновець его, Ярополкъ, идеть нань; и поидоша изъ Москвы къ Володимерю. Ярополкъ же уступи имъ на сторону. Московляне же слышавше, иже идеть за не Ярополкъ, възвратишась въспять, блюдучи домовъ своихъ. Переѣха (Михаилъ) рѣку Кулакшу (Колокшу), и быша на поли Бѣлеховѣ; ѣдучи же Володимеру Святославичю напереди, » и проч.

Далѣе: «Си же вѣсть приде ему (Мстиславу) отъ брата въ Суботу, и яви дружинѣ. Заутра поѣха изъ Суждаля борзо, яко же на заяць ... Михалку не доѣхавше Володимеря за 5 верстъ, срѣте и́ Мстиславъ ... Вси во броняхъ яко въ леду:» т. е. они блистали какъ ледъ. — Далѣе: «гоними (Суздальцы) гнѣвомъ Божьимъ и Св. Богородици.» Въ Никонов. сказано, что Мстиславъ не успѣлъ собрать всей дружины своей, и что она погнала на грунахъ, т. е. на рысяхъ. — Далѣе: Михалко поѣха въ Володимерь съ честью и славою великою, дружинѣ его и Володимерцемъ ведущимъ предъ нимъ колодникы ... Выидоша противу со кресты Игумени и Попове и вси людье ... Въѣха Іюня мѣсяца въ 15 день, а въ день Недѣльный» (слѣдственно въ 1175 году: ибо тогда, а не въ 1176, было 15 Іюня Воскресеньемъ) Въ Кіев. Лѣт.: «И потомъ посла Святославъ (Черниговскій) жены ихъ, Михалковую и Всеволожую, приставя къ нимъ сына своего, Олга, и проводи я до Москвы. Олегъ же възвратився въ свою волость Лопасну» (гдѣ течетъ рѣка сего имени) ... и зая Свирѣлескъ» (нынѣ село въ 60 верстахъ отъ Москвы, къ Серпухову): бяше бо и то волость Чернѣговскаа» (въ землѣ Вятичей). «Глѣбъ же (Рязанскій) увѣдавъ то, посла сыновца своего Гюргевича на Олга ... Біахуся на Свирильску, и побѣди Олгъ шюрина своего, а самъ одва утече.» Слѣдственно Глѣбъ имѣлъ брата Юрія, о коемъ не упоминается въ Родослов. Книгахъ; а Олегъ былъ женатъ на дочери сего Юрія Ростиславича.

(40) Въ Новогород. Лѣт. стр. 41: «въ лѣто 6683 (въ 1175) выведоша изъ Новагорода Князя Гюргя Андреевица, а Мьстиславъ сынъ свой (Святослава) посади Новѣгородѣ. Въ томъ же лѣтѣ вниде

20

самъ въ Новгородъ, бився съ стръемъ своимъ Михалкомъ.»

(41) «Иде Михалко на Глѣба къ Рязаню, и бывшю ему на Мерской» (теперь Нерской, рѣкѣ въ Московск. Губерн.) усрѣтоша и́ послы Глѣбовы, «рекуще: Глѣбъ ся кланяетъ: азъ во всемъ виноватъ ... Ворочю все до золотника.»

(42) См. въ Росс. Библіот. стр. 261, 262. Но въ печатн. многихъ словъ нѣтъ. Въ харатейныхъ спискахъ: «не разумѣша правды Божья исправити Ростовци давніи, творящеся старѣйшіи; новіи же люде мѣзиніи Володимерстіи уразумѣвше яшася по правду крѣпко, » и проч. Слово мѣзиніи значитъ малѣйшіе; отъ него происходитъ имя мизинца, а не отъ мизанія или миганія, какъ думалъ Сочинитель Церковн. Словаря. — Въ лѣтописи сказано выше: «не убояшася (Владимірцы) Князя два (двухъ) имуще въ власти (области) сей, и Боляръ ихъ прещенія ни вочто же положиша, за семь недѣль безо Князя будуще.

Михаила погребли въ Соборной Владим. церкви (см. ниже, примѣч. 46).

(43) См. Степен. Книгу, I, 285. Въ новѣйшей лѣтописи о Зачалѣ Москвы (Синод. Библ. No 92) сказано даже, что Михаилъ повѣсилъ виновную невѣстку свою на воротахъ и разстрѣлялъ; убійцъ же велѣлъ бросить въ озеро (см. ниже).

(44) Въ Кіев. Лѣт.: «Въ то же лѣто (1175) Олегъ Святославичь послася съ шюриномъ своимъ и поведе я́ на брата своего, Святослава, на Чернѣговъ, и пришедше Ростиславичи и Ярославъ (Изяславичь Кіевскій) пожгоша Лутаву и Моровійскъ и цѣловавше крестъ, възворотишась. Олегъ же съ братома пріиде къ Стародубу, но города не взя, но что скота около Стародуба всѣхъ селъ его заемъ, гна къ Новугороду. Святославъ же съ братомъ Ярославомъ иде на Олга къ Новугороду и приступиша ... и Олгъ наряди полкъ свой ... и толко по стрѣлѣ стрѣливше, побѣгоша; самъ же утече Князь въ городъ, а дружину его изоймаша, а острогъ пожгоша; а заутра выслася съ миромъ, и умиришася ... Тогда же пришелъ бяше Романъ изъ Смоленска братьи своей въ помочь. Ярославъ же рече: привели есте брата своего, Романа, а даете ему Кыевъ — и пойде изъ Кыева въ Луцескъ. Они же начаша слати по немъ, вабячи его опять въ Кыевъ; онъ же не послуша. Романъ же сѣде въ Кыевѣ. Пріидоша Половци» (въ 1176, а не въ 1177 году) «на Русьскую землю Русалное недѣли» (передъ Троицею). «Сѣдящю Романови въ Кыевѣ, посла брата своего, Рюрика, и сына своего. Половци же взяша 6 городовъ Берендичь» (принадлежавшихъ Берендѣямъ) «и поидоша къ Ростовцю (*). Давыдъ же бяше не притяглъ, и бывши распри межи братьею, и постиже (Давидъ) Рюрика и сыновца своя, Ярополка и Бориса (Романовичей), и постигоша Половци у Ростовца, и Половце оборотишась, побѣдиша полкы Рускіа, и много Бояръ изоимаша, а Князи въбѣгоша въ Ростовецъ. То слышавше Олговичи и Всеволодичь Святославъ, обрадовашася. Въ то же лѣто Святославъ поѣха къ Кыеву, молвяше же Романови; брате! я не ищю подъ тобою ничего же; но рядъ нашъ такъ есть: еже ся Князь извинить» (будеть виновенъ) «то волость, а мужъ» (Княжескій или Бояринъ) «въ голову. Давыдъ виноватъ, » и проч. Далѣе: «Святославъ же посла брата своего Ярослава и Олга (сына своего); они же, прешедше Днѣпръ, послашась къ Мьстиславу Володимеричю, къ зяти своему, веля ему отступити отъ


(*) (Изъ Прибавленій въ концѣ VIII тома издан. 1819 года:) Ростовецъ нынѣ Ростовка въ Липовецкомъ Повѣтѣ. (Сообщено З. Ходаковскимъ).

21

Ростиславичь. Мьстиславъ же обѣщася ... и поидоша къ Треполю, и Мьстиславъ пойде къ воротомъ Воднымъ изъ города, утаився Ярополка (Романовича) ... и отвори городъ; а Ярополкъ пойде къ отцу. Пріѣхавъ же Святославъ съ полкы, ста у Витичева, и ту пріѣхаша къ нему Кыане, рекучи: уже Романъ шелъ къ Бѣлугороду. Святославъ же вниде въ Кыевъ въ день Св. Пророка Ильи; оттуду же посла братью свою къ Бѣлугороду, и не успѣвше ничто же, възвратишась. Пріиде Мьстиславъ (Ростиславичь) съ полкомъ своимъ, и рекоша Ростиславичи: иже Богъ хочеть, то завтра дадимъ полкъ (битву) Святославу ... Святославъ же побѣже черезъ Днѣпръ у устья Лыбеди, и потопоша людіе мнози. Преже жь того послалъ бяше въ Половци ... и пріѣхавше къ Торцьскому, много людій поимаша. Ростиславичи же, не хотячи губити землѣ Рускоа, » и проч.

Маловажныя происшествія сего времени: Въ 1175 году, въ исходѣ Генваря мѣсяца (число показано разно) во Вторникъ Мясопустныя недѣли, Ярополкъ Ростиславичь, тогда Князь Владимірскій, сочетался бракомъ въ Соборной церкви съ дочерью Всеслава (Васильковича), Князя Витебскаго (и Полоцкаго), привезенною къ нему изъ Смоленска. Витебскимъ Княземъ въ 1165 году былъ Давидъ Ростиславичь (см. Т. II, примѣч. 407). Вѣроятно, что онъ, переѣхавъ въ Вышегородъ, уступилъ Витебскъ Всеславу. — Въ 1175 же году: «Загорѣся (въ Новѣгородѣ) пожаръ отъ Дейгуниць и сгорѣша церкви 3, Св. Михаила и Св. Якова и Св. Взнесенія. Въ то же лѣто преставися Посадникъ Иванко Захаріиниць, и даша Жирославу опять — и выгнаша Жирослава изъ Посадницства, и даша Завиду Неревинцю. — Въ лѣто 6684 (1176) иде Вълхово (Волховъ) опять на взводье по 5 дній» (т. е. весною шелъ вверхъ). «Той же веснѣ женися Князь Мстиславъ Ростиславичь Новѣгородѣ, и поя у Якуна дчерь у Мирославиця.» И такъ жена его, плѣненная Владимірцами (см. выше), скоро умерла. Въ лѣтописи сказано: «Ростиславлюю, матерь ихъ (Мстислава и Ярополка) съ снохама» (съ двумя, а не одною, какъ у Татищ.) «пріяша Володимерци.» Въ томъ же году Новогородецъ Михаль соорудилъ церковь Св. Михаила, а Моисей Доманѣжичь Св. Іоанна на Чудинцовой улицѣ. Родился у Игоря Сѣверскаго сынъ Олегъ-Павелъ, а въ 1177 году Святославъ-Андреянъ.

Татищевыхъ прибавленій не мало. Въ лѣтописяхъ нѣтъ того, чтобы старые Бояре Суздальскіе думали призвать Михаила на княженіе до возраста Андреева сына, Георгія (который былъ уже но младенцемъ, ибо еще при отцѣ ходилъ съ войскомъ къ Кіеву); чтобы народъ, боясь мести за убіеніе Андрея, единственно для того желалъ имѣть Князьями враговъ его, Ростиславичей; чтобы Святославъ Черниговскій вмѣшивался въ сіе дѣло и давалъ совѣты; чтобы Михаилъ за область Суздальскую уступилъ Ростиславичамъ Переяславль южный; чтобы убійцы Андреевы не давали сему Князю мириться съ племянниками, и чтобы онъ, будучи осажденъ въ Владимірѣ, пересылался со Мстиславомъ; чтобы племянники ругались надъ нимъ, когда онъ выѣзжалъ изъ города; чтобы Романъ Смоленскій выгналъ Ярослава изъ Кіева; чтобы Михаилъ въ битвѣ съ Ростиславичами велѣлъ щадить бѣгущихъ и только снимать съ нихъ одежду; чтобы его послы ѣздили благодарить Святослава Черниговскаго за усердное вспоможеніе; чтобы Глѣбъ Рязанскій возвратилъ ему и похищенный имъ мечь Св. Бориса; чтобы Михаилъ имѣлъ торжественный совѣтъ съ Боярами, желая знать ихъ мысли объ Андреевомъ убійствѣ,

22

судилъ виновную невѣстку (будто бы Ясыню родомъ), велѣлъ утопить ее въ озерѣ (названномъ отъ того поганымъ), отрубилъ убійцамъ головы и роздалъ ихъ имѣніе обиженнымъ, вдовамъ и сиротамъ; чтобы Михаилъ часто ѣздилъ по городамъ, и никогда не запиралъ дверей во дворцѣ своемъ; чтобы сей Великій Князь былъ малъ, сухъ, имѣлъ длинную бороду, кудрявые волосы, кривой носъ, говорилъ языкомъ Латинскимъ и Греческимъ, и никогда не хотѣлъ спорить о Вѣрѣ. Несправедливо думая, что Мстиславъ Ростиславичь, пріѣхавшій къ Новогородцамъ въ 1175 году (см. Новогород. Лѣт. стр. 41), былъ Князя Романа Смоленскаго и Давида Вышегородскаго братъ. Татищевъ пишетъ, что сей Мстиславъ ходилъ изъ Новагорода помогать Роману противъ Святослава Черниговскаго.

(45) См. Росс. Библіот. 255. Здѣсь Переславль Залѣсскій, въ коемъ господствовалъ тогда Всеволодъ, названъ въ лѣтописяхъ городомъ на Клещинѣ озерѣ: «градъ Переславль, иже на Клещинѣ озерѣ» (Никон. Лѣт. II, 229).

(46) Сынъ Мстислава, оставленный имъ въ Новѣгородѣ, назывался Святославомъ. Въ харатейныхъ: «Приведоша Ростовци и Боляре Мстислава изъ Новагорода, рекуще: пойди, Княже, къ намъ: Михалка Богъ поялъ на Волзѣ на Городци ... на живого Князя Михалка повели бяхуть его.» Слѣдующее также ясно доказываетъ, что Ростовцы еще при жизни Михаила позвали Мстислава: ибо онъ чрезъ семь или восемь дней по кончинѣ Великаго Князя уже сражался со Всеволодомъ (см. Рос. Библіот. стр. 264). Надобно было гораздо болѣе времени для того, чтобы посламъ Ростовскимъ доѣхать до Новагорода, возвратиться со Мстиславомъ, собраться войску, и проч. Лѣтописецъ не сказываетъ, дѣйствительно ли въ Городцѣ (на берегу Волги въ Нижегор. Губ.) умеръ Великій Князь, или въ Владимірѣ.

Далѣе: «Совокупивъ Ростовци и Бояры, Гридьбу и Пасынки и всю дружину.» Никон. думалъ, что здѣсь говорится о пасынкахъ Мстислава! Чтобы отличить Боярскихъ Отроковъ или Дѣтскихъ отъ Княжескихъ чиновниковъ сего имени, назвали первыхъ Пасынками; ихъ же послѣ стали именовать Дѣтьми Боярскими. — Далѣе: «Всеволодъ поѣха противу ему съ Володимерци а съ дружиною, и что бяше Бояръ осталося у него, а по Переяславци посла Мстиславича Ярослава» (роднаго племянника своего). «Всеволоду же бывшю за Суждалемъ, узрѣша чудную матерь Божью Володимерскую и весь градъ до основанія аки на воздусѣ стоящь ... Князю позорующю (смотрящю) и всему полку ... Глаголаху: Княже! правъ еси: поѣди противу.» — Въ числѣ гордыхъ Бояръ Ростовскихъ Лѣтописецъ именуетъ Добрыню Долгаго и Матѣяшу Бутовича.

(47) «Доспѣвъ (Всеволодъ) у Липицы» (села). Татищевъ прибавилъ тутъ рѣку Палицу. — Сраженіе было въ Субботу. — Въ числѣ убитыхъ Ростовскихъ Бояръ находились Добрыня Долгій и Иванко Степановичь.

(48) Сыновца, а не сына, какъ написано въ Новогород. Сей Ярославъ, сынъ Мстислава Георгіевича, прозывался Краснымъ (см. Новогород. Лѣт. въ Вивліоѳикѣ стр. 314).

(49) Олегъ и Владиміръ Святославичи. — Далѣе: «Всеволодъ поѣха противу Глѣбу, и бывшю ему за Переяславлемъ подъ Шерньскымъ лѣсомъ, пріѣхали къ нему Новгородци, Милонѣжкова чадь, и рекоша ему: не ходи безъ Новгородскыхъ сыновъ. Пойди нань одиноя» (за-одно или вмѣстѣ) «съ нами.» Всеволодъ, послушавъ ихъ, возвратился; но они не дали ему помощи.

23

(50) «Всеволодъ же нарядивъ полки на Масленой недѣли и пусти возы на ту сторону ... Глѣбъ же наряди полкъ со Мстиславомъ на возы. Князь же Всеволодъ посла сыновца своего Володимера съ Переяславци и нѣколико дружины противу Мстиславу. А Глѣбъ и Романъ, сынъ его, и Игорь и Ярополкъ (Глѣбовичи) перешедъ Колакшю и пойдоша ко Всеволоду на Прускову гору, и не дошедше до стрѣлища одиного (на перестрѣлъ), побѣгнуше переди (прежде) Мстиславъ на сей сторонѣ рѣкы, а Глѣбъ, постоявъ мало, видѣвъ Мстислава бѣжавша, побѣже, » и проч. Болтинъ несправедливо пишетъ, что то и другое войско стояло мѣсяцъ безъ дѣйствія за крутостію береговъ или за топкостію болотъ. Въ харатейныхъ лѣтописяхъ сказано: «не бѣ лзѣ перейти рѣкы твердью, » то есть, по льду, ибо онъ не былъ довольно твердъ.

Далѣе: «Изымаша и думци его (совѣтниковъ), и связа всѣ, и Бориса Жидиславича и Олешина и Дѣдилца, а Половци избиша.» Татищевъ пишетъ, что воины Всеволодовы взяли 20 живыхъ знаменитѣйшихъ Половцевъ. — Сей Князь возвратился въ Владиміръ въ Чистый Понедѣльникъ. Татищевъ для украшенія пишетъ, что радостные Владимірцы не позволяли никому оплакивать убитыхъ; что Великій Князь угощалъ плѣнныхъ, и проч.

(51) Въ Кіев. Лѣт.: «Зять же Глѣбовъ, Мьстиславъ Ростиславичь, згадавше послаше къ Святославу ... присылаше же ся къ нему и Глѣбовая, молящися о мужи и о сыну; и посла Перфиріа Епископа и Ефрема Игумена Св. Богородици, и дръжа я Всеволодъ двѣ лѣтѣ» (т. е. пословъ) ... «Глѣбъ мертвъ бысть Іюля 31.» Жена Глѣбова скончалась (по Кіев. Лѣт.) въ 1179 году. — Въ харатейныхъ: «а по Ярополка посла (Всеволодъ), глаголя Рязанцемъ: вы имете нашего ворога, или иду къ вамъ. Рязанци же здумаша, рекуще: Князь нашъ и братья наши погыбли въ чюжемъ Князи» (ради чужаго Князя), и проч. — О Воронежѣ упоминается здѣсь въ первый разъ.

(52) Въ Новогор. Лѣт.: «слѣпленъ бысть Мстиславъ съ братомъ отъ стръя (дяди) своего Всеволода.» Татищевъ говоритъ, что Всеволодъ приказалъ только надрѣзать кожу надъ глазами; что Глѣбъ отказался отъ города, предложеннаго ему Всеволодомъ, и чрезъ два года умеръ въ темницѣ; что Половцы нападали на Рязанскую область: что Романъ Глѣбовичь побѣдилъ ихъ на Воронѣ, и проч.

Мстиславъ, прозваніемъ Безокій (см. Новогород. Лѣт. въ Продолж. Др. Вивліоѳики, стран. 314) умеръ въ 1178 году, Апрѣля 20, и положенъ въ притворѣ Софійскаго храма. Татищевъ ошибкою приписалъ сему Князю походъ въ Ливонію. Съ Чудью воевалъ Мстиславъ, но другой (см. ниже): Татищевъ не различилъ ихъ.

(53) «Яша Князя Мстиславича Ярослава, сыновця ему, и городъ пожже, а людье бяху выбѣгли, а жита пожгоша.» Татищевъ пишетъ, что Ярополкъ ушелъ отъ Всеволода изъ Торжка. — Романъ Смоленскій послѣ Чистой недѣли (первой Вел. поста) пріѣхалъ въ Новгородъ, гдѣ уже находился сынъ его, Борисъ или Мстиславъ (см. Новогород. Лѣт. въ Продолж. Древн. Вивліоѳики, стр. 314).

(54) Въ Кіев. Лѣт.: «Всегда на великаа дѣла тъсняся ... Послушавъ братьи своей и мужей своихъ, пойде съ Бояры Новгородьскыми, и се положи на умѣ своемъ: аще Богъ приведеть мя здорового въ дни сія, то не могу никакожь Рускіа земли забыти.» О прозваніи Храбраго (см. Лѣт. Новогород. въ Продолж. Рос. Древн. Вивліоѳики стр. 314).

24

Далѣе въ Новогород. Лѣт.: «Той же зимѣ приходиша вся Чудьска земля къ Пльскову, и бишася съ ними, и убиша ти Вячеслава и Микиту Захаріиниця и Станимира Иваниця и инѣхъ, а Чуди множество избиша ... На зиму (въ 1179 году) иде Мстиславъ на Чудь на Очелу, » Такъ называлось одно мѣсто въ Ливоніи (см. Арнт. Liefländ. Chr. II). Татищевъ говоритъ здѣсь о рѣкѣ Трейдерѣ, о трекратной битвѣ, о Зимеголѣ, Кури, Тормѣ, Эрвѣ — о Тысячскомъ Самцѣ, и проч.

Въ Кіев. Лѣт.: «Идущю ему изъ Чюди, вниде въ Пльсковъ и изойма Сотскіа про Бориса, сыновца своего, зане не хотяху сыновца его Бориса, и тако утвердивъ и́ съ людми, иде къ Новугороду, и ту бѣ зиму всю, и на весну, сдумавъ съ мужи своими, пойде на Полтескъ на зятя своего, на Всеслава: ходилъ бо бѣ дѣдъ (прадѣдъ) его на Новьгородъ и взялъ Іерусалимъ церковный (дароносицу), и съсуды церковныа, и погость одинъ завелъ за Полтескъ ... Услышавъ же то Романъ, братъ его, посла сынъ свой Мьстиславъ въ Полтескъ къ зятю своему въ помочь, а къ брату посла мужъ свой, река ему: обиды ти до него нѣту; иже идеши нань, то пръвое иди на мя ... Онъ же, не хотя вередити сердца брата своего старѣйшаго, възвратися ... и ня его болѣзнь крѣпка ... и отъимающи языкъ, и възрѣвъ на дружину свою и на Княгыню, и въздхнувъ изъ глубины сердца и прослезися, и поча имъ молвищи: се приказываю дѣтя свое, Володимера, Борисови Захарьичю; и съ симъ даю Рюрику и Давиду съ волостью на руци ... и тако приказавъ дѣти своя братьи своей ... преставися Іюня въ 13 день» (по Новогор. Лѣт. 14) ... «Плакашеся по немъ вся земля Новьгородскаа, наипаче же лѣпши мужи ... и тако помолвяху: уже не можемъ, господине, ѣхати съ тобою на иную землю поганыхъ ... ты бо много молвяше, хотя на вся поганыа стороны. Добро намъ, господине, съ тобою умрети, сътворшему толику свободу Новьгородцемъ отъ поганыхъ, яко же и дѣдъ твой Всеволодъ» (развѣ Мстиславъ Великій? а Всеволодъ былъ ему дядя) ... «Уже бо солнце наше зайде намъ ... Сь (сей) же благовѣрный К. Мьстиславъ възрастомъ середній бѣ и лицемъ лѣпъ, и всею добродѣтелью украшенъ и благонравенъ, и любовь имѣаше къ всѣмъ, и милостини прилежаше, монастыри набдя ... бѣ бо крѣпокъ на рати; всегда бо тъсняшеся умрети за Рускую землю, и тако молвяше дружинѣ: братье! ничто же имѣйте въ умѣ своемъ; аще нынѣ умремъ за Христіаны, то очистимся грѣховъ, и Богъ въмѣнить кровь нашю съ Мученикы ... аще нынѣ умремъ, умремъ же всяко ... Бѣ налюбезнивъ на дружину, и не збираше злата, ни сребра, но дааше дружинѣ, ово же правяше души своей ... Не бѣ бо тоа землѣ въ Руси, котораа же его не хотяше, ни любяше ... Плакашеся по немъ вся Рускаа земля ... и Черныи Клобуци вси не могуть забыти приголубленіа его.» — Татищевъ называетъ дѣда Всеславова Глѣбомъ и пишетъ, что Мстиславъ хотѣлъ итти на Емь, за Волокъ; что онъ былъ плѣшивъ, молчаливъ, и проч.

(55) «Того же дѣта (1175) Смолняне выгнаша отъ себе Романовича Ярополка, а Ростиславича Мстислава» (не Ростислава Мстиславича) «введоша Смоленьску княжити.» Въ то время Романъ былъ въ Кіевѣ.

(56) Въ Кіев. Лѣт.: «Того же лѣта (1180) призва Всеволодъ Гюргевичь Володимера Святославича къ собѣ къ Володимерю и вда нань свою братаничну, Михалкову дъщерь, и иде Володимеръ съ женою къ Чернѣгову къ отцу: ту бо живяше

25

Святославъ, пришедъ изъ Кыева.» Татищевъ называетъ Михаилову дочь Пребраною.

(57) «Въ Коломнѣ Святославича Глѣба я Всеволодъ и посла въ Володимеръ.» Никон. Лѣт. говоритъ, что дружина Глѣбова была пьяна. Въ Кіев. Лѣт.: «позва его къ собѣ (Всеволодъ Глѣба); Глѣбъ же не хотѣ ѣхати, но и волею и неволею ѣха, зане бяше въ его рукахъ.» — Здѣсь говорится о Старой Рязани, на Окѣ, противъ Спаска. — Городъ Борисовъ или Борисовъ-Глѣбовъ уже не существуетъ.

(58) Въ Кіев. Лѣт.: «Преставися Олегъ Святославичь Ген. въ 16 день (1180), и положенъ бысть у Св. Михаила. Игорь, братъ его, сѣде въ Новѣгородѣ Сѣверскомъ, а Ярославъ Всеволодичь въ Чернѣговѣ сѣде.» Тамъ же: «отда Ярославъ (Черниговскій) дъщерь свою за Володимера Глѣбовича къ Переяславлю Ноября въ 8 день» (1179). — Тамъ же: «Святославъ» (услышавъ о плѣненіи сына) «распалився гнѣвомъ ... и размысли въ умѣ своемъ, река: я мьстился быхъ Всеволоду, но не лзѣ Ростиславичи, и ти ми въ всемъ пакостять въ Руской земли; а въ Володимери племени кто ми ближній, тотъ добръ» (т. е. кто ближе другихъ, тому и хорошо мстить). — Въ сей же лѣтописи о набѣгѣ Половцевъ въ 1179 г. сказано: «мѣс. Авг. пріидоша иноплеменницы, безбожный Кончакъ, злу начальникъ ... къ Переяславлю ... овыхъ плѣниша, а иныа избиша, множайши же младенець ... Святославу ниже Трьполя съжидающи Ростиславичь и Половець къ собѣ на миръ ... и пригна посолъ изъ Переяславля: воюють Половци ... Князи Рустіи поидоша за Сулу и сташа близъ городища Лукомля ... Половци яшась бѣгу.» Далѣе (въ 1180 г.): «Ходяше Давыдъ Ростисл. по Днѣпру въ лодіахъ, ловы дѣя, а Святославъ ходяше по Чернѣговской сторонѣ ловы дѣя ... и абіе устремився Святославъ, и переѣха черезъ Днѣпръ, и помысли, яко Давыда иму, а Рюрика выжену ... Святославъ же изойма дружину его (Давидову) и товары его ... и ѣха къ Вышегороду, и грѣши помысла своего, и ту прележавъ ночь подъ Вышегородомъ; на утрій же день поѣхаша къ нему, искавше Давыда и не обрѣтоша его ни на которомъ пути. Онъ же (Святославъ) въста и ѣха за Днѣпръ: уже объявился есмь Ростиславичемъ, а не мощно ми быти въ Кыевѣ; и пріѣхавшю ему къ Чернѣгову, и съзва вся сыны и молодшую братью ... и рекъ: гдѣ поѣдемъ? къ Смоленску ли, къ Кыеву ли? ... Рюрикъ же въѣха въ Кыевъ въ день Недѣльный и посла по братью свою по Ярославичи» (сыновей Ярослава Луцкаго, тогда умершаго) и по Всеволода и по ины, и приведе я къ собѣ, и Ярославля помочь, Галицкого Князя, съ Тудоромъ съ Гелчичемъ, а Давыда посла къ Романови брату въ помочь, и усрѣте и́ вѣсть на Сковышинѣ бору: брата ти Романа Богъ понялъ. Онъ же плача поѣха борзо къ Смоленску, и усрѣте его Епископъ Костянтинъ съ кресты ... и вшедъ Давыдъ въ церковь Св. Богородица и сѣде на столѣ дѣда своего и отца ... Положиша тѣло его (Романово) у Св. Богородици, и плакашася по немъ вси Смолняне, поминающи добросръдіе его до собе; паче же и сынове его плакахусь; Княгыни же его безпрестани плакашесь, предстоящи у гроба, сице въпіюще: Царю мой кроткій! ... многія досады пріа отъ Смолнянъ, и не видѣ тя, господине, николижь противу ихъ злу никоторого зла въздающи ... Сь благовѣрн. К. Романъ възрастомъ бѣ высокъ, плечима великъ, лицемъ красенъ.» Слѣдуетъ описаніе его добродѣтелей и построенной имъ церкви.

(59) Въ Кіев. Лѣт.: «Святославъ же съвокупився съ братьею и съ Половци, и рече: се азъ старѣй

26

Ярослава, а ты, Игорю, старѣй Всеволода» (Святославича, его брата) «а нынѣ я вамъ въ отца мѣсто, а велю тебѣ, Игорю, здѣ съ Ярославомъ блюсти Чернѣгова, а я пойду съ Всеволодомъ къ Суждалю ... Поя же съ собою Ярополка» (племянника Всеволодова, ослѣпленнаго въ Владимірѣ) и Половци такожь раздѣли на двое ... и сняся на пути съ сыномъ Володимеромъ ... И стоаша (непріятели) обаполы рѣки Влены» (нынѣ Вели, на границѣ Владимірской и Москов. Губерніи) ... «бѣ бо рѣка та твердо текущи, бережиста. Суждалци же стоаху на горахъ и пропастехъ и ломохъ ... и посла Всеволодъ Резанскіа Князи, и въгнаша въ товары Святославли ... и вборзѣ доспѣша въ полку Святославли, и Всеволодъ Святославичь вборзѣ пригналъ къ Рускымъ полкомъ съ своимъ полкомъ, и тако Резанскіа Князи утекоша ... и ту яша Вора Мирославича» и проч. Въ Новог. Лѣт. сказано, что Новогородцы убили 300 Суздальцевъ.

(60) Въ Кіев. Лѣт.: Святославъ пусти брата своего (двоюроднаго) Всеволода и Олга, сына своего, и Ярополка въ Русь ... Ярославъ съ Игоремъ поидоста къ Дръютеску, поемше съ собою Половци, а Всеволода, Игорева брата, оставиша въ Чернѣговѣ и Олга Святославича. И пріидоша Полотскія Князи въ стрѣтеніе, помогающе Святославу, Васильковича Брячиславъ изъ Витебьска, братъ его Всеславъ съ Полочаны (съ нимъ же бяху и Либь и Литва) Андрей Володшичь (внукъ Васильковъ) и сыновецъ его Изяславъ, и Всеславъ Микуличь изъ Логожска» (неизвѣстные; впрочемъ должны быть правнуками или праправнуками знаменитаго Всеслава Полоцкаго, дѣда Василькова) «и Василько Брячиславичь. Снемши же ся вси, поидоша мимо Дръютескъ противу Святославу. И въѣха Давыдъ К. Смоленскый въ Дръютескъ съ всѣмъ полкомъ своимъ, съвокупися съ Глѣбомъ съ Рогьволодичемъ, и пойде за Ярослава, и хотяше Ярославови и Игореви полкъ (битву) дати до Святослава. Ярославъ же и Игорь не смѣста дати полку Давыдови безъ Святослава, но идоша въ твердаа мѣста, и стоаша меже себе недѣлю обаполы Дръюти, и отъ Давыдова полку переѣждеваху стрѣлци и копейници, и біахуся съ ними крѣпко. По семъ же Святославъ пріѣха съ Новьгородци, и ради быша братіа его, и перегатиша Дръють, хотячи ѣхати къ Давыдови. Давыдъ же заложися ночью и бѣжа къ Смоленску. Святославъ же приступи къ Дръютску и пожже острогъ, и самъ пойде къ Рогачеву, изъ Рогачева по Днѣпру къ Кыеву. Игорь же поемъ Половца Кончака и Кобяка, и дождася Святослава противу Вышегороду. То слышавъ Рюрикъ, и ѣха въ Бѣлгородъ, а Святославъ съ братома въ Кыевъ. Половци же испросиша у Святосл. Игоря, ать ляжеть съ ними въ Подлобьску» (близъ озера Долобскаго или Дулѣбскаго) ... «Рюрикъ посла Мьстиславъ Володимерича» (внука Мстиславу Великому) «съ Черными Клобуки и Лазаря Воеводу съ молодыми своими, и Бориса Захаріинича съ Здѣславомъ съ Жирославичемъ съ Мьстиславлимъ полкомъ изъ Треполя, Борисъ Захаріиничь съ Володимеровыми людми Княжича своего (сына Мстислава Храбраго) ... Половци же лежаху безъ боязни, надѣющеся на силу свою и на Игоревъ полкъ, и безъ сторожи. Мьстиславъ же пріѣха къ нимъ, и Черн. Клобуци остерегоша я (осмотрѣли ихъ) и повѣдаша Мьстиславу ... Черніи же Клобуци пустиша конѣ къ товарамъ ихъ» (послали къ непріятельскому стану или обозу). «Воеводы же Рускіа не веляше имъ ... бѣ бо еще ночь. Они же поблазнивше грѣшиша товары ихъ» (не попали въ ихъ станъ). «Крило же ихъ мало отлучившеся отъ дружины своея, угнаша въ товаръ ихъ. Половци же, видѣвше

27

загонци» (загонщиковъ) «и яша нѣколико ихъ; не бѣ бо ту добрыхъ ... и побѣгоша ... и възмяли бяху Русью, и вбѣгоша въ Мьстиславль ... полкъ, и не може ихъ удръжати Мьстиславъ ... и самъ бѣже ... Черныхъ Клубокъ лѣпшіи мужи осталися бяше, Лазарь Воевода съ полкомъ Рюриковымъ и Борисъ Захаріиничь ... и Здѣславъ ... поѣхаша противу Половцемъ ... и потопташа я ... Половци же потопоша мнози въ Черторьи ... Игорь же съ Кончакомъ выскочивше въ лодью, бѣжа на Городець къ Чернѣгову. И тогда убиша Половец. Князя Къзла Сътоновича и Елтута, Кончакова брата, и два Кончаковича яша, и Тутура, и Бякобу, и Кунячюка богатаго, и Чюгая, и своя отполониша ... Рюрикъ же ничто же горда учини, но пожити хотя въ братолюбіи ... и размысливъ съ мужи своими ... бѣ бо Святославъ старѣй лѣты ... урядився съ нимъ, и съступи ему Кыева, а събѣ взя всю Рускую землю» (т. е. окрестную Днѣпровскую область) ... Рюрикъ же пожалова на Володимерича на Мьстислава, река ему: ты пръвѣе Треполь предалъ Олговичемъ, а нынѣ еси побѣглъ, Олговичемъ и Половцемъ добро чиня.»

(61) По харатейнымъ мѣсяцъ, по Новогор. Лѣт. 5 недѣль. — Татищевъ пишетъ, что Всеволодъ построилъ тогда крѣпость на Волгѣ, или твердь: ибо нашему Историку хотѣлось производить имя города Твери отъ тверди. Но выше упоминалось о рѣкѣ Тверцѣ или Тъхвери; имя рѣки старѣе города. Татищевъ пишетъ, что Ярополкъ скоро умеръ въ заточеніи; но о семъ Князѣ еще упоминается ниже (см. примѣч. 95).

(62) Названный Иваномъ въ Никон. лѣтописи. Онъ и Великій Князь Всеволодъ были женаты на двухъ сестрахъ Ясыняхъ (см. Рос. Библіот. стр. 271, 272). По другому жь извѣстію, первая супруга Всеволодова, Марія, была дочь Князя Чешскаго или Богемскаго, Шварна (см. лѣтопись въ Синодал. Библіот. No. 349, д. 225 на об). Тѣло ея лежитъ въ Владимірѣ, въ Успенскомъ Дѣвичьемъ монастырѣ, въ придѣлѣ Благовѣщенія, въ олтарѣ, и въ надписи сія Княгиня именована Марѳою Шварновною. Имя Марѳы ей дано въ Монашествѣ. — Въ Кіев. Лѣт.: «Всеволодъ же Суждальскій пусти Глѣба Святославича изъ оковъ и прія велику любовь съ Святославомъ, и сватася съ нимъ, и да за сына его меньшаго свѣсть (своячину) свою ... Въ лѣто 6990 Святославъ Всеволодичь ожени два сына, за Глѣба поя Рюриковну, а за Мьстислава Ясыню изъ Володимеря Суждальскаго, Всеволожю свѣсть; бысть же бракъ великъ.»

(63) Въ Кіев. Лѣт.: «Заратися Всеволодъ Суждальскый съ Болгары, и присла къ Святославу: помочи прося, и пусти къ нему сына, рекъ ему: дай Богъ, брате и сыну, въ дни наша намъ сътворити брань на поганыа.»

Со Всеволодомъ ходили Глѣбовичи Романъ, Игорь, Всеволодъ, Владиміръ, Князья Рязанскіе и Муромскій Владиміръ Юрьевичь (у коего былъ еще братъ Давидъ). — Татищевъ изъяснилъ причину сей войны, сказывая, что Болгары, искавъ управы на Русскихъ грабителей, опустошили Муромскія окрестности; что Всеволодъ писалъ о томъ къ Святославу, и проч.

Въ Кіев. Лѣт.: «Идущимъ имъ по Волзѣ, поидоша на мѣсто, идѣ островъ нарицаемый Исады и устіе Цѣвцѣ» (Цывили, гдѣ находится дѣйствительно не малой островъ) ... и ту оставиша всѣ насады и галѣя ... и поидоша на конехъ въ землю Болгарскую къ Великому городу Серебряныхъ Болгаръ.» Въ харатейныхъ: «и высѣдъ на берегъ, и ста (Всеволодъ) у Тухчина городка ... и приде Князь къ городу, и перешедъ Черемисанъ»: вѣроятно, рѣку Малую Цывиль, прежде такъ

28

называемую, а не Черемшанъ въ Симбирской Губерніи. Можетъ быть, нынѣшній Цывильскъ основанъ на развалинахъ сего города Болгарскаго.

Далѣе въ лѣтописи: «Узрѣша наши сторожеве полкъ въ поли, и мняху Болгарскый, и пріѣхаша 5 мужъ изъ полку того, и удариша челомъ передъ Княземъ Всеволодомъ, и сказаша ему рѣчь: кланяются, Княже, Половци Емякове. Пришли есьмы со Княземъ Болгарскымъ воевать Болгаръ.» И такъ одинъ изъ Князей Болгарскихъ — можетъ быть, изгнанный — привелъ сихъ Половцевъ.

(64) Владиміра Глѣбовича, внука Юрьева. Въ лѣтописи: «Изяславъ, возма копье, потче къ плоту, гдѣ бяху пѣши вышли изъ города, твердь учинивше плотомъ. Онъ же вгнавъ за плотъ къ воротомъ городнымъ, изломи копье, и ту удариша его стрѣлою сквозѣ бровѣ подъ сердце, и пренесоша илѣ (еле) жива въ товары» (станъ).

Далѣе: «Бѣлозерскый полкъ отряди (Всеволодъ) къ лодьямъ, а Воеводство да Ѳомѣ Ласковичю.» (Въ Кіев Лѣт.: «остави Ѳому Назаковичь, а другого Дорожаа: то бо бяше ему отень слуга, и иныя Воеводы оставиша Князи къждо у своихъ лодей) ... Болгаре изъ города Собекуля и изъ Челмата пойдоша въ лодьяхъ, а изъ Торцьскаго на конихъ на лодьѣ наши; наши же, Божьею помощью укрѣпляеми, пойдоша противу. Они же побѣгоша; а наши погнаша, сѣкуще поганыя Бохмиты (Магометанъ), и прибѣгше къ Волзѣ въ учаны (лодки), и ту абье опровергоша учаны, и тако истопоша болѣ тысячи ихъ.» Въ Кіев. Лѣт. упоминается здѣсь о Болгарахъ Тимтюзяхъ, и сказано, что ихъ всѣхъ собралось до пяти тысячь, а осталось живыхъ половина. Городъ Торцскій или Торкъ существовалъ по взятіи Казани, и былъ отданъ Государемъ Андрею Ильичу Квашнину (см. челобитную Квашнина на Лобанова въ Архивѣ Иностр. Коллегіи, въ Миллер. собраніи бумагъ No. 84).

Изяславъ погребенъ у соборной церкви Владимірской. — Татищевъ, описывая возвращеніе конницы Всеволодовой, упоминаетъ о рѣкѣ Сурѣ и разореніи деревень Мордовскихъ.

(65) См. Хронику Стриковскаго, кн. VIII, гл. 6; также Грубер. Liefländ. Chronik. I, 67, 64. Въ Словѣ о полку Игоревѣ (стр. 33) упоминается о смерти Князя Изяслава Васильковича, убитаго Литвою около сего времени. Слова: «Двина болотомъ течеть онымъ грознымъ Полочаномъ (а не Половчанамъ) подъ кликомъ поганыхъ, » изображаютъ ужасъ тогдашнихъ Литовскихъ набѣговъ на Кривскую землю.

(66) «На ту зиму (въ 1183 г.) бишася Пльсковици съ Литвою, и много ся издѣя зла Пльсковицемъ ... Выведе Всеволодъ (въ 1184 году) своякъ свой изъ Новагорода: негодовахуть бо ему Новгородьци, зане много творяхуть пакости волости Новгородьской. И послашася Смольньску къ Давидови, просяце сына у него.»

(67) Съ Мстиславомъ Романовичемъ и Изяславомъ Давидовичемъ. — Еще въ 1183 году были дѣла съ Половцами. Въ Кіев. Лѣт.: «Февр. въ 23 день, въ 1 недѣлю поста и (въ числѣ должна быть ошибка) «пріидоша Половци къ Дмитрову» (нынѣ селу въ Курск. Губ. въ Бѣлогор. уѣздѣ) (*) съ Кончакомъ и съ Глѣбомъ Тиріевичемъ ... Святославъ же съ Рюрикомъ поидоша на Половци и сташа у Олжичь, и усрѣте я Ярославъ, и рече: нынѣ не ходите ... на лѣто пойдемъ ... и възвратишась. Святославъ же посла сыны своя полемъ


(*) (Изъ Прибавленій въ концѣ VIII тома издан. 1819 года:) Дмитровъ есть, можетъ быть, Дмитровка въ Миргород. Повѣтѣ. (Сообщено З. Ходаковскимъ).

29

къ Игорю, веля ему ѣхати собе въ мѣсто, а Рюрикъ посла Володимера Глѣбовича. Володимеръ прося у Игоря ѣздити напередъ ... Игорь же не да ему того. Володимеръ же разгнѣвался и възвратися, и оттолѣ иде на Сѣверск. города, и взя у нихъ многъ добытокъ. Игорь възвороти Кіевск. полкъ, пристави къ нему Олга и сыновца своего, Святослава, а самъ поймя брата Всеволода и Святославича Всеволода, и Андреа съ Романомъ и нѣколико отъ Черн. Клоб. съ Кулдюремъ и съ Кунтувдѣемъ, и пріидоша къ рѣцѣ къ Хиріи, и бысть дождь рамянъ (силенъ) и умножишась вода ... и Половци, которы утягли, перейти вежами, ти избиша, а которы не утягли, тѣхъ взяша ... Веже и конѣ и скоти мнози потопли суть въ Хоріи(*)

Князь Глѣбъ, о коемъ упоминаемъ здѣсь въ Исторіи, былъ сынъ Юрія Ярославича, внука Святополкова, а Мстиславъ Всеволодковичь внукъ Мономаховъ. — Далѣе въ Кіев. Лѣт.: «а своя братіа (Святославовы) не идоша, рекуще: далече намъ есть итти внизъ Днѣпра; но ежели поидеши на Переяславль, то съвокупимся съ тобою на Сулѣ. Святославъ же нелюбуя на свою братью ... Старѣйшіи его сынове не утягоша отъ Чернѣговскіа стороны; идущю же ему по Днѣпру, и ста ту, идѣ же нарицается Иньжирь бродъ, и ту перебродися на ратную сторону Днѣпра.» Далѣе въ харатейныхъ: «ѣдяше (К. Владиміръ) напереду въ сторожехъ съ Переяславци, и Берендѣевъ было съ нимъ 2100:» въ Кіев. Лѣт. означено 2500, съ прибавленіемъ: «отряди (Святославъ) Володимера Переяславскаго и Глѣба и Мьстислава, сына своего, и Романовича Мьстислава и Глѣба Гюргевича, Князя Добровицкаго, и Мьстислава Володимирича» (внука Мстиславу Великому). Далѣе въ харатейныхъ: «Князи же Русьсти не утягли (не успѣли) бяху съ Володимеромъ. Половци же, узрѣвше полкъ Володимерь крѣпко идущь на нихъ, побѣгоша.» Въ Кіев. Лѣт.: «Онѣмъ же ѣхавшимъ по нихъ, не постигши възворотишась Русь и сташа на мѣстѣ нарицаемомъ Ерель, его же Русь зоветь Уголъ. Полов. Кн. Кобякъ мнѣлъ только Руси и възвратися ... Узрѣша я полци Рустіи, начашась стрѣляти о рѣку ... Святославъ и Рюрикъ пустиста имъ болшіа полкы на помочь, а сами поидоста за ними.» — Далѣе: «Князи одинѣхъ было Половецьскыхъ 417. Кобяка руками яша, Осулука, Барака, Тарга, Данила, Башкорда, Тарсука, Изу, Глѣба Тирьевича, Ексна (Икона), Алака и Тольгыя, Давидича тестя» (котораго нибудь изъ сыновей Давида Ростиславича) «съ сыномъ, Тѣтія съ сыномъ, Кобякова тестя, Турундая. И поможе Богъ Володимеру мѣс. Іюля въ 30 день, въ Понедѣльникъ, въ память Св. Ивана Войника.» Сія битва описана въ харатейныхъ подъ годомъ 6693, а въ Кіев. Лѣт. 6691, по была дѣйствительно въ 6692, за годъ до солнечнаго затмѣнія, случившегося 1 Маія 1185 (см. Астроном. таблицы въ l’Art de vérif. les dates), въ Среду. 30 Іюля приходилось въ Понедѣльникъ также въ 1184, а не 1185 году. Далѣе: «и рече Володимеръ: съ день, иже створи Господь: взрадуемся и взвеселимся вонь.» То же говорилъ Владиміръ Мономахъ, въ свое время разбивъ Половцевъ. Въ Кіев. Лѣт. между именами плѣненныхъ Князей Половецкихъ находятся еще слѣдующія: «Яша Кобяка Карлыевича съ двѣма сынома, Билюковича и Зая, Товлыа съ сыномъ и брата его Токмиша, Съдвака Кулобичского, и Кюрязя Колотановича убиша.» — Въ Словѣ о полку Игоревѣ сказано, что иностранцы, бывшіе въ Кіевѣ, славили побѣду Святославову:


(*) (Изъ Прибавленій въ концѣ VIII тома издан. 1819 года:) Хорія не Хороль ли? (Сообщено З. Ходаковскимъ).

30

«Нѣмци и Венедици, Греци и Морава.» — Выше упомянутое солнечное затмѣніе описано въ нашихъ лѣтописяхъ слѣдующимъ образомъ: «Мая въ 1 день, на память Святаго Пророка Іеремія, въ Середу на вечерни, бысть знаменье въ солнци и морочно (мрачно) велми, яко и звѣзды видѣти человѣкомъ, въ очью яко зелено бяше, и въ солнци учинися яко мѣсяць: изъ рогъ его яко угль жаровъ исхожаше.»

(68) Въ Кіев. Лѣт.: «Пошелъ бяше треклятый Кончакъ на Русь похопься, яко плѣнити хотя грады Рускыа и пожещи огнемъ: бяше бо обрѣлъ мужа таковаго Бесурменина, иже стрѣляше живымъ огнемъ.» (См. сей Исторіи Т. V, примѣч. 136). «Бяху же у него и луци тузи самострѣлніи; одва 50 мужь можаша напрящи ... И ста на Хоролѣ. Послалъ же бяше съ лестію къ Ярославу Всеволодичю, мира прося. Ярославъ же, не вѣдый лести ихъ, посла къ нимъ мужъ свой, Ольстина Олексича, Святославъ же слаше къ Ярославу, река: брате! не ими вѣры ... и съ всѣми полками не стряпа пойде (съ Рюрикомъ) противу имъ ... Отрядиста Вълодимера (Переяславскаго) въ наворопъ (изгонъ) и Мьстислава Романовича, а сами поидоста назадѣ ... Усрѣтоша ихъ гости, и повѣдаша, яко Половци стоять на Хоролѣ ... Вълодимеръ же и Мьстиславъ пріидоша къ мѣсту тому ... и не видѣша никого же; шли бо бяху на ино мѣсто възлѣ Хороль ... Наворопници же (изгонщики, передовые) перешедше Хороль, възыдоша на шоломя (возвышеніе), глядая, гдѣ узрѣти я. Кончакъ стоялъ въ лузѣ, его же ѣдучи посолъ (Ярославовъ) мине. Иныа же въ гаты (гати) узрѣвше удариша на нихъ. Кончакъ же утече черезь дорогу, и меншицю его» (младшую жену: меньшакомъ называется у насъ меньшій сынъ) яша и онаго Бесурменина яша ... прочая же вся избиша ... Господь дасть побѣду Княземъ мѣс. Марта въ 1 день» (1185). О семъ Ханѣ Кончакѣ въ Волынск. Лѣт. стр. 622 сказано слѣдующее: Изгнавшю Володимеру Мономаху Отрока въ Обезы (Абазу) за Желѣзныа врата (Дербентъ), Сърчановижь оставшю у Дону рыбою оживши. Тогда и Волод. Моном. пилъ золотымъ шеломомъ Донъ, пріемши землю ихъ всю. По смерти же Володимери оставшю у Сърчана единому родцу же Ореви, и посла и въ Обезы, река: Вълодимеръ умерлъ есть; а въротися, брате, въ землю свою. Молви же ему моя словеса, пой же ему пѣсни Половецкіа. Аже ити не въсхощеть, дай ему поухати (понюхать) зелія, именемъ Емшанъ. Оному же не въсхотѣвшю ... и дасть ему зеліе. Оному же обухавшю и въсплакавшю, рече: да лучше есть на своей землѣ костью лечи, нежли на чюжей славну быти — и пріиде въ свою землю. Отъ него родившюся Кончаку, иже снесе Сулу пѣшъ ходя, котелъ нося на плечу.» — Далѣе въ лѣтописи: угадавше Кончака бѣжавша, послаша по немъ Кунтувдыа (Князя Торковъ) въ 6000 ... самого не обрѣте: бяше бо таластопа (ростополь) за Хороломъ ... Князь же Ярославъ Черниговскій не шолъ бяше съ братомъ Святославомъ, молвяше: азъ есмь послалъ къ нимъ мужа своего Ольстина ... Тѣмъ же отречеся. Игорь же молвяше Святославлю мужеви: не дай Богъ на поганыа ѣзда ся отрещи! ... Гада Игорь съ дружиною, куда бы могъ переѣхати полкы Святославлѣ; и рекоша ему дружина: Княже! птахомъ (птицею) не можешь перелетѣти. Се пріѣхалъ къ тобѣ мужъ отъ Святослава въ Четвертокъ, а самъ иде въ Нодѣлю изъ Кыева: то како можеши постигнути? ... Хотя же (Игорь) ѣхати полемъ перекъ възлѣ Сулу, и бяше серенъ (гололедица) великъ, яко же вои можаху видячи перейти днемъ до вечера ... Тоя

31

же весны Святославъ посла Нездимоловича съ Берендичи на Половци ... и взяша вежи, много полона и коней Апр. въ 21, на самый Великъ день. Тогда же Святославъ иде въ Вятичи къ Кърачеву орудій дѣля своихъ.» — Еще въ 1184 году, когда Святославъ и Рюрикъ ходили на Половцевъ, Игорь желалъ участвовать въ ихъ успѣхахъ. «Призва къ собѣ брата своего, Всеволода, и сыновца Святослава (Ольговича) и дѣтя свое Володимера, молвяше: Половци оборотилися противу Рускымъ Княземъ, и мы безъ нихъ кушаемыся (покусимся) на вежа ихъ ударити. Да якъ бысть за Меръломъ, и срѣтеся съ Половци: поѣхалъ бо бяше Обовлыко Стуковичь въ четырехъ стѣхъ воевать къ Руси ... Половци же побѣгоша ... и Русь погнаша я.»

(69) Святославъ Ольговичь Рыльскій. Всеволодъ Святославичь господствовалъ и въ Курскѣ. Въ Словѣ о полку Игоревѣ говоритъ онъ: «а мои Куряне, » и проч. Съ Игоремъ былъ сынъ Владиміръ, княжившій въ Путивлѣ. Въ нѣкоторыхъ спискахъ упоминается здѣсь о двухъ сыновьяхъ Игоревыхъ.

Въ Кіев. Лѣт.: «У Ярослава испроси помочь, Ольстина Олексича, Прохорова внука, съ Ковуи Чернѣговскими.» Что сіи Ковуи были не Русскіе, доказывается слѣдующимъ мѣстомъ той же лѣтописи: нашихъ Руси съ 15 мужъ утекло, а Ковуевъ мнѣе.» Торки и Берендѣи назывались часто особенными именами своихъ начальниковъ. — Князья Сѣверскіе говорили: «мы есмы ци (развѣ) не Князи же? такъ же собѣ хвалы добудемъ.» — Въ Кіев. Лѣт.: «И тако идяху тихо, събираючи дружину свою; бяху бо и кони у нихъ велми тучни. Идущимъ же имъ до Донцю рѣцѣ, въ годъ вечерній, Игорь же възрѣ на небо и видѣ солнце стояще яко мѣсяць, и рече Бояромъ: видите ли? ... Они же поникоша главами, и рекоша: се есть не на добро. Игорь же рече: братіе и дружино! тайны Божія никто же не вѣсть, а знаменію Творецъ Богъ и всему міру своему, а намъ что сътворить Богъ, или добро, или наше зло, а то намъ видѣти — и то рекъ перебреде Донецъ, и приде къ Осколу, и жда 2 дни брата ... и поидоша къ Салници. Ту стороже пріѣхаша, иже послали языка ловить, и рекоша: видѣхомся съ ратными (непріятелями) нашими: съ доспѣхомъ ѣздять; да или поѣдете борзо, или възворотимся домовъ ... ѣхаша чрезъ ночь. Заутра же Пятку наставшу, въ обѣднее время усрѣтоша полкы Половецкые ... вежи отпустили за ся, а сами стояху на оной сторонѣ рѣки Сюурліа. И изрядиша (Русскіе) полковъ 6: Игоревъ полкъ середѣ, а по праву Всеволожь, а по лѣву Святославль, напередъ сынъ Володимеръ, и другый полкъ Ярославль, а третій напередѣ же стрѣлци, иже бяху отъ всѣхъ Князей выведени ... и рече Игорь: братіа! сего есмы искали, а потягнемъ ... и яко быша къ рѣцѣ къ Сюурлію, и выѣхаша изъ Половецкыхъ полковъ стрѣлци, и пустивши по стрѣлѣ, и поскочиша ... Русь же бяху не переѣхали еще рѣкы. Поскочиша же и тѣ Половци, которіи далеко рѣки стоаху. Святославъ же Ольговичь и Володимеръ и Ольстинъ и стрѣлци потькоша по нихъ; а Игорь и Всеволодъ помалу идяста, не распустяца полку своего ... Половци же пробѣгоша вежи; а Русь же дошедше вежъ и ополонишась.»

(70) Въ 1111 году. Въ Кіев. Лѣт.: «и оттуда поидоша къ Салници, » рѣкѣ Салу, впадающему въ Донъ (см. сей Исторіи Т. II, прим. 204). — Россіяне, надменные успѣхомъ, говорятъ: «Пойдемъ за Донъ; оже ны будеть ту побѣда, идемъ по нихъ къ луку моря, гдѣ же не ходили ни дѣди наши ... И стояша на вежахъ 3 дни веселящеся.»

32

Такъ въ харатейныхъ. Въ Кіев. Лѣт. иначе: «Рече Игорь къ братомъ и къ мужемъ своимъ: Половци ... всѣ суть съвокупили: нынѣ поѣдемъ (назадъ) черезъ ночь; а кто пойдеть заутра по насъ ... лучшіи конѣци переберутся, а съ самѣми како намъ Богъ дасть.» Но племянникъ, Святославъ Ольговичь, хотѣлъ отдыха, говоря, что лошади и всадники его устали. Всеволодъ такъ же мыслилъ. Игорь сказалъ, что онъ не боится смерти — и согласился ночевать. Въ Субботу на разсвѣтѣ окружили ихъ Половцы. «Рече Игорь: се вѣдаючи събрахомъ на ся землю всю: и Кончака, и Козу Бурновича, и Токсобича, и Кулобича, и Этебича, и Трътробича — и тако угадавше, вси съсѣдоша съ коней, хотяху бо біющеся дойти рѣкы Донца; молвяху бо: иже побѣгнемъ, утечемъ сами, а чръныа люди оставимъ ... умремъ или живи будемъ вси на единомъ мѣстѣ ... и поидоша біючися ... Уязвиша Игоря въ руку и умрътвиша шюйцю его ... и Воеводу имяху: тотъ напередъ уязвленъ бысть ... и тако бишась до вечера ... Бысть же свитающей Недѣли, възмятошась Коуеве, побѣгоша. Игорь же бяше на конѣ, зане раненъ ... и хотя възворотити ихъ ... съимя шоломъ ... того дѣля, что быша — познали Князя, възворотилися быша ... Токмо Михалко Гюргевичь възворотись: не бяху бо добри и смалися Ковуи, но мало отъ простыхъ, или кто отъ Отрокъ Боярскихъ: добріи бо вси біахуся, идущи пѣши, и посреди ихъ Всеволодъ ... и ту яша (Игоря въ плѣнъ) на единъ перестрѣлъ одаль полку своего ... Игорь же видѣ брата крѣпко борющися, и проси души своей смерти, яко дабы не видѣлъ паденіа брата ... Біахуся идущи вкругъ при озерь ... и тако въ день Воскресеніа наведе на ны плачь и жаль на рѣцѣ Каялы. Рече бо дѣй *) (витязь) Игорь: помянухъ азъ грѣхы своа, яко много убійства створихъ въ земли Христіанстѣй: взяхъ на щитъ городъ Глѣбовъ у Переяславля ... и се нынѣ вижу отместіе отъ Господа ... почто азъ единъ повинный не пріяхъ страсти? ... Розведени быша, и пойде кождо въ своя вежи. Игоря же бяху яли Тарголовъ мужъ Чилбукъ, а Всеволода Романъ Кзичь, а Святосл. Ольговича Елдючюкъ Въвобурьчевичь, а Володимера Копти Улашевичь. Тогда же на полчищи Кончакъ поручися по свата (будущаго) Игоря, зане бяше раненъ. Отъ толикихъ же людей мало ихъ избысть ... не бяше бо лзѣ утечи, зане яко стѣнами силными, тако огорожени бяху полкы Половецкыми. Но нашихъ Руси съ 15 мужъ утекши, а Ковуевъ мнѣе, а прочіи въ морѣ (Азовскомъ) истопоша.» Обстоятельство, что Половци 3 дни пускали только стрѣлы въ Россіянъ, находится въ харатейныхъ лѣтописяхъ. Въ Словѣ о полку Игоревѣ также сказано, что Игорь три дни сражался: «бишася день, бишася другый; третьяго дни къ полуднію падоша стязи Игоревы ... на брезѣ быстрой Каялы ... Се бо Готскія красныя дѣвы вспѣша на брезѣ синяго моря, звоня Рускымъ златомъ.» Въ Тавридѣ, завоеванной Половцами, жили Готѳы (см. сей Исторіи Т. I, примѣч. 88). Каяла называется нынѣ Кагальникъ, впадающій въ Донъ. Россіяне отступали къ Донцу, не далеко оттуда соединяющемуся съ Дономъ. — Татищевъ украсилъ описаніе битвы нѣкоторыми подробностями. Никонов. Лѣт. сказываетъ, что тутъ убили «дивнаго богатыря, Добрыню Судиславича.»


(*) (Изъ Прибавленій въ концѣ VIII тома издан. 1849 года:) Въ старинныхъ Литовскихъ бумагахъ, по-Русски писанныхъ, слово Дѣй всегда прибавлялось къ именамъ дворянъ: на примѣръ: „Дѣй его милость, Панъ Юрій Радивиловичь.” (Сообщено З. Ходаковскимъ).

33

(71) Въ Кіев. Лѣт.: «Въ то же время Великій Князь Святославъ шелъ бяше въ Корачевъ и събраше отъ Връхнихъ земль вой, хотя ити на Половци къ Донови на все лѣто ... и былъ у Новагорода Сѣверск. и слыша о братьи своей, иже шли суть на Половци, и не любо бысть ему. Святославъ же идяше въ лодіяхъ, и яко пріиде къ Чернѣгову, въ тотъ годъ (въ то время) прибѣже Бѣловълодъ Просовичь, и повѣда бывшее. Святославъ же вельми въздохнувъ, утеръ слезы свои, и рече: о любимая братіа и сынове и мужи землѣ Руское! далъ ми бяше Богъ притомити поганыа, но не въздръжавше юности, отвориша ворота на Рускую землю. Воля Господня да будеть о всемъ. Да колько жаль ми на Игоря бяше, тако нынѣ жалую болши по Игорѣ, братѣ моемъ. По семъ же посла сына своего Олга и Вълодимера въ Посемье; възмятошась бо города Посемскіе, и бысть скорбь и туга, яко николижь ... и метахуся яко въ мутви ... мнози отрекахуся душь своихъ, жалующе по Князехъ ... Посла Святославъ къ Давыдови къ Смоленску, река: рекли быхомъ лѣтовати на Донѣ ... а поѣде, брате ... Давыдъ же пріиде по Днѣпру ... и ины помочи, и сташа у Треполя» (по другимъ лѣтописямъ у Канева) «а Ярославъ у Чернѣгова ... И бысть у нихъ (у Половцевъ) котора; молвяше бо Кончакъ: пойдемъ на Кыевъ, гдѣ суть избита братіа наша и Великій Князь нашъ Бонякъ; а Кза молвяше: пойдемъ на Семь, гдѣ ся остали жены и дѣти ... и раздѣлишась на двое. Кончакъ пойде къ Переяславлю.» Въ Словѣ о полку Игоревѣ такъ описывается горесть Святославова: «Великіи Святославъ изрони злато слово, слезами смѣшено, и рече: о моя сыновчя, Игорю и Всеволоде! рано (не во время) еста начала Половецкую землю мечи (мечами) цвѣлити, а себѣ славы искати, » и проч. Цвѣлить то же, что квелить, приводить въ слезы, огорчать. На Польскомъ Kwiliċ sie, на Богемскомъ Kwjljm, значитъ выть и плакать. Въ Волын. Лѣт. (въ рукописн. стр. 727) сказано: «ати инаа дѣтій не цвѣлитъ, » вмѣсто: «не оскорбляетъ.»

(72) Въ Кіев. Лѣт.: «Вълодимеръ же слаше къ Святосл., и къ Рюрик. и къ Давыдови: помозѣте ми. Святославъ же слаше къ Давыдови ... Смолняне же почаша Вѣче дѣяти, рекуще: мы пошли до Кыева .., намъ ли иноя рати искать? ... есмы изнемогли. Святославъ же съ Рюрикомъ влегоша въ Днѣпръ противу Половцемъ, а Давыдъ възвратися. То слышавше Половци, възвратишась отъ Переяслявля; идущи же мимо, прнступиша къ Римови (Ромену). Римовци затворишась ... и възлѣзше на заборала, и летѣста (упали) двѣ городници и съ людми къ ратнымъ (непріятелямъ) ... которіи гражане выидоша и біяхуся ходяше по Римскому болоту, тіи избѣжаша плѣна; а кто ся осталъ въ городѣ, тіи взяти быша. Володимеръ же слаше къ Святославу и къ Рюр. да быша ему помогли. Они же опоздишась, ожидающи Давыда. Половци жь поидоша въ свояси. Князи взъворотишась въ домы своя; бяху бо печальни ... А друзіи Половци идоша къ Путивлю, Кза въ силахъ тяжкыхъ ... пожгоша острогъ, села ... и възвратишась.» — И здѣсь Татищевъ прибавляетъ нѣкоторыя обстоятельства. Въ Словѣ о полку Игоревѣ сказано: се у Римъ (Ромена?)» кричать подъ саблями Половецкыми, а Володимеръ (Переяславскій) подъ ранами;» т. е. Половцы рубили жителей Роменскихъ саблями, а раненный Владиміръ не могъ помочь имъ.

(73) Въ Кіев. Лѣт.: «Игорь же бяше въ Половцѣхъ ... Они же акы стыдящися Воеводства его, не творяху ему ни что же, но приставиша къ нему 15 сторожевъ отъ сыновъ своихъ, а

34

господичев, 5 ... а своихъ слугъ 5 или 6 съ нимъ ѣздяше ... Сторожеве же слушаху его ... и Попа бяше привелъ къ собѣ изъ Руси ... творяшеся (думая) тамъ долго быти; но избави Господь за молитву Христіанскую, имъ же мнози печаловахусь ... Съ нимъ бо бяше Тысяцкого сынъ и Конюшій его, » и проч. Слуги Игоревы говорили ему, что Половцы, возвратившіеся отъ Переяславля, намѣрены убить ихъ всѣхъ и Князей. Далѣе: «Посла Игорь къ Лаврови Конюшаго, река: переѣди на ону сторону съ конемъ поводнымъ ... Половци напилися бяше комуза ... Конюшій повѣда, яко ждетъ его Лаверъ. Сей же въставъ ужасенъ и трепетенъ, поклонися образу Божію ... и въземъ на ся крестъ и икону поднемъ съ стѣны ... Сторожемъ же играющимъ и веселящимся, а Князя творяще спяща ... и проидоста сквозѣ вежа. Се же створи Богъ въ Пятокъ вечера, и иде 11 денъ до города Донца, и оттолѣ въ свой Новьгородъ, и обрадовашась ему. Изъ Новагорода иде къ Чернѣгову, помощи прося на Посемье. Ярославь же обѣща ... Игорь же ѣха къ Кыеву, и радъ бысть ему Святославъ и Рюрикъ, сватъ его.» Древній городъ Донецъ былъ не далеко отъ впаденія рѣки Харькова въ Уды (см. Больш. Чертежъ), и принадлежалъ или къ Курской или Переяславской области. — Татищевъ пишетъ, что Половцы требовали за Игоря 2000 гривенъ окупа, за другихъ Князей по 1000, за Воеводъ по 200; что Игорь бѣжалъ самъ-пятъ съ Лавромъ, и за 20 верстъ до Новагорода вывихнулъ себѣ ногу; что Княгиня съ вельможами встрѣтила его въ селѣ Св. Михаила; что онъ сдѣлалъ Лавра Бояриномъ и женилъ на дочери Тысячского Рагуйла, и проч.

Далѣе въ Кіев. Лѣт.: «пріиде (въ г. 1187) Володимеръ изъ Половецъ съ Кончаковною, и створи сватбу Игорь сынови своему, и вѣнчаша его и съ дѣтятемъ.» Татищевъ пишетъ, что братъ Игоревъ, Всеволодъ, обѣщалъ прислать Половцамъ 200 гривенъ серебра или 200 ихъ плѣнниковъ. Сей Князь умеръ въ Маіѣ 1196 году. Въ Кіев. Лѣт.: «Спрятавше тѣло его вся братіа въ Олговичехъ племени съ великою честію и съ плачемъ великымъ: понеже бѣ въ Олговичехъ всѣхъ удалѣе, рожаемъ (дородствомъ) и възрастомъ, и всею добродѣтелію и мужественною доблестію, и любовь имѣаше къ всѣмъ. Епископъ же Чернѣговскый и си Игумени и Попове проводиша его до гроба, и положиша его въ церкви Св. Богородица въ Чернѣговѣ.»

(74) Въ Кіев. Лѣт.: «Замыслилъ Святославъ съ Рюрикомъ (въ 1187 г.) на Половци, повѣдаху бо имъ Половци близъ на Титянци, на Днѣпръскомъ бродѣ, и ѣхаша безъ возъ. Володимеръ же Глѣбовичь испросися ѣздити напередѣ съ Черными Клоб ... Святославу же не любо бяше, но Рюрикъ и иніи улюбиша, зане бѣ дръзокъ и крѣпокъ на рати ... Изъ Черныхъ же Клобукъ даша вѣсть сватомъ своимъ въ Половци ... и бѣжаша за Днѣпръ ... и не лзѣ бѣ ѣхати по нихъ; сполнился бяше Днѣпръ; бѣ бо весна ... На томъ бо пути разболѣся Володимеръ Глѣбовичь ... и принесоша въ Переяславль на носилицахъ, и преставися Апр. въ 18, и положенъ бысть въ церкви Св. Михаила ... И плакашась вси Переяславци: бѣ бо любя дружину, и злата не збираше, но дааше дружинѣ: бѣ бо всякыми добродѣтелми наплъненъ, о немъ же Украйна много постона.»

«Въ то жь лѣто воева Кончакъ по Рши (Роси) ... и часто почаша воевати по Рши, и въ Черниговской волости — и на ту осень бысть зима зла велми, такоя же въ нашю память не бывало николи же ... Тое же зимы Святосл. и Рюрикъ и вси Князи поидоша по Днѣпру: не лзѣ бо бяше

35

инудѣ ити, бѣ бо снѣгъ великъ — и доидоша до Снопорода, и ту изымаша стороже Половецкіа, и повѣдаша вежа и стада у Голубаго лѣса. Ярославу же не любо бысть далѣ пойти, и почаша молвити: дружина моя изнемоглася ... Рюрикъ же рече: тобѣ было не лѣпо измясти нами, а вѣсть намъ прява есть, аже вежи Полов. въ се заполдне, а великого ѣзду нѣту: а, брате, кланяю ти ся: ты мене дѣля пойди до полудне, а азъ тебе дѣля ѣду 10 дневъ. Ярославъ же не хотя, рече: полкъ мой пѣшъ ... Святославъ же хотѣ ити съ Рюрикомъ, но не оста брата, и възвратишась въ свояси.

«Тое же зимы (въ началѣ 1188 г.) Святосл. и Рюр. послаша Черн. Клоб. на вежа за Днѣпръ, и Романа Нездиловича Воеводою, и взяша вежа за Днѣпромъ ... Половци бо бяше шли въ Дунай, и не бѣ ихъ дома.

«Того же лѣта (1190) Святославъ съ Рюрикомъ утѣшивша землю Рускую и Половци примиривши въ волю свою, и здумавша идоста на ловы по Днѣпру въ лодіахъ на устіи Тясмени, и ту ловы дѣяша, и обловишась множествомъ звѣрей, и тако наглумистась и въ любви пребыста и въ веселіи по вся дни ... Тое же осени Святославъ на Кунтувдѣя, Торцеского Князя, по обадѣ (клеветѣ) ... и Рюрикъ жалуа пронь, зане бѣ дръзокъ и надобенъ въ Руси. Святославъ же води его къ ротѣ и пусти. Онъ же не стерпя сорома своего, иде въ Половци, къ Тоглыеви, къ Половецкому Князю; Половци жь обрадовашась ему и почаша съ нимъ думати, куды бы имъ въѣхати въ Рускую землю. Онъ же поча ихъ водити ... Половци же, потоптавше (преступивъ) роту его дѣля, всѣдоша на конѣ и изъѣхаша городъ Чюрнаевъ, и острогъ взяша, и дворъ зажгоша, и остатокъ его (Чюрнаевъ) весь поимаша, и двѣ женѣ его яша, и челяди много, и ѣхавше легоша по висемь (весямъ), и ту перепочивше, ѣхаша къ Боровому, и слышавше Ростислава Рюриковича въ Торческомъ и възвратишась къ ватагамъ своимъ ... и почаша часто воевати по Рши, съ Кунтувдѣемъ. Святославъ бо тое осени не бяше въ Кыевѣ: ѣхалъ бяше за Днѣпръ съ братьею: снимастась на думу; а Рюрикъ ѣха въ Вручій, своихъ дѣля орудій ... Рюрикъ посла къ Святославу, река ему: се мы своа орудіа дѣевѣ, а Руск. землѣ не оставивѣ тъщее (пусту): азъ оставилъ сына съ полкомъ, а ты остави своего сына. Онъ же имяся ему послати Глѣба сына, и не посла, зане бяше ему тяжа съ Рюрикомъ и съ Давыдомъ и съ Смоленскою землею; того дѣля и съ братіею совокупился бяше, како бы ему ся не съступити. Рюрикъ же съслася съ сватомъ Всеволодомъ (Вел. Княземъ), послаша къ Святославу, рекущи: ты, брате, къ намъ крестъ цѣловалъ на Романовѣ ряду» (чтобы оставить все, какъ было при Романѣ Смоленскомъ): «тако жь нашъ братъ Романъ сѣдѣлъ въ Кыевѣ: даже стоиши въ томъ ряду, то ты намъ братъ; пакы ли поминаеши давныа тяжа, которіи были при Ростиславѣ, то съступилъ еси ряду; мы ся въ то не дамы; а се ти крестныа грамоты. Святославъ же пріемъ грамоты, не въсхотѣвъ креста цѣловати, много прѣвся, и молвилъ слузѣ, и отпустивъ ихъ, и опять възворотивъ, и цѣлова крестъ на всей воли ихъ. — Тое же зимы лѣпшіи мужи въ Черн. Клоб. пріѣхаша въ Торческый къ Ростиславу Рюриковичю, и рекоша: се Половци воюютъ насъ часто, а не вѣдаемъ, Подунайци ли есмы что ли; а отецъ твой далече ... Ко Святославу не слемъ; до насъ не добръ про Контувдѣя. Рюриковичь улюби думу ихъ, и посла къ Ростиславу Володимеричю» (внуку Мстислава Великаго) «река ему: брате! отца наши далече, а инѣхъ

36

старѣйшихъ нѣтъ; а мы будева за старѣйшаа, а поѣди къ мнѣ ... И съвокупившеся съ Черн. Клоб. и ѣхаша до Протолчій» (близъ пороговъ Днѣпровскихъ) и заяша стада много Полов. въ лузѣ Днѣпрьскомъ; а за Днѣпръ не лзѣ бѣ ѣхати, зане бѣ въ крахъ» (шелъ по немъ ледъ) ... «и вежа въземше, которы бяху осталися въ лузѣ, възвратишась. Половци же ... въбредше въ Днѣпръ и постигоша ихъ на Ивлѣ въ 3 день; бяху же въ полку Половецк. три Князи Колдичи, Кобанъ, Урусовича оба и Бегбарсъ, а Кочаевичь 4: Ярополкъ же Томзаковичь съ стороны пріѣха съ своимъ полкомъ. Ростиславъ видѣвъ ихъ много, възрѣвъ на небо и поѣха къ нимъ, а стрѣлци своя молодыя пусти къ нимъ ... Половци же видѣвши стяги Ростиславли, поскочиша; стрѣлци же и Черн. Клоб. ввертѣшась въ ня и яша ихъ живыхъ 600 ... Черн. Клобуци яли Кн. Кобана, но блюдучися Ростислава, не водя его въ полкъ, уладившеся съ ними, о искупъ, и пустиша его ... Ростиславъ же пріѣха въ Торцьскый съ славою и честію, и вборзѣ ѣха къ отцу въ Вручій; отецъ бо его бяше пошелъ на Литву, и бысть въ Пинску, у тещи своей и у шюрьи своей; тогда бо бяше веселье (свадьба) Ярополче. И бысть тепло и стече снѣгъ ... и възвратишась во своаси. — Тое зимы Половци ѣхаша Ростиславлею дорогою съ Якушемъ и яша языкъ въ Воротцѣхъ, и слышаша, иже Святославъ стоить у Кулдюрева, побѣгоша пометавше стяги и копіа. Святославъ же ѣха къ Кыеву, оставивъ сына, Глѣба, въ Каневѣ ... Половци же съ Кунтувдѣемъ ѣхаша къ товаромъ, и бысть вѣсть Глѣбови, и заѣха ихъ въ товарова. Половци же, бѣжачи отъ города, обломишась на Рси, и ту инѣхъ изоймоша, а иніи истопоша, а Кундувдѣй утече.

Здумавъ Игорь (въ 1191 г.) съ братьею на Половци, и шедъ ополонишась скотомъ; и опять на зиму ходиша Олговичи же на Половци, Игорь съ братомъ Всеволодомъ, а Святославъ пусти 3 сыны, Всеволода, Володимера, Мьстислава, а Ярославъ пусти сына Ростислава, а Олгъ Святославичь пусти сына Давыда, и ѣхаша до Оскола. Половцемъ же бысть вѣсть, и пустиша вежа назадъ, а сами съвокупившеся ждутъ ихъ. Олговичи же не могущи ся съ ними бити, заложившеся нощію идоша прочь ... Половци же не постигоша ихъ.

«Святославъ (въ 1192 году) съ Рюрикомъ и съ братіею стоаша у Канева все лѣто, стерегучи земли Руск. — Тое же осени лѣпшіи мужи въ Черн. Клоб. почаша просити у Рюрика сына Ростислава на Половци: ѣхали бо бяху Половци на Дунай — и посла Ростиславъ Рогьволода къ отцу, просяся съ Черн. Клоб., и не пусти его отецъ. Святославъ же съ Ростиславомъ Володимерович.» (внукомъ Мстислава Великаго) «идоста съ Черн. Клоб. и доѣхаша добра (добычи). Чорніи же Клобуци не въсхотѣша ѣхати за Днѣпръ, бяху бо сватове имъ сѣдяще за Днѣпромъ близъ. — Тое же зимы посла Рюрикъ по Контувдѣя въ Половци. Половци же, поемше его, пріѣхаша къ Рюрикови. Рюрикъ же, одаривъ ихъ и водивъ къ ротѣ, отпусти, а Кунтувдѣя остави у себе и да ему городъ на Рси Дверенъ. Руское землѣ дѣля.

«Посла Святославъ (1193 г.) къ Рюрикови, река: се ты снимался съ Половци съ Лукоморскыми, а нынѣ послемъ по вся по Бурчевича, и посла Рюрикъ по Лукоморскіа, по Якуша и по Итоглыа, а Святославъ по Бурчевичь, по Осулука и по Изая. На осень Святосл. и Рюр. снястася въ Каневѣ, и посла Рюр. сына своего Ростисл. противу Лукоморскымъ, и приводе Итоглыа и Якуша къ собѣ въ Каневъ, а Бурчевичи пріѣхаша по оной сторонѣ Днѣпра противу Канева и не ѣхаша на ону сторону, но рекоша Святославу и Рюрику; ѣдите къ

37

намъ. Князи же рекоша: ни дѣди наши, ни отци наши не ѣздили противу вамъ; аже вамъ годно, идете къ намъ. Бурчевичи же не хотяша дати Билинча, и не ѣхаша: бяше бо у нихъ колодници Черныхъ Клобукъ — и ѣхаша прочь. А Лукоморскіи хотяху мира; но Святославъ не улюби ... и рече: не могу съ половиною ихъ миритися ... и розъѣхашась. Рюрикъ же посла къ Святославу река ему: се, брате, мира не улюбилъ ... а подумаемъ о земли своей: хочемъ ли учинити путь на зиму, яви намъ ... пакы ли своея землѣ постеречи, а такоже намъ повѣжь. Святославъ же рече: не мощно, брате, пути учинити, зане жито не родилося бяше нынѣ; абы своея землѣ устеречи. Рюрикъ же рече: брате и свату! аже ти пути нѣту, азъ ти ся повѣдаю, есть ми путь на Литву, а сее зимы хочю подѣяти орудей своихъ. Святославъ же нелюбіемъ рече: аже ты идешь изъ отчины своея, азъ пакы иду за Днѣпръ своихъ дѣля орудій, а въ Руск. землѣ кто насъ останетъ? и тыми рѣчми измяте (воспрепятствовалъ) путь Рюрикови. — Тое же зимы лѣпшіи мужи въ Черн. Клоб. почаша Ростиславу Рюриковичу молвити: поѣди, Княже, съ нами на вежи Полов. У отца быхомъ тобе просили, но отецъ твой хочетъ на Литву ... Рюриковичь же ѣха съ ними отъ Чернобыля въ Торцьскый, не повѣдаася отцу ... и съвокупився съ дружиною въ 3 дни, посла же и въ Треполь по Мьстислава, по стрыйчича своего» (сына Мстислава Храбраго) ... «Онъ же съ Здеславомъ съ Жирославичемъ, съ мужемъ своимъ, постиже и́ за Росью ... и ѣхаша изъѣздомъ, и быша на Ивли на рѣцѣ на Половецкой» (думаю Ингулѣ) «и изоймаша сторожи Полов. и въземше вѣсть, аже Половци днища далѣе лежать» (далѣе, нежели за день пути находятся) «и вежа и стада по сей сторонѣ Днѣпра по Руской ... и удариша на разсвѣтѣ на нихъ, и ополонишась скотомъ и конми и челядью, и Княжичевъ и добрыи мужи имаша ... и възвратишась съ славою великою ... Половци же постигоша полкы Ростиславли, а не смѣша наѣхати, но ѣхаша по нихъ и до Руси ... Ростиславъ же пріѣхалъ на Рожество, и оттолѣ вборзѣ къ отцу въ Вручій съ сайгаты (трофеями): отецъ бо его хотяше ити на Литву. Святославъ же посла къ Рюрикови, река: се твой сынъ зачалъ рать ... а нынѣ пойди въ Русь; стережемъ своея земля. Рюрикъ же оставивъ путь свой и иде въ Русь съ всѣми своими полки» (слѣдственно Русью называлась собственно область Кіевская: см. сей Исторіи Т. I, примѣч. 296). — «а Ростиславъ испросися у отца къ стрыеви своему къ Смоленску съ сайгаты къ Давыдови, и пріѣха съ славою великою. Слышавъ же Всеволодъ (Вел. Князь), тесть его, и позва и́ къ собѣ ... и ѣха къ цтю своему съ сайгаты. Тесть же его дръжа зиму у себе всю, и одаривъ, и съ честію великою зятя своего и дъщерь свою отпусти въ свояси ... Тое же зимы воеваша Половци по убережи, поимаша Торкы. Святославъ бо и Рюрикъ много стояша у Василева, стерегше землѣ своея, и ѣха Святосл. въ Корачевъ, а Рюрикъ въ свою волость; и то слышавше Половци, воеваша по убережи.»

(75) До сего времени нигдѣ не упоминалось о Пронскѣ, который названъ здѣсь въ харатейныхъ Прынскъ.

(76) «Брань славна луче есть мира студна.» Мы сократили описаніе сей войны. Всеволодъ и Святославъ Глѣбовичи, осажденные въ Пронскѣ, требовали помощи отъ Вел. Князя, который и прислалъ къ нимъ 300 человѣкъ Владимірской дружины, велѣвъ итти, въ слѣдъ за симъ отрядомъ, свояку своему Ярославу Владиміровичу и Князьямъ Муромскимъ, Владиміру и Давиду Юрьевичамъ.

38

Узнавъ о томъ, старшіе Глѣбовичи сняли осаду. Рать Вел. Князя возвратилась отъ Коломны, и Всеволодъ Глѣбовичь, оставивъ Святослава въ Пронскѣ, самъ уѣхалъ въ Владиміръ: чѣмъ воспользовались большіе братья; снова осадивъ Пронскъ, отняли у жителей воду, и велѣли сказать Святославу: Не мори людей голодомъ; ты намъ братъ: сдай городъ, а мы тебя не съѣдимъ: только не приставай ко Всеволоду. Малодушный Святославъ, исполняя волю Бояръ, примирился съ братьями, и чтобы не утратить Княженія, выдалъ имъ связанную дружину Всеволодову, жену его и Владимірцевъ. Всеволодъ Глѣбовичь, пріѣхавъ въ Коломну, мстилъ Святославу разореніемъ области Пронской; а Великій Князь требовалъ отъ измѣнника, чтобы онъ возвратилъ ему Владимірцевъ, говоря: Ты у мене выбилъ я челомъ. Аще ты ратенъ, си ратни же; аще ты миренъ, а си мирни же. Глѣбовичи, слыша, что Всеволодъ Юрьевичь собираетъ войско, объявили себя покорными, сказавъ: «ты отецъ, ты господинъ, ты братъ; мы переже тобе (прежде тебя) главы свои сложимъ за тя. Тобѣ ся кланяемъ, а мужи твои пущаемъ.» Великій Князь не хотѣлъ съ ними мириться. Въ 1187 году пріѣхалъ въ Владиміръ Епископъ Порфирій ... «и стоя въ монастыри у Взнесенья на самый праздникъ Взнесенья Господня. Всеволодъ же бояся Бога, послуша его и своего Епископа, блаженнаго Лукы, посла его въ Рязань съ миромъ, приставя къ нему свое мужи и Святославли и Ярославли Всеволодичю Ольгову внуку» (въ двойствен. числѣ), а ихъ мужи вси пусти Рязанскые, ожи изъимани были. Онъ же, пришедъ въ Рязань къ Игорю, утаився всѣхъ мужей и пословъ, инако рѣчь извороча, не яко Святитель, но яко перевѣтникъ ... Всеволодъ же Гюрьевичь хотяше послати по немъ, и яти его, но положи упованье на Бога.»

(77) См. выше, примѣч. 16, Въ Кіев. Лѣт.: «Того же лѣта (1187) преставися Галицкій Князь Ярославъ, мѣс. Окт. въ 1 день, а во 2 день положенъ бысть въ церкви Св. Богородица. Бѣже Князь мудръ и реченъ языкомъ, и чтенъ въ земляхъ и славенъ полкы. Гдѣ бо бяше ему обида, самъ не ходя съ полкы своими» (тутъ пропускъ до слова: водами — т. е. но посылалъ ихъ съ Воеводами) ... «бѣ бо ростроилъ (устроилъ) землю свою и милостыню силно раздаваше, странныа любя ... честь подавая отъ силныя своея, и въ семъ законѣ Божіи ходя, къ церковному чину самъ призирая и строя добрѣ.» Сочинитель Слова о полку Игоревѣ, обращаясь къ Ярославу, говоритъ: «Галичкы Осмомысле Ярославе! высоко сѣдиши на своемъ златокованнѣмъ столѣ; подперъ горы Угорскыи (Карнатскія) своими желѣзными плъкы, заступивъ Королеви (Венгерскому) путь, затвори къ Дунаю ворота, меча (кидая) бремены чрезъ облаки, суды рядя до Дуная. Грозы твоя по землямъ текуть; отворяеши Кыеву врата; стрѣляеши съ отня злата стола Салтани за землями.» — Далѣе въ Кіев. Лѣт.: «и къ преставленію своему въ болѣзни тяжцѣ познась худъ, и съзва мужи своя и всю Галицкую землю; позва же и съборы вся и монастыри, и нищая, и силныа и худыа, и тако глаголаше плачася къ всѣмъ ... и тако плакашеся по 3 дни ... и повелѣ раздавати имѣніе свое монастыремъ и нищимъ ... и дааше по всему Галичю по 3 дни, и не могаше раздавати, и се молвяше мужемъ своимъ: се азъ одиною худою своею головою ходя, удръжалъ всю Галицкую землю; а се приказываю мѣсто свое Олгови, сынови своему меншему ... бяше бо Олегъ Настачичь» (сынъ Настасьинъ: см. выше, примѣч. 16) «и бѣ ему милъ, а Володимеръ не ходяше въ воли его ... По

39

смерти жь Ярославли бысть мятежъ великъ въ Галицкой земли ... и мужи Галицкые съ Володимеромъ, переступивше крестное цѣлованіе, выгнаша Олга, и бѣжа Олегъ въ Вручій къ Рюрикови ... Княжащу Володимеру (въ 1188 г.) въ Галицкой земли, и бѣ бо любезнивъ нитію много, и думы не любяще съ мужи своими, и поя у Попа жену и постави собѣ жену, и родися у неа 2 сына. Романъ же (Мстиславичь) Володимерскій сватася съ нимъ и даде дъщерь свою за сына его за старшаго, и се увѣдавъ Романъ, иже мужи Галицкіи не добрѣ живутъ съ Княземъ своимъ про его насиліе, зане гдѣ улюбивъ жену или чію дъчерь, то поимаше насиліемъ, Романъ же сла безъ опаса къ мужемъ Галицкымъ, подтыкаа ихъ на Князя, да быша его выгнали, а самого быша пріали ... Галичане же Романовну Ѳеодору отняша у Володимера» (когда онъ собрался уйти въ Венгрію) «и послашась по Романа. Роканъ же даде брату Всеволоду Володимерь отнудь и крестъ къ нему цѣлова: болѣ ми того не надобѣ Володимеръ ... Король же (Венгерскій) поемь Володимера и съ всѣми своими полкы пойде къ Галичю, и слышавъ Романъ, яко Король за горою уже, и бѣжа ... поимавъ весь добытокъ Влодимерь, и бѣжа въ Володимеръ съ Галичаны, и ту затворися братъ отъ него ... Романъ иде въ Ляхы, а жену пусти въ Вручій и съ Галичанками на Пинескъ, Романови же не бы въ Ляхохъ помочи, и иде къ Рюрикови къ цтю (тестю) своему въ Бѣлгородъ и съ мужи тѣми, которіи же его ввели бяху въ Галичь. Король въѣха въ Галичь, не посади въ немъ Володимера, но да весь нарядъ Галичаномъ, и посади въ немъ сына своего Андрея, а Володимера поя съ собою въ Угры опять нужею, отъима добытокъ и всади его на столпъ и съ женою. Король же бѣ великъ грѣхъ створилъ, крестъ цѣловалъ къ Володимеру .... Романъ же испросився у Рюрика на Галичь, река: ведуть мя Галичане къ собѣ на Княженіе, а пусти съ мною сына своего, Ростислава. Рюрикъ же пусти сына и Славна Борисовича Воеводу. Романъ же впередъ вои посла къ Плѣсньску» (нынѣ Плѣскову, на рѣкѣ Роскѣ), «да заѣдуть Плѣснескъ переди. Они же затворишась. Угре же и Галичане заѣхаша и́ у Плѣснска; инѣхъ изоймаша, а друзія утекоша. Романъ же, то слышавъ, пусти шюрина домовъ, а самъ ѣха въ Ляхы къ Казимиру; изъ Ляховъ же пріиде къ Володимерю, и не пусти его братъ. Романъ же бяше пришелъ съ Ляхи на брата съ Межкомъ, уемъ (братомъ матери) своимъ ... на успѣвъ ничто жь, и идя къ Рюрикови. Рюрикъ же да ему Торцьскый, а на брата его насла съ грозою. Всеволодъ же убоявся Рюрика и съступися Романови Володимеря ... и ѣха въ Белзъ. — Присла Король (въ 1189 г.) къ Святославу, тако река: брате! пришли сына къ мнѣ; чимъ ти ся обѣщалъ, то ти исполню, якъ ти есми крестъ цѣловалъ, Святославъ же утаився Рюрика, уохотяся творяше, яко же да дадять ему Галичь, и посла сына своего, Глѣба, къ Королеви. Рюрикъ же, увѣдавъ то, наряди по немъ Святослава Володимерича» (внука Мстислава Великаго; но не описка ли вмѣсто Ростислава?) «приставя къ нему мужь свой, а на Святослава поча насылати, тако река: како еси послалъ къ Королеви, а съ мною не спрошался? съступилъ еси ряду. И бывши распрѣ мнозѣ. Но Богъ не далъ радости діаволу; снидошась крестнымъ цѣлованіемъ. Святославъ бо тѣмъ пряшеся: брате и свату! азъ сына послалъ ци (развѣ) на тя приводя Короля? но азъ послалъ на свое орудіе. Аже хочешь ити на Галичь, да се азъ съ тобою готовъ. Молвяше бо и Митрополитъ Святославу и Рюрикови: се иноплеменницы отьяли отчину вашу, а лѣпо вамъ было

40

потрудитися ... Поидоша къ Галичю Святосл. съ сынми, а Рюрикъ съ братьею, и бывшимъ имъ по мѣсту всѣмъ и рядившимся о волость Галицкую, Святославъ же даяше Галичь Рюрикови, а собѣ хотяше всея Рускоа земля около Кыева; Рюрикъ же не улюби лишитися отчины своея — и тако възвратишась. Того же лѣта послашась Галичане къ Ростиславу Берладничю ... и пріѣхавшю ему къ украйнѣ Галицкой, и взя 2 города, и пойде къ Галичю по ихъ совѣту. Мужи же Галицкыи не были вси въ единой мысли, но чіе были сынове и братья у Короля, то тіи дръжахуся крѣпко по Королевичь. Въ тожь время прислалъ бяше Король полкы многы къ сынови, бояся Князей Рускыхъ. Слышавъ же Королевичь и Воеводы Угорскыа, аже идеть Ростиславъ по совѣту Галицкыхъ мужей, Королевичь же поча ихъ водити къ кресту ... Ростиславъ же приде въ малѣ дружинѣ къ полкомъ Галицкымъ, мнѣвъ, яко отступять отъ Королевича. Бяше же и въ его полку нѣколико мужей Галицкыхъ, и сіи же ... отступиша отъ него ... Полци же Галицкіи и Угре объемше и збодоша его съ коня ... Галичане жь възмятошась, хотячи изъяти его у Угоръ и пріяти събѣ на Княженіе. Угре же приложивше зеліе смертное къ ранамъ, и съ того умре, и положиша его въ монастыри и церкви Св. Іоанна ... Скочи Вълодимеръ Ярославичь изъ Угоръ, изъ вежи (башни) каменное: ту бо дръжаше его Король и съ Попадьею съ двѣма дѣтятема; поставленъ бо бѣ ему шатеръ на вежи; онъ же изрѣзавъ шатеръ, изви собѣ ужище и спустися оттуда доловъ отъ сторожей, иже бѣста ему два въ пріязнь, яже и доведоста его землѣ Нѣмецкіа къ Цареви Нѣмецкому. Царь же увѣдавъ, аже есть сестричичь Великому Князю Всеволоду Суждальскому, и прія его съ любовію великою и съ честію, приставя къ нему мужъ свой, и посла его къ Казимиру въ Ляхы, веля ему доправити Галича по своей воли: ялъ бо ся бяше давати Царева по 2000 гривенъ сребра до года.» (Ниже сказано въ лѣтописи, что сей Царь Нѣмецкій, т. е. Фридерикъ Барбарусса, въ томъ же 1190 году пошелъ биться за гробъ Господень.) ... Казимиръ приставя мужъ свой къ нему, Миколаа, посла его въ Галичь. Галицкіи же мужи срѣтоша его съ радостью ... а Королевича прогнаша ... а Володимеръ сѣде на столѣ на Спасовъ день (въ 1190 г.), и посла къ Всеволоду, къ уеви своему, въ Суждаль, моляся ... Всеволодъ же посла къ всѣмъ Княземъ и къ Королеви въ Ляхы, и води ихъ къ кресту на своемъ сестричичи не искати Галича николи же подъ нимъ ... и оттолѣ не бысть нань никогожь.»

О семъ происшествіи говорятъ Польскіе Историки, Кадлубекъ и Богуфалъ, но отчасти несправедливо и вообще неясно. Кадлубекъ пишетъ, что Казимиръ, завоевавъ тогда Брестъ и Галичь, разбивъ Всеволода Бельзскаго, отдалъ всю бывшую Ярославову область сыну сестры своей, Князю Россійскому, изгнанному братьями, которые ложно называли его пріимышемъ ихъ матери; что Владиміръ Ярославичь бѣжалъ въ Венгрію; что Галичане отравили ядомъ племянника Казимирова, имѣвшаго болѣе довѣренности къ Ляхамъ, нежели къ Россіянамъ; что Романъ Мстиславичь Волынскій, братъ отравленнаго Князя, согласно съ волею Казимира сѣлъ на престолѣ Галицкомъ; что Король Венгерскій, давъ слово быть защитникомъ Владиміра, обманулъ его, посадилъ въ темницу, и возвелъ на престолъ Галицкій сына своего, Андрея; что Владиміръ бѣжалъ изъ темницы, нѣсколько времени скитался съ толпами бродягь, тревожа границы Польскія (limites Cazimiri cum latrunculis quondam irrepserat, et raptas illustrium

41

fœminas transultima Barbarorum exterminia jure prædocinii distraxerat: defloratos taceo virginum flosculos, quosdam etiam immaturos), насилуя женъ и дѣвицъ; что великодушный Казимиръ, не смотря на то, заключилъ съ нимъ союзъ и далъ ему Воеводу Краковскаго, Николая, изгнавшаго Венгровъ изъ Галича (Кадлуб. Hist. Polon. стр. 787). Богуфалъ (стр. 47) называетъ несчастнаго Князя, отравленнаго ядомъ, только по матери братомъ Романа Владимірскаго, сыномъ же Коломана Венгерскаго, перваго супруга Болеславовой дочери, сестры Казимировой. Сіи Историки (или ихъ новѣйшіе дополнители, какъ мыслилъ Нарушевичь: см. его Hist. Nar. Polsk. IV, 57) перемѣшали людей и случаи. Владиміръ не въ Польшѣ, а въ Галичѣ насиловалъ женъ и дѣвицъ; отъ яда умеръ тамъ не братъ Романовъ, и не племянникъ Казимировъ, а сынъ Берладниковъ, и проч. Гебгарди и Энгель, желая изъяснить сказаніе Богуфала о Коломановомъ сынѣ, полагали, что отецъ Романа Владимірскаго, Мстиславъ Изяславичь, былъ женатъ на вдовѣ или Бориса Коломановича (внука Мономахова) или сына его, Коломана (см. Т. II, стр. 113). Но справедливѣе думалъ, кажется, Нарушевичь, говоря: Zdaie sie, że iakiś mędrek klasztorny słyszac coś о awanturach Borysa Węgrzyna, zklećil tę niezgrabną rzeczy mieszaninę, i czystą nairacyę Kadłubka z Bogufałem plonnym przydatkiem pofalszował.

Оставляю безъ замѣчанія сказку новѣйшаго Длугоша о семъ происшествіи: явно, что онъ не имѣлъ здѣсь иныхъ источниковъ, кромѣ Кадлубека и Богуфала. — Длугошъ пишетъ еще, что Казимиръ Справедливый женился въ 1168 году на Еленѣ, дочери Всеволода Мстиславича, Князя Бельзскаго. Супруга Казимирова и въ нашихъ лѣтописяхъ называется родною племянницею Романа Мстиславича (братаничною: см. Россійск. Библіот. стр. 300). Всеволодъ Мстиславичь скончался Монахомъ въ Апрѣлѣ 1195 году (см. Кіев. Лѣт.) и погребенъ въ Владимірѣ Волынскомъ въ церкви Богоматери.

(78) Въ Кіев. Лѣт.: «Въ лѣто 6689 преставися благовѣрнаа Княгини Олга, сестра Всеволожа Великого, нареченнаа Чрънеческы Евфросинья, мѣс. Іюля въ 4 день, и положена у Св. Богородици Золотовръхоа ... Въ то же время (въ 1183 году) Володимеръ Ярославичь Галицкый, шюринъ Игоревъ, бяше у Игоря, зане выгнанъ бяше отцемъ изъ Галича. Тъ же Володимеръ пріиде прежде къ Володимерю къ Романови. Романъ же, блюдясь отца его, не да ему опочинути у себе. Оттолѣ иде къ Иньгварови» (сыну умершаго Ярослава Луцкаго) къ Дорогобужю; а тотъ блюдясь отца его, и не прія его. И онъ ѣха къ Святополку» (Юрьевичу, правнуку Святополка-Михаила) «къ Турову: и тъ такожь отпусти къ Давыдови къ Смоленску. Давыдъ его отпусти въ Суждаль къ Всеволоду, уеви своему (его). Володимеръ же Галицкый ни тамо обрѣте собѣ покоа, и пріиде къ зяти своему къ Путивлю къ Игореви Святославичю. Тъ же пріа съ любовію и положи на немъ честь велику, и за двѣ лѣтѣ дръжа его у себе, и на третье лѣто въведе его въ любовь съ отцемъ его, и посла съ нимъ сына своего, зятя Рюрикова, Святослава.»

(79) См. Нарушев. Hist. Nar. Polsk. IV, 68, и Прая Ann. Reg. Hung. кн. III, стр. 179.

(80) Константинъ Всеволодовичь родился, какъ означено въ харатейныхъ, въ 1186 году, Маія 18, въ Субботу (но сіе число Субботою было въ 1185); а въ описаніи 1196 году сказано: «жени Князь Великій Всеволодъ сына своего, Костянтина, у Мстислава Романовича, и вѣнчанъ бысть въ Володимери блажен. Епископомъ Іоанномъ Окт. въ 15 день, ту сущю Рязанск. Князю Роману и брату

42

его Всеволоду и Володимеру съ сыномъ своимъ Глѣбомъ и Муромскому Владимеру и Давиду и Юрью съ мужи своими.» Бракъ Константиновъ совершился за годъ до войны Черниговской; а какъ она была, по лѣтописи Новогородской, въ 1196 году: то вѣроятно, что сей Князь женился въ 1195. — Всеволодъ въ 1187 г. выдалъ дочь свою Всеславу за Ростислава, сына Ярослава Всеволодовича Черниговскаго: «ведена (вѣнчана) бысть Іюля въ 11 день, и бысть радость въ градѣ Влодимерѣ, Ярославу Володимеричю (свояку Вел. Князя) ту на свадбѣ, а изъ Мурома Давидъ Юргевичь.» Другая Всеволодова дочь, Верхуслава или Антонія (см. ниже, примѣч. 171) сочеталась бракомъ съ Ростиславомъ Рюриковичемъ, 1189 году, Іюня или Іюля 30: такъ въ харатейныхъ и другихъ; а въ Кіев. Лѣт.: «того же лѣта» (будто бы еще въ 1187) «съ Великого дне посла Князь Рюрикъ Глѣба Князя, шюрина своего, съ женою и ины многы Бояре съ женами къ Юрьевичу къ Великому въ Суждаль по Верхуславу; а на Борисовъ день отда Връхуславу, дщерь свою, Всеволодъ ... плакася по ней отецъ и мати, зане же бѣ мила имъ, и млада сущи осьми лѣтъ ... Посла же съ нею сестричича своего, Якова, съ женою, и иныа Бояре съ женами. Приведоша ю въ Бѣлгородъ на Ефросининъ день (Сент. 25) а заутра Богослова» (въ день Іоанна Богослова) «вѣнчана у Св. Апостолъ въ деревянной церкви блаженнымъ Епископомъ Максимомъ. Сотвори же Рюрикъ Ростиславу велми силну сватбу, яка же не была въ Руси, и быша на сватбѣ Князи мнози, за 20 Князей. Сносѣ же своей далъ многы дары и городъ Брягинъ, тако жь и свата съ Бояры отпусти въ Суждаль, дары многыми одаривъ ... Тогды же (Ноября 26) пріѣха Іаковъ изъ Руси» (въ Владиміръ Суздальскій).

(81) Въ Каталогахъ сказано, что Митрополитъ Константинъ преставился въ 1174 или въ 1177 г. Въ лѣтописи: «Князь Всеволодъ (въ 1185 г.) посла Кыеву къ Святославу и къ Митрополиту прося Епископа, хотя поставити Луку, кроткаго Игумена Св. Спаса на Берестовѣмъ. Митрополитъ же не хотяше: се бо на мзду поставилъ Николу Грьчина, Всеволоду не хотящю его. Нѣсть бо достойно наскакати на Святительскый чинъ на мъздѣ, но его же Богъ позоветь, Князь всхочеть и людье.» Онъ хвалитъ Луку молчаливаго, милостиваго къ убогимъ, ласковаго ко всякому, кроткаго рѣчью и дѣломъ: «не имаши бо града здѣ, но будущаго «взискаеши.» Лука поставленъ Марта 11, скончался въ 1189 году, Ноября 10, и погребенъ на другой день у Соборной Владимірской церкви. Всеволодъ въ 1190 году отправилъ къ Святославу и Митрополиту духовнаго отца своего, Іоанна, который и былъ поставленъ Епископомъ Генв. 23, а пріѣхалъ въ Ростовъ Февр. 25 — «Великому Князю сущю Ростовѣ въ полюдьи.» Изъ Ростова Іоаннъ прибылъ въ Суздаль Марта 10, а въ Владиміръ 21. Тутъ же написано, по случаю рожденія Всеволодова сына: «тогда сущю Великому Князю въ Переяславля въ полюдьи.» Когда самъ Всеволодъ родился, о Долгорукомъ сказано: «бѣ бо тогда на рѣцѣ на Яхромѣ въ полюдьи.» Что такое полюдье? безъ сомнѣнія не названіе мѣста, ибо относится здѣсь и къ Дмитрову и къ Переяславлю и къ Ростову. Оно значило, думаю, объѣздъ Княжескій, то есть, когда Государь для суда, расправы и собранія даровъ ѣздилъ по людямъ или областямъ своего Княженія.

(82) Всеволодъ въ 1192 году «посла Тивуна своего въ Русь и созда градъ Городецъ на Встри, обнови отчину свою.» — О разрушеніи Городца или Остера, см. Т. II, стр. 154.

43

(83) Сына Романова, Ярополка, въ 1175 году: о чемъ мы выше упоминали. Въ лѣтописи: «Бысть (въ 1186 году) встань (мятежь) Смоленьскѣ промежи Князьмь Давидомъ и Смолняны, и много головъ паде луцъшихъ мужъ (Новогород. Лѣт. стр. 48).

(84) Въ Новогород. годъ 1185: «на зиму пойде Давидъ къ Полоцъску съ Новогородьци и съ Смольняны, и умирившеся воротишася на Еменьци» (черезъ мѣстечко Еменецъ въ Витебской Губерніи). — Въ харатейныхъ подъ годомъ 1186: «на зиму иде Давидъ изъ Смолиньска, а сынъ его изъ Новагорода, изъ Логошьска Василько Володаревичь, изъ Дрьютска (Друцка) Всеславъ, и здумаша Полочане, рекуще: не можемъ стати противу; много ны зла створять; пойдемъ къ нимъ на сумежье (границу). И срѣтоша я на межахъ съ поклономъ, и даша дары, и уладишася.» Полоцкимъ Княземъ въ 1181 году былъ Всеславъ Васильковичь, Логожскимъ Всеславъ Микуличь, а Друцкимъ Глѣбъ Рогволодовичь (см. выше, примѣчаніе 60).

Далѣе: «Ходиша на Емь молодьци о Вышатѣ о Васильевичи (съ нимъ) и придоша опять сторови (здоровы), добывше полона.» Въ томъ же году (1186) ѣздилъ изъ Новагорода чиновникъ Завидь въ Смоленскъ къ Давиду. — Въ 1186 году «убиша Новѣгородѣ Гаврила Неревиниця, Ивачя Сеневиця, и съ моста свергоша.» — Новогородцы погибли въ Заволочьѣ въ 1187 году. Въ лѣтописи: «и паде головъ о стѣ къметьства» (дружины); въ иномъ спискѣ: «головъ сто доброименитыхъ.» — Мстиславъ изгнанъ въ томъ же 1187 году, а Ярославъ Владиміровичь пріѣхалъ въ Новгородъ Ноября 20.

«На тужь зиму (въ 1188 году) бысть дорогъвь, оже купляху по двѣ ногатѣ хлѣбъ, а кадь ржи по 6 гривнъ.» Въ кади было 8 осминъ.

«Рубоша (заточили) Новгородьце Варязи на Гътѣхъ (Готландіи?) Нѣмеце въ Хоружьку и въ Новотържьце.» Это не ясно: кто и кого рубоша? Новогородцы ли Варяговъ, или Варяги Новогородцевъ? что такое Хоружька? Новоторжцами назывались жители Торжка. Далѣе: «а на весну не пустиша изъ Новагорода своихъ ни одиного мужъ за море, ни сла вдаша» (не давъ посла) «Варягомъ, нъ пустиша я безъ мира.»

(85) См. Далина Gesch. des R. Schw. Т. II, стр. 119, 120. Далинъ говоритъ, что сіи врата церковныя назывались въ Новѣгородѣ Сартунскими: вѣроятно, что онъ слышалъ о Корсунскихъ (см. Исторіи нашей Т. I, примѣч. 458); но въ Софійской церкви есть дѣйствительно такъ называемыя Шведскія врата, не серебряныя, а мѣдныя.

Въ лѣтописи: «Избиша Пльсковици Чудь Поморьскую; пришли бо бяху въ 7 шнекъ, и оболочилися около порога въ озеро, и удариша на не, и не упустиша ни мужъ, а шнеки привезоша Пльскову. — Ходиша Новгородьци съ Корелою на Емь, и воеваша землю ихъ, и пожьгоша, и скотъ исѣкоша.» По Финляндскимъ извѣстіямъ Россіяне около сего времени сожгли Або (см. Iust. Chron. Episc. Fmnl. стр. 12).

(86) «Ходи Ярославъ на Лукы, позванъ Полотьскою Княжьею и Полоцяны, и сняшася на рубежи, и положиша, яко на зиму всѣмъ снятися на Литву, любо на Чудь, » и проч. Далѣе: «А Дворъ свой посла съ Пльсковици воевать.» См. Грубер. Liefländ. Chronik I, 69, и Далина Gesch. des R. Schwed. II, 97, 98.

(87) См. Грубер. Liefländ. Chronik I, стр. 46 и слѣд. Кто послѣ Всеслава Васильковича (см. выше, примѣч. 60) или 1181 года княжилъ въ Полоцкѣ, не знаемъ. У Володаря Минскаго былъ сынъ

44

Василько (см. выше, примѣч. 84): не онъ ли назывался и Владиміромъ? Татищевъ, ссылаясь на Хрущевскую лѣтопись, разсказываетъ, что въ 1182 году Василько Ярополковичь Дрогичинскій воевалъ съ Владиміромъ Володаревичемъ Минскимъ; что первый, соединясь съ Поляками и Мазовшанами, у рѣки Буга разбилъ Владиміра и взявъ Брестъ, оставилъ тамъ брата жены своей, Князя Мазовецкаго; что Владиміръ съ дружиною Полоцкихъ Князей опять завладѣлъ Брестомъ, плѣнилъ Мазовшанъ, побѣдилъ за Бугомъ Василька и Ляховъ; что Василько ушелъ къ тестю Лешку, который прогналъ Владиміра изъ Подляшья въ Брестъ; что Василько, не имѣя чѣмъ заплатить тестю за его труды и будучи бездѣтенъ, уступилъ ему свое владѣніе, отнятое послѣ Ляхами у дѣтей Лешковыхъ; что Романъ Мстиславичь Владимірскій, узнавъ о томъ, завоевалъ Дрогичинскую область. Сіе извѣстіе могло бы служить доказательствомъ, что сынъ Володаревъ назывался Владиміромъ, если бы оно не смѣшано было съ явною ложью. Брестъ принадлежалъ не Минскимъ, а Волынскимъ Князьямъ, и Лешко Мазовецкій не имѣлъ дѣтей (см. Наруш. Hist. Nar. Polsk. IV, 69).

(88) «Копимъ сребро и соболи и ина узорочья» (драгоцѣнности). Въ горахъ, по Енисею, находятся изгарины и плавильни древнихъ тамошнихъ рудокоповъ, доказывающія, что Сибирскіе народи издавна плавили серебро и золото, дѣлая всѣ нужныя для того орудія не изъ желѣза, а изъ мѣди (см. Путешествіе Палласа, Ч. III, стр. 572 въ Русск. переводѣ). Сіи старыя рудокопни обыкновенно называются въ Сибири Чудскими копями (см. Сочиненія о Сибирск. рудникахъ, Ч. I, отдѣл. 2, стр. 134). Никоновск. Лѣт. называетъ Новогородскаго Воеводу Андреемъ. Въ некоторыхъ спискахъ Новогородск. Лѣт. прибавлено, что Князь Югорскій умертвилъ Новогородца Якова Прошкинича по совѣту Новогородца Саввы. Далѣе: «пріидоша изъ Югры и убиша Збышку Волосовичь и Завида Нѣговичь и Моислава Поповичь; иные сами отбѣгоша ... а то Богъ вѣсть.»

(89) Въ Кіев. Лѣт.: «Въ лѣто 6702 (1194) Святославъ позва братію свою въ Корачевъ, Ярослава, Игоря, Всеволода, и поча съ ними думати, хотя на Резанскіа Князи, бяше бо имъ рѣчь про волость» (а Татищевъ прибавилъ: волости Тмутараканскія) «и послашась къ Всеволоду въ Суждаль, просячися у него на Резань. Всеволодъ же воли ихъ не сътвори, и възвратися Святославъ изъ Карачева съ Юрьева дни, и ѣхаша лѣтѣ на санехъ<, > бѣ бо нѣчто ему изверглося на нозѣ, и пойде въ насадѣхъ по Деснѣ. Святославъ же пришедъ въ Кыевъ и ѣха къ Вышегороду въ Пятокъ поклонитися Святымъ, и въиде въ церковь, съ слезами облобыза св. раку, и по семъ пріиде къ отни гробници, и хотѣ внити по обычаю: Попови же отшедшю съ ключемъ, Святославъ же не дождавъ и ѣха, и не любоваше въ умѣ своемъ, яко не поклонися отню гробу; и пріѣха къ Кыеву, въ Субботу ѣха къ Св. Мученикомъ, къ церкви ту сущей у Св. Кирила, яко послѣднюю службу свою принося. Въ Недѣлю же празднику бывшю, и не може ѣхати съ Новаго двора, но ту и празднова праздникъ Св. Мученику. Заутро жь въ Понедѣльникъ пріиде ему вѣсть отъ сватовъ, иже идяху поимати внуки Святославли Глѣбовны, Евфиміи, за Царевича. Святославъ же посла противу имъ мужи Кіевскіа. Сего же болма охудѣвающей силѣ, отемняющи языкъ, и възбнувъ рече къ Княгини своей: коли будеть Святыхъ Маккавей (Авг. 1)? Она же рече въ Понедѣл. Князь же рече: о! не дождути я того! бяше бо отецъ его, Всеволодъ, въ день Свв. Маккавей пошелъ къ Богови, » и проч.

45

Далѣе: Князь же Святославъ бѣ мудръ, въ заповѣдехъ Божіихъ ходяй, чистоту тѣлесную съвѣщавъ, и Черноризскый чинъ и Іерейскый любя, и нищая милуа, » и проч. Святославъ умеръ въ 1194, а не въ 1195 году: ибо 24 Іюля въ Воскресенье и 1 Авг. въ Понедѣльникъ было точно въ 1194. — Далѣе: «въ лѣто 6703 (1195) посла Рюрикъ по брата своего къ Смоленску, река ему: се остало мя ся старѣйшинство въ Руской земли ... Пойде Давыдъ въ лодіяхъ, и пріиде въ Вышегородъ въ Среду Русалное недѣли, и позва и́ Рюрикъ на обѣдъ ... и одаривъ и отпусти и́, и оттолѣ позва Ростисл. Рюр. къ собѣ на обѣдъ къ Бѣлугороду, ... Потомъ же Давыдъ позва монастыри всѣ на обѣдъ ... и милостыню силно розда имъ, и нищимъ ... позва Черніи Клобуци, и ту попишась вси у него ... Кіане же почаша звати Давыда на пиры, подаваючи честь велику и дары ... Давыдъ же позва Кіаны къ собѣ на обѣдъ, » и проч.

(90) Въ Кіев. Лѣт.: «Въ то же лѣто (1179) приведе Святославъ за Всеволода, за середнего сына, жену изъ Ляховъ Казимерну въ Филипово говѣнье ... Того же лѣта преставися Княгини Всеволожаа, пріемше на ся Чернеческую Скиму, и положена бысть въ Кыевѣ у Св. Кирила, юже бѣ сама създала.» Въ Синопсисѣ сказано, что въ 1178 году скончалась Инокинею Княгиня Марія, жена Кн. Всеволода Святославича, дочь Казимира, Короля Польскаго, и погребена въ церкви монастыря Живоначальныя Троицы: «идѣ же и предѣлъ Св. Кирилла въ Кіевѣ каменной, юже церковь и монастырь, нынѣ зовомый Кирилскій, сама построила.» И такъ сія Княгиня въ одинъ годъ и вышла замужъ и приняла Схиму и построила каменную церковь? Въ Польскихъ лѣтописяхъ не упоминается о Маріи. Татищевъ прибавилъ, что она, родивъ сына, Михаила, занемогла и постриглась.

(91) «Мняше бо, яко смолвися со Всеволодомъ, отъя отъ него волось сына дѣля своего ... Романко поча пущати дчерь Рюрикову, хотяшеть ю постричи.» И Кадлубекъ упоминаетъ о томъ (Hist. Pol. стр. 810): a principe de Kyow, cujus filiam repudiaverat (Романъ). Татищевъ прибавляетъ, что договорныя грамоты Всеволодовы съ Романомъ Ростиславичемъ и Святославомъ хранились въ Софійской церкви.

(92) «Казимиричи же рѣша ему: ради быхомъ тобѣ помогали, но обидить ны стрый нашъ Мешька; да преже управи насъ, да быхомъ были вси Ляхове за единѣмъ щитомъ съ тобою и мстили быхомъ обиды твоя.» «Романъ говоритъ дружинѣ: «Скопивъ ихъ всѣхъ во едино мѣсто, исполню сими честь свою.» См. Нарушев. Hist. Nar. Polsk. IV, 106.

(93) См. Кадлуб. Hist. Pol. стр. 812: Caput (regni) ergo et custodiri et defendi convenit, donec nostrorum livor vulnerum detumescat. Piscis enim quorsumvis sequitur, si illius filo branceam teneas. Послѣдняя рѣчь значитъ: «и рыба идетъ, куда хочешь, если захватишь оную за жабры.» Романъ, назвавъ столицу главою, прибавляетъ иносказательно, что непріятель овладѣетъ и Государствомъ, если возметъ оную. Въ сравненіи съ рыбою слово жабры употреблено вмѣсто головы. — Въ нашихъ лѣтописяхъ: «побѣди Мешька Романа и избиша въ полку его много Руси, а самъ утече ко Казимиричемъ въ городъ раненъ, и оттуду несоша и́ дружина къ Володимерю.» Татищевъ вымыслилъ нѣкоторыя обстоятельства битвы въ честь Роману.

Рюрикъ далъ тогда Роману «Полоные и полъ-Торска» (а не Корсуня) «Рускаго, » т. е. городокъ Полоный (въ Губерніи Волынской) и половину Торска или Торческа Рускаго.

46

(94) См. Кіев. Лѣт. Ярославъ Великій отдалъ сперва лѣвую сторону Днѣпра брату Мстиславу: области Святослава Ярославича (Черниговъ, Муромъ, Рязань) находились тамъ же.

Далѣе въ Кіев. Лѣт.: «Олговичи же убоявшесь, и послаша мужи своа и Игумена Деонисіа къ Всеволоду ... онъ же имъ ня вѣры, съсѣде съ коня. Олговичи же послаша къ Рюрикови, молвячи: брате! намъ съ тобою николи не бывало лиха ... а цѣлуй съ нами крестъ ... Рюрикъ, здумавъ съ мужи своими, посла посолъ къ Ярославу (Черниговскому), хотя и свести въ любовь со Всеволодомъ и Давидомъ, и води ихъ (Олговичей) къ кресту, яко не востати имъ на рать, донелѣ же нарядъ (распоряженіе) будеть ... А самъ иде во Вручій орудій своихъ дѣля ... и дикіи Половци отпустивъ, одаривъ я.»

(95) «Тое же зимы въ великое говѣніе» (слѣдственно уже въ 1196 году) «Ярославъ посла сыновцѣ свою къ Витебску на зятя Давыда, а Ольговичи, не дошедъ Витебска, начаша воевати Смоленскую волость. Давыдъ же посла Мстислава Романовича и Ростислава Володимерича (внука Мстислава Великаго) и Глѣба (Владиміровича), Рязанскаго Княжича, зятя своего.» Въ харатейныхъ сказано такъ: «посла Давидъ Мстислава въ помочь зятю своему Витепескъ.» Татищевъ, слѣдуя Никоновскому, ошибается здѣсь въ именахъ Князей. —Далѣе: «Сразишася (Смоляне) съ Ольговымъ полкомъ и стяги его потопташа и сына его Давида иссѣкоша. Тысячьскый Давыда Ростисл. Михалко отряженъ бѣ на Полотскый полкъ: Князи бо Полотскія помогаху Ольговичемъ, » (и проч.). Далѣе: «Мстислава же не бѣ ту; гналъ бѣ съ передними полкъ Ольговъ, и возвратися, мнѣвъ, яко побѣдивъ Ольга, и творя своихъ, въѣха въ ратные» (считая своими, въѣхалъ въ средину непріятелей). — Олегъ, видя торжество Полочанъ, возвратился и выпросилъ плѣннаго Мстислава у Князя Друцкаго, Бориса: въ харатейныхъ лѣтописяхъ названъ здѣсь Князь Полоцкій Василько; а въ Новогород. (стр. 5) сказано, что Черниговцы плѣнили Бориса Романовича: слѣдственно Мстиславъ назывался Борисомъ (см. выше, примѣч. 53)? — Не замѣчаю маловажныхъ прибавленій Татищева.

Далѣе въ Кіев. Лѣт.: «И посла (Олегъ) вѣсть къ стрыеви своему къ Ярославу, и къ братьи, и повѣда: Мьстислава есмь нялъ, и Давыдовъ полкъ съ Смолняны побѣдилъ, и сказывають ми, аже братіа ихъ не добри съ Давыдомъ; а нынѣ, отче, такого намъ времени не будеть пакы. ... Се слышавъ Ярославъ и вси Олговичи, поѣхаша къ Смоленску изъѣздомъ .... Рюрикъ посла изъ Овручего перекы къ нему съ крестными грамотами, река: аже поѣхалъ еси брата моего убивати, » и проч. Далѣе: «Посла (Ярославъ) къ Рюрикови, оправливаяся .... а Давыда виня про Витебскъ, аже помогаеть зятю своему» (Васильку Брячиславичу, племяннику Всеслава Полоцкаго) .... «Рюрикъ же рече ему: азъ Витебьска съступилъ тебѣ, и посолъ свой послалъ есмь былъ къ брату Давыду, повѣдаа ему, аже есмь съступилъ Витебска тобѣ; ты же того не дождалъ, послалъ еси сыновця своя къ Витебску .... И тако бывши межи ими распрѣ .... и не уладишась .... Рюрикъ, здумавъ съ мужи своими, посла (въ 1196 г.) къ свату Всеволоду Суждальскому, река ему: како еси умолвилъ съ мною и съ братомъ моимъ, Давыдомъ, всѣсти на кони съ Рожества и снятися всѣмъ у Чернѣгова, азъ же съвокупився съ братьею и съ дикими Половци .... и жда отъ тебе вѣсти. Ты же тое зимы не всѣлъ, и ня имъ (Ольговичамъ) вѣры .... азъ же роспустилъ есмь братью

47

и Половци .... Нынѣ же, брате, моему сынови и твоему Мьстиславу тако ся случило, аже вязитъ у Олговича: а бы не стряпаа всѣлъ на коня .... Отъ Всеволода не бяше вѣсти все лѣто ... Рюрикъ же поча воеватися со Олговичи; реклъ бо бяше ему Всеволодъ: ты починай .... Ярославъ же Чернѣговскый поча слати къ Рюрикови, и рекъ ему: чему еси, брате, почалъ воевати волость мою, а поганымъ руцѣ полнишь? а мене съ тобою ничтожь росчло; ни азъ подъ тобою Кыева ищю .... азъ Мьстислава даю тобѣ безъ искупа по любви, а крестъ со мной цѣлуй, а съ Давыдомъ введи мя въ любовь; а Всеволодъ еже въсхощетъ съ нами уладитися, уладится; а тобѣ не надобѣ съ братомъ Давыдомъ» (къ нему приставать) .... «Тое жь осени Романъ Мьстиславичь, зять Рюриковъ, послалъ люди своя воевати волость Рюрикову и Давыдову, помогаа Олговичемъ, на чемъ же бяше къ нимъ крестъ цѣловалъ отай тестя своего, а ко тести своему крестъ бяше цѣловалъ передъ тѣмъ въ его воли быти .... Романъ же въсла люди своя въ Полоный» (отданный ему Рюрикомъ) «и оттолѣ повелѣ имъ воевати. Слышавъ же Рюрикъ, аже въевали волость Давыдову и сына его Ростиславлю, хотѣ ити на зятя, а сыновца своего, Мьстислава (Мстиславича), посла въ Галичь къ Володимеру, река ему: ты, брате, оттолѣ съ сыновцемъ моимъ воюйта волость его (Романову) .... Есть ми вѣсть, аже Всеволодъ, сватъ мой, всѣлъ на конь .... творя ми, какоже ся съвокупилъ съ Давыдомъ, и волость ихъ жъжета, и Вятичьскыя городы поимали и пожгли; а азъ сѣжю доспѣвъ, жда отъ нихъ вѣсти правыя. Вълодимеръ ѣха съ Мьстиславомъ, повоева и пожже волость Романову около Перемиля; а отселѣ Ростиславъ Рюриковичь съ Чернымъ Клобукомъ пожгоша волость Романову около Каменца (въ Подоліи), ополонившеся челядью и скотомъ .... Тое же осени Ярославъ Чернѣг. затвори два Святославича въ Чернѣговѣ, Олга и Глѣба, и иныа города затвори, блюда отъ Рюрика, а самъ ѣха противу Всеволоду и Давыдова, съвокупивъ братію свою и сыновца и дикія Половци, и ста подъ лѣсы, засѣкся отъ Всеволода и Давыди, по рѣкамъ велѣ мостъ подсѣчи, а ко Всеволоду посла мужъ свои, река ему: брате и свату! отчину нашу и хлѣбъ нашъ взялъ еси; аже любишь съ нами рядъ правый и въ любви быти, то мы любве не бѣгаемъ, и на всей воли твоей станемъ; пакы ли что еси умыслилъ, а того не бѣгаемъ же, да како насъ Богъ разсудитъ съ вами и Св. Спасъ. Всеволодъ же поча думати .... любя, како бы съ ними умиритися .... Всеволодъ же не улюби думы Давыдовы, ни Резанскыхъ Князей, но поча слати къ Олговичемъ .... прося у нихъ Мьстислава Ром., свата своего, а Ярополка веля имъ выгнати изъ землѣ своей .... Ярославъ же посла своя мужи и води Всеволода и Давыда къ кресту, и Резанскіа Князи на своихъ рядохъ ... Рюрикъ же пожалова и ань: .... въ Руской земли чясти просилъ еси у мене; азъ же тобѣ есмь далъ волость лѣпшую, не отъ обилья, но отъима у братьи своей и у зятя .... а про кого ми была рать, про зятя своего, а того далъ еси Ярославу рядити и съ волостью моею .... азъ воевался и волость всю зажеглъ — и отъя городы тыа, которыя же бяше ему далъ въ Руской земли, и розда опять братьи своей.»

(96) Въ Торжкѣ, въ 1181 году.

(97) Въ Кіев. Лѣт.: «Преставися (в<ъ> 1197 г.) благовѣрн. Кн. Смол. Давыдъ, сынъ Ростиславль, Апр. въ 23. Епискупъ же Смоленскій Симеонъ и вси Игумени, и Попове, и сыновець его Мьстиславъ Роман. и вси Бояре положиша тѣло его въ

48

церкви Св. Муч. Бориса и Глѣба .... юже бѣ създалъ отецъ его. Съ же благовѣрн. Князь възрастомъ бѣ середній, образомъ лѣпъ и всею добродѣтелію украшенъ ... милостыни прилежаше, монастыри набдя, Чрънци утѣшиваа и всѣ Игумени, съ любовію пріимаа у нихъ благословеніе, и мірскіа церкви набдя ... бѣ бо крѣпокъ на рати, всегда бо тѣсняшеся на великая дѣла; злата и сребра не збираше, но даваше дружинѣ: бѣ бо любяй дружину, а злыа казня, яко же подобаеть Царемъ творити ... по вся дни входя въ церковь Св. Архистр. Михаила, юже бѣ самъ създалъ ... такое же нѣсть въ полунощной странѣ ... и иконы, и златомъ, и сребромъ, и женчюгомъ, и каменіемъ драгымъ украшена ... Смиряя образъ свой ... и слезами обливаа лице свое, и възираа яко на самого Творца, и покаяніе Царя Давыда пріимаа, плачеся о грѣсѣхъ ... Помышляше, дабы мя Богъ сподобилъ Мнишескому чину, и свободился быхъ отъ многомятежнаго житіа и маловременнаго свѣта сего .... И сподобленъ бывъ отъ Творца Ангельскаго чину ... Пострижеся и сама Княгини его. Давыдъ же столъ свой далъ сыновцеви своему Мьстиславу Ром. а сына своего, Костянтина, въ Русь посла къ брату своему на руцѣ, а самого понесоша, больна суща, въ монастырь къ Св. Муч. Борису и Глѣбу на Смядыню ... И кончавъ молитву, въздѣвъ руци на небо, предасть душю ... И бысть княженіа его въ Смоленску 18 лѣтъ, а всѣхъ лѣтъ отъ родотва 60 безъ трехъ.

«Преставись (въ 1198 г.) Чернѣговскый Князь Ярославъ Всеволодичь. Епископъ же и Игумени и сыновци его спрятавше тѣло его честно и положиша въ церкви Св. Спаса въ Епископьи того града, и сѣде на столѣ его благовѣрн. Кн. Игорь Святославичь.» По другимъ лѣтописямъ Давидъ умеръ въ 1198, а Ярославъ въ 1200 году.

(98) Всеволодъ выступилъ въ 1198 году (не въ 1199), Апрѣля 30, а возвратился въ Владиміръ на память Священномученика Дороѳея (Іюня 5) въ Субботу.

(99) Новогородцы еще во время первой ссоры Великаго Князя и Рюрика съ Ольговичами (въ 1195 году), исполняя приказаніе Всеволода, ходили къ нему въ помощь. «Идоша съ Княземъ Ярославомъ «Огнищане (люди нарочитые) и Гридьба (Мечники) и купци, и быша на Новѣмъ Търгу (Торжкѣ), и присла Всеволодъ, и взвороти е съ честью домовъ, и послаша Новгородьци къ нему Мирошку Посадника и Бориса Жирославиця, Микифора Съцскаго (Сотскаго), просяче сына, а Ярослава негодующе ... И прія Всеволодъ Мирошку и Бориса, и Иванка, и Ѳому, и не пусти ихъ въ Новгородъ; а самъ посла въ Половцы, и поча вое копити ... Слахуся Новгородьци (въ 1196 году) къ Всеволоду Посадника дѣля Мирошке и Иванка и Ѳоме; пустилъ бо бяше Бориса и иные муже, а иде на Чьрниговъ, и Половецьску силу приведъ, и вожаше съ собою Посадника Мирошку, а Новгородьцемъ повелѣ ити на Лукы; идоша съ Ярославомъ, и сѣдѣвше на Лукахъ, воротишася домовъ ... Взяша миръ межи собою (Всеволодъ и Черниговскіе), а Новгородъ выложиша вси Князи въ свободу» (дали ему свободу) кдѣ имъ любо, туже собѣ Князя поимають, и взвратився Всеволодъ, пусти Ѳому, а Мирошке и Иванка не пусти, и разгнѣви Новгородьце, и сдумавше Новгородьце и показаша путь изъ Новагорода и выгнаша на Гюргевъ день въ осень Ярослава.» Татищевъ пишетъ, что Ярославъ изгнанъ еще прежде мира Всеволодова съ Ольговичами; что сынъ Черниговскаго Князя тогда же въѣхалъ въ Новгородъ, и что Ярославъ, мирясь со Всеволодомъ, обязался вывести сына изъ Новагорода.

49

Въ лѣтописи не такъ: «въ лѣто 6705 приде Князь изъ Цьрнигова Новугороду Ярополкъ Ярославичь на Вьрьбницу (Вербн. Воскр.) настануцю (наступающую) лѣту Мъртомъ мѣсяцемъ» (слѣдственно уже гораздо послѣ заключенія мира) «сѣдѣвшу ему до Сменова (Симеона Столпника) дни 6 мѣсяцъ одину (только), и выгнаша.»

(100) Ярополкъ Ярославичь. — Далѣе въ лѣтописи: «Новгородьце измавъ Всеволодъ за Волокомъ и по всей земли своей дрьжаше у себе, не пустя ихъ Новугороду, нъ хожаху по городу по воли Володимери» (ходили по волѣ въ городѣ Владимірѣ). — Далѣе: «Послаша (въ 1197 году) опять по Ярослава. Иде Ярославъ съ Новаго Търгу Володимерю (изъ Торжка въ Владиміръ) позванъ Всеволодомъ; идоша изъ Новагорода передніи мужи и Сътьскіи (Сотскіе), и приде Ярославъ по Крещеніи за (чрезъ) недѣлю.»

(101) Ярославъ въ 1198 году послалъ сына, Изяслава, княжить на Лукахъ: «и бяше отъ Литвы оплечье (защита) Новугороду .... Натужь осень придоша Полочане съ Литвою на Лукы и пожгоша хоромы, а Лучане устерегошася и избыша (уцѣлѣли) въ городѣ ... Натужь зиму ходи Ярославъ съ Новгородьци и съ Пльсковици и съ Новотържци и съ Ладожаны и съ всею областію Новгородьскою къ Полотьску; и устрѣтоша Полоцане съ поклономъ на озерѣ на Касплѣ (Касоплѣ), и взьмше миръ, » и проч.

(102) Въ Пушкин. и въ Троицк. сказано, что сами Новогородцы требовали сына Всеволодова; а въ Новогород. такъ: «приславъ Всеволодъ выведе Ярослава изъ Новагорода, и веде и́ къ собѣ, и изъ Новагорода позва Владыку и Посадника и вячьшіи (лучшихъ) мужи по сынъ ... И прія е съ великою честію, » и проч.

Въ харатейныхъ говорится о рожденіи семи сыновей Всеволодовыхъ; но они почти всѣ названы только именами Христіанскими. По Родословнымъ Святославъ былъ Гавріилъ; онъ родился въ 1196 (а не въ 1190, какъ у Татищева), Марта 27, а привезенъ въ Новгородъ 1 Генв. 1200. Въ лѣтописи: «Братья же проводиша и́ (Святослава) съ честію, Константинъ, Юрги, Ярославъ (или Ѳеодоръ) и Володимеръ» (или Димитрій).

О смерти Архіеп. Новогородскаго: «И яко быша на озерѣ Серегери, преставися Августа 24, и привезоша и́, и положиша въ притворѣ Св. Софіи.» Нынѣ сіе озеро называется Селигеръ. Татищевъ написалъ, что Мартирій скончался въ Переславлѣ. Сей Архіепископъ былъ родомъ изъ Русы. — Далѣе: «а въ Новгородъ, сдумавъ съ Посадникомъ, присла съ Новогородьци и введе въ Епискупію Митрофана, мужа Богомъ избрана, и вьсь Новгородъ шьдъше съ честью посадиша и́.»

(103) См. Воскресен. II, 117. Племянникъ Всеволодовъ умеръ въ Переяславлѣ въ 1199 или 1200 году, а Ярославъ или Ѳеодоръ отправился туда въ 1201, Авг. 10: «тогда сущю Великому Князю въ Переяславли (Залѣсскомъ) съ дѣтьми своими, съ Константиномъ и Юргемъ. Переяславци же поимше Князя своего Ярослава отъ Св. Спаса, придоша съ радосью великою, хваляще Бога, и Св. Богородицю и Св. Михаила, давшаго имъ Князя, его же желаша.»

(104) О смерти Владиміра Галицкаго не упоминается ни въ харатейныхъ, ни въ Ростов., ни въ Воскр., ни въ Кіев. Лѣт. Татищевъ пишетъ, что Владиміръ умеръ въ 1197 году, по мнѣнію нѣкоторыхъ отъ пьянства, по мнѣнію другихъ отъ яда; что Галичане совѣтовались, кого избрать себѣ въ Князья, и желали узнать мысли Рюриковы; что Романъ искалъ милости въ тестѣ и просилъ у него Галича; что Рюрикъ, опасаясь зятя, звалъ его

50

на общій Княжескій съѣздъ; что Романъ прибѣгнулъ къ своей племянницѣ, Казимировой супругѣ, и съ Поляками вступилъ въ Галицкую землю; что жители надѣялись имѣть Княземъ сына Рюрикова, Ростислава, но долго не имѣвъ отвѣта отъ Рюрика, и слыша о приближеніи Венгровъ, покорились Роману, а Венгры, узнавъ о томъ, возвратились. — Длугошъ говоритъ о Владиміровой смерти подъ годомъ 1198, а Кадлубекъ передъ 1200, сказывая, что Владиміръ не оставилъ законнаго наслѣдника, и что Россійскіе Князья отчасти силою, отчасти хитростію, старались присвоить себѣ Галичь. Сей же Историкъ пишетъ, что Романъ выросъ въ Польшѣ: meminit Romanus, quanta erga se Cazimiri fuerint beneficia, apud quem pene a cunabulis educatus (стр. 810).

(105) Кадлубекъ, стр. 814: quia non possumus ferre iram terræ, Principum seditiones, invidiam. Далѣе о тиранствѣ Романа, стр. 815: quosdam vivos terræ infodit, quosdam membratim discerpit, alios excoriat, multos quasi signum ad sagittam figit, nonnullos prius exenterat, quam interimit, и проч.

(106) Стр. 816: unde solemne illi erat quasi proverbium: melle securius uti apum non posse, nisi penilus oppresso non rarefacto examine. Сію пословицу, извѣстную и Римлянамъ во времена ихъ тирановъ, нашелъ я въ Волынск. Лѣт. (въ рукописн. стр. 657). Галицкій Сотникъ Микула говоритъ сыну Романову, Даніилу: «Господине! не погнетши пчелъ, меду не ясти.»

(107) «Володимеричи, лишася (оставивъ) Рюрика, «ѣхаша къ Роману» — сыновья Владиміра Мстиславича, внука Мономахова. Далѣе: «Отвориша ему (Роману) Кыяне ворота Подолская въ Копыревѣ Конци.»

(108) «И посади Великый Князь и Романъ Ингваря въ Кыевѣ.» Сей Ингварь Ярославичь былъ внукъ Изяслава II правнукъ Мстислава Великаго.

О тогдашнемъ счастливомъ походѣ Романа въ землю Половецкую говорятъ согласно наши и Византійскіе Лѣтописцы (см. Memor. Popul. II, 1023). Никита Хонскій точно именуетъ Романа, прибавляя, что въ то же время онъ (homo rohustus et strenuus, человѣкъ мощный и дѣятельный) побѣдилъ Владѣтеля Кіевскаго, Рюрика, котораго лучшее войско состояло изъ Половцевъ.

(109) «Въ лѣто 6711» (въ нѣкоторыхъ 6710) «мѣсяца Генваря въ 2 день» (а по Новогород. Генв. 1, у Татищева Февр. 16) «взятъ бысть Кыевъ Рюрикомъ и Олговичи и всею Половецьскою землею.» Въ Новогород. наименованы Ханы Концякъ (или Кончакъ) и Данила Бяковиць. — Далѣе: «тогда же Ростиславля дружина Ярославича (Черниговскаго) яша Мстислава Володимерича, внука Мстиславля, и веде и́ Ростиславъ къ Сновску собѣ» (см. выше, примѣч. 107). — Татищевъ, на сей разъ сокративъ лѣтописи, прибавляетъ, что Ингварь ушелъ. — Въ Новогород. стр. 64: «а что гости, иноземця всякаго языка, затворишася въ церквахъ; и вдаша (Половцы) имъ животъ, а товаръ съ ними раздѣлиша на полы.» — Въ харатейныхъ: «Иконы одраша, а иныя поимаша, и кресты честныя и ссуды (сосуды) священныя и книгы и порты (одежды) блаженныхъ первыхъ Князьй, еже бяху повѣшали въ церквахъ святыхъ на память собѣ.»

(110) «И цѣлова Рюрикъ крестъ къ В. К. Всеволоду и къ Романови, и рече ему Романъ: шли же ко свату своему Всеволоду, а язъ шлю же къ нему, ко своему отцю и господину, и молимся ему, дабы ти Кыевъ опять далъ.» Татищевъ пишетъ, что Кіевляне молили Романа быть ихъ Княземъ, но что онъ не согласился на то, боясь

51

утратить Владиміръ съ Галичемъ, опасаясь Венгровъ, Поляковъ и Князей Россійскихъ.

Въ Новогород.: «въ тожь лѣто» — 6711, но уже по взятіи Кіева, слѣдственно въ 1204 году — «побѣдиша Ольговиця (Ольговичи) Литву; избиша ихъ 700 и 1000 (1700).» Сіе краткое сказаніе о побѣдѣ Ольговичей украшено и распложено въ Хроникѣ Стриковскаго. Онъ ссылается на Кадлубека; а въ Кадлубекѣ нѣтъ о томъ ни слова.

Далѣе въ лѣтописяхъ: «Посла Романъ къ Великому Князю Всеволоду, молясь ему о Олговичехъ, дабы пріялъ ихъ въ миръ. Князь же Великій посла Боярина своего, Михаила Борисовича, и води Олговичевъ ко кресту, а Олговичи посылаша къ нему Бояръ своихъ; а Романъ цѣлова же крестъ, и бысть миръ ...

«Тое же зимы ходиша Рустіи Князи на Половце: Рюрикъ Кыевской, Ярославъ» (или Ѳеодоръ) Всеволодичь Переяславскый» (четырнадцатилѣтній) «Романъ, Мьстиславъ (Мстиславичь) и иніи Князи, и бысть же тогда зима люта; и бысь Половцемъ тягота велика, и взяша Князи полонъ многъ, и вежи и стада ... И придоша въ Треполь, и Ростиславъ (сынъ Рюриковъ) къ нимъ же приде, бывъ у шурина своего въ Переяславли; и ту было имъ и рядъ положити, кто како пострада за Русьскую землю; и Діаволъ положи смятеніе: Романъ, поимавъ Рюрика, » и пр. Татищевъ прибавляетъ, что Рюрикъ не хотѣлъ удовлетворить нѣкоторымъ требованіямъ зятя своего; что Романъ изъ Кіева отправилъ посольство ко всѣмъ Мѣстнымъ Князьямъ, предлагая имъ избрать достойнѣйшаго на мѣсто Рюрика, и не давать Удѣловъ дѣтямъ; что Всеволодъ не хотѣлъ нарушить обычая древняго, и проч.

Далѣе: «Услыша то все Великый Князь, еже ся сверши въ Русьстѣй земли, и печаленъ бысть ... И вложи ему Богъ въ сердце опечалитися Русьскою землею; мога то мстити, но Хрестьянъ дѣля отложи, и посла мужи свои къ Романови. Романъ же послуша Великаго Князя, зятя его пусти и Володимера, брата его. И посади (Всеволодъ) зятя своего, Ростислава, въ Кыевѣ.»

(111) См. Рос. Библ. стр. 300, 301.

(112) Письмо Епископа Матѳея находится въ выпискахъ сдѣланныхъ Аббатомъ Альбертранди изъ Библіотеки Ватиканской въ 1790 году для Историка Нарушевича, по волѣ Короля Станислава. Яковъ Ивановичь Булгаковъ получилъ сіи любопытныя выписки отъ самаго Альбертранди и сообщилъ мнѣ. О Епископѣ Краковскомъ Матѳеѣ см. въ Длугош. Hist. Polon. Т. I, стр. 461, 509. Письмо начинается такъ: Matthæi Cracoviensis Episcopi epistola ad Abbatem Clarevallensem de suscipienda Ruthenorum conversione. Выписываемъ изъ онаго слѣдующее: Gens illa Ruthenica multitudine innumerabili ceu sideribus adæquata ... Christum solo quidem nomine confitetur, factis autem penitus abnegat ... Ruthenia, quæ quasi est alter orbis, etc. ... Si enim gloria celeberrima et Thracius Orpheus et Thebanus Amphion cœlo inseruntur et astris, et post mortem carmine vivunt: quod sylvestres et lapideos homines lyræ cantibus delinivit, quanto magis nos speramus, quod gentes exteras et immanes sacer Abbas Christo conciliet, etc.

Иннокентій III, уподобляя власть духовную солнцу, а мірскую лунѣ, ставилъ себя ниже одного Бога, и гораздо выше Царей. Онъ любилъ жаловать въ Короли: Армянскій, Болгарскій, Чешскій, были ему обязаны симъ достоинствомъ.

(113) «Иде Романъ Галичьскый на Ляхы и взя два города Лядская, и ставшю же ему надъ Вислою, и отъѣха самъ въ малѣ дружинѣ отъ полку своего: Ляхове же наѣхавше убиша и́, и

52

дружину около его избиша. Пріѣхавше же Галичане взяша Князя своего мертва и несоша и́ и положиша въ церкви Св. Богородицы. Галичане же цѣловаша крестъ къ сыну его, Данилу.» Князь Щербатовъ не хотѣлъ вѣрить Польскимъ Историкамъ, чтобы Романъ былъ Государь жестокій: «Галичане не присягнули бы тогда сыну его, » говоритъ сей Историкъ. Онъ не зналъ Волынск. Лѣт., гдѣ ясно изображается ненависть ихъ къ Романову племени.

Длугошъ пишетъ, что Романъ, замысливъ три года опустошать Польшу, требовалъ благословенія отъ Владимірскаго Епископа, но Епископъ не хотѣлъ ему дать онаго, называя сію войну беззаконною, ибо Ляхи часто умирали за Россіянъ какъ за друзей; что Князь грозился казнить его по возвращеніи, а Епископъ отвѣтствовалъ: «Романъ можетъ ли быть увѣренъ въ своемъ благополучномъ возвращеніи?» что Лешко и братъ его, Конрадъ, въ кровопролитной и весьма упорной битвѣ побѣдили Галичанъ въ день Св. Гервасія; что тѣло убитаго Романа, преданное землѣ въ Сендомирѣ, было отдано послѣ Галицкимъ Вельможамъ за 1000 марокъ серебра; что Лешко въ Краковской церкви посвятилъ особенный олтарь Св. Гервасію и Протасію; что съ того времени Россіяне не дерзали безпокоить Ляховъ, и считали Владимірскаго Епископа Пророкомъ. Романъ, по сказанію Длугоша, на канунѣ битвы видѣлъ во снѣ, что отъ Сендомира прилетѣли щеглята, напали на воробьевъ и всѣхъ умертвили: молодые Бояре Княжескіе толковали, что сей сонъ значитъ хорошее, но старцы ожидали бѣдствія для Россіянъ. Hist. Polon. кн. IV, стр. 595—599. — Татищевъ прибавилъ-къ извѣстіямъ нашихъ лѣтописей нѣкоторыя маловажныя обстоятельства, и сказываетъ, что Романъ былъ не очень великъ, но широкъ, силенъ, лицемъ красенъ; имѣлъ глаза и волосы черные, носъ длинной съ горбомъ, нравъ горячій и въ гнѣвѣ заикался; любилъ веселиться съ Боярами, но никогда не пилъ чрезмѣрно; любилъ женъ, но не слушался ихъ; славился храбростію, искусствомъ воинскимъ, и съ малымъ числомъ разбилъ множество Венгровъ; пошедши же на Ляховъ, сказалъ: «или покорю ихъ, или не возвращусь, и проч.

Въ Некрологѣ Эрфуртскаго Петрова монастыря (см. Traditiones veteres Cœnobii S. Petri Erfordiæ, стр. 19) записано: XIII Kal. Julii Romanus, Rex Ruthenorum: hic dedit nobis XXX marcas; т. e.; «19 Іюня (умеръ) Король Русской Романъ, давшій намъ 30 марокъ.» Точно въ сей день Западная Церковь празднуетъ память Св. Гервасія, день, въ который убитъ Романъ, по сказанію Длугоша.

Отселѣ начинаетъ повѣствовать Волынскій Лѣтописецъ, но въ описаніи происшествій не означаетъ времени, сказавъ, что сдѣлаетъ то послѣ согласно съ Хронологіею Греческою и Латинскою. Хотя въ Ипатьевскомъ спискѣ и означены годы, но безъ сомнѣнія не Авторомъ, а переписчикомъ, и на угадъ, ибо его лѣтосчисленіе во всѣхъ извѣстныхъ намъ случаяхъ несправедливо. На примѣръ, по другимъ нашимъ лѣтописямъ и Длугошевой Исторіи, Князь Романъ убитъ и Рюрикъ ходилъ къ Галичу въ 1205 году; а въ Ипатьевскомъ спискѣ стоитъ тутъ годъ 1202.

(114) Въ Волынск. Лѣт., стр. 621: По смерти же Великого Князя Романа, памятнаго Самодръжца всея Руси, одолѣвшаго всѣмъ поганскымъ языкомъ ума мудростію, ходяше по заповѣдемъ Божіимъ — устремилъ бо ся бяше на поганыа яко левъ, сръдить (сердитъ) же бѣ яко и рысь, и губяше яко и коркодилъ, и прохожаше землю ихъ яко и орелъ, храборъ же бѣ яко и туръ,

53

ревнова же дѣду (прапрадѣду) своему Мономаху — велику мятежу въставшю въ земли Руской, оставшима же ся двѣма сынома его, единъ 4 лѣта, а другый 2 лѣтъ ... И пришедшю Рюрику на Галичь, и срѣтоша его Бояре Галицкіи и Вълодимерстіи у Микулина, на рѣцѣ Серетѣ, и бившимся имъ весь день о рѣку, и мнози язвени быша, и не стерпѣвше възвратишась въ Галичь, и пришедшю Рюрику въ Галичь, и не успѣвшю ничто же; за то бѣ по смерти Романовѣ снимался Король съ ятровью своею» (по тому что Романъ былъ названнымъ братомъ Королю) «въ Сяноцѣ, и пріялъ бо бѣ Данила яко милаго сына своего, оставилъ бо бѣ у него засаду (гарнизонъ), Мокыа великого слѣпоокого, и Корочюна, и Волпта, и сына его Витомира, и Благыню, и иные Угры многы и за то не смѣша Галичане ничто же сътворити: бѣ бо у нихъ много Угоръ. Тогда же 2 Князя Половецкаа Сутоевича, Котянь и Съмогуръ, поткоста на пѣшцѣ и убіена быста коня подъ ними, и за мало ихъ не яша. Рюрикъ же въротися къ Кыеву.»

Въ Kіев. Лѣт.: «тое же зимы (1196 или 1197) ходи Романъ Мьстиславичь на Ятвягы отъмьщиватися, бяху бо воевали волость его; и тако Романъ вниде въ землю ихъ; они же не могучи стати противу силѣ его, и бѣжаша въ свои тверди, а Романъ пожегъ волость ихъ.»

О бѣдствіи, претерпѣнномъ Литвою отъ Романа, Матв. Стриковскій пишетъ такъ по старинному Русскому переводу: «Егда Литва съ Ятвязи въ Русскія Княженія внидоша и добычи велія поимали, собрася на нихъ Романъ, и съ корыстію въ дебри бѣжащихъ настиже ... и поима множество, и работы тяжкія имъ творяше; оковавъ въ плугъ запрягаше пахати коренья на новыхъ мѣстѣхъ; по Русски такъ называютъ чистити, и отъ сего пословица, когда единъ Литвинъ научися языка Русскаго, и въ плугѣ тянувъ, рекъ: Романе! лихимъ живеши, Литвою ореши.» или: злѣ, Романе, робишъ (дѣлаешь), что Литвиномъ орешь. Стриковскій ошибся, считая сего Князя Романомъ Ростиславичемъ Смоленскимъ (а за нимъ и Татищевъ). Романъ Галицкій и Волынскій, а не Смоленскій, былъ тогда сосѣдомъ Литовцевъ на Сѣверѣ: онъ смирялъ ихъ; объ немъ сказано и въ Словѣ о полку Игоревѣ (стр. 31, 32): «а ты, буй Романе и Мстиславе (братъ его)! суть бо у ваю желѣзныи папорзи» (верхняя часть брони) «подъ шеломы Латинскими. Тѣми тресну земля и многи страны. Литва, Ятвязи, Деремела» (одинъ изъ Латышскихъ народовъ) «и Половци сулици своя повръгоша, а главы своя поклониша подъ тыи мечи харулужныи.»

Объ извѣстности Романа въ Визант. лѣтоп. см. выше, примѣч. 108.

(115) «Того жь лѣта Ростиславъ Рюриковичь выгна Ярослава Володимерича изъ Вышегорода и сѣде въ немъ.» Можетъ быть Великій Князь, посадивъ въ Кіевѣ зятя, отдалъ Вышегородъ свояку Ярославу. — Въ Воскресен. II, 141: «Рюрикъ отда Бѣлгородъ Олговичемъ. Олговичи же посадиша въ немъ брата своего, Глѣба.»

(116) Въ харатейной Троицк.: «того же лѣта (1205) посла Великій Князь Всеволодъ на Волгу въ насадѣхъ на Болгары, и ходиша по Волзѣ до Хомолъ, и множьство полона взяша, а другія исъсѣкоша, и учаны (лодки) многи разбиша и товаръ многъ взяша, и потомъ придоша въ свояси.» — Далѣе въ лѣтописяхъ: «Ходиша (вь 1205 году) Князи Рязанскія на Половци и взяша веже ихъ ... Ловоть взяша Литва (въ 1200 году) и до Налюча, съ Бѣлѣе до Свинрота» (близъ Шелони въ Новогородск. Губерн.) «и до Ворча Середу» (не

54

нынѣшнюю ли Серетку на западъ отъ Русы?) «и гнашася Новгородьци по нихъ и до Цьрнянъ» (Черенковъ въ Псковск. Губ.) «и убиша Литвы мужъ 80, а Новгородьць 15, а полонъ вьсь отьяша, а избътъкъ (остатокъ) убѣжаша. Въ тожь лѣто иде Нездила Пьхциниць на Лукы Воеводою; иде съ Лукъ съ маломъ дружины въ Лотыголу» (Летляндію или южную часть Ливоніи) «на торонѣ (набѣгомъ), и засташа я въ одринахъ (спальняхъ), и убиша ихъ 40 мужъ, а жены ихъ и дѣти поимаша, а сами придоша на Лукы сторови вси. А кто бѣ не пошьлъ по нихъ, съ Молбовиця съ нѣколькомъ дружины, а у тѣхъ кунъ поимаша бивше» — то есть, они били Молбовича и другихъ, не хотѣвшихъ итти съ ними, и взяли съ нихъ еще денежную пеню. Далѣе: «Варяги (Варяговъ) пустиша безъ мира за море; а на осень придоша Варязи горою» (сухимъ путемъ) «на миръ, и даша имъ миръ (въ 1201 году) на всей воли своей» (какъ хотѣли Новогородцы).

(117) «Въ земли вашей рать ходить, а Князь вашъ, сынъ мой Святославъ, малъ.» — Далѣе въ харатейныхъ: «рыдаху же множество народа правовѣрныхъ, зряще отца сирымъ и кормителя (Константина) отходяща, и печальнымъ утѣшенье, а мрачнымъ звѣзду свѣтоносну заходящю. На весь бо бяше церковный чинъ отверзлъ ему Богъ сердечнѣи очи и всѣмъ церковникомъ и нищимъ якожь взлюбленый бяше отецъ; пачежь и на милостыню ... И да ему отецъ крестъ честны и мечь, река: се ти буди схранникъ, а мечь прещенье и опасенье, иже нынѣ даю ти пасти люди своя отъ противныхъ ... Новгородъ Великый старѣйшинство имать Княженья во всей Русьской земли ... По имени твоемъ тако и хвала твоя буди ... И бысть говоръ великъ акы до небеси, отъ множества людей ... и проводиша вся братья его до рѣки Шедакшы» (близъ Владиміра) ... «И потомъ нача ряды правити, якожь Пророкъ рече: судъ твой Цареви дажь и правду твою сынови Цареви, » и проч.

(118) Въ Троицк. л. 188 на обор.: «приключися тогда быти (въ Мартѣ 1206 году) Смоленьскому Епископу Игнатью, Игумену Михаилу Отрочья монастыря, занеже пришла быста къ Великому Князю Всеволоду молиться о мирѣ отъ Мьстислава Володимерича, занеже приложился бяше къ Олговичемъ.» Володимеричь есть описка вмѣсто Романовича. Въ харатейн. Пушкин.: «молиться о мирѣ отъ Мстислава, свата его» (Всеволодова).

Игорь Святославичь Сѣверскій умеръ въ 1202 году, Олегъ Святославичь въ 1204, а братъ его, Владиміръ, въ 1201, осенью.

Далѣе въ лѣтописяхъ: «Мстиславъ Романовичь и (изъ) Смолинска съ своими сыновци, Рюрикъ изъ Кыева съ Ростиславомъ и Владиміромъ, сыны своими, и съ сыновци идоша на Галичь.» Никон. Лѣт. прибавилъ здѣсь Коуевъ и Боутовъ.

(119) «Ольговичи слышавше, оже Король стоить у Володимеря, и не смѣша ити до Галича, и стояша дній много, ни Король поступи къ Галичу, ни Ольговичи. Король же, омиривъ Ляхи, пойде за горы. Ольговичи же поидоша назадъ, » и проч. — Въ Волынск. Лѣт.: «Приведоша (Галичане) кормиличича» (двухъ сыновей пѣстуновыхъ) «иже бѣ загналъ Великый Князь Романъ невѣры ради: словяху бо (славили) Игоревича; послушавше же ихъ Галицкіи Бояре и послаша по нихъ.» Далѣе въ лѣтописяхъ: Ждаша его (Галичане Ярослава) 2 недѣли. Ярославъ же гна изъ Переяславля къ Галичю, и слышавъ, оже Володимеръ въѣхалъ въ Галичь предъ нимъ за 3 дни, възвратися ... Стояша полци (Черниговскіе) отъ Галича за два дни, » и проч.

55

(120) Въ Волын. Лѣт.: «Княгини же Романова, въземши дѣти своя, бѣжа въ Володимерь. Хотящю Вълодимеру искоренити племя Романово, поспѣвающимъ же безбожнымъ Галичаномъ, посла Вълодимеръ со совѣтомъ Галицкыхъ Бояръ Попа къ Володимерцемъ ... Вълодимерцемъ же хотящимъ убити посла. Мьстибогъ и Мончюкъ и Никифоръ рѣша: не подобаеть намъ убити посла: имѣаху бо лесть въ сердци своемъ, яко предати хотяху свой градъ; спасенъ же ими бысть Попъ. Наутрій же увѣдавши Княгини, съвѣтъ сътвори съ Мирославомъ съ дядкомъ, » и прочее, какъ мы сказали въ Исторіи. Далѣе: «Лестко не помяну вражды, но съ великою честію прія я, кровь свою» (родственниковъ) ... «и рече, яко Діаволъ есть въвергъ вражду сію межю нами; бѣ бо Вълодиславъ льстя межи ими» (Лешкою и Романомъ) «и зазоръ имѣя (боясь) любви его. Въ та жь лѣта Данила посла Лестько въ Угры, и съ нимъ посолъ свой, Вячеслава Лысого ... река къ Королеви: тобѣ другъ бѣ; клялася бѣста, яко оставшю въ животѣ племени его любовь имѣти: нынѣ же нагнаніе бысть на нихъ ... Вълодимеръ же многы дары посла къ Королеви и Лесткови.» Въ Ипатьевскомъ спискѣ означенъ здѣсь годъ 1203: что явно несправедливо, когда отецъ Даніиловъ убитъ въ 1205 (см. выше, примѣч. 113.)

(121) «Ярославу же (Ѳеодору) не бысть помочи ни отъ кого; посла къ нему пути прося у него. Всеволодъ же (Чермный) цѣлова крестъ и да ему путь. Ярославъ иде къ отцю. Всеволодъ же (Чермный) посади сына своего въ Переяславли. Ярославъ же приде къ отцю въ Суждаль мѣсяца Сент. въ 22 день, и срѣтоша и́ братья у Ясенья» (думаю, села Ясенаго близъ Москвы) и проч. Далѣе: «Рюрикъ же самъ сѣде въ Кыевѣ, а сына своего Володимера посади въ Переяславли ... Стояше (Чермный) около Кыева 3 недѣли, взвратися, не успѣвше ничто же ... Устремишася на Бѣлгородъ и бысть брань люта ... Мстиславъ нача просити пути, и Всеволодъ (Чермный) цѣлова крестъ и да ему путь.» — Еще прежде Кіева Ольговичи взяли Триполь. «Перебродишася противу городу Треполю, и бысть брань крѣпка зѣло: бяше бо ся затворилъ въ немъ Ярославъ сынъ Володимерича» (свояка Всеволодова) «и стояша 3 недѣли, и изнемогшимъ людемъ въ градѣ, предашася.» Взявъ Бѣлгородъ, Чермный осадилъ Торческъ. «Мстиславъ же Мстиславичь (сынъ Храбраго) затворися въ немь. Оступиша и́ и поганыя распустиша воевать; они же много зла створиша, плѣнующе, сѣкуще и села жгуще. Мстиславъ же не мога терпѣти, цѣлова крестъ къ Всеволоду Чермному на его воли.» Татищевъ прибавилъ нѣкоторыя обстоятельства въ честь Мстиславу.

(122) «Совокупя Новгородци, Плесковичи, Ладожаны, Новоторжци, и пойде скоро, и дождася отца на Москвѣ.» Новогор. Лѣт. относитъ сіе происшествіе къ 1209, а Суздальскій къ 1207: первый ошибся. Великій Князь выступилъ Авг. 19 въ Воскресенье и взялъ Рязанскихъ Князей подъ стражу Сент. 22 въ Субботу: такъ было въ 1207 году. Послѣ того упоминается въ лѣтописяхъ о лунномъ затмѣніи Февраля 3: оно случилось въ 1208 году (см. Астрономич. таблицы въ l’Art de vér. les Dates).

Константинъ еще прежде того, въ началѣ 1207 года, ѣздилъ къ отцу: «и срѣтоша и (Февр. 28) на рѣкѣ Шедашцѣ вся братья, Георгій, Ярославъ (Ѳеодоръ), Володимеръ, Святославъ, Іоаннъ и горожане вси ... Отецъ же цѣлова и́ любезно, якоже Іяковъ Патріархъ Іосифа прекраснаго.»

(123) Въ Новогород.: «и позва е Всеволодъ на обѣдъ, и сѣдоша 6 Князь въ шатрѣ, а Глѣбъ и

56

Ольгъ у Всеволода въ шатрѣ и Новогородьци.» Въ Пушкинской: «цѣловавъ ихъ, повелѣ (Всеволодъ) имъ сѣсти въ шатрѣ, а самъ сѣде въ полстници (въ Воскресенской: иде въ другой шатеръ въ постельный) и нача къ нимъ слати Князя Давида Муромскаго и Михаила Борисовича, мужа своего, на обличенье.» Татищевъ вымыслилъ рѣчи, и проч.

Клеветники, Олегъ и Глѣбъ Владиміровичи, были внуки Глѣба, а Романъ и Святославъ братья Игоря Глѣбовича, коего сыновья именуются въ Родослов. Книгѣ Ингварь-Козма и Юрій. Всеволодъ Глѣбовичь за нѣсколько времени до того умеръ въ Пронскѣ. — Великій Князь послалъ заключенныхъ сперва въ Владиміръ, а послѣ въ Петровъ или Петровскъ (въ Ярославск. Губерніи): см. Воскр. Лѣт.

(124) Сей Михаилъ былъ сынъ Всеволода Глѣбовича. Въ харатейныхъ онъ называется Чюръ-Михаиль; въ другихъ Киръ (господинъ) Михаилъ; въ нѣкоторыхъ Рюрикъ-Михаилъ. Татищевъ прибавилъ, что Михаилъ отрекся итти со Всеволодомъ противъ своего тестя.

(125) «Всеволодъ повелѣ стрещи въ оружьи день и ночь около града, и ростави полки по вратомъ: Константину съ Нового<р>одци и Бѣлозерци одина врата на горѣ, а Ярославу съ Переяславци вторая врата, Давиду съ Муромци третья врата, а самъ ста за рѣкою съ поля Половецкаго съ сынма своима, Юргемъ и Володимеромъ, и съ нимъ Глѣбъ и Олегъ Володимерича. Они же бьяхутся излазящи (выходя) изъ града не брани дѣля, но жажды ради.»

Въ Суздальск. или Пушкин.: «Посади у нихъ (въ Пронскѣ) Олга Володимерича;» а въ Новогородской: и я Княгиню Кюръ Михаиловую, товары поима безъ числа, а съ Изяславомъ миръ взя.» Въ Воскресенск. сказано, что Всеволодъ оставилъ тамъ своего Тіуна. Пронскъ сдался 18 Окт.

Далѣе въ лѣтописяхъ: «Посла Великій Князь полкъ свой къ лодьямъ по кормъ на Оку и пристави къ нимъ Олга Володимерича, и бывшимъ имъ у Ожьска (на Окѣ), бысь вѣсть, оже вышелъ изъ Рязани Романъ Игоревичь съ полкомъ и бьется съ лодейникы у Лгова» (Ольгова, гдѣ нынѣ Ольговъ Успенскій монастырь). «Они же гнаша наскорѣ къ лодьямъ ... И побѣди Олегъ Романа.»

Далѣе: «Бывшю ему (Всеволоду) у Добраго Сота» (нынѣ деревни) «и хотяше наутріе бродитися черезъ Проню рѣку. Рязанцы же прислашася съ поклономъ, » и проч. Далѣе въ Воскресенской: «Всеволоду пришедшу ко Оцѣ и ставшу ту, нелзѣ бѣ бо прейти ея: икры по ней идяху — и на третій день прейде по леду и ста на Коломнѣ; наутріежь бысь дождь и буря и рѣку излома. Арсеній же Епископъ Рязанскій приде (вторично) и перевезошася въ лодьяхъ подъ Коломною: приде бо съ мольбою отъ людей и отъ Княгинь» — не знаемъ, съ какою. Татищевъ вымыслилъ рѣчь Арсеніеву. — Здѣсь въ первый разъ упоминается о Рязанскомъ Епископѣ: сія Епархія завасѣла до того времени отъ Черниговскаго Епископа.

Всеволодъ пріѣхалъ въ Владиміръ Ноября 21 въ Среду; послѣ чего Рязанцы «вси здумавше, послаша остатокъ Князій и со Княгынами къ Великому Князю въ Володимерь.»

(126) Слышавъ Рюрикъ Князь, оже Всеволодъ Великый Князь стоитъ у Рязаня и Князи ихъ изимавъ, онъ же совкупяся и гна изъѣздомъ» (скоро, внезапно) «къ Кыеву, и выгна Всеволода Чермнаго изъ Кыева, а самъ сѣде въ немъ.» Далѣе въ томъ же 1207 году, или, можетъ быть, въ началѣ 1208: «тое же зимы ходиша Ольговичи на Кыевъ, и не успѣвше ничто же, взвратишася.»

57

(127) «И вда имъ (Всеволодъ Новогородцамъ) волю всю и уставы старыхъ Князь, его же хотѣху Новгородьци, и рече имъ: кто вы добръ, того любите, а злыхъ казните, » и проч. Татищевъ пишетъ другое.

Доказательство Всеволодова самовластія: «Приде Лазорь, Всеволожь мужъ, изъ Володимеря, и Борисъ Мирошкиниць (Новогородецъ), повелѣ убити Ольксу Сбыславиця на Ярославли Дворѣ, и убиша и́ безъ вины въ Суботу, Марта въ 17, на Св. Алексія; а заутра плака Св. Богородиця (образъ ея) у Св. Якова въ Неревьскемъ Конци.» Сіе было не въ 1208 году, какъ означено въ Новогород. Лѣт. а въ 1207: ибо тогда 17 Марта приходилось въ Субботу.

Далѣе: «Новгородьци же, пришедьше Новугороду, створиша Вѣче на Посадника Дмитра и на братью его, яко ти повелѣша на Новгородьцихъ сребро имати, а по волости куры брати, по купцемъ виру дикую и повозы возити, и все зло.» Дикою или чуждою вирою назывался платежъ волости за убійцу неизвѣстнаго (см. сей Исторіи Т. II, стр. 27, или Русск. Правд. стр. 11). Купцевъ несправедливымъ образомъ заставляли платить за преступленія другихъ.

(128) «Избытъкъ раздѣдиша по зубу, по три гривнѣ по всему городу и на щитъ; аще кто потай похватилъ, а того единъ Богъ вѣдаеть.» Здѣсь зубъ не есть описка, вопреки мнѣнію Болтина: такъ и въ харатейномъ и въ другихъ спискахъ. Нѣтъ сомнѣнія, что сіе имя употреблялось въ Новогородскомъ денежномъ счетѣ. Никон. Лѣт. выпустилъ имя зуба, не разумѣвъ его. Великій Князь Ростиславъ въ 1159 году дарилъ Святослава Ольговича рыбьими зубами (см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 393). Въ старинныхъ нашихъ сказкахъ часто говорится о рыбьихъ зубахъ драгоцѣнныхъ. На примѣръ: «въ чердакѣ была бесѣда (сѣдалише) дорогъ рыбей зубъ» (см. Древнія Рус. Стихотворенія, стр. 2). Обыкновенная цѣна такого зуба могла быть принята въ денежный счетъ, подобно кунѣ и векшѣ. Въ 1641 году Патріархъ Іоасафъ прислалъ въ Соловецкій монастырь пять зубовъ рыбьихъ, вѣсомъ въ 11 фунтовъ, а цѣною въ 11 тогдашнихъ рублей (см. Лѣтопис. Соловецк. монастыря, стр. 48). Извѣстно, что зубы морскихъ единороговъ, причисляемыхъ къ роду китовъ (см. Бомара Dict. d’Hist. Nat. подъ словами Baleine, Narwhal, Licorne de mer) гораздо лучше слоновой кости для всякой работы. Въ Даніи, въ Розенбергскомъ дворцѣ, показываютъ престолъ, сдѣланный изъ сихъ зубовъ, и цѣнятъ его дороже золота. Новогородцы могли издревле получать оные отъ промышленниковъ Норвежскихъ. Такъ бы я думалъ, если бы Герберштейнъ не сказалъ намъ, что въ древней Россіи назывались рыбьими зубами моржовые клыки, и нынѣ употребляемые на разныя подѣлки (см. его De R. М. Comment. стр. 85). Моржъ, какъ извѣстно, есть огромное морское животное (Trichechus Rosmarus): оно часто показывается на берегахъ Сѣвернаго Океана.

Далѣе въ лѣтописи: «А что на дъщькахъ (доскахъ), то Князю оставиша ... Даша дъщкы Дмитровы Святославу, а бяше на нихъ безъ числа.» Татищевъ изъяснялъ, что дскями назывались лавки купеческія; но въ подлинникѣ сказано, что граждане взяли сокровища и все житье или имѣніе осужденныхъ: слѣдственно и товары. Въ лѣтописяхъ Воскресен. (II, 148), Ростов. и другихъ истолковатъ смыслъ: а что на доскахъ въ писмѣ осталося, то Князю.»

(129) «Присла Всеволодъ Святослава въ Недѣлю Мясопустную. Тогда даша Посадничство Твьрдиславу Михалковицю ... и цѣловаша Новгородьци

58

честный крестъ, око (яко) не хочемъ у себе дьржати дѣтій Дмитровыхъ, ни Володислава, ни Бориса, ни Тврдислава Стакиловиця, и Овстрата Домажировиця, и поточи я Князь къ отцю; а на инѣхъ сребро поимаша безъ числа.»

Далѣе: «Новгородьци, угонивше Литву въ Ходиницихъ, избиша съ Княземь Володимеромъ и съ Посадникомъ Твьрдиславомъ.» О Князѣ Владимірѣ см. выше, примѣч. 54. Татищевъ же назвалъ его сыномъ Мстислава Романовича. Братъ Владиміровъ, Давидъ, княжилъ около 1214 году въ Торопцѣ (Новог. Лѣт. 79).

(130) «Рязанци же, лесть имуще къ нему, цѣловаша крестъ ко Всеволоду, и не управиша и изимаша люди его, и исковаша, а инѣхъ въ погребѣхъ засыпавше измориша.» Но Лѣт. Новогород. говоритъ такъ: «ходи Всеволодъ на Рязань, и рече имъ: пойдите ко мнѣ съ сыномъ моимъ за Оку на ряды» (на расправу или судъ) «и перейдоша къ нему, и ту я изма.» Не вѣроятно, чтобы Рязанцы столь неосторожно пошли въ станъ къ Великому Князю, если бы они дѣйствительно уморили многихъ Бояръ его. Татищевъ для объясненія вымыслилъ, что клеветникъ, Глѣбъ Владимировичь, возмутилъ Рязанцевъ.

Бѣлгородъ находился близъ Старой Рязани.

Въ Лѣт. Воскресен.: «приходиша къ Москвѣ Изяславъ Володимеричь и Кюръ Михаилъ; слышаху бо, яко сынове Всеволожи отошли суть на Тферь противу Новгородьцемъ (см. ниже), а сего не вѣдаху, яко урядишася съ Новгородци и придоша со Тфери ... Всеволодъ посла вборзѣ Георгія. Пришедшу же ему на Голубино, бысть ему вѣсть, оже Изяславъ стоить на Мерскѣ (рѣкѣ Невской), а Кюръ Михаилъ на Литовѣ ... и бывъ (Георгій) на Волочкѣ, и оттолѣ уряди сторожевый полкъ за Клязму ... И приде къ рѣцѣ Дрозднѣ, и ту удари на Изяслава ... Слышавъ же Михаилъ, оже Изяславъ побѣжденъ, бѣже самъ. Бяше бо тогда Великій Четвертокъ.»

(131) См. выше, примѣч. 121.

(132) «И быша (Мстиславъ) на Плоскѣй, и присла Всеволодъ: ты ми еси сынъ, а язъ тьбѣ отецъ; пусти Святослава съ мужи и все, еже засѣдѣлъ» (присвоилъ себѣ) «исправи; язъ гость (купцевъ) пускаю и товаръ.» Въ Пушкин.: «Всеволодъ посла сыны своя Константина съ братьею на Мстислава на Торжекъ. Мстиславъ же изыде изъ Торжку Новугороду; а оттуда иде въ Торопець, въ свою волость. Константинъ же взвратися со Тфери, и Святославъ приде съ нимъ изъ Новагорода.» Татищевъ вымыслилъ рѣчь Константинову и другія обстоятельства, сказывая, что Новогородцы хотѣли бросить съ моста Посадника своего, Ждана Иванькова, и прочихъ друзей Мстиславовыхъ; но въ Новѣгородѣ былъ тогда Посадникомъ Твердиславъ (см. Новг. Лѣт.), а послѣ Дмитрій Якуничь.

(133) «Всеволодъ посла съ полкомъ Кузму Ратишича, Меченошю своего, и взяша Пру и взвратися со многимъ полономъ.» Татищевъ говоритъ, что сей Воевода ходилъ на Болгаровъ. — Далѣе: «Тое же зимы приходиша Половци къ Переяславлю и повоеваша многи села.» Въ харатейныхъ, также въ Воскресен. и Ростовск. Лѣт. сказано: «сѣде въ Кыевѣ Всеволодъ Чръниговскій Чръмный, а Рюрикъ въ Черниговѣ» (въ 1210 г.). Татищеву казалось невѣроятно, чтобы Всеволодъ Святославичь могъ отдать Рюрику свой древній наслѣдственный Удѣлъ: по тому нашъ Историкъ умолчалъ о семъ, и пишетъ, что Рюрикъ скончался въ 1211 году, Апрѣля 19, въ Кіевѣ; что Кіевляне призвали тогда Всеволода, который оставилъ господствовать въ Черниговѣ брата своего,

59

Олега, и вторично послалъ Митрополита къ Великому Князю просить себѣ у него Кіева, и проч. По лѣтописямъ, выше упомянутымъ, Рюрикъ умеръ въ 1215 году, и въ Черниговѣ: «Въ лѣто 6723 преставися Рюрикъ Ростиславичь Князь Кыевскый (бывшій), княжа въ Черниговѣ.» Правда, здѣсь въ лѣтахъ явная ошибка: Рюрика уже не было на свѣтѣ, когда Мстиславъ Новогородскій съ братьями въ 1214 году ходилъ къ Кіеву и Чернигову. Татищевъ говоритъ о Святославичѣ Олегѣ: но сей Князь умеръ по лѣтописямъ въ 1204 г. Татищевъ пишетъ еще, что Юрій или Георгій Всеволодовичь лишился тогда первой супруги и женился вдовцемъ; что Вел. Князь посылалъ въ Кіевъ за его невѣстою сына своего, Константина; что она выѣхала оттуда Апр. 8, сопровождаемая Игоремъ Ярославичемъ, Михаиломъ Пронскимъ и Черниг. Епископомъ; что Рюрикъ Ольговичь угощалъ ихъ въ Черниговѣ и велѣлъ сыну проводить до Коломны; что они пріѣхали въ Владиміръ Апр. 28, а 29, въ Воскресенье, была свадьба, на коей Рязанскіе Князья и Давидъ Муромскій 8 дней веселились. Я не нашелъ сихъ обстоятельствъ въ лѣтописяхъ. Апрѣля 29, 1211 г., приходилось не въ Воскресенье, а въ Пятницу.

Въ Воскресен.: «Митрополитъ же ту на Рождество Христово служа въ Соборной церкви и быша въ веселіи у Вел. Князя. Того же дни Княгини Рязанскія отпустиша.» Татищевъ, въ противность лѣтописямъ, говоритъ, что Вел. Князь освободилъ и Князей Рязанскихъ: нѣтъ, ихъ выпустилъ уже Георгій Всеволодовичь. Сей же Историкъ пишетъ, что Митрополитъ въ первый свой пріѣздъ еще не могъ склонить Великаго Князя къ миру съ Ольговичами.

(134) Въ Волынск. Лѣт.: «По семъ же, долгу времени минувши, мятежь бысть межи братома, Володимеромъ и Романомъ (Игоревичами), Романъ же ѣха въ Угры, и поемъ Угры, и бився съ братомъ, и побѣдивъ за Галичь, а Володимеръ бѣжа въ Путивль. Въ тожь время возведе Александръ Лестка и Кондрата (брата его) и пріидоша Ляхове на Володимерь ... Олександру же молящюся Лесткови о останцѣ града» (уже опустошеннаго Ляхами) и о церкви Св. Богородици; твердымъ же бывшимъ дверемъ, не могоша ихъ съсѣчи, донели же Лестко пригна и Кондратъ, и възбиста (разогнали) Ляхы свои ... И жаляхусь Володимерци: аще не былъ бы сродникъ ихъ съ ними, Олександръ, то не перешли (Ляхи) быша ни Буга ... Олександръ же сѣде въ Володимери. Поя у него Лестко дъщерь» (см. ниже, въ семъ примѣч.) «и пусти и́; иде же къ Орелску, и пріѣхаша Берестяне ко Лестькови, и просиша Романовое дѣтяте ... и вдасть имъ, да владѣеть ими. Они же съ великою радостію срѣтоша и́, яко великого Романа жива видяще. Потомъ же Александръ живяше въ Белзѣ, а Инъгварь (Ярославичь Луцкій) въ Володимери. Бояромъ же не любящимъ Инъгвара: Олександръ же съвѣтомъ Лестковымъ прія Володимерь. Княгини же Романова посла Мирослава ко Лесткови, глаголюща, яко сіи всю землю нашю и отчину дръжать, а сынъ мой въ одномъ Берестьи. Олександръ прія Угровескъ, Верещинъ, Столпье, Комовь, и да Василькови Белзъ. Олександру сѣдящу въ Володимери, а брату его, Всеволоду, въ Червнѣ, Литва же и Ятвязи воеваху Турискъ и около Комова, оли и до Черьвня, и бишась у воротъ Червенскыхъ, и застава въ Уханяхъ бѣ; тогда же убиша Матѣа, Любова зятя, и Доброгостя: выѣхаша въ сторожи. Бѣда бо бѣ въ земли Володимерстѣй ... Андрей же Король, увидѣвъ безаконіе Галицкое и мятежъ, и посла Бенедикта съ вои ... Бѣ бо Тимоѳей въ Галичѣ

60

премудрый книжникъ, отчество имѣа въ градѣ Кыевѣ, притчею рекъ слово о семъ томители Бенедиктѣ, яко въ послѣдняа времена треми имены наречется Антихристъ ... бѣгаше бо Тимоѳей отъ лица его; бѣ бо (Бенедиктъ) томитель Бояромъ и гражаномъ, и блудъ творя, и осквръняху жены и Чръници и Попадьи; въ правду бѣ Антихристъ за сквернаа дѣла его. Пояша же Галичане Мьстислава (Нѣмаго), и пріиде къ Галичю, и не успѣвшю ему ничто же ... Щепановичь Иліа възведъ и́ на Галичину могилу, осклабився рече ему: Княже! уже еси на Галичинѣ могилѣ посѣдѣлъ, то тако и въ Галичи княжилъ: смѣаху бо ся ему, воротися въ Пересопницю. И посемъ скажемъ о Галичинѣ могилѣ, и о началѣ Галича, и откуду ся почалъ» (къ сожалѣнію, лѣтописецъ не сдержалъ слова) ... «Сѣде же Володимеръ въ Галичи ... а сынови своему да Теребовль Изяславу, а Всеволода, сына своего, посла въ Угры къ Королеви съ дары. Данилови сущю къ Угрѣхъ, Король же Андрей и Бояре Угорстіи и вся земля хотяше дати дъщерь свою за Князя Данила, обѣма дѣтскама бывшимъ, зане сына у него не бѣ. Въ та же лѣта (въ 1208 году) убіенъ бысть Царь Великый Филипъ Римскій, съвѣтомъ брата Королева» (шурина Андреева): «моляшеся сестрѣ» (Гертрудѣ, женѣ Венгерскаго Короля) «дабы ему нашла помочника; она же никако не могущи ... и да дъщерь свою за Лондкрабовича» (сына Ландграфова) «за Лудовика: бѣ бо мужъ силенъ и помощникъ брату ея, юже нынѣ святу наречютъ, именемъ Альжбета (Елисавета); преднее бо имя ее Кинека ... Съвѣтъ сътвориша Игоревичи на Бояре Галицкыи, да избіютъ ихъ по прилучаю ... и убіень бысть Юрьи, Ивитановичь Илья, а иніи разбѣгошась. Володиславъ кормиличичь (см. выше, примѣч. 119) бѣжа въ Угры, и Судиславъ и Филипъ найдоша Данила въ Угорской земли дѣтска суща, и просиша у Короля Угорскаго: дай намъ отчича къ Галичю Данила, ать съ нимъ пріимемъ отъ Игоревичевь. Король же съ великою любовію посла воя въ силѣ тяжцѣ, и Великого Дворьского Пота, поручивъ ему воеводство ... именажь бывшимъ Воеводамъ съ нимъ: пръвый Петръ Туровичь, вторый Бенко, третій Мика Брадатый, четвертый Лотохаротъ, пятый Мокіанъ, шестый Табрець, седмый Мароцелъ ... и пришедшю Володиславу къ граду (Перемышлю) и рече ... Звинигородцемъ же крѣпко борющимся ... Василку же княжащю въ Белзѣ, пріидоша отъ него Великій Вячеславъ Толстый, и Мирославъ Демъянъ и Воротиславъ, и иніи Бояре и вои отъ Белза, а отъ Лестка изъ Ляховъ Судиславъ Бернатовичь съ многыми Поляны, и отъ Пересопницы Мьстиславъ Нѣмый съ многыми вои, Олександръ съ братомъ (Всеволодомъ) отъ Володимеря .... Ингварь же посла сына своего изъ Луцка и изъ Дорогобужа и изъ Шюмска. И пріѣхаша Половци Романови (Игоревичу) на помощь: Изяславъ съ ними Володимерь (Владиміровичь). Угромъ же не побѣдившимъ, и гнаша ихъ съ становъ своихъ. Мика же убоде Тобаша и главу ему стялъ (срубилъ). Половци же, узрѣвше я къ рѣцѣ, налягоша на ня. Онимъ же ѣдущимъ предъ ними къ Лютой рѣцѣ, и быша не пріѣхали Ляхове и Русь, и съшедше едва препровадиша (перешли) рѣку Лютую. Половцемъ же стрѣляющимъ и Руси противу имъ, ту же Марцелъ (Венгерскій Воевода) хоругве своей отбѣже, и Русь взя ю (отбили), и поругъ великъ бысть Марцелови; и възвратишась въ колымагы своя, рекше въ станы ... Романъ (Игоревичь) изыде изъ града, помощи ища въ Рускыхъ Князехъ» (т. е. бѣжалъ къ Кіеву) «и бывшю ему въ Шумску, на Можцѣ ятъ бысть

61

Зернъкомъ и Чюхомою, и приведенъ бысть въ станъ къ Князю Данилови, и къ всѣмъ Княземъ и Воеводамъ Угорскымъ ... И предашась Звинигородци. Оттуду же поидоша въ Галичь, и Володимеръ бѣжа изъ Галича и сынъ его Изяславъ, и гнаша и́ до Нѣзды. Изяславъ же бися на мѣстѣ Нѣзды рѣкы, и отняша коня отъ него сумныа: потомъ възвратишась въ Галичь ... Бояре Володимерстіи и Галицкіи, Вячеславъ Володимерскій и Володиславъ Галицкій, и Воеводы Угорскіи посадиша Данила на столѣ отца своего, Великого Князя Романа, въ церкви Св. Богородица. Король же Андрей не забы любви своея пръвыа, юже имѣаше къ брату си, Вел. Кн. Роману, посади сына своего въ Галичи. Ятымъ же бывшимъ Княземъ, Роману, Ростиславу, Святославу, Угромъ же хотящимъ ихъ вести къ Королеви, Галичанамъ же молящимся имъ, да быша ихъ повѣсили мьсти ради. Убѣжени же бывше Угре великими дарми, предани быша (Князья) на повѣшеніе мѣс. Сент... Данилу же тако младу сущю, яко и матере своея не позна.»

(135) Въ другихъ лѣтописяхъ упоминается о Галицкихъ происшествіяхъ весьма кратко, но за то съ означеніемъ годовъ. Въ харатейныхъ, также въ Воскр. и въ Ростовск.: «Угри (въ 1208) прогнаша изъ Галича Володимера Игоревича, а брата его, Романа, посадиша въ немъ ... Ростиславъ Рюриковичь (въ 1210) сѣде въ Галичи, а Романа Игоревича выгнаша. Осени тоя же выгнаша изъ Галича Ростислава, а Романа Игоревича посадиша съ братомъ ... Галичане (въ 1211) приведоша къ собѣ Угры отай чрезъ горы и изъимаша Князи своя Игоревичи три, и бивше ихъ, повѣшаша ихъ.» По ложной хронологіи Ипатьевскаго списка (см. выше, примѣч. 113) Лешко ходилъ ко Владиміру въ 1204 году, Бенедиктъ правилъ Галичемъ въ 1205, Мстиславъ Нѣмый былъ на Галичинѣ могилѣ въ 1206, а Игоревичи казнены въ 1208. Татищевъ пишетъ, что Рюрикъ пересылался съ Королемъ Венгерскимъ о Галичѣ; что Игоревичи насиловали женъ, и проч. — Княженіе Ростислава Рюриковича въ Галичѣ сомнительно: ибо въ подробной Волынск. Лѣт. нѣтъ о томъ ни слова, а говорится единственно о тиранѣ Бенедиктѣ. Можетъ быть, Ростиславъ пріѣзжалъ въ Галичь хлопотать о семъ Княженіи и жилъ тамъ нѣсколько времени при Бенедиктѣ.

Современный Богуфалъ также сказываетъ, что Лешко былъ женатъ на Россіянкѣ: Post hæc (послѣ 1207 года) Lestko Albus accepit uxorem nobilem de Russia, nomine Grzimislavam (безъ сомнѣнія Гремиславѣ). Длугошъ называетъ ее дочерью Князя Ярослава.

Ростиславъ, повѣшенный въ Галичѣ съ Романомъ и Святославомъ Игоревичами, братъ ли ихъ былъ или племянникъ? Въ извѣстіи, выше приведенномъ нами изъ харатейныхъ лѣтописей, говорится о трехъ повѣшенныхъ Игоревичахъ; но въ Лѣт. Новогородск. только о двухъ (см. ниже). — Никон. Лѣт. сказываетъ, что Галичане хотѣли прежде отравить сихъ Князей, и пр.

(136) «Костянтина остави (Всеволодъ) у собе и да ему (въ 1207 году) Ростовъ, и инѣхъ 5 городовъ да ему къ Ростову.»

Въ Воскресен.: «посла Всеволодъ (въ 1211 г.) по сына своего, Костянтина, въ Ростовъ, дая ему по своемъ животѣ Володимерь, а Ростовъ Юрью дая. Онъ же не ѣха ко отцю, хотя взяти Володимерь къ Ростову. Онъ же посла вторицею, и тако пакы не иде, » и проч. Татищевъ, вымысливъ письмо Константиново къ отцу и разсужденіе Бояръ, дѣлитъ по своему Великое Княженіе, отдаетъ Ярославу Тверь, Владиміру Москву, и проч.

62

(137) «Воздвиже брови своя со гнѣвомъ на братью свою, паче же на Георгія.»

(138) Всеволодъ преставился не въ 1213 году, какъ пишетъ Татищевъ, а въ 1212, Апр. 15, въ Воскресенье, по окончаніи Литургіи (см. Воскр. Лѣт.). — Онъ въ разныхъ мѣстахъ лѣтописей называется Великимъ, а въ Родословн. Книгахъ Большимъ Гнѣздомъ, отъ многочисленности своего потомства.

Далѣе: «Много мужствовахъ и дерзость имѣвъ на бранехъ, украшенъ всѣми добрыми нравы, злыя казня, и добросмысленыя милуя: Князь бо не туне мечь носить ... Судя судъ истиненъ и нелицемѣренъ, не обинуяся лица силныхъ своихъ Бояръ, обидящихъ меншихъ и работящихъ сироты ... Его имени трепетаху вся страны, и по всей земли изыде слухъ его, и вся зломыслы его вда Богъ подъ руцѣ его ... Многы же церкви созда: церковь прекрасну на дворѣ своемъ Св. Мученика Дмитрія, и украси ю дивно иконами, и принесъ доску гробную изъ Селуня (Ѳессалоники) Св. Муч. Дмитрія, миро непрестанно точащю; на здравье немощнымъ въ той церкви постави, и сорочку тогожь Мученика туже положи, и монастырь созда, въ немъ церковь камену Рожество Св. Богородице ... Любяше же по многу Чернорицьскый и Поповскый чинъ ... Тихо и безмолвно преставися.»

Всеволодъ поѣхалъ въ Константинополь съ матерью въ 1162 году, а возвратился около 1169.

(139) См. Книгу Степенную, I, 285. — Сіи мнимые коробы суть обростшія мхомъ глыбы, носимыя вѣтромъ по озеру: см. Дневн. Записки Лепехина, Т. I, стр. 20.

(140) Рос. Библіот. стр. 285, 286: «Заложенъ бысть градъ (городская стѣна) Суздаль (въ 1191 г.) и срубленъ. — Заложи Вел. Князь дѣтинецъ (крѣпость) въ градѣ Володимерѣ Іюня 4 (въ 1194 году). — Заложи градъ Переяславль у озера.»

(141) См. Воскр. Лѣт. II, 150. Татищевъ назвалъ ее Любовію.

(142) См. Никоновск. Лѣт.: въ Троицк. харатейной тоже. Марія постриглась въ 1206 году, Марта 2, а скончалась Марта 19. Любимый ея сынъ Константинъ уѣхалъ тогда въ Новгородъ и неутѣшно плакалъ о смерти родительницы.

(143) На примѣръ, Георгій родился въ 1189 г. Ярославъ-Ѳеодоръ въ 1190 Февр. 8, Владиміръ-Димитрій въ 1194, Окт. 25: постриги перваго были въ 1192, втораго въ 1194, а третьяго въ 1196. О Георгіи сказано: «того же дни и на конь его всади, и бысть радость велика въ градѣ Суждали, ту сущю блаженному Епископу Іоанну, » и проч. О Владимірѣ-Димитріи: «Окт. въ 26 день, на память Св. Мученика Дмитрія, быша постриги у В. К. у Всеволода сыну его Володимеру въ градѣ Владимери Княземъ Рязанскимъ ту сущимъ съ мужи своими, и быша веселящеся у отца своего за мѣсяцъ, и тако разъѣхашася одарени дары безцѣнными, комонми (конями) и съсуды златыми и серебреными и порты (одеждами), а муже ихъ комонми, скорою (мѣхами) и наволоками.».

(144) Татищевъ пишетъ, что и въ его время нѣкоторые знатные люди еще держались сего древняго обыкновенія, и что младенцы переходили тогда изъ рукъ женскихъ въ мужескія. Въ Требникѣ есть молитва на первое стриженіе волосовъ у младенца. Тамъ сказано: «Заповѣдавый намъ вся во славу Твою творити, пришедшаго раба Твоего начатокъ сотворити стрищи власы главы своея, благослови вкупѣ съ его воспріемникомъ, » и проч. Крестный отецъ приводилъ духовнаго сына въ церковь, гдѣ Священникъ читалъ надъ ними сію молитву.

63

(145) Слова Мартина Галлуса: Parato de more convivio et abundanter omnibus apparatis, hospites illi (объ нихъ говорено выше) puerum totonderunt, eique Semowith vocabulum ex presagio futurorum indiderunt. Кадлубекъ также пишетъ о семъ обрядѣ, сказывая, что постриги раждали между людьми духовное свойство, и что мать постригаемаго считалась названою сестрою постригающаго: Qui tondetur, incipit esse tondentis nepos (племянникъ) per simplicem adoptionem, mater vero ejus fit soror adoptiva per arrogationem (Кадл. Hist. Pol. страница 639).

(146) См. Историческое Изображеніе Грузіи, сочиненное въ Александро-Невской Академіи, стр. 15—17.

(147) «Въ лѣто 6700 (а не 6701) бысть пожаръ въ Володимери, м. Іюля въ 23 день, въ канунѣ Св. Муч. Бориса и Глѣба въ Четверкъ, въ полночи; зажжеся и горѣ мало не до вечера; церквей изгорѣша 14, а города половина.» — Первый пожаръ въ 1185 г. былъ Апр. 17 (въ день Симеона Персидскаго, а не Сродника Господня) въ Среду: «Богу попущьшю грѣхъ ради нашихъ и умъ отъ человѣкъ отъемшю, и вымыкаша изъ церкви на дворъ до всего, а изъ терема куны и книги и паволоки церковныя, иже вѣшаху на праздникъ — все огнь взя безъ утечи» (остатка). Слѣдственно въ церквахъ для праздниковъ развѣшивались богатыя ткани и парчи.

«Въ лѣто 6702 (1194) зажьжеся пожаръ Новѣгородѣ въ Недѣлю на Всѣхъ Святыхъ въ говѣніе, идуче въ заутрьнюю загорѣся (въ) Савкицѣ дворѣ на Ярышевѣ улици, и бяше пожаръ зълъ; сгорѣша церкви 10, Св. Василія, Троицы, Вздвиженія и много домовъ добрыхъ; и уяша у Лукини улици ... На другій день загорѣся въ Чьгловѣ улъки (Чегловой улицѣ), и погорѣ дворовъ съ 10, и потомъ болѣ. Той же недѣли въ Пятници въ търгъ загорѣся отъ Хревъковѣ улици оли до ручья Неревьскей Коньць; и сгорѣ церквій 7, и домове великіи. Оттолѣ вста зло, по вся дни загорашеся невидимо, и 6 мѣстъ, и болѣ, и не смяху (не смѣли) людье тировати (жить) въ домѣхъ, нъ по полю живяхуть. И Городище погорѣ — и Ладога переди (прежде) Новагорода, и Руса; а въ Людини Копьци погорѣ дворовъ 10. И тако ся чюжаше отъ Всѣхъ Святыхъ до Госпожина дни.»

«Въ лѣто 6719 (1211) безъ Князя и безъ Новогородьцъ» (ходившихъ тогда со Мстиславомъ въ Великія Луки) «Новѣгородѣ бысть пожаръ великъ; загорѣся на Рядятинѣ улици, и сгорѣ дворовъ 4000 и 300, а церквій 15.» По сему кажется, что въ Новѣгородѣ было менѣе церквей, нежели въ Кіевѣ и Владимірѣ.

«Въ лѣто 6719 (1211), Маія въ 15 день, въ день Воскресенья, по Литургіи загорѣся градъ Ростовъ и погорѣ мало не весь, и церквій изгорѣ 15 ... Се же есть дивно: церковь въ имя Св. Іоанна на Дворѣ въ Епископьи у Св. Богородици исгорѣ вся отъ верха и до землѣ, и икоры, что не утягли (не успѣли) вымчати, и гробы въ земли дну; и бѣ въ церкви той икона, на ней же написанъ Св. Мученикъ Ѳеодоръ Тиронъ, и вощаница съ виномъ, юже нѣціи мняху, яко Леонова Епископа прежъ бывшаго въ Ростовѣ. Пришедши же на пожаръ видѣша вся огнемъ взята: толико икона та съ вощаницею цѣла ... Костантинъ же Князь тогда бѣ въ Володимери: слышавъ бѣду створшююся на градѣ его, и ѣха Ростову, и видѣвъ печаль бывшюю мужемъ Ростовскымъ, утѣши я глаголя: Богъ да, Богъ взя,» и проч.

«Бысть болѣсть силна въ людехъ вельми; не бяше бо ни одиного двора безъ болнаго; а въ иномъ дворѣ некому бяше ни воды подати.» — Въ Кіев.

64

Лѣт.: и Тое же зимы по Ѳеодоровѣ недѣли во Втор. (Марта 12) потрясеся земля, и по Кыеву церкви колибахусь, » и проч.

(148) «Тое же зимы бысть знаменіа многа на небеси; едино же отъ нихъ скажемъ. Въ пятый часъ въ нощи потече небо все и бысть черъвлено; на земли же и по хоромомъ и по снѣгу видѣти человѣкомъ, яко кровь проліяну. Видѣша же нѣціи, теченіе звѣздное бысть на небеси; отторгахуть бо ся звѣзды на землю, и мнѣти бяше зрящимъ, яко уже кончина міра.» и проч.

(149) Письма Иннокентія III изданы въ 1680 году Балюзомъ въ двухъ томахъ; многія еще остались рукописныя въ Ватиканской библіотекѣ. Посланіе къ Рос. Духовенству находится въ выпискѣ Альбертрандіевой, о коей мы упоминали (см. выше, примѣч. 112). Оно такъ начинается: Archiepiscopis, Episcopis etc. per Rutheniam constitutis. Licet hactenus elongati fueritis ab uberibus matris vestræ tanquam filii alieni, nos tamen qui sumus in officio pastorali a Deo licet immeriti constituti ad dandam scientiam plebi suo, non possumus affectus paternos exuere, quin vos sanis exhortationibus et doctriuis studeamus tanquam membra vestro capiti conformare, ut Ephraim convertatur ad ludam, et ad Ierusalem Samaria revertatur. — Далѣе: Ut autem ad præsens de reliquis taceamus, cum Græcorum Imperium et Ecclesiæ pene tota ad devotionem Apostolicæ sedis redierit, et ejus humiliter mandata suscipiat et obediat jussioni, nonne absonum esse videtur, ut pars toti suo non congruat et singularitas a suo discrepet universo? Назначеннаго посла въ Россію называетъ Папа filium nostrum G. tituli S. Vitalis Presbyterum Cardinalem, virum genere nobilem, litterarum scientia præditum, и проч. Въ концѣ подписано: Datum Viterbii, Nonis Octobris (7 Окт.) anno X (то есть, въ 10 г. Иннокентіева правленія). — Современный Новог. Лѣт. повѣствуетъ весьма обстоятельно о взятіи Константинополя, и сказываетъ, что Крестоносцы въ Софійской церкви нашли 40 кадей чистаго золота, кромѣ сосудовъ. Вѣроятно, что онъ слышалъ всѣ описанныя имъ подробности отъ какого нибудь очевидца, земляка своего.

(150) Грубер. Liefländ. Chronik, Ч. I, стр. 14, 31, 45, 47, 51, 52, 63; Кельх. Liefländ. Historiæ, стр. 25—30, и Балтаз. Руссова Liefl. Chronica, л. 1—3. Епископъ Альбертъ въ 1205 г. послалъ въ даръ Князю Русск. Владиміру коня своего; но Литовцы отняли его на дорогѣ. — Архіепископу Лунденскому, Андрею, о коемъ здѣсь упоминается, Саксонъ Грамматикъ приписалъ свою Исторію Датскую. Руссовъ говоритъ, что Лифляндцы обожали еще свѣтила небесныя и змѣй. Латыши называли Юммала Auxtheias Vissagistis. Женщины покланялись богинямъ Лаймѣ и Дяклѣ: первая благотворила родильницамъ, а вторая младенцамъ. Дѣвицы приносили жертву идолу Ваицгантосу (Waitzganthos), моля его, чтобы онъ далъ имъ льну для одежды.

(151) Liefländ. Chr. I, 74, 75. Въ сей лѣтописи сказано, что Всеволодъ, смотря съ другаго берега Двины на пылающую столицу свою, говорилъ: «о Герсике, милый городъ! о наслѣдіе отцевъ моихъ! о гибель внезапная моего народа! горе мнѣ, рожденному видѣть такія бѣдствія, » и проч. Въ Латинскомъ подлинникѣ написано: patschka, батюшка: имя, которое Всеволодъ даетъ Альберту. — О Герсикѣ см. Бишинг. Erdbesch. Т. I, 1027.

(152) «Въ лѣто 6719 (1211) приде Дмитръ Якуниць изъ Руси, и сступися Твердиславъ Посадничества по своей воли старѣйшю себе; и посла Князь Мстиславъ Дмитра на Лукы города ставить, а самъ иде на Търъжкъ блюсть волости; изъ

65

Торжку иде въ Торопчъ, изъ Торопцъ на Лукы, и сняся (соединился) съ Новгородьцы; а Лучаномъ да Князя Володимера Пльсковскаго ... Въ лѣто 6720 ходи Мстиславъ на Чудь, рекомую Торму, и много полониша; скота безъ числа приведоша. Потомъ же на зиму иде Мстиславъ на Чудьскый городъ Медвѣжью Голову, и села ихъ потрати, и придоша подъ городъ, и поклонишася Чудь Князю, и дань на нихъ взя.» Тормою называлась Чудь обитавшая отъ Дерпта къ Сѣверу, гдѣ нынѣ мѣстечко Торма. Сочинитель древней Ливонской Хроники также пишетъ о приступѣ Мстислава къ Медвѣжьей Головѣ (I, 78) и сказываетъ, что жители, изнуренные голодомъ и жаждою, чрезъ 8 дней откупились отъ Россіянъ четырмя стами гривенъ, заплативъ оныя ногатами. Тамошняя область именовалась въ старину Унганиіею.

(153) «Въ лѣто 6719, Генваря въ 22» (слѣдственно уже въ 1212) «злодѣй, испра (исперва) не хотя добра, вложи (т. е. Сатана) зависть людьмъ на Архіепископа; и не даша ему правитися, и ведоша и́ въ Торопць. Онъ же то прія съ радостію, яко I. Златоустъцъ и Григоріи Акраганьскый (Акрагантійскій), славя Бога. Тъгдажь бяше пришелъ прежъ изгнанія Митрофаня Добрьша Ядренковиць изъ Царяграда, и привезе съ собою гробъ Господень» (развѣ частицу ето?) «а самъ пострижеся на Хутинѣ у Св. Спаса; и волею Божіею възлюби и́ Князь Мстиславъ и вси Новгородьци, и послаша и́ въ Русь ставиться; и приде поставленъ Архіепископъ Антоній, и сътвори полату Митрофаню церковь въ имя Св. Антонія.»

Маловажные случаи Всеволодова княженія, о коихъ мы не упоминали, суть слѣдующіе:

Въ 1177 году погорѣлъ въ Новѣгородѣ Неревскій Конецъ отъ Иванковой улицы съ пятью церквами. — Въ 1179 Новогородскій Архіепископъ Илія (Іоаннъ) и братъ его заложили каменную церковь Благовѣщенія Маія 21, а совершили Авг. 25; скончалась Игуменья Іоанновскаго монастыря въ Новѣгородѣ. Въ 1180 Михаль Степановичь былъ въ Новѣгородѣ проемникомъ смѣненнаго Посадника, Завида. Архіепископъ Илія и братъ его, Гавріилъ, заложили на воротахъ Благовѣщенскаго монастыря каменную церковь. У Вел. Князя родилась четвертая дочь Сбыслава-Пелагія въ день Св. Димитрія; тетка, Княгиня Ольга Галицкая, крестила ее. — Въ 1180 по Кіев. Лѣт. былъ пожаръ въ Кіевѣ, и загаралась церковь Софійская: Лѣтописецъ говоритъ: здѣсь — слѣдственно онъ жилъ въ Кіевѣ. — Въ 1181, Іюля 3, зажгло молніею въ Новѣгородѣ Варяжскую церковь на торговой площади. Въ тожь лѣто сгорѣли тамъ 2 церкви, Св. Михаила и Святыхъ Отецъ въ Славнѣ (Славянскомъ Концѣ) и вся набережная до Ручья; и благочестивые люди построили на Добрыниной улицѣ 5 церквей деревянныхъ. Въ 1182 совершена въ Новѣгородѣ церковь на вратахъ Св. Богоявленія и другая Святыхъ Отецъ. Преставился (см. Кіев. Лѣт.) Архимандритъ-Игуменъ Печерскій Поликарпъ, Іюля 24: «по смерти его бысть мятежъ въ монастыри: не могоша бо Старци избрати събѣ Игумена ... не подобаше бо таковому силному дому ни единъ часъ безъ пастуха быти. Во Вторникъ же удариша братья въ било, и снидоша въ церковь, и почаша молбы творить ... и единѣми усты мнози рекоша: послемся къ Васильеви Попови на Щековицю, абы былъ намъ Игуменъ ... И пришедше поклонишась Василію ... Попъ же Василій въ велицѣ изуменіи бывъ, поклонися противу имъ и рече: отци и братіа! азъ Чернечьство на сердци имѣлъ есмь: Игуменства же ради что помыслите о моей худости? Много же прѣвся и уречеся имъ. Они же ведоша его въ

66

монастырь въ Пятокъ. Пришедши же Недѣли, и пріѣха Митрополитъ Никифоръ на постриженіе его, и Туровскій Епископъ Лаврентій и Никола Полотскый Епископъ и вси Игумени, и постриже Никифоръ своею рукою.» — Радко съ братомъ въ Новѣгородѣ поставили церковь Св. Ипатія на Рогатой улицѣ. Преставился Епископъ Полоцкій Діонисій; былъ пожаръ въ Городнѣ отъ молніи; сгорѣли всѣ домы и каменная церковь. — Въ 1184 году, Генв. 1, Митрополитъ Никифоръ, Епископъ Юрьевскій, Архимандритъ Печерскій, Игуменъ Василій освятили великимъ священіемъ церковь Св. Василія въ Кіевѣ, созданную Святославомъ Всеволодовичемъ на Великомъ Дворѣ; въ сей день Святославъ угостилъ Духовенство и гражданъ. Новогородскій Архіепископъ съ братомъ заложили на торговой площади каменную церковь Св. Іоанна; построена тамъ же деревянная новая Св. Власія. Въ 1185 г. Маія 1, въ 10 часу дни, во время вечерняго звона, было затмѣніе солнца, и продолжалось болѣе часа. 6 Маія Лукипичи заложили каменную церковь Петра и Павла на Сильнищѣ, а Милонѣгъ церковь Св. Вознесенія. Маія 18, въ Субботу, родился у Вел. Князя сынъ Константинъ. — Въ 1186 году, какъ говоритъ Лѣтописецъ, пріѣзжалъ въ Новгородъ Греческій Царь Алексій, сынъ Мануиловъ: вѣроятно, самозванецъ, ибо сынъ Мануиловъ былъ умерщвленъ въ 1184 году Авг. 19 (см. Дю-Канжа Famil. Aug. Byzant. стр. 188); а побочный, именемъ также Алексій, не выѣзжалъ изъ Греціи. — Въ томъ же году, Сентября 7, преставился Новогородскій Епископъ Илія, или Іоаннъ, и погребенъ въ притворѣ Св. Софіи. Князь и народъ избрали на его мѣсто Гавріила, брата Іоаннова: «и прислаша понь Митрополитъ и вся Княжья Руская, и пояша и́ съ любовью.» Святославъ Всеволодовичь въ Мартѣ освятилъ Черниговскую, созданную имъ церковь Благовѣщенія. — Въ 1187 году, Марта 29, поставлень Архіепископъ Гавріилъ и возвратился въ Новгородъ Маія 29. Преставился Игуменъ Моисей въ Антоновой обители Св. Богородицы; на его мѣсто поставили Волоса (Власія). Въ Кіев. Лѣт.: «Преставися Князь Вышегородскый Мьстиславъ Давыдовичь мѣс. Маа и положенъ бысть въ церкви Св. Ѳеодора въ Кыевѣ монастыри. Бысть знаменіе Сент. въ 15 день» (по другимъ 9 въ полдень, по Астрономическимъ таблицамъ 4): «солнце погибе, а небо погорѣ облаки огнезрачными. Таковаа бо знаменіа не на добро бываютъ: въ тотъ бо день взятъ бысть Іерусалимъ безбожными Срацины ... Въ Галичи солнцу померкшю, яко и звѣзды видѣти среди дни; въ Кыевской же сторонѣ никто же не видѣ въ тотъ часъ.» Родился у Великаго Князя сынъ Борисъ, у Рюрика осенью сынъ Владиміръ-Димитрій. Расписана церковь Св. Богородицы въ Ростовѣ Епископомъ Лукою. — Въ 1188 г., скончался сынъ Всевололовъ, Борисъ. Симеонъ Дыбачевичь, Новогородецъ, заложилъ каменную церковь въ Аркадьевскомъ монастырѣ. Сдѣланъ въ Новѣгородѣ новой мостъ черезъ Волховъ подлѣ стараго. — Въ 1189 г. Февр. 17 былъ страшный громъ, которымъ убило двухъ человѣкъ въ Новѣгородѣ. Іюня 4 Архіепископъ Гавріилъ святилъ церковь Успенія въ Аркадьевскомъ монастырѣ, и соорудилъ новую Трехъ Отроковъ на Жатуни. 14 Авг. Епископъ Лука святилъ великимъ священіемъ Соборную церковь Владимірскую въ присутствіи Вел. Князя и зятя его, Ростислава Ярославича. Скончался сынъ Всеволодовъ Глѣбъ Сент. 29. У Ярослава Владиміровича, свояка Всеволодова, родилась въ Новѣгородѣ дочь на Рождество Богородицы. Отняли Посадничество у Михаля и дали Мирошкѣ Нездиничу. Родился у Вел. Князя

67

Всеволода сынъ Георгій. — Въ 1190 г. умеръ Епископъ Бѣлогородскій Максимъ, на мѣсто коего поставилъ Рюрикъ своего отца духовнаго, Андреяна, Игумена отъ Св. Михаила Выдубецкаго. Апрѣля 19 скончался Святополкъ Юрьевичь, шуринъ Рюриковъ, и погребенъ въ Кіевской церкви Св. Михаила, созданной его прадѣдомъ, Святополкомъ-Михаиломъ. Внукъ Святослава Всеволодовича, Давидъ Ольговичь, женился на дочери Игоря. Родился въ Новѣгородѣ у Ярослава Владиміровича сынъ Михаилъ-Изяславъ; а въ 1191, Фев. 8, у Вел. Князи Ярославъ-Ѳеодоръ. Князь Новогородскій Ярославъ построилъ на Городищѣ церковь Св. Николая, Владыка (Архіепископъ) на дворѣ своемъ церковь Срѣтенія, Нѣздиничь въ Нѣздѣ Св. Образа, а Коснятинъ съ братомъ на торговой площади Св. Пятницы. Архіепископъ Гавріилъ святилъ церковь Вознесенія, сооруженную Тысячскимъ Милонѣгомъ. Въ 1192 г. Чернецъ Варлаамъ, мірскимъ именемъ Алекса Михилевичь, построилъ церковь Преображенія внизу на Хутинѣ: Архіепископъ святилъ оную 6 Авг. и назвалъ монастыремъ (Варлаамъ Хутынскій у насъ въ числѣ Святыхъ). Архіепископъ святилъ храмъ Петра и Павла на Силинищѣ. Въ Русѣ на островѣ Игуменъ Мартирій соорудилъ церковь Преображенія и завелъ монастырь. Въ Новогородскомъ монастырѣ Св. Богоматери, въ Звѣринцѣ, поставили Игуменью; тамъ же въ Воскресенскомъ монастырѣ умерла Игуменья Марія. Вел. Князь Всеволодъ 22 Авг. заложилъ въ Владимірѣ церковь Рождества Богоматери. — Въ 1193, Маія 24, преставился Архіепископъ Гавріилъ (въ монашествѣ Григорій) и погребенъ въ притворѣ Св. Софіи подлѣ брата; на его мѣсто избрали Игумена Мартирія, бывшаго въ Русѣ (онъ поставленъ въ Кіевѣ Дек. 10 и пріѣхалъ въ Новгородъ Ген. 16 слѣдующаго года). Въ Новѣгородѣ у Ярослава родился сынъ Ростиславъ; срублена церковь Петра и Павла на Холмѣ Живогложая и Св. Іоанна Милостиваго на воротахъ церкви Воскресенія. У Давида Ростиславича родился сынъ Мстиславъ-Ѳеодорь, зимою. — Въ 1194 поставили въ Новѣгородѣ церковь Св. Филиппа на Нутной улицѣ. Преставился Игуменъ Діонисій Георгіевскаго монастыря и Герасимъ Аркадьевскаго; на мѣсто перваго избрали Савватія, а на мѣсто втораго Панкратія. Въ Августѣ мѣсяцѣ обновили Владимірскую Соборную церковь, отчасти разрушенную пожаромъ; а въ Сент. мѣсяцѣ Суздальскую обветшалую. О второй сказано: «покрыта бысть оловомъ отъ верху до камаръ и до притворовъ, а то чуду подобно молитвою и вѣрою Епископа Іоанна, не ища мастеровъ отъ Нѣмець, но налѣзе мастеры отъ клевретъ Св. Богородицы и своихъ, иныхъ олову льяти, иныхъ крыти, иныхъ известью бѣлити, » и проч. Окт. 25 родился у Всеволода сынъ Владиміръ-Димитрій. — Въ 1195 умеръ Князь Рязанскій, Игорь Глѣбовичь, и положенъ у Св. Мучениковъ, Бориса и Глѣба. Архіепископъ Новогородскій заложилъ церковь Богоматери на городскихъ воротахъ, Маія 4, а осенью храмъ Воскресенія въ монастырѣ. Умерла Игуменья Св. Варвары. Была саранча. Въ 1196, въ Февр., преставился Изяславъ, меньшій сынъ Ярослава Изяславича, правнукъ Мстислава Великаго, и погребенъ въ Кіевск. церкви Св. Ѳеодора близъ отца. Въ Мартѣ привезли въ Кіевъ тѣло умершаго Глѣба Юрьевича Туровскаго, любимаго шурина Рюрикова, встрѣченное Митрополитомъ и погребенное въ церкви Св. Михаила. Марта 27 родился у Всеволода сынъ Святославъ-Гавріилъ. Новогородцы, Коснятинъ и Дмитрій, заложили церковь Св. Кирилла въ Нѣлезѣнѣ на Лубяной улицѣ, а Владимірскій Епископъ Іоаннъ 1 Маія на вратахъ соборнаго

68

храма церковь Іоакима и Анны. Живописецъ Гречинъ Петровичь расписалъ въ Новѣгородѣ церковь на вратахъ. Кончили храмъ Воскресенія: Архіепископъ святилъ его 13 Сент.: «Владыка тружаяся и горя зъ день зноемь, а въ нощь печалуяся, абы видѣти ю свершену.» Въ 1197 г. въ Новѣгородѣ Архіепископъ поставилъ на островѣ церковь Св. Никифора, а жена Полюда Городишинича, дочь Жирошкина, основала монастырь Св. Евфиміи въ Плотникахъ. Рюрикъ создалъ въ Бѣлѣгородѣ Епископскую церковь Св. Апостолъ, освященную 6 Дек. Митрополитомъ Никифоромъ и Бѣлогород. Епископомъ Андреяномъ, который управлялъ и Юрьевскою Епархіею. Князь, Княгиня и дѣти ихъ угостили Епископа, Архим. Печерскаго Игумена Василія, Выдубецкаго Игумена Моисея и проч. — Въ 1198 году, Генв. 10, привезли Великому Князю изъ Ѳессалоники гробную дску Св. Димитрія. Митрополитъ Никифоръ съ Епископ. Андр. Бѣлогородск. и Юрьевск. освятилъ 1 Ген. великимъ священіемъ Кіевскую церковь Св. Василія, которую создалъ во имя свое Рюрикъ на Новомъ Дворѣ. Въ Кіев. Лѣт.: «на зиму родися дъщи у Ростислава у Рюриковича, и нарекоша имя ей Ефросиніа, прозваніемъ Измарагдъ, дорогый камень, и бысть радость велика въ Кыевѣ и въ Вышегородѣ, и пріѣха Мьстиславъ Мьстиславичь и тетка ея Предслава, и взяста ю къ дѣду и къ себѣ, и тако въспитана бысть въ Кыевѣ на горахъ. Рюрикъ отдалъ дочь свою Всеславу за Рязанск. Кн. Ярослава Глѣбовича. Архіепископъ Мартирій заложилъ въ Русѣ храмъ Преображенія Маія 21. У Ярослава Владиміровича умерли два сына, Изяславъ въ Лукахъ, Ростиславъ въ Новѣгородѣ; погребены въ монастырѣ Св. Георгія. Ярославъ Владиміровичь заложилъ церковь Преображенія въ Новѣгородѣ на горѣ Нередицѣ; соорудили другую Св. Иліи, также каменную, на Холмѣ (конець Славьна, т. е. въ Славянскомъ Концѣ). Всеволодъ послаль Павла на Епископство въ Переяславль южный. Авг. 28 родился у Вел. Князя сынъ Іоаннъ. Въ Кіев. Лѣт.: «Благоволи Богъ въдохнути мысль благу Великому Князю Рюрикови-Василію: того бо лѣта Іюля въ 10 день, въ Суб., заложи стѣну камену подъ церк. Св. Михаила у Днѣпра, иже на Выдобичи, о ней же мнози не дръзнуша помыслити отъ древнихъ, али но (не только) дѣлу ятися. Сто бо и одиннадцать лѣтъ имать, отнелѣ же създана бысть, и мнозіи Самодръжци преидоша, дръжаще столъ Княженіа Кіевск., отъ того же боголюбив. Всеволода, иже създа церковь ту, родовъ четыре, и ни единъ же въслѣдова любви его къ мѣсту тому. Сь же богомудрый Кн. Рюрикъ пятый (родъ) бысть отъ того, яко же пишетъ о праведнѣмъ Іевѣ отъ Авраама ... Братьа же его быша добра, овіи старѣйшіи его, иніи же меншіи; но не благоволи въ нихъ Богъ о дѣлѣ стѣны тоя: время бо требоваше слугы своего. Сь же христолюб. Рюрикъ, лѣты не многы сый, чядъ прижи събѣ по плъти ... по духу же паче прозябеніе ему бысть ... мудролюбіа начинаніа отъ страха Господня, въздръжаніе яко нѣкое основаніе полагаше, по Іосифу же цѣломудріе и Моисеову добродѣтель, Давыдову же кротость и Костянтине правовѣріе, и прочая добродѣтели прикладаа въ съблюденіе заповѣди Владычни, и тако философьствоваше, молясь по вся дни тако съхранену быти, имѣя же къ нимъ милость отъ великыхъ даже и до малыхъ и поданіе къ требующимъ безъ скудости, хотѣніе же къ монастыремъ и къ всѣмъ церквамъ и любовь несытну о зданіяхъ. Такожь и христолюбив. его Княгини, тезоименна сущи Аннѣ родительници матери Бога нашего ... ни на что же ино упражняшеся,

69

но токмо о церковныхъ потребахъ, и о милованіи укоренныхъ, маломощехъ и всѣхъ бѣдующихъ. Оба же въкупѣ Патріаршьскый трудъ съвръшающи, да и вѣнецъ отъ мъздодавца общій въспріимета ... Тому жь въслѣдованію и богонабдимыа си дѣти учаща ... Изъобрѣте бо (Рюрикъ) подобна дѣлу и художника въ своихъ си пріателехъ, именемъ Милонѣгъ, Петръ же по крещеніи, акы Моисей древле оного Веселеила, и приставника сътвори дѣлу и мастера не проста преже-написанныа (упомянутой) стѣны, и тако ятся зданію не тъщно въ соблюденіе храма, ни отъ кого же помощи требуя, но самъ о Христѣ възмагаа ... Съвръши стѣну Сент. въ 24. Въ тотъ же день пріѣха въ монастырь Вел. Кн. Рюрикъ, Киръ Василей, съ Княгинею и съ сыномъ Ростиславомъ и Володимеромъ, и съ дъщерію Предславою, и съ снохою Ростиславлею, и постави кутью у Св. Михаила ... и сътвори пиръ немалъ ... и накорми Игумены съ Калугеры ... и възвеселися духовно о пришедшей въ дѣло таково Царской мысли его. Игуменъ же Моисей и вся братіа велегласно похвалиша Бога и Вел. Князя, глаголяще: дивна днесь видѣста очи наши ... постави на пространѣ нозѣ рабъ твоихъ ... отселѣ бо не на брезѣ ставше, но на стѣнѣ твоего създаніа, » и проч. Здѣсь конецъ древней Кіевской Лѣтописи, соединенной съ Волынск. Лѣт. Далѣе слѣдуютъ одни Волынскія и Галицкія извѣстія. — Въ 1199 заложили въ Русѣ деревянный городъ. Супруга Ярослава Владиміровича основала въ Новѣгородѣ на Михалицѣ женскій монастырь Рождества Богоматери; первою Игуменьею была тамъ жена Посадника Завида. — Въ 1200, Іюля 15, Всеволодъ заложилъ церковь Успенія въ монастырѣ Княгини своей. Въ 1201, зимою, затмѣніе луны. Дек. 24 преставилась въ Владиміре супруга Ярослава Владиміровича, свесть (своячина) Великаго Князя, и погребена въ монастырѣ сестры ея. Архіепископъ Митрофанъ поставленъ Іюля 3, а въ Новгородъ пріѣхалъ Сент. 14. Лѣто было отмѣнно дождливо. — Въ 1202, Авг. 5, преставилась Февронія, супруга Михаилова, бывшаго Вел. Князя, и погребена въ Суздалѣ, въ храмѣ Богоматери. Сент. 9 священа церковь Успенія, построенная супругою Всеволода въ ея монастырѣ. Зимою скончалась Евфросинія Борисовна, дочь Всеволодова брата, въ Кидекшѣ, и положена въ церкви Бориса и Глѣба, близъ отца и матери. — Въ 1203 постригся Новогородскій Посадникъ Мирошка въ монастыре Св. Георгія или Юрьевскомъ; его мѣсто заступилъ Михалко Степанычь. Былъ моръ на лошадей въ Новогородской области («яко не льзѣ бяше пойти (отъ) смрады никуда же»). — Въ 1204 были знаменія и въ солнцѣ и въ лунѣ. Умеръ сынъ Олега, Князя Черниговскаго (вмѣстѣ съ отцемъ. Упала соборная церковь Богоматери въ Ростовѣ. Дек. 18 преставился Муромскій Князь Владиміръ Юрьевичь и положенъ въ церкви Христовѣ. 30 Декабря скончалась дочь Всеволодова Елена, и погребена въ монастырѣ ея матери. — Въ 1205 «мѣсяць освѣтѣвъ 8 ноцій» (ночей). — Въ 1206 умеръ Инокомъ бывшій Новогородскій Посадникъ Михалко (въ Монашествѣ Митрофанъ), который постригся 18 Маія въ Аркадьевскомъ монастырѣ; сынъ его, Твердиславъ, соорудилъ тамъ на вратахъ церковь Симеона Столпника. Великій Князь женилъ своего сына, Ярослава-Ѳеодора, на дочери Юрья Кончаковича (Хана Половецкаго). — Въ 1207, Февр. 28, въ Среду, затмѣніе солнца. Новогородцы, Володаревичи и Носовичи, перенесли съ Колѣна на Лубяную улицу церковь Св. Луки; заморскіе купцы совершили церковь Св. Пятницы Авг. 30, а Ѳеодоръ Пинещіиничь Св. Пантелеймона. Константинъ, сынъ Вел. Князя, Ноября 25

70

освятилъ церковь Михаила на своемъ дворѣ въ Владимірѣ, и далъ большой пиръ. — Въ 1208, Февр. 3, затмѣніе луны. Въ 1209, Дек. 7, родился у Константина сынъ Василій, а въ 1210, Іюня 18, Всеволодъ-Іоаннъ. Въ 1211 Новогородецъ Вячеславъ Прокшиничь совершилъ каменную церковь Сорока Святыхъ. (Сей Вячеславъ чрезъ нѣкоторое время постригся въ Хутынскомъ монастырѣ, былъ названъ Варлаамомъ и скончался въ 1243 году: Авторъ Степенной Книги — см. Ч. I, стр. 354 — несправедливо считалъ его и Святаго Варлаама Хутынскаго однимъ человѣкомъ. Отецъ Вячеслава, Прокша, былъ Инокомъ Хутынской обители при Св. Варлаамѣ: см. Новогород. Лѣт. стр. 73, 77, 136).

Никон. Лѣт. говоритъ, что въ 1177 году Князь Романъ Глѣбовичь избилъ многихъ Половцевъ; что они въ 1195 сдѣлали много зла въ области Рязанской, и что въ 1209 убитъ въ Кадомѣ Рязанскій Тысячскій Матвѣй Андреевичь. Татищевъ, прибавивъ къ послѣднему извѣстію нѣкоторыя обстоятельства, сказываетъ еще, что Новогородцы на мѣсто умершаго Архіепископа, Гавріила, по жеребью избрали Мартирія; что жена Рюрикова любила шить золотомъ для церквей; что Митрополитъ, по желанію Князей Рязанскихъ и согласію Рюрика, отдѣлилъ тогда Рязанскую Епархію отъ Черниговской, и что Арсеній поставленъ Епископомъ 26 Сентября. По житію благовѣрнаго Князя Константина и сыновъ его, Михаила и Ѳеодора, Муромскихъ чудотворцевъ, напечатанному въ Прологѣ (Маія 21), до самыхъ временъ Всеволода III язычество царствовало въ Муромѣ. Тамъ сказано, что Св. Глѣбъ, сынъ Владиміра Святаго, не могъ обратить Муромцевъ въ Христіанскую Вѣру, ни покорить ихъ, и жилъ верстахъ въ двухъ отъ сего города; что въ 1192 году Князь Великій Константинъ Святославичь, потомокъ Св. Владиміра, собравъ войско въ Кіевѣ, съ сыновьями Михаиломъ и Ѳеодоромъ осадилъ Муромъ и взялъ его; что въ жаркой битве подъ стѣнами города убитъ Михаилъ; что Константинъ основалъ тамъ первую церковь Благовѣщенія, погребъ въ ней тѣло Михаилово, создалъ многія иныя церкви, выбралъ Епископа, просвѣтилъ весь народъ крещеніемъ, скончался и погребенъ въ той же церкви Благовѣщенія; что сродникъ его, Георгій Ярославичь, въ XIII вѣкѣ) возобновилъ сей храмъ, и съ того времени мощи Константиновы и сыновей его начали славиться чудесами; что Царь Иванъ Васильевичь, въ 1553 году идучи съ войскомъ подъ Казань, жилъ въ Муромѣ 2 недѣли, и моляся надъ гробомъ Константина, обѣщался создать тамъ монастырь, который и былъ основанъ по взятіи Казани; что работники, копая рвы для новаго каменнаго храма, нашли нетлѣнныя мощи Константиновы и сыновей его; что сіи мощи положены въ каморе церковныя стѣны; что Царь прислалъ богатую утварь, и велѣлъ Рязанскому Епископу, Гурію, освятить новый храмъ. — Мы должны замѣтить для Читателей, что о Князѣ Константинѣ Святославичѣ совсѣмъ не упоминается ни въ лѣтописяхъ, ни въ родословныхъ; что отъ временъ Андрея Боголюбскаго до нашествія Татаръ господствовали въ Муромѣ потомки Ярослава Святославича, правнука Св. Владиміра, изъ коихъ ни одинъ не назывался Константиномъ; что отъ 1175 году до 1204 княжилъ тамъ Владимірь Юрьевичь, а отъ 1204 до 1228 братъ его, Давидъ Юрьевичь. — Въ рукописномъ Житіи сего Константина, Муромскаго Чудотворца (см. нашей Исторіи Т. I, примѣч. 214) прибавлено, что Муромъ имѣлъ прежде стѣны каменныя и мраморныя, отъ коихъ и названъ Муромомъ; что Константинъ ввелъ тамъ

71

истинную Вѣру въ 1223 году съ такими же обрядами, какъ Св. Владиміръ въ Кіевѣ; что идолопоклонники крестились въ Окѣ; что Св. Князь обращалъ ихъ то ласкою, дарами или облегченіемъ налоговъ, то угрозами; раздавалъ чиновникамъ села, а инымъ деньги и платье; что первая Муромская церковь Благовѣщенія создана въ старомъ вышнемъ городѣ, а вторая была посвящена Борису и Глѣбу. Мы знаемъ, по современнымь лѣтописямъ, что уже въ 1096 году находились Христіанскія церкви въ Муромѣ (см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 178). Далѣе сказано: «Егда обрѣтоша мощи Св. Чудотворцевъ (Константина и сыновъ его), писали о томъ къ Москвѣ гости Муромскіе, Четвертакъ Сычевъ, да Семенъ Попяткинъ, къ Государю Царю Іоанну Васильевичу, » и проч.

Авторъ Степенной Книги (Ч. I, стр. 315) разсказываетъ, что въ княженіе Всеволода III юный Михаилъ, сынъ Всеволода Чермнаго, ѣздилъ лечиться въ Переславль Залѣсскій къ преподобному Никитѣ, жившему въ столпѣ; что Чудотворецъ жезломъ своимъ исцѣлилъ Князя; что Михаилъ на томъ мѣстѣ поставилъ крестъ съ надписаніемъ 6694 года (1186); что сей крестъ стоялъ тамъ еще и въ концѣ XVI вѣка, и проч.

(154) См. Воскресенск. Лѣт. II, 156. Татищевъ говоритъ о мнимой перепискѣ Константина съ Георгіемъ, и проч. — Въ харатейныхъ лѣтописяхъ междоусобіе братьевъ описано такъ: «(въ 1212) приходи Гюрги Князь съ Ярославомъ къ Ростову, и умиришася ... Володимеръ (въ 1213) ѣха въ Москву. Приходи вовторое Гюрги съ Ярославомъ къ Ростову, и створиша порядъ съ Костянтиномъ, и идоста къ Москвѣ Гюрги съ Ярославомъ, и изведъ Гюрги Владимера изъ Москвы» и проч. Въ Воскресенской: «Костянтинъ нача рать замышляти на Георгія ... Георгій же, не хотя его къ себѣ пустити, иде нань съ братьею, съ Ярославомъ, Володимеромъ и Іоанномъ ... и умиришася (въ 1212 году) ... Володимеръ бѣже въ Ростовъ къ Костянтину. Юрьи же съ братьею иде къ нимъ на снемъ (съѣздъ) и бывшимъ имъ у Юрьева и смиришася. Володимеръ отъ Костянтина иде на Волокъ, и оттолѣ посла и́ Костянтинъ на Москву ... А Святославъ иде отъ Костянтина ко Юрьеви брату и дась ему Юрьевъ Польскый ... Нача Костянтинъ (въ 1213 году) опять рать замышляти. Георгій же пойма братью Ярослава, Святослава, Іоанна и Давыда Муромскаго, и идоша къ Ростову. Костянтинъ же посла полкъ свой на Кострому и пожьже ю всю, а люди изымаша. Юрьи же приде къ Ростову и бишася о рѣку Идшу (Вексу), и села пожгоша — и покончавше и крестъ цѣловаша, и поидоша къ Москвѣ на Володимера, » и проч.

Ниже о Димитріи-Владимірѣ: «посла и́ въ Рускый Переяславль на столъ на отчину свою;» а Татищевъ пишетъ, что Владиміръ долженъ былъ получить сію область отъ Всеволода Чермнаго.

Владиміръ поѣхалъ въ Переяславль въ 1213 году; а женился въ 1215 на дочери Глѣба Святославича, который по кончинѣ Рюрика сдѣлался Черниговскимъ Княземъ.

Далѣе: «Тогожь лѣта (1218) пріиде Володимеръ изъ Половецъ къ братьѣ своей, и даша ему Стародубъ и ину властьцю.» Сей городъ былъ ниже Владиміра 60 верстъ: см. Больш. Чертежъ, стр. 201. — Татищевъ вымыслилъ обстоятельства того несчастнаго сраженія, въ которомъ Половцы взяли въ плѣнъ Владиміра. Никон. Лѣт. упоминаетъ о двухъ убитыхъ богатыряхъ сего Князя, Иванѣ и Димитріи.

(155) См. выше, примѣч. 133. Вѣроятно, что Рюрикъ умеръ не за-долго до изгнанія его наслѣдниковъ изъ Кіевской области въ 1214 году (см.

72

Новогородск. Лѣт.) Татищевъ называетъ сего Князя пьяницею, лѣнивымъ и проч.; а Лѣтописецъ сказываетъ совсѣмъ противное (см. выше, примѣч. 153, подъ годомъ 1198). По Новог. Лѣт. Всеволодъ Чермный говоритъ сыновьямъ и племянникамъ Рюриковымъ: «братья моя есте два Князя повѣсили вы въ Галици, » и проч. Основаніемъ клеветы было, кажется, то, что внучатные братья и союзники ихъ, сыновья Ярослава Луцкаго, участвовали въ возведеніи на престолъ Даніила, при коемъ случилось сіе злодѣйство въ Галичѣ. — Старшій Рюриковъ сынъ, Ростиславъ, зять Всеволода Великаго, тогда же или скоро умеръ: объ немъ не упоминается болѣе.

(156) Въ лѣто 6721 (1213) въ Петрово гонѣніе изъѣхаша Литва безбожная Пльсковъ и пожгоша.» О причинѣ Владимірова изгнанія сказано въ Liefl. Chronik, I, 97. Напрасно искавъ защиты Полоцкаго Князя, онъ уѣхалъ въ Ригу.

См. о Всеволодѣ Борисовичѣ Новог. Лѣт. стр. 79. Сей Князь былъ сынъ Бориса Романовича (см. выше, примѣч. 95).

(157) См. Грубер. Liefl. Chronik, I, 98, 121. Сіе было въ 1214 году.

(158) «Иде Князь (въ 1214 году) на Чудь на Ереву» (Ервенъ, гдѣ нынѣ Вейсенштейнъ) «къ морю; села ихъ потрати и осѣкы (засѣки) ихъ взьма.» См. Liefl. Chr., I, 95, и Новог. Лѣт. 79. Нашъ Лѣтописецъ несогласенъ съ Ливонскимъ въ одномъ лѣтосчисленіи: послѣдній вездѣ отстаетъ тремя и четырмя годами. — Въ Новогор. Лѣт. Давидъ Торопецкій названъ только братомъ Владиміра Псковскаго: вѣроятно, что Мстиславъ родился отъ первой супруги Мстислава Храбраго, а Давидъ и Владиміръ отъ второй.

(159) «Камо, Княже, очима позриши ты, тамо мы главами своими вржемъ» (вержемъ). Татищевъ прибавляетъ здѣсь, какъ и въ другихъ мѣстахъ, сказывая, на примѣръ, что Новогородцы не хотѣли быть подъ начальствомъ Мстислава Романовича, и для того воротились-было съ дороги, — Мстиславъ выступилъ изъ Новагорода Іюня 8, въ 1214 году.

(160) Въ Новогородской: «Взяша Рѣчици» (Рѣчицу, городъ Минск. Губерніи) «и иные по Днѣпрю города Черниговскыя, и придоша подъ Вышегородъ, и начаша ся бити, и одолѣ Мстиславъ, и яша 2 Князя, Ростислава Ярославиця и Ярополка, брата его, внука Олгова; и Вышегородци поклонишася, отвориша врата; а Всеволодъ изъ Кыева выбѣже за Днѣпръ — и поклонишася Кыяне, и посадиша Кыевѣ Мстислава Романовиця, внукъ Ростиславль. Идоша къ Чернигову, и стоявше 12 дній, взяша миръ и дары.» Въ Воскресенской: пойде Мстиславъ Романовичь изъ Смоленьска на Кыевъ съ братьею, съ Володимеромъ Рюриковичемъ, и Костянтинъ и Мстиславъ Давыдовичи, и Мстиславъ Мстиславичь изъ Новагорода и Ингварь Ярославичь изъ Лучьска ... Всеволодъ же (Чермный) бѣже за Днѣпръ, и мнози людіе истопоша во Днѣпрѣ ... Идоша по немъ Князи къ Чернигову и оступиша во градѣ Глѣба, брата его; а Всеволодъ преставися — и стояша около града 3 недѣли, и много зла сотвориша, и пригородъ пожгоша и села — и потомъ управившися и цѣловавши крестъ межь собою разидошася, и сѣде въ Кыевѣ Ингварь Ярославичь, а Мстиславъ Романовичь въ Вышегородѣ, а Мстиславъ Мстиславичь иде къ Новугороду. Потомъ же даша Кіевъ Мстиславу Романовичю, а Ингварь опять иде къ Лучьску.» Сей Ингварь, внукъ Изяслава II, княжилъ и прежде въ Кіевѣ, въ 1202 году. По Воскресен. Лѣт. Мстиславъ ходилъ къ Кіеву еще въ 1212 году; но лѣтосчисленіе Новогородскаго кажется

73

вѣрнѣе: см. выше, примѣч. 159. Татищевъ вымышляетъ кровопролитную битву въ полѣ, и проч.

(161) «Послаша по Ярослава Гюргя Иванковиця Посадника и Якуна Тысяцкаго и купць старѣйшихъ 10 мужъ. И выде Ярославъ въ Новгородъ, и усрѣте и́ Архіепископъ Антонъ» (Татищ. пишетъ: 3 Мая). Сей Князь былъ прежде женатъ на Княжнѣ Половецкой (Воскресенск. II, 141). Въ харатейной Пушкин. и Троиц. лѣтописи сказано, что Новогородцы выгнали Мстислава въ 1216 году. Мы болѣе вѣримъ Новогородской. Татищевъ изобрѣтаетъ здѣсь подробности.

Далѣе: «Ярославъ я Якуна Зуболомиця, а по Ѳому посла по Доброщиниця, по Новоторжскій Посадникъ, и оковавъ потоци и́ на Тьхверь, и по грѣхомъ обади (оклеветалъ) Ѳедоръ Лазутиниць и Иворъ Новотържьць Якуня Тысяцкаго Намнѣжиця. Князь же створи Вѣче на Ярославли Дворѣ. Идоша на дворъ Якунь, и разграбиша, и жену его яша; а Якунь заутра иде съ Посадникомъ къ Князю и Князь повелѣ яти сына его, Хросфора (Христофора) Маія въ 21. Тогда же на Сборъ убиша Пруси» (жители Прусской улицы) «Овстрата и сынъ его Лугошу, и ввьргоша и́ въ греблю мьртвъ. Князь же о томъ пожали (жаловался) на Новгородьцы ... «Пойде Князь на Тържъкъ, поймя съ собою Твьрдислава Михалковиця, Микифора Полюда, Сбыслава Смена, Ольску и много Бояръ, и одаривъ присла въ Новгородъ, а самъ сѣде на Трожку.»

Далѣе: «Той же осени много зла ся створи: поби мразъ обилье по волости, а (въ) Трожку все чѣло (цѣло) бысть. И зая Князь вьршь (жито) на Трожку; не пусти въ городъ ни воза. И послаша по Князя Смена Борисовиця, Вячеслава Климятиця, Зубца Якуна, и тѣхъ прія ... Кадь ржи купляхуть по десяти гривенъ, а овса по три гривнѣ, а рѣпѣ возъ по двѣ гривнѣ (см. сей Исторіи Т. I, примѣч. 527) ... Дѣти свое даяхуть одьрень» (не даромъ, но въ крѣпость: смыслъ сего выраженія объясненъ въ Новогородскихъ грамотахъ XIII и XIV вѣка). «И поставиша скудельницю и наметаша полну. О горе бяше! по търгу трупіе, по улицамъ трупіе, по полю трупіе; не можаху пси изъѣдати человѣкъ. А Вожане» (жители Водской Пятицы, гдѣ нынѣ Ораніенбаумъ) «помроша, а останекъ разъидеся ... Новгородци же, останекъ живыхъ, послаша Гюргя Иванковиця Посадника и Стенана Твьрдиславиця и ины мужа по Князя: и тѣхъ прія, а въ Новгородъ приславъ Ивораича Поноса, выведе Княгиню свою къ собѣ, дчерь Мстиславлю. И послаша Мануилу Яголчевыча съ послѣднею рѣчью, » и проч.

(162) «И я Хота Григоревиця, Намѣстника Ярославля, и всѣ Дворяны искова ... И посла Мстиславъ на Тържъкъ Попа Гюргя Св. Іоанна на търговищи» (отъ церкви, бывшей на торговой площади). Татищевъ говоритъ (согласно съ однимъ Никоновск. Лѣтописцемъ), что Новогородцы сами призвали Мстислава; что онъ едва согласился исполнить ихъ волю, и просилъ зятя своего, Ярослава, жить честно съ женою, не давать ее въ обиду наложницамъ или отпустить къ отцу; что Константинъ совѣтовалъ Ярославу освободить захваченныхъ имъ Новогородцевъ, и проч.

Далѣе: «Изгошише (устроилъ Ярославъ) твьрдь, а пути отъ Новагорода всѣ засѣкоша, и рѣку Тьхверцю, а въ Новгородъ въсла 100 мужъ Новгородць Мстислава проваживать изъ Новагорода.»

Далѣе: «Новгородце съзва (Ярославъ) на поле за Тржькъ въ Мясопустную Субботу, вся посла исковавъ по своимъ городомъ, и проч.

(163) «Да не будеть Новый Търгъ Новгородомъ, ни Новгородъ Тържкомъ, » и проч. — Къ Ярославу

74

бѣжали тогда изъ Новагорода Володиславъ Завидиць, Гаврила Игоревиць, Гюргій Ольксиниць, Гаврилць Милятиниць, съ женами и съ дѣтьми.

О Владимірѣ Псковскомъ см. Liefländ. Chronik, I, 104—107. Тесть Владиміровъ, Дитрихъ, братъ Епископа Альберта, отдалъ ему въ управленіе Идумейскую область (между Ригою и Венденомъ); но какъ его господство не нравилось Ордену, то Владиміръ уѣхалъ въ Россію. Чрезъ нѣсколько мѣсяцевъ онъ возвратился съ женою и съ сыновьями, принялъ опять начальство надъ Идумеею, жилъ въ замкѣ Метимнѣ, судилъ народъ и старался всѣми способами умножать казну свою. Одинъ изъ тамошнихъ Священниковъ, именемъ Алобрандъ, недовольный его корыстолюбіемъ, сказалъ ему: «Государь! ты долженъ судить людей право, а не утѣснять ихъ. Отнимая послѣднее у бѣдныхъ, можешь ли утвердить здѣшній народъ въ Христіанской Вѣрѣ?» Князь разсердился и съ гнѣвомь ему отвѣтствовалъ: «Алобрандъ! я заставлю тебя подѣлиться со мною собственнымъ твоимъ богатствомъ.» Владиміръ опять уѣхалъ въ Россію, и сдержалъ слово, данное имъ Священнику, какъ увидимъ послѣ (ниже, примѣч. 200).

(164) «Мѣсяца Марта въ 1 день, Вторникъ по Чистѣй недѣли (первой Вел. поста) пойде Мстиславъ на зять свой ... Серегеремъ (озеромъ Селигеромъ), и вниде въ свою волость» (Торопецкую, гдѣ онъ прежде княжилъ) «и рече Новгородцемъ: идете въ зажитія» (впередъ, для заготовленія съѣстныхъ припасовъ): «толико головъ не емлете» (только людей не плѣняйте). «Идоша, исполнишася кърма и сами и кони ... Осѣлъ Святославъ Рьжевку, городьць Мстиславль, съ пълкы въ 10 тысячь. Мстиславъ же съ Володимеромъ съ Пльсковскымъ пойде въ бързѣхъ (скоро) въ 5 сътъ: толико бо всѣхъ вой бяшеть; и пригони, оли побѣгли прочь, а Ярунъ бяше затворился въ градѣ въ 100, и отбися. Мстиславъ пойде и взя Зубьчевъ, и быша на Возусѣ (рѣкѣ Возузѣ) и приде Володимеръ Рюриковичь съ Смолняны, и идоша но Волзѣ воююче, и рекоша ему: пойди къ Торожку. Рече же Мстиславъ и Володимеръ (Рюриковичь): пойдемъ къ Переяславлю; есть у наю третій другъ (Константинъ). И не бѣ вѣсти, гдѣ Ярославъ ... И наѣхаша на Яруна сторожи за Тхверью Ярославли, и пособи Богъ Яруну, и многы побиша, а иныхъ изъмаша; и бы вѣсть на Ярослава» (получили извѣстіе объ немъ), «и поидоша по Волзѣ воююче, и пожгоша Шешю (Шошу), Дубну и Кснятинъ» (село Скнятино, на устьѣ Нерли) «и все Поволожье. И устрѣте Еремей отъ Князя Костянтина съ любъвью и съ поклономъ; поидоша къ Переяславлю, и быша на Городищи» (селеніе Городищево въ Переславск. Округѣ) «на рѣцѣ Саррѣ (Серѣ) у Св. Маринѣ въ Вел. Субботу Апр. 9, и приде Костянтинъ съ Ростовци, и хрестъ цѣловаша. Ярославъ же пойде съ Торожку, поимавъ старѣйшіе мужи съ собою Новгородстіи и молодыхъ изборомъ (выборомъ), а Новоторжци вси; и приде Переяславлю, и скопи волость свою всю, а Гюрги свою (въ) Володимери такоже, а Святославъ такоже.» Въ Воскресен. Лѣт. и другихъ прибавлены слѣдующія обстоятельства: «Присла къ нему (Ярославу) въ помощь братъ его Юрьи Святослава и Михаила Борисовича Воеводу съ полкомъ своимъ; а Костянтинъ присла сына своего, Всеволода, и начаша воевати волость Торопецкую» (слѣдственно Константинъ тогда еще притворно держалъ сторону своихъ братьевъ). Далѣе: «и послаша (Мстиславъ и Владиміръ Смоленскій) на Торжекъ ко Ярославу о миру, а сами сташа на Холохольнѣ» (мѣсто неизвѣстное близъ Волги въ

75

Тверск. Губерніи) (*). «Ярославъ же отвѣща: мира не хощу; пошли есте, пойдите жь» (въ Никон. Лѣт.: и заяцъ на кровь ходитъ); «но ни сту не достанется одинъ васъ. Князи рѣша (Новогородцамъ): аще пойдемъ къ Торжьку, то испустошимъ Новгородьскую волось. И пойдоша ко Тфери, и пожгоша села ... Ярославъ же иде съ Торжъку во Тферь ... и посла 100 мужъ во сторожу. Они же отшедше за 15 верстъ и явишася: ту бо стояху Князи (Новогородскій и Смоленскій) и твориста рать велику. Посла же (Мстиславъ) Яруна противу имъ на сторожу, и погна Ярунъ Ярославлихъ сторожевъ, и изымаша ихъ 33, а 7 убиша. Се же бысть на Благовѣщеніе; и тогда бысть вѣсть, что Ярославъ во Тфери, и тако ѣздяху въ зажитіе не боящеся. И оттолѣ послаша Волода, Боярина Володимеря, ко Князю Костянтину, а Володимера Пьсковьскаго съ Пьсковичи и со Смолняны на рубежь приводить и́, а сами съ Новгородци по Вользѣ поидоша; а Володимеръ со Псковичи взяша городокъ Коснятинъ. И срѣте Княжь Костянтинъ Воевода Еремей Мстислава и рече: Князь Костянтинъ кланяется вамъ. Азъ радъ, слышахъ приходъ вашъ; а се въ помочь вамъ 500 мужій рати; а ко мнѣ пришлита со всѣми рѣчми Всеволода (Мстиславича, Романова внука) шурина моего. Они же оттолѣ отрядиста Всеволода ... а сами поидоша по Вользѣ, и возы пометавше поидоша на коняхъ къ Переяславлю ... и отрядиша» (когда уже Князь Ростовскій соединился съ ними) «Володимера Пьсковьскаго въ Ростовъ» (за чѣмъ же?) — «а сами сташа противу Переяславлю въ Ѳомину Недѣлю; и яша человѣка, и испыташа, оже Ярослава въ городѣ нѣтъ, но пошелъ бяше къ Юрью съ полкы. Юрьи же Всеволодичь со Святославомъ и съ прочею братьею вышли бяху изъ Володимеря, и полци бяху съ ними силни. Муромци и Бродници (см. Т. II, примѣч. 302) и Городчане и вся сила Суздальской земли: погнано бо бяше изъ поселей (деревень) и до пѣшецъ.» — О неважныхъ прибавленіяхъ Татищева не упоминаю. Онъ называетъ здѣсь Владиміра Псковскаго шуриномъ Константина: чего нѣтъ въ лѣтописяхъ.

(165) «Бяше бо у Князя Юрья стяговъ 17, а трубъ 40, толикоже и бубновъ; а у Ярослава стяговъ 13, а трубъ и бубновъ 60» (Синод. библіот. No 46). — Къ Георгію ѣздилъ посломъ Сотскій Ларіонъ.

(166) Никоновск. Лѣт. называетъ сего боярина Андреемъ Станиславичемъ, другіе Творимиромъ.

(167) «Се пришелъ вы товаръ въ руки. Вамъ же будуть брони, кони и порты; а человѣка кто иметь живаго, тотъ самъ будеть убитъ. Аще и золотомъ шито оплечье будеть, то убей, да не оставимъ ни единаго живаго. Аще кто изъ полку (сраженія) утечеть не убитъ, а имемъ его, ино тѣхъ вѣшати или распинати.» Сіи подробности (отчасти не весьма вѣроятныя) находятся въ лѣтописяхъ Библіотеки Синодальной (No 365 въ четверку, и No 46 въ листъ). Никон. Лѣт. еще прибавляетъ отъ себя разныя глупости, и не понялъ нѣкоторыхъ выраженій въ старыхъ лѣтописяхъ.

(168) Святослава Всеволодовича. — О битвѣ въ Воскресенск. и другихъ: «почаста позывати къ Липицамъ на бой.» Въ Новогород. Лѣт. сказано, что Мстиславъ и Константинъ стояли на рѣкѣ Липицѣ. Далѣе: «Оплетено бо бѣ мѣсто то плетенемъ и насовано колья ... Есть гора, словеть Авдова: ту поставиша, Юрьи и Ярославъ, свои


(*) (Изъ Прибавленій въ концѣ VIII тома издан. 1819 года:) Холохольня рѣчка, блазъ Старицы, впадающая въ Волгу съ лѣвой стороны. (Сообщено З. Ходаковскимъ).

76

полки, а Мстиславъ и Костянтинъ на другой горѣ, еже словеть Юрьева гора; а ручай посредѣ горы тоя: имя ему Тунегъ.» — Георгій по Никон. Лѣт. отвѣтствуетъ Мстиславу на вызовъ: «пойдите убо чрезъ болонье и чрезъ дебрь сію: обычно бо есть свиніямъ по дебрямъ ходити и корасямъ въ грязяхъ валятися:» чему подобны и другіе вымыслы сего Лѣтописца.

Всеволодъ, сынъ Мстислава Романовича, находился также съ Новогородцами.

Далѣе въ Новогородской: «И рекоша Новгородчи: Княже! не хочемъ измерети на конихъ, нъ яко отчи наши билися на Кулачьскѣ пѣши. Мстиславъ поѣха за ними на конихъ.» Въ Воскресенской и другихъ: «а къ боеви пойдете, кто како хощетъ, ли пѣшъ, ли на конехъ, » говоритъ Мстиславъ, а Новогородцы отвѣчаютъ: «на конехъ не ѣдемъ, и проч.

Далѣе: «И егда бѣ полкъ Иворовъ (Воеводы Смоленскаго) въ дебри, подчеся подъ Иворомъ конь ... Князь же Мстиславъ проѣха трижды сквозь полкы Юрьевы и Ярославли сѣкущи людье: бѣ бо у него топоръ съ проворозою (привязью?) на руцѣ, и тѣмъ сѣчаше; такожь Князь Володимеръ.» — Никон. Лѣт. прибавляетъ: «И пріиде на него Александръ Поповичь, имѣя мечь нагъ, хотя разсѣщи его; бѣ бо силенъ и славенъ богатырь. Онъ же возопи глаголя: азъ есмь Князь Мстиславъ! ... И рече ему Поповичь: то ты не дерзай, но стой и смотри. Егда убо ты глава убіенъ будеши, камо (другимъ) дѣти?» Сей же лѣтописецъ говоритъ выше, что Александръ Поповичь, слуга его Торопъ, Добрыня Резаничь Златый Поясъ и Нефедій Дикунъ были витязи Константина Всеволодовича; но въ другихъ достовѣрнѣйшихъ лѣтописяхъ объ нихъ не упоминается.

Далѣе: «И вергше кіи (дубины), а иніи топоры, побѣгоша (Ярославовы воины) — и подтяша (подсѣкли) стягъ Ярославовъ, и пристиже Иворь съ Смолняны, и досѣкошася другаго стяга Ярославля, » и проч. — Въ Новогородской: «и узрѣ Ярославль полкъ побѣгшь Гюрги, и тъ (тотъ) вда плече.» Мы слѣдуемъ сей лѣтописи; а въ другихъ сказано, что Ярославъ стоялъ съ Муромцами, Городчанами (жителями Городца Волжскаго) и съ Бродниками противъ Владиміра Смоленскаго, Георгій противъ Мстислава, а меньшіе ихъ братья противъ Константина. Татищевъ вымышляетъ подробности битвы, и представляетъ Константина главнымъ дѣйствующимъ лицемъ.

Далѣе: «А Смолняне нападоша на товаръ и одираху мертвыя — бяше бо слышати крикъ не до смерти убитыхъ въ Юрьевѣ городѣ; не бѣ кто погребая мертвыя. Мнози истопоша въ рѣцѣ; а иніи ранены изомроша.

Число убитыхъ означено мною по Воскресен. Лѣт., гдѣ прибавлено, что Новогородцевъ убито только 5 человѣкъ, да одинъ Смолнянинъ; а въ Никонов. сказано: «убиша на томъ бою (кромѣ иныхъ) Новгородцевъ сильныхъ зѣло Іева Поповича и слугу его Нестора, вельми храбрыхъ, и плакася о нихъ Мстиславъ Мстиславичь; и бысть всѣхъ убито Новгородцевъ и Смольнянъ и Ростовцевъ и Псковичь, кромѣ пѣшцевъ, 550 (у Татищ. 2550), а Великаго Князя Юрья и братьи его воинства избито 17, 200 кромѣ пѣшцевъ.» Въ Новогородской: «на томъ побѣдищи Гюргевыхъ и Ярославлихъ вой паде безъ числа, и Новгородьць убиша на сступѣ (въ битвѣ) Дмитра Плсковичина, Антона котелника, Иванка Прибышиниця опоньника (дѣлателя опонъ), а въ загонѣ Иванка Поповиця, Сьмьюна Петриловиця, Тьрьскаго данника» (Терскаго собирателя дани).

77

(169) Въ рукописныхъ (Синодал. библ. No. 365): «Ярославъ прибѣгъ одинъ въ Переславль на пятомъ конѣ, а 4 задушилъ. Еще бо не насытился крови: изыма Новгородцы и Смолняне, иже бяху зашли гостьбою, и повелѣ ихъ вметати въ погребы, а иныхъ въ гридницю, и издуши ихъ 150 человѣкъ, а Смолнянъ 15 не изомроша» (такъ и въ Воскр.).

О Георгіи: «Прибѣже въ Володимерь о полудни на четвертомъ кони, а трехъ одуши, въ первой сорочици; а подкладъ (войлокъ подъ сѣдломъ) и то выверглъ» (Синодал. библ. No. 46 и 365).

(170) «Князь же Мстиславъ, до Хрестьянъ добрый, день стояще на побоищѣ. Аще быша гонилися по нихъ, то Князю Юрью и Ярославу не уйти было, а градъ бы Володимерь изгонили (взяли неожидаемо); но тихо пріидоша къ Володимерю» (Синод. библ. No. 365).

Далѣе въ Новогород.: «той нощи загорѣся городъ и Княжь дворъ, и хотѣша Новгородци полѣзти къ городу, и не да имъ Князь Мстиславъ.» Въ Воскресенской: Придоша (ко Владиміру) въ Недѣлю рано, и загорѣся въ городѣ ... Во Вторникъ во вторы часъ нощи опять загорѣся градъ и горѣ до свѣта. Смолняне же просяхуся взяти градъ, и не пусти ихъ Князь Володимеръ.» Татищевъ, желая вездѣ хвалить Константина, говоритъ, что сей Князь, а не Мстиславъ, удержалъ воиновъ отъ приступа. См. Воскресенск. Лѣт. II, 165, и выше, примѣч. 13.

(171) Іоаннъ, Епископъ Суздальскій, Ростовскій и Владимірскій, въ 1214 году отказался отъ Епархіи, и (какъ сказано въ лѣтописяхъ) пострижеся въ Чернци въ монастыри въ Боголюбомъ. Тогда Константинъ отправилъ духовнаго отца своего Пахомія, Игумена Петровскаго, въ Кіевъ, и Митрополитъ Матѳей поставилъ его Епископомъ Ростову (Ноября 1). Когда же Пахомій (въ 1215 году, Генв. 28) пріѣхалъ въ Ростовъ, Георгій захотѣлъ имѣть особеннаго Епископа и выбралъ Симона, бывшаго Игуменомъ въ обители Рожественской; а Кіевскій Митрополитъ посвятилъ его. Въ современной лѣтописи названъ Симонъ (умершій Схимникомъ въ 1226 году, Маія 22) учительнымъ и милостивымъ. Тѣло его было погребено въ Соборной Владимірской церкви: какимъ же образомъ очутилось въ Кіевской пещерѣ (гдѣ его показываютъ), не знаю. О сочиненіяхъ сего Епископа см. въ Патерикѣ (л. 196 и 201 на об.), гдѣ напечатано и посланіе его къ Поликарпу, но выпущены самыя любопытнѣйшія мѣста, или все историческое, касающееся до характера и жизни Поликарповой; на примѣръ слѣдующія, найденныя мною въ древнемъ рукописномъ Патерикѣ (Синодалн. Библ. No. 163): «Довольно же ти буди, брате, твоего круподушія (надменности, величанія) сътвореное дѣло; тѣмъ же ти плакатись подобаеть, да прощенъ будеши, яко оставивъ святый и честный монастырь и Свв. отецъ Антонія и Ѳеодосія и Свв. Черноризецъ, иже съ нима, и ялся еси игуменити у Святою Безмезднику. Добрѣ еси сътворилъ, лишився таковаго начинанія пустошнаго, и не далъ еси плещу врагу своему ... Не вѣси ли, яко древо часто напаяемо скоро исшетъ (изсохнетъ)? Овча, пребывая въ стадѣ, не врежена будеть ... Что ради въсхотѣлъ еси изыти отъ святаго и спасенаго того мѣста, въ немъ же дивившеся всякому хотящему спастися? Мню, брате, яко Богъ створи се, не терпя твоея гордости, низверже тя, якоже преже Сатану со отступными силами, зане не въсхотѣлъ еси служити святому мужеви, своему господину, а нашему брату Архимандриту Анкидину, Игумену Печерьскому. Печерьскый монастырь море есть: не держить въ себѣ гнилого, но измещеть

78

вонъ. А еже вписалъ ми еси досаду свою, лютѣ тебѣ, яко погубилъ еси душу свою. Въпрошаю тебе, чимъ хощеши спастися? аще постникъ еси, или трезвитель о всемъ и нищь, безъ сна пребывая, а досады не терпя, не получишь спасенія. Но радуется о тебѣ Игуменъ и вся братія, и мы вѣсть слышавше, и вси утѣшихомся о обрѣтеніи твоемъ, яко погиблъ бѣ и обрѣтесь. (Но) попустихъ и еще (вторично) твоей воли быти, а не Игуменѣ (не волѣ Игумена): въсхотѣлъ еси паки игуменити у Св. Димитріа, а не былъ тебе принудилъ Игуменъ, или Князь, или азъ. И се уже искусился еси: разумѣй, брате, яко не угодно Богу твое старѣйшиньство, и сего ради дарова ти оскудѣніе очію (слабость зрѣнія) ... разумѣхъ тя санолюбца, и славы ищеши отъ человѣкъ ... Сущимъ отъ Бога не хощеши повѣнутися (повиноваться), и мыслиши высочайшая ... Пишеть же ми книги (письма) Княгиня Ростиславля» (супруга Ростислава Рюриковича, дочь Вел. Князя Всеволода III) «Верхуслава, хотящи тебе поставити Епископомъ Новуграду на Онтоніево мѣсто, или Смоленску на Лазарево мѣсто, или Юрьеву на Олексіево мѣсто: аще ми и тысяща сребра (слова Княгини) расточити тебе ради и Поликарпа ради. И рѣхъ ей: дщи моя Анастасіе! дѣло не богоугодно хощеши сътворити. Абы пребылъ въ монастыри неисходно съ чистою съвѣстію ... то не токмо бы въ Святительскую одежду оболченъ, но и Вышняго Царьства достоинъ бы былъ ... Аще бы ты былъ достоинъ таковаго сана, не быхъ тя пустилъ отъ себе; но своима рукама Намѣстника тя поставилъ быхъ въ обѣ Епископьи, Володимерю и Суздалю, яко же Князь Георгій хотѣлъ, но азъ ему възбранилъ, видя твое веледушіе (гордость) ... Азъ бы радъ оставиль Епископьство и работалъ Игумену, но вѣси, кая вещь держить мя; и кто не вѣсть мене грѣшнаго Епископа Симона и сея Зборныя (Соборныя) церкви красоты Володимерскія и другія Суздальскія, юже самъ создалъ! Колико имѣета градовъ и селъ! и десятину збираютъ по всей земли той; а тѣмъ всѣмъ владѣеть наша худость. Предъ Богомъ ти молвлю: всю сію славу и власть яко калъ мнѣлъ быхъ, аще бы ми трескою (коломъ) торчати за враты или сметіемъ (соромъ) валятись въ Печерскомъ монастыри и попираему быти человѣки, лучьши есть чести временныя. День единъ въ дому матере Божія паче 1000 лѣтъ, въ немъ же волилъ быхъ пребывати, паче неже жити ми въ селѣхъ грѣшничихъ.» Сей Поликарпъ, описатель житія Печерскихъ Угодниковъ, здравствовалъ, какъ видимъ, и былъ простымъ Монахомъ Лавры во время Епископства Симонова, отъ 1215 до 1226 года: слѣдственно онъ не Архимандритъ Поликарпъ, умершій въ 1182 году (см. выше, примѣч. 153): чего не зналъ Авторъ Поликарпова житія, писаннаго въ новѣйшія времена (см. Патерикъ).

Татищевъ безъ всякаго основанія называетъ Епископа Симона Лѣтописцемъ.

(172) Въ Воскресен. Лѣт.: «Костянтинъ иде въ Володимерь, и срѣтоша и́ за градомъ всь Священническій чинъ и людіе вси ... и въ той день Костянтинъ одари Князи и Бояре.» Въ Новогородской: «посадиша Новгородци:» а въ другихъ: «посадише Мстиславъ Костянтина на столѣ отни» (отеческомъ). — Далѣе въ Воскресенской: «Князи же здумавше поидоша къ Переаславлю въ Пятокъ 3 недѣли по Пас ... Во Вторникъ же 4 недѣли выйде (Ярославъ) изъ града и удари челомъ Костянтину ... А Мстиславъ не иде къ городу, и посла по дщерь свою, и выйде въ станъ за городъ. Ярославъ же многажды сылая съ мольбою къ Мстиславу, прося своея Княгини: Князь же

79

Мстиславъ не дась ему.» Татищевъ выдумалъ Константинову и Мстиславову рѣчь.

(173) См. Воскресенск. Лѣт.: «и води его (Георія) ко кресту и одаривъ дары многими.» Георгій въѣхалъ въ Суздаль Сент. 11, по Воскресенск. Лѣт.

(174) «Пойде Мстиславъ Кыеву, остави въ Новѣгородѣ Княгыню и сына своего, Василія, и поя съ собою Гюргя Иванковиця, Сбыслава Степаниця, Ольку Путиловиця.»

Современный Ливонскій Лѣтописецъ (Liefländ. Chronik I, 125) говоритъ, что Россіяне, соединясь съ Эзельцами и Чудью, имѣли около 20, 000 воиновъ; что они бросали мертвыя тѣла въ рѣку, текущую у подошвы горы, на коей стоялъ Оденпскій замокъ, дабы осажденные не могли брать воды для утоленія своей жажды; что Нѣмцы терпѣли недостатокъ въ съѣстныхъ припасахъ, и что голодныя лошади Рыцарей отгрызали хвосты одна у другой. Сіе происходило въ 1217 году.

По сказанію Ливонск. Лѣтописца, Владиміръ хотѣлъ везти тестя своего во Псковъ, но воины Новогородскіе силою увели Дитриха съ собою.

(175) «Князь же Мстиславъ приде въ Новгородъ безъ нихъ» (т. е. когда войско еще находилось въ Чудской землѣ) «и я Станимира Дьрновиця съ сыномъ Нездилою и оковавъ потоци, и товаръ пойма безъ числа, и опять пусти ... Приде Мстиславъ (въ 1218 году) на Тържекъ и я Борислава Некуришница, и поимавъ товаръ многъ и пусти и́. Тъгдажь разболѣся Княжиць Василій Мстиславичь на Търожку, и превезоша и́ въ Новгородъ мертвъ, и положиша у Св. Софіи въ головахъ у дѣда въ Св. Богородицѣ.» — Татищевъ пишетъ, что Мстиславъ, будучи въ Кіевѣ, посылалъ Боярина въ Галичь къ Коломану.

(176) Въ Волынск. Лѣт.: «Галичане выгнаша Данилову матерь .... Данилъ же не хотѣ отстати матере своея и плакашеся ... и пріѣхалъ Александръ, Тивонъ (Тіунъ) Щюмавинскый, и я за поводъ; онъ же измокъ (извлекъ) мечь и тя его, и потя конь подъ нимъ; мати же вземше мечь изъ руку, умоливши его, остави въ Галичи, а сама иде въ Белзъ, остави у невѣрныхъ Галичанъ Вълодиславлимъ съвѣтомъ, хотяще бо княжити сами. Увѣдавъ же Король о изгнаніи ея, съжалиси. Зимѣ же бывши, пріиде Король въ Галичь и приведе ятровь свою, Вел. Княгиню Романову, и Бояре Вълодимерскіи и Ингварь пріиде изъ Луцка и иніи Князи. Съвѣтъ сътвори съ ятровью и съ Бояры Вълодимерскыми, и рече имъ: Вълодиславъ княжится; а ятровь мою выгналъ. Яту бывшю Володиславу, и Судиславу, и Филипу, и мучену бывшю, много имѣніа давъ. Судиславъ же въ злато премѣнися, рекше много злата давъ избавися. Володислава оковавше ведоша въ Угры ... Яволоду же и Ярополку, брату его, бѣжавшю въ Пересопницу къ Мьстиславу, възведоша Мьстислава, и пріиде Мьстиславъ съ ними къ Бозку (Бужску). Глѣбъ же Потковичь избѣже изъ Бозку и Станиславичь Иванко, и братъ его Збыславъ прибѣгоша въ Галичь, повѣдающе рать и оступленіе Галичанъ. Княгини жь Романова съ сыномъ своимъ Даниломъ и съ Вячеславомъ Толстымъ бѣжа въ Угры, а Василько съ Мирославомъ ѣха въ Белзь. Времени же минувшю, Король спѣаше рать велику. Въ тожь лѣто пріиде Лестко, убѣженъ Олександромъ (Олександръ же хотя зла Романовичема) и пріа Белзъ, и дасть Олександру; а Бояре не изневѣришась, но идоша вси съ Княземъ Василкомь въ Каменецъ. Король же пусти Володислава ... и иде на Галичь. Ставше же въ монастыри Лелесовѣ, невѣрніи же Бояре хотѣша его убити,

80

и убиша же жену его; а шюринъ его одва утече: Патріархъ Явлейскій» (Яврейскій или Рабскій Епископъ?) «и мнози Нѣмци избиты быша; а друзіи разбѣгошась. Мятежю жь бывшю, Королеви не могшю войны учинити за беззаконіе ихъ.» (Сіе извѣстіе важно для Исторіи Венгерской, въ которой убіеніе Королевы Гертруды въ 1213 году есть случай темный: см. Прая Ann. Reg. Hung. кн. III, стр. 201. Свидѣтельство одного современнаго Лѣтописца, приводимое Праемъ, доказываетъ истину нашего. Regina Gertrudis Hungarorum, говоритъ онъ, sponso expeditionem contra Ruthenos movente, a Comite quodam Petro trucidatur). «Володиславу ѣхавшю напередъ съ всѣми Галичаны, Мьстиславъ бо (Нѣмый), увѣдавъ Королеву рать велику, избѣже изъ Галича. Володиславъ же ѣха въ Галичь, и вкняжися, сѣде на столѣ» (безъ сомнѣнія по волѣ Короля: ибо увидимъ ниже, что у Владислава было Венгерское войско, и что Андрей хотѣлъ мстить Герцогу Лешку за нападеніе на сего Правителя Галиціи). «Данилъ же отъиде съ матерью въ Ляхы, отпросився отъ Короля. Лестко же прія Данила съ великою честію и оттуду иде въ Каменецъ съ матерью. Братъ же его Василко и Бояре срѣтоша и́ съ великого радостію. Въ та же лѣта княжаше Всеволодъ въ Кыевѣ Святославичь, имѣа велику любовь къ дѣтямъ Романов. Потомъ же Мьстиславъ Пересопницкій, посадивъ Лестька, пойде въ Галичь.» (Не весьма ясно: то ли, что Мстиславъ Нѣмый уступилъ Пересопницу Герцогу Лешку, или призналъ себя его подручникомъ? Слово посадивъ не есть ли здѣсь описка вмѣсто другаго?) «Лестько жь поя Данила съ Каменца, а Олександра изъ Володимеря, а Всеволода (Александрова брата) изъ Белза ... Бѣша бо вои Даниловы болшіи и крѣпльшіи, Бояре Велиціи отца его вси у него. Видѣвъ бо Лестько се, поча имѣти любовь велику къ Данилу и брату его. Затворивша же ся Ярополкъ и Яволодъ въ Галичи, а Володиславъ вынде съ Угры и Чехи своими, и събра вся Галичаны, и пріиде на рѣку Бобръку ... и Лестько посла на него Ляхы, а отъ Данила Мирослава и Деміана, а отъ Мьстислава Глѣбъ Зеремеевичь, и Прокопьевичь Юрья. Бывши жь сѣчи велицѣ, одолѣша Ляхове и Русь. Данилу же тогда дѣтску сущю ... а Володиславъ бѣжа ... Потомъ же Лестко не може пріати Галича ... воева около Теребовля и Моклекова и Збаряжа, и Быковецъ взятъ бысть Ляхы и Русью ... и въротися въ Ляхы. Потомъ же Данило и Василко Лестьковою помощью пріаста Тихомль и Перемиль отъ Александра, и княжаста съ матерью въ немъ, а на Володимерь зряща: се ли, ово ли Вълодимерь будеть наю! ... Потомъ же Король пойде на Лестька. Данилови же у Лестька сущю, Лестько посла Лестича и Пакослава Воеводу» (объ немъ упоминаетъ Длугошъ) «рекый: не есть лѣпо Боярину княжити въ Галичи, но пойми дщерь мою за сына своего Коломана и посади его въ Галичи. Улюби жь Король совѣтъ Пакославль, и сняся съ Лесткомъ въ Зпиши, и поя дщерь его за сына своего, и послалъ и я Вълодислава въ Галичи, и заточи, и въ томъ заточеніи умре ... Король же посади сына въ Галичи, а Лестькови да Перемышль, а Пакославу Любачевъ. Пакославъ бо бѣ пріатель Романовой и дѣтемъ ея. Съвѣтомъ же Пакославлимъ Лестко посла къ Александрови, река: дай Володимерь Романовичема; оному жь не давшю, Лестко жь посади Романовича въ Володимери, » и проч. какъ мы сказали въ Исторіи. — По хронологіи Ипатьевскаго списка (см. выше, примѣч. 113) Король Венгерскіи приходилъ въ Галичь въ 1209 году, Даніилъ уѣхалъ къ брату въ Каменецъ въ 1210, а сѣлъ на Владимірскомъ престолѣ въ 1211.

81

(177) См. Райнальд. Annales Ecclesiastici, Т. XIII, стр. 236. Noverit igitur Sanctitas Vestra, пишетъ Король, quod Halicienses Principes et populus, nostræ ditioni subiecti, humiliter a nobis postularunt, ut filium nostrum Colomanum ipsis in Regem præficeremus in unitate et obedientia sacrosanctæ Romanæ Ecclesiæ perseveraturis in posterum, salvo tamen eo, quod fas illis sit, a ritu proprio non decedere. Verum ne tam expediens nobis et vobis illorum propositum ex dilatione sustineat impedimentum, quod quidem multis ex causis accidere posse constat, si legatum ad hoc exequendum a latere vestro destinatum præstolamur, a Sanct. Vestra postulamus, quatenus venerabili in Christo patri nostro Strigoniensi Archiepiscopo detis in mandatis, ut apostolica fretus auctoritate dictum filium nostrum eis in Regem inungat, et sacramentum super obedientia sacrosauctæ Romanæ Ecclesiæ exhibenda ad codem recipiat. Король боялся, чтобы доброе расположеніе Галичанъ не перемѣнилось!

Длугошъ пишетъ, что Коломана вѣнчалъ Царскимъ вѣнцемъ Епископъ Краковскій Кадлубекъ, пріѣхавшій съ невѣстою его въ Галичь; но Папа Гонорій въ грамотѣ своей, писанной къ Андрею въ 1222 году, говоритъ о Гранскомъ (или Стриговскомъ) Архіепископѣ: per venerabilem fratrem nostrum, Strigoniensem Archiepiscopum auctoritate Sedis Apostolicæ coronato (Коломану) in Regem: см. Райнальд. Ann. Eccl. Т. XIII, стр. 324. Въ нашихъ лѣтописяхъ (см. Воскресенск. II, 156): «Въ лѣто 6722 (1214) Король Угорьскый посади сына своего въ Галичи, а Епископа и Попы изгна изъ церъкви, а свои Попы приведе Латыньскіе на службу.» Бракосочетаніе и коронованіе Андреева сына совершилось, можетъ быть, года черезъ два. Въ рукописномъ харатейномъ житіи Св. Саломеи, которое находилось въ Залуцкой библіотекѣ, сказано, что сія Княжна не имѣла еще тогда и трехъ лѣтъ отъ рожденія (см. Наруш. Hist. Nar. Polsk. IV, 185.)

(178) Cie злодѣяніе совершилось по Новогород. Лѣт. въ 1218 году, а по харатейнымъ въ 1217, Іюня 20, когда Георгій Всеволодовичь уже княжилъ въ Суздалѣ. «Снемшимся имъ всѣмъ на Исадѣхъ на порядъ: «Изяславъ, Кюръ Михаилъ, Ростиславъ, Святославъ, Глѣбъ, Романъ. Ингваръ же не успѣ пріѣхати: не бѣ бо приспѣло еще время его ... Глѣбъ изнаряди свои слуги и поганыхъ Половецъ и скры я въ полстницѣ (въ постельномъ шатрѣ) близъ шатра, въ немъ же бѣ имъ пити, » и проч. Не далеко отъ Рязани есть селеніе Исады. Впрочемъ такъ назывались и пристани: см. сей Исторіи Т. IV, примѣч. 355. Татищевъ говоритъ о долговременной болѣзни и смерти Романа Глѣбовича Рязанскаго.

(179) «Въ лѣто 6726 (1218) Вел. Князь Костянтинъ, Маія въ 6 день, заложи церковь камену на торговищи въ Володимери, Вздвиженье Креста; того же лѣта и свершена Сент. въ 14 день ... Въ тоже лѣто приде Епископъ Полотскый изъ Царяграда къ Вел. Князю въ Володимерь, вѣдый его любовь и желанье до всего божественнаго, церковнаго строенья, до св. иконъ и мощій святыхъ, и до всего душеполезнаго пути, ведущаго въ жизнь вѣчную, и принесе ему етеру» (нѣкую: см. Кормч. Кн. гл. 46, л. 50 на об.) «часть отъ Страстій, яже насъ ради Христосъ отъ Іудей претерпѣвъ, и мощи Св. Логина Сотника, его руцѣ обѣ, и мощи Св. Марыи Магдалины. Костянтинъ же съ радостію великою створи праздьньство свѣтло о приходѣ ихъ, и постави и́ у Възнесенья въ монастыри передъ Золотыми вороты ... И на память Мученика Логина повелѣ Князь, по отпѣтьи заутрени,

82

отъ Св. Богородицы Сборныя и отъ Св. Дмитрія ити всему народу, съ кресты Епископу со всѣмъ Клиросомъ, и самъ Князь съ своими благородными сынъми и со всѣми Боляры идоша къ Св. Вьзнесенью. Взятъ же Епископъ на главу свою святую ту раку, въ ней же бѣ положено святое то сокровище, и тако възвратишася въ градъ, и идоша къ Св. Дмитрію, поюще и славяще Господа, и ту цѣлова Епископъ и Князь и вси правовѣрніи человѣцы ... Тогожь лѣта священа бысть церквы (церковь) Св. Мученику Бориса и Глѣба Ростовѣ Епископомъ Кириломъ Авг. въ 25 день, ту сущю В. К. Костянтину съ благородными дѣтми, Василкомъ и Всеволодомъ и Володимеромъ и со всѣми Боляры, и створи пиръ, и учреди люди, и многу милостыню створи: такъ бо бѣ обычай того блаженнаго Князя.» — Татищевъ пишетъ, что Епископъ Полоцкій привезъ къ Константину часть креста Господня, и что Вел. Князь вдѣлалъ оную въ большой золотой крестъ, хранящійся нынѣ въ Московскомъ Успенскомъ Соборѣ.

Константинъ преставился въ 7 часу дня. Васильку было тогда девять лѣтъ, а Всеволоду десять отъ рожденія. Татищевъ заставляетъ умирающаго Константина говорить длинную рѣчь о суетѣ міра, должностяхъ Князя, и проч., сказывая, что онъ написалъ сію рѣчь на свиткѣ и вручилъ дядькѣ Василькову, Никанору, а для меншаго сына, Владиміра, бывшаго на рукахъ у мамки, назначилъ Бѣлоозеро.

О характерѣ Константина: «Не опечаляя никого же, но всѣхъ умудряя духовными бесѣдами; часто бо чтяше книгы съ прилѣжаньемъ, и творяше все по писаному. Одаровалъ бѣ Богъ его кротостью Давидовою, мудростью Соломонею.» Татищевъ вымыслилъ, что Константинъ отказалъ свою библіотеку Владимірскому училищу; что онъ дорогою цѣною купилъ многія Греческія книги для перевода на Русской языкъ, и самъ описывалъ дѣла древнихъ Князей; что Патріархи обыкновенно дарили его книгами, коихъ было у него болѣе тысячи, и проч. Супруга Константинова скончалась въ 1221 году, Генв. 24, и положена въ Ростовѣ.

(180) «Новгородци же послашася Смольнску по Святослава по Ростиславиця, и приде въ Новгородъ Авг. въ 1:» не Ростиславичь, а Мстиславичь, сынъ Мстислава Романовича Кіевскаго, (см. ниже, примѣч. 181).

Далѣе: «И бысть на зиму, побѣже Матей Душильцевиць, связавъ Моисеиця бириць (бирючь) Ябедниць. Новгородци же угонивше его, яша и ведоша на Городище, и въиде (вниде) лжа въ городъ: выдалъ Твьрдиславъ Князю Матея, и взвониша у Св. Николы Ониполовици (за рѣкою живущіе) цересъ (чрезъ) ночь, а Неревьскый Кончь (конецъ) у Святыхъ 40 также, копяче людье на Твьрдислава. И бысть заутра, пусти Князь Матея, учювъ гълку (голку, шумъ), и поидоша Опиполовици изодѣтіи въ бръняхъ, а Неревляне такожь, а Загородци не всташа ни по сихъ, нъ зряху перезора ... И пойде (Твердиславъ) съ Людинѣмъ Концемъ и съ Прусы, и бысть сѣця у городныхъ воротъ и побѣгоша на онъ полъ, а друзіи въ Конць, и мостъ переметаша; и переѣхаша Ониполовици въ лодьяхъ, и поидоша силою ... Убиша мужъ Прусъ, а Концянъ» (изъ жителей Людина Конца) другый, а оныхъ половиць Ивана Душильцевиця, братъ Матеевъ; а въ Неревскѣмъ Конци Кснятина Прокопіиниця, иныхъ 6 мужъ, и раненыхъ много обоихъ. Бысть же се м. Генв. въ 27.»

(181) «Присла Вел. Князь Мстиславъ Романовиць изъ Кыева сынъ свой Всеволодъ, рече: пріимите собѣ Всеволода, а Святославъ старѣйшаго пустите къ мнѣ.»

83

(182) «Пойде тоя зимы Сьмьюнъ Еминъ въ 4 стѣхъ на Тоймокары, и не спусти ихъ Гюрги ни Ярославъ сквозь свою землю, и придоша Новугороду въ лодьяхъ, и ста по полю шатры на зло, и замыслиша, Твьрдиславъ и Якунъ Тысячскый засла къ Гюргю, не пусти ихъ туда» — то есть, вздумали, что Посадникъ и Тысячскій дали совѣтъ Георгію не пускать ихъ — «и взвадиша городъ. Тъгда отъяша Посадничьство у Твьрдислава, и даша Смену Борисовицю, и Тысяцское у Якуна и даша Семьюну Емину.» Тоймокарами называлось мѣсто въ окрестности рѣкъ Нижней и Верхней Тоймы, впадающихъ въ Двину близъ границъ Архангельской и Вологодской Губерніи.

Новогородцы вторично выбрали Твердислава въ Посадники черезъ нѣсколько мѣсяцевъ, возвратясь отъ Пертуева или Пернау (см. ниже).

Далѣе: «Того же лѣта (въ 1220 году) иде Всеволодъ въ Смольнскъ съ своимъ орудіемъ (за своимъ дѣломъ). Той же зимы приде изъ Смольнска на Тържькъ, и вложи (Діаволъ) Князю грѣхъ въ сердци, гнѣвъ до Твьрдислава, и безъ вины ... И скопишася о немъ Прусъ и Людинъ Конець и Загородци ... и урядивше на 5 пълковъ ... Присла (Всеволодъ) Владыку Митрофана со всѣми добрыми повѣстьми, и сведе и́ Владыка въ любьвь, и крестъ цѣлова Князь и Твьрдиславъ.» Далѣе о семъ Посадникѣ: «Не мочьнъ бо бѣ; и даша Посадничество Иванку Дмитровицю. Въ той же немочи пребы 7 недѣль, и прія и́ больше немочь, и утаився женѣ и дѣтій и всей братіи, иде къ Св. Богородицѣ въ Аркажь манастырь и пострижеся Февраря въ 8 день (въ 1221 году). Тогда и жена въ друзѣмъ монастыри пострижеся у Св. Варвары.»

(183) «Приде (въ 1218 году) изъ Володимеря Архіеп. Митрофанъ, и провадиша и́ Новгородци къ Св. Богородици Благовѣшенію ... Иде (въ 1219 году) Антонъ Арх. Нов. на Тържъкъ. Новгородци же введоша Арх. Митрофана въ дворъ опять на столъ ... Антоній же пойде въ Новгородъ къ Св. Спасу въ Нередицяхъ ... И пустиша (Князь и народъ) съ нима Цьрньця Васіяна Попа, а другаго Попа Бориса.»

(184) «Иде Всеволодъ (въ 1219 году) съ Новгородци къ Пертуеву, и устрѣтоша стороже Нѣмци, Литва, Либь (Ливь), и бишася, и пособи Богъ Новгородцемъ.» См. Liefländ. Chronik, I, 139. Кельхъ въ своей Исторіи (стр. 59) говоритъ, что Россіяне одержали побѣду.

(185) См. Воскр. Лѣт. I, 26. Тамъ же, стр. 170: «того же лѣта (въ 1219) Ингваръ (внукъ Глѣбовъ) присла къ Вел. Князю Георгію и къ Ярославу помощи просящи на Половци, и посласта къ нему полки своя, и иде съ ними на Половци. Они же бѣжаша, а кои не уйдоша, и тѣхъ избиша.»

(186) См. Воскресен. Лѣт. II, 169. Сіе было въ 1219 году. Татищевъ хотѣлъ поправить лѣтописи и говоритъ, что Болгары воевали тогда не Россіянъ, а Югровъ, и взяли ихъ городъ Унжу (вмѣсто Устюга).

Лѣтописецъ о великомъ градѣ Устюгѣ (находящійся въ Вологодской Епископской библіотекѣ) согласно съ мѣстнымъ преданіемъ говоритъ: «Оный древній городъ Гледенъ отъ нынѣшняго, въ Черномъ Прилукѣ стоящаго града Устюга разстояніемъ внизъ по рѣкѣ Сухонѣ яко три версты, до монастыря Живоначальныя Троицы, а отъ монастыря до тоя горы Гледена чрезъ пахотныя поля яко едина верста. Гора оная того ради и нарицается Гледень, что съ поверхности ея на всѣ окрестныя страны смотрѣть (глядѣть) удобно.» Древніе жители Устюга переселились на

84

нынѣшнее мѣсто для того, что рѣка Югъ (по словамъ Сочинителя) начала подрывать гору. Въ житіи Св. Іоанна Устюжскаго (см. Пролог. Маія 29) сказано, что сей городъ былъ нѣкогда тамъ, гдѣ село Пухово на берегу Сухоны. — О Князьяхъ Устюжскихъ см. въ Новогородск. Лѣт. стр. 176.

Первобытные обитатели Вологодской и Архангельской Губерніи обыкновенно называются въ нашихъ лѣтописяхъ Заволоческою Чудью. Откуда же пришли Россіяне въ Устюгъ, изъ Новогородской или Суздальской области, и кто основалъ сей городъ, они или Чудь, не знаемъ. Здѣсь въ первый разъ объ немъ упоминается. Устюгъ зависѣлъ тогда отъ Великаго Князя Суздальскаго: ибо жители его (см. ниже, примѣч. 187) составляли часть Георгіева войска; а послѣ отъ Ростовскаго (см. Т. IV, примѣч. 183 и 201). — Древнѣйшій изъ Устюжскихъ Святыхъ, коихъ житіе описано въ Прологѣ, есть Прокопій Юродивый, умершій въ 1303 году, купецъ Нѣмецкій, принявшій въ Новѣгородѣ Вѣру Греческую (см. Прол. Іюля 8); но въ рукописныхъ Святцахъ именуются еще Іоаннъ Праведникъ и супруга его Марія, начальники древняго Устюга (погребенные у церкви Вознесенія на посадѣ), также преподобный Кипріанъ, строитель Архангельскаго монастыря, которые жили гораздо прежде. О Кипріанѣ сказано въ Устюжскомъ Лѣтописцѣ слѣдующее: «При державѣ благовѣрнаго Вел. Князя Константина Всеволодовича Ростовскаго, Устюжскаго уѣзда Двинской трети, Устюжской волости нѣкто земледѣлатель, презрѣвъ красная міра сего, воспріялъ на ся Св. Монашескій образъ, и наречеся Кипріанъ. Сей во градѣ Устюгѣ Великомъ, по желанію гражданъ убѣжденъ создати святую обитель въ удобномъ мѣстѣ, изобрѣлъ мѣсто при езерахъ за Острожною осыпью, гдѣ и поставилъ себѣ сперва малую келейцу; а потомъ въ лѣто 6720» — (слѣдственно онъ избралъ Монашеское житіе еще при Всеволодѣ III, который скончался въ семъ году) — «началъ созидати обитель во имя Введенія Богоматери и Св. Архистратига Михаила. Таковое его богоугодное дѣло видѣвше граждане, многая отъ иждивеній своихъ на сооруженіе Св. обители приносили, а нѣкоторые и жительство свое начали оттолѣ съ нимъ вкупѣ препровождати. Онъ же все свое наслѣдственное имѣніе, села, деревни, пашенную и непашенную землю, приложилъ къ тому ... И нареченъ бысть начальникъ тоя Св. обители. — Въ лѣто отъ Р. Х. 1276, Сент. въ 29 день, въ Субботу» — (развѣ 26 Сентября, или не въ тотъ годъ) — «въ 6 часу дни преставися сей Архангельскаго монастыря начальникъ, Монахъ Кипріанъ, и погребенъ въ томъ же монастыри, близъ Св. вратъ, а по времени надъ гробомъ его создана каменная церковь во имя Преполовенія Господня; гробъ же его внутръ церкви за лѣвымъ крылосомъ при стѣнѣ, и надъ нимъ устроена гробница, которая и донынѣ всѣми видима.» — Татищевъ увѣрялъ насъ, что Устюгъ въ XIII вѣкѣ еще принадлежалъ Югрѣ; по Югра была за Каменнымъ Поясомъ (см. нашей Исторіи Т. I, примѣч. 73).

(187) «Идоша ко Унжи: Унжане же отбишась отъ нихъ» (Воскр. II, 169). Мѣсто, нынѣ именуемое посадъ Старая Унжа, находится въ Костромской Губерніи на берету рѣки сего имени.

Святославъ ходилъ на Болгаровъ въ 1220 году. Въ харатейныхъ сей походъ описанъ кратко. Въ Воскресенской: «Князь Великій Юрьи посла съ нимъ (Святославомъ) плъкы своя, а Воеводство приказа Еремею Глѣбовичю; а Ярославъ посла своя полкы изъ Переяславля, а Василькови Костянтиновичю повелѣ Юрьи послати своя полкы: онъ же изъ Ростова полкъ посла, а другій со

85

Устюга ня връхъ Камы. Посла же и къ Муромскимъ Княземъ, веля имъ послати сыны своя; и посла Давидъ сына своего Святослава, а Юрьи Ольга, и спяшася вси на Волзѣ на усть Оки, въ насадѣхъ и въ лодіяхъ, и оттолѣ поидоша внизъ, и бывшимъ имъ на Исадѣхъ противъ Ошлюи (въ харат. Ошела), выдоша на берегъ. Изряди Святославъ полъкы своя: Ростовскый на правой руцѣ, а Переславьской по лѣвой, а самъ ста съ Муромскими Князи посреди; а инъ полъкъ остави у лодей. Сами же поидоша отъ берега къ лѣсу, и прошедшимъ имъ лѣсъ, выидоша на поля ко граду. Усрѣтоша ихъ Болгаре со Княземъ своимъ на конехъ ... пустиша по стрѣлѣ ... и побѣгоша ... По тому валу (Болгары) рыщуще изъ затканія (забора) біахуся ... Не могуще терпѣти дыма и зноя, паче же безъводіа, и отступиша (Россіяне), и сѣдоша опочивати отъ многаго труда.» Татищевъ хвалитъ Охотина, мужественнаго Дворянина Василькова, брата его Вавила и проч. Сей городъ Ошелъ, находившійся не далеко отъ устья Камы, былъ взятъ и сожженъ Іюля 15.

Далѣе: «Бывшу жъ ему (Святославу) у лодей, и воста буря съ дождемъ, яко же и лодіямъ возместись ... и пріиде Князь въ завѣтріе на островъ (ниже по Волгѣ) ... и на ночь облеже; на утріе ту обѣдавше, поидоша прочь вверхъ по Волзѣ. Слышавше Болгары въ Великомъ градѣ и въ иныхъ, яко Ошелъ взятъ ... и пріидоша на брегь (къ Исадамъ). Повелѣ (Святославъ) воемъ оболочитись во брони и стяги наволочити, и наряди полкы въ насадѣхъ и пойде полкъ по полцѣ бьюще въ бубны, и въ трубы и въ сопели (въ Никонов. въ сурны) ... Болгари же идуще по брегу ... и покивающе главами своими, и стоняще сердце ихъ, и смежающе очи свои. Святославъ же минувъ Исады и ста на усть Камы, и ту пріиде къ нему Воиславъ Добрыничь и Ростовци и Устьюжане со множествомъ полона ... взяша много городовъ (по Камѣ), и пожгоша все, а люди изсѣкоша.» Далѣе: «Посла Святославъ вѣсть предъ собою къ Юрью, и дошедъ Городца, выиде изъ лодей и пойде къ Володимерю на копехъ .... Юрьи срѣте и́ у Боголюбова на рѣкѣ Сурамлѣ (Нерли?) и со сыномъ своимъ Всеволодомъ ... Многы дасть дары златомъ и сребромъ и порты, и кони, и оружіемъ, аксамиты и павалоками и бѣлью.» Татищевъ пишетъ, что Святославъ въ городѣ своемъ Юрьевѣ отъ имѣнія Болгарскаго построилъ каменную церковь Св. Георгія.

Далѣе: «На ту же зиму Болгаре прислаша послы ... и начатъ (Георгій) наряжатися на нихъ, и посла въ Ростовъ по Василька Костянт. и повелѣ ему ити на Городецъ, а самъ пойде же; и бывшу ему на Омуту, и ту приходиша друзіи посли Болг ... онъ же отпусти ихъ прочь ... а Болгарстіи посли сказаша своимъ, яко Князь Юрьи на Городци, а мира не дасть. Они же убояшася и послаша къ нему третій посолъ ... и пріятъ ихъ мольбу ... и управишась по прежнему миру, яко же было при отцѣ его и при дѣдѣ.»

(188) По харатейнымъ Новгородъ Нижній заложенъ въ 1221 году. Татищевъ пишетъ, что на семъ мѣстѣ находился прежде Болгарскій городъ, разоренный Россіянами.

(189) Въ Воскресен. II, 174: «тое же зимы (въ 1220 году) приходиша Литва и воеваша волость Черниговскую. Мстиславъ же Святославичь (братъ Всеволода Чермнаго) гони по нихъ и изби всѣхъ, полонъ отъять.»

Въ Волынск. Лѣт.: «Мьстиславъ же поиде на Галичь совѣтомъ Лесьтковымъ. Галичане жъ вси и Судиславъ» (одинъ изъ Вельможъ Галицкихъ) «послашась по Данила. Данило жь не утяже (не

86

успѣлъ) въѣхати, а Бенедиктъ» (тиранъ, о коемъ говорено было выше) «бѣжа въ Угры съ Судиславомъ; а Мьстиславъ сѣде въ Галичи.» О Коломанѣ ни слова: вѣроятно, что онъ былъ въ Венгріи. Длугошъ пишетъ, что Коломанъ ушелъ тогда изъ Галича вмѣстѣ съ Епископомъ Краковскимъ, Викентіемъ Кадлубекомъ, и съ Канцлеромъ Лешка Бѣлаго, Ивономъ; но именитые чиновники Польскіе не могли быть въ сіе время у сына Андреева, ибо Лешко находился въ ссорѣ съ Андреемъ. Нарушевичь справедливѣе говоритъ о бѣгствѣ Кадлубека уже по разбитіи Венгерскаго Воеводы, Фильнія. — Первый походъ Мстислава въ Галичь былъ въ 1219 году.

(190) Въ Волынск. Лѣт.: «Поя у него (Мстислава) Данилъ дъщерь, именемъ Анну ... Ѣха Данилъ къ Мьстиславу въ Галичь, рекій на Лестко, яко отчину мою дръжитъ. Оному вѣщавшю: сыну! за пръвую любовь не могу нань въстати, а налѣзе собѣ другы» (сыщи себѣ иныхъ помощниковъ) ... «Данило же ѣха съ братомъ и прія Берестій, и Угровескъ, и Верещинъ, и Столпье, и Комовъ, и всю Украйну.» (Всѣ упомянутыя мѣста находятся за Бугомъ въ Галиціи, близъ Урзулина, Забина и проч.). «Лестко жь великъ гнѣвъ имѣа на Данила. Веснѣ жь бывши, Ляхове воеваша по Бугу. Посла Данилъ Гаврила Душиловича и Семена Олуевича, Василка Гавриловича, и бишась до Сухое Дорогве, и колодникы изымаша, и воротишась съ честію. Тогда же Климъ убіенъ бысть Христиничь, единъ отъ всѣхъ его вой, его же крестъ и донынѣ стоитъ на Сухой Дорогвѣ. Ляхы же многы избиша, и гнаша до рѣкы Вепря ... Лестко же посла къ Королеви ... Король же посла вой много и Лестко, и пріидоша къ Перемышлю. Аронови же тогда Тысящю дръжащю въ Перемышли, и збѣже предъ ними. Мьстиславъ бо бѣ съ всѣми Князи Рускыми и Чернѣговскыми, и посла Дмитра, Мирослава и Михалка Глѣбовича къ Городку: Городокъ бо бѣ отложился: бяху въ немъ людіе Судиславли; и Дмитрови біющися подъ городомъ, пріидоша нань Угре и Ляхове, и побѣженъ Дмитръ. Тогда же Василъ Діакъ, рекомый Молза, застрѣленъ бысть подъ городомъ. Михалка же Скулу убиша, съгонивше на Щирци, а главу его съсѣкше, трое чепи золотые сняша, и принесоша главу его къ Коломанови. Мьстиславу же стоащю на Зубръи» (рѣкѣ Збручѣ?) (*). «Дмитръ прибѣже къ нему. Мьстиславу жь не могшю битись съ Угры, просяше зятя своего, Данила, и Олександра, да быста затворилися въ Галичи ... Данилъ же затворися, а Олександру не смѣвшю. Тогда же Великаа Княгини Романова въспріа Мнишескій чинъ. Потомъ же пріиде ратью Коломанъ ... много бою бывшю на Кровакомъ броду, и паде на ня снѣгъ, и не могоша стояти, и идоша за Рогожину на Мстислава и прогнаша изъ землѣ. Мстиславу же повѣдавшю Данилови изыти изъ града. Данилъ же изыде съ Дмитромъ Тысяцкымъ и съ Глѣбомъ Зьеремеевичемъ и съ Мирославомъ, и быша противу Толмачю, угони и́ невѣрный Витовичь Вълодиславъ; наворотившеся нань и прогнаша и́, и коня отъ него отъяша. Данилъ бо бѣ младъ, и видѣ Глѣба Зьеремеевича и Семена Коднинького мужески ѣздящи, и пріѣха къ нима, укрѣпляа ихъ; иніи же устремилися бяху на бѣгъ. Того же дни бишась весь день, олни и до нощи. Тое же нощи увернушась Данилъ и Глѣбъ Зьеремеевичь, яста Янца. Младъ сый (Даніилъ) и показа мужство свое, и всю нощь


(*) (Изъ Прибавленій въ концѣ VIII тома издад. 1819 года:) Есть рѣчка Зубря; течетъ отъ Львова въ Днѣстръ. (Сообщено З. Ходаковскимъ).

87

бистась. Наутріи же угони Глѣбъ Василевичь: увернувъ же ся Данилъ нань, и гна и́ далѣй поприща. Оному же утекшю борзости ради конское ... Данилови же единому ѣдущю ... онѣмъ же не смѣющимъ ... донелѣже въѣха къ нему Глѣбъ Судиловичь, и Гаврило Иворовичь, и Перенежко ... оттуда идоша въ поле; бывшю гладу велику, поидоша возы къ Плаву на канонъ Св. Дъмитреа; въземше возы и накормишась изобильно ... Пріидоша ниже Кучелемина, мысляще перейти Днѣстръ ... Пріидоша лодіи изъ Олешіа» (отъ устья Днѣпровскаго) «и пріѣхаша въ нихъ на Днѣстръ, и насытишась рыбъ и вина. Оттуду же пріѣха Данилъ къ Мьстиславу ... Въ то же время прислаша Князи Литовскіе къ Великой Княгини Романовой, и къ Данилови, и къ Василкови, миръ дающи. Бяху же имена Князей: се старшій Живиньбудъ, Довьялъ, Довьспруикъ, братъ его Мидогъ, братъ Довьяловъ Великаиль; а Жемоитскыи Князь Эрдивиль, Выкынть Арусковичь, Кинтибудъ, Вънибудъ, Бутовитъ, Вижеивь и сынъ его Вишли, Китеній, Пликосовъ Асебулевичь, Вишимуть, его же уби Миндогъ и жену его поялъ и братью его побилъ, Эдивила, Съпрудѣйка; а се Князи изъ Лотвы: Юдькы, Пукыйкь, Бикши, Ликѣйкь. Вси миръ даша Дан. и Вас. и бѣ земля покойна. Ляхомъ же не престающимъ пакостящимъ и приведе на ня Литву, и много убійства сътворишась въ нихъ. Въ тожь время выйде Филя прегордый» (Длугошъ называетъ его Attilia Filnia) «надѣяся обіати землю, потребити море съ многыми Угры, рекшю ему: единъ камень много горнцевъ избиваеть; а друго слово ему рекше прегордо: острый мечю, борзый коню, многаа Руси ... Олександру же отступившю отъ Данила и отъ Василка къ Лесткови ... Пріиде Мьстиславъ съ Половци. Изыде же Филя съ многыми Угры и Ляхы изъ Галича, поемъ Бояре Галицкыи, и Судислава цтя (тестя), и Лазоря и ины; а иніи разбѣгошась, загордѣлъ бо ся бѣ. Въ тожь время приде Лестко на Данила къ Щекареву, бороня ити ему на помощь Мьстиславу ... Кондрату же (брату Лешкову) пріѣхавшю мирити Лестка и Данила; познавшю ему лесть Лесткову, и не велѣ Данилови ѣхати къ Лестку. Филя же строяшеся на брань ... остави Коломана въ Галичи и създа градъ на церкви Св. Богородици, яже, не стерпѣвшю оскверненія храма своего, въдасть и́ въ руци Мьстиславу. Бѣ бо ту съ Коломаномъ Иванъ Лекинъ, и Дмитръ, и Ботъ. Половцемъ же пріѣхати видѣти рати, и Угромъ же и Ляхомъ гонящимъ я, увернувся Половчинъ, застрѣли Уза въ око, и спадшю ему съ фаря (коня) и взяша тѣло его и плакашася по немъ. Наутріе же, на канонъ Св. Богородица, пріиде Мьстиславъ рано на гордаго Филю ... и бысть брань тяжка межи ими, и одолѣ Мьстиславъ. Бѣгающимъ же Угромъ и Ляхомъ, избіено бысть ихъ множество, и ятъ бысть величавый Филя паробкомъ Добрынинымъ, его же лживый Жирославъ укралъ бѣ, и обличену ему бывшю, про него же погуби отчину свою ... И побѣдившю Мьстиславу, пойде къ Галичю. Бившимся же имъ о врата граднаа, и възбѣгоша на комары церковныа; иніи же ужи (на веревкахъ) възвлачишась, а фарѣ ихъ поимаша: бѣ бо градъ сътворенъ на церкви. Онѣмъ же стрѣляющимъ и каменіемъ мещющимъ на гражаны, изнемогаху жажею волною ... и пріѣхавшю Мьстиславу и вдашась ему, и сведени быша съ церкве ... Данилови бо пріѣхавшю въ малѣ дружинѣ съ Демьяномъ Тысяцкымъ; не бѣ бо пріѣхалъ въ время то ... Вси бо Угре и Ляхове убіени быша, а иніи яти быша, а иніи истопоша; друзіи же смерды (крестьянами) избіени быша ...

88

Потомъ же приведоша Судислава къ Мьстиславу; оному же не помыслившю о немъ зла, но милость ему показавшю; онъ же обойма нозѣ его, обѣщася (въ) работѣ быти ему. Мьстиславу же вѣровавшю словесемъ его и почтивъ его, и Звенигородъ дасть ему.»

Въ Новогород. Лѣт. сказано: «Пойде К. Мстиславъ (въ 1219 году) и Володимеръ (Рюриковичь) изъ Кыева къ Галицю на Королевиця, и выидоша Галичане противу, и Чехове и Ляхове, и Морава и Угре ... и пособи Богъ Мстиславу, и въ городъ Галиць въѣха, а Королевиця рукама яша и съ женою, и взя миръ съ Королемъ, а сынъ его пусти, а самъ сѣде въ Галици; а Володимеръ Рюриковиць въ Кыевѣ.» — Въ Пушкин. и въ Троицк.: «Въ лѣто 6729 (1221) Мстиславъ Мстиславичь бися съ Угрою и побѣди я ... и Королевича я.» Въ Воскресенск. Лѣт. повторены сіи оба извѣстія, съ прибавленіемъ: Тоя же зимы (1219 года) Угри выгнаша Мстислава Мстиславича изъ Галича, а Королевичь сѣде въ Галичѣ ... Тоя же зимы (въ 1220 г.) иде на Галичь Мстиславъ Романовичь изъ Кіева и Мстиславъ Мстиславичь изъ Торчьскаго, и иніи Князи съ ними, и съ Половци. И Королевичь затворися во градѣ: они же бишася у града половину дни и разыдошася по земли воевать ... и городы и селы пожгоша, и многъ полонъ въземше поидоша.» Соображая сіи извѣстія съ Волынск. Лѣт., полагаемъ, что Мстиславъ въ первый разъ занялъ Галичь въ 1219 году, изгнанъ Венграми уже въ слѣдующемъ, а побѣдилъ ихъ и плѣнилъ Коломана или въ 1220 или 1221 году. — По несправедливому лѣтосчисленію Ипатьевскаго списка Король Венгерскій отнялъ Любачевъ у Поляковъ и Мстиславъ взялъ Галичь въ 1212 году, Венгры изгнали его оттуда въ 1213, Литовцы заключили миръ съ Даніиломъ въ 1215, Филя или Фильній пришелъ въ 1217, а Мстиславъ одержалъ надъ нимъ побѣду въ 1219. — Длугошъ пишетъ, что Мстиславъ, завоевавъ Галичь, ѣздилъ веселиться въ Кіевъ съ братьями; можетъ быть, онъ тогда посадилъ Владиміра Рюриковича на Кіевскомъ престолѣ; только не на долго: ибо въ 1223 г. тамъ опять княжилъ Мстиславъ Романовичь.

(191) Длугошъ описываетъ подробности сей битвы (Hist. Polon. I, 606), сказывая, что съ Владиміромъ бѣжали отъ Поляковъ Ростиславъ Давидовичь и Ростиславъ Мстиславичь. Татищевъ, знавъ Стриковскаго и Кромера, къ ихъ описанію прибавилъ многія обстоятельства: говоритъ о посольствѣ Галичанъ ко Мстиславу Романовичу, о числѣ войска, о семнадцати Русскихъ Князьяхъ, о двухъ коняхъ, убитыхъ подъ Мстиславомъ; о смерти Игоря Романовича и Святослава Владиміровича: о ранахъ Мстислава Романовича и Владиміра; о 7500 фунт. серебра, назначенныхъ для Коломанова искупленія, и проч. Сей Историкъ представляетъ главнымъ дѣйствующимъ лицемъ не Мстислава Мстиславича, а Мстислава Романовича Кіевскаго.

(192) См. Длугоша и Стриковскаго. Такую же хитрость употребилъ Изяславъ II (см. выше). Длугошъ I, 607: О magne lux et victor Mscislae Mscislavice! о fortis accipiter (соколъ) и проч.

(193) In Torczsko transimssus — безъ сомнѣнія въ Торческъ, а не Торжекъ.

Длугошъ говоритъ, что вождь Половецкій Misferwica или Miciewnica былъ убитъ подъ Галичемъ, и что сіи варвары мстили его смерть разороніемъ окрестностей. — Нѣкоторыя изъ описанныхъ здѣсь обстоятельствъ взяты изъ Длугоша, коего повѣствованіе кажется на сей разъ достовѣрнымъ, будучи согласно въ главныхъ

89

обстоятельствах съ Волынск. Лѣт. Онъ безъ сомнѣнія пользовался какими нибудь Галицкими извѣстіями.

(194) См. Наруш. Hist. Nar. Pol. IV, 190.

(195) См. Стриковск. Литовскую Хронику и Мѣхов. Hist. Pol. Ссылаясь на нихъ, Авторъ Синопсиса пишетъ о Мстиславѣ: «вѣнчанъ бысть отъ Епископовъ вѣнцемъ Царскимъ, его же отбѣже Коломанъ, и оглашенъ бѣ Царь и всея Россіи Самодержецъ.»

(196) Сіи мирныя условія извѣстны намъ по грамотѣ Папы Гонорія III, писанной въ 1222 году къ Андрею Венгерскому (см. Райнальд. Annal. Eccles. XIII, 324, 325). Папа, отвѣтствуя сему Королю, говоритъ: Casu sinistro accidit, Regem ipsum (Коломана) cum sponsa sua et pluribus aliis viris nobilibus a tuis hostibus capturari, et tamdiu extra regnum ipsum mancipatos custodiæ detineri, donec, necessitate compulsus, cum ipsos aliter liberare non posses, juramento præstito promisisti, quod filio tuo, tertio genito, concesseris ipsi regnum (Галицію) præfatum ... filiam nobilis viri Mizoslai (Мстислава) matrimonialiter copulares, super quo utique Apostolicæ provisionis suffragium postulasti. Волынск. Лѣт., не сказавъ ничего о мирѣ, говоритъ о бракѣ Мстиславовой дочери (по Ипатьев. списку въ 1226 году): «Мьстиславъ же по съвѣтѣ лживыхъ Бояръ Галицкыхъ въдасть дъщерь свою меньшую за Королевича Андрея, и дасть ему Перемышль.» Но сей городъ былъ отданъ еще жениху, а не супругу: ибо самъ Лѣтописецъ прибавляетъ ниже: «Судиславъ рече (Мстиславу): Княже! дай дъщерь свою обрученную за Королевича, и дай ему Галичь, не можешь бо дръжати самъ, а Бояре не хотять тебе. Оному жь не хотящю дати Королевичю, но паче хотя дати Данилови: Глѣбови же Зьеремеевичю и Судиславу претяща ему дати Данилови, рѣста бо ему: аже даси Королевичю, тогда въсхощеши и можеши взяти подъ нимъ; даси ли Данилови, въ вѣкы не твой будеть Галичь ... Галичаномъ бо хотящимъ Данила ... Мьстиславъ же дасть Галичь Королевичю.» Сіе было уже послѣ Калкской битвы съ Татарами въ 1224 году; но Мстиславъ единственно исполнилъ тогда договоръ прежній (какъ видно изъ письма Гоноріева), заключенный въ 1221 году. Длугошъ пишетъ, что Венгерскій Королевичь, по условію, черезъ три года получилъ Галицкое Княженіе. Сей Историкъ не зналъ третьяго сына Королевскаго, Андрея, и думалъ, что Мстиславова дочь, которую онъ называетъ Маріею (а другіе Еленою: см. Гебгарди Gesch. des R. Hung. II, 91) вышла за Белу, и что Мстиславъ возвратилъ Галичь Коломану.

(197) Въ письмѣ Гонорія (см. выше): Regi, nato suo secundo genito (Коломану) ad Regnum Gallitiæ sibi datum per venerabilem fratrem nostrum, Strigoniensem Archi-Episcopum, auctoritate Sedis Apostolicæ coronato in Regem. О первой невѣстѣ Андреевой, Царевнѣ Арменской, см. Прая Annal. Reg. Hung. III, 216. Далѣе говоритъ Папа: Cum enim, sicul accepimus, præfatus filius tuus et filia supra dicti Mizoslai in minori existant constituti ætate, antequam ad nubiles annos perveniant, tibi cautius et consultius provideri polerit in hoc casu, и проч.

(198) Въ Волынск. Лѣт.: «Александръ сътвори миръ съ Лесткомъ и съ Коломаномъ, и съ Филею, Романовичема не престааша хотя зла; по побѣжденіи же Мьстиславли и по Литовскомъ воеваніи на Ляхы сътвори миръ Лестко съ Даніиломъ и Василкомъ, и Дръжиславомъ Абрамовичемъ, и Творіаномъ Вътиховичемъ» (вѣроятно, послами Мстислава) «а Романовича сътвориста миръ съ Демьяномъ Тысяцкымъ, и отступи Лестко отъ Александра ... Въ Субботу на ночь поплѣнено бысть

90

около Белза и около Червна Даниломъ и Василкомъ ... Бояринъ Боярина плѣнивши, смердъ смерда, градъ града, яко же не оставитися ни единой веси не плѣненной ... не оставлъшюся камени на камени. Сію же наречютъ Белжане злу нощь; сіа бо нощь злу игру имъ сыгра ... Мьстиславу же рекшю: пожалуй брата Олександра — и Данилъ воротись въ Володимерь, отъиде отъ Белза.» Въ Червенѣ княжилъ братъ Александровъ, Всеволодъ Всеволодовичь. По лѣтосчисленію Ипатьевск. списка Александръ заключилъ миръ съ Даніиломъ въ 1221 году.

Длугошъ пишетъ, что Россійскіе Князья, побѣдивъ Венгровъ, вмѣстѣ съ Литовцами тревожили набѣгами области Герцога Лешка; что Судиславъ, Кастеллапъ Сендомирскій, разбилъ ихъ войско, и плѣнилъ Князя Святослава Мстиславича съ другими четырмя Князьями, Георгіемъ, Ярославомъ, Владиміромъ и Константиномъ, послѣ освобожденными; что братъ Лешковъ, Конрадъ Мазовскій или Мазовецкій Герцогъ, женился на дочери Святослава Мстиславича. Тотъ же Историкъ говоритъ въ другомъ мѣстѣ, что Лешко велѣлъ умертвить Святослава вмѣстѣ съ четырмя знатнѣйшими Россійскими Воеводами. Чему вѣрить?

(199) Можетъ быть, получивъ отъ него нѣкоторыя мѣста въ Галиціи восточной (см. ниже).

(200) «Показаша (въ 1221 г.) Новгородцы путь Всеволоду: не хочемъ тебе; пойди, камо хочеши. Иде къ отцеви въ Русь. Въ лѣто 6730 (1222) послаша Владыку Митрофана и Посадника Иванка Володимерю ... И вда имъ (Георгій) Всеволода (сына своего) на всей воли Новгородстѣй, и одари (пословъ) безъ числа.» См. Liefl. Chr. I, 140, 148, 158, 170, 176, 177. «Не гнѣвъ ли Богоматери» — говоритъ сей Лѣтописецъ — «былъ причиною того, что Князя Новогородскаго (Всеволода Мстиславича) опустошителя Ливоніи, изгнали подданные съ безчестіемъ, а преемника его убили Татары?» Думаю, что сочинитель говоритъ о Святославѣ, братѣ Георгіевомъ. Владиміръ Псковскій ограбилъ тогда домъ Священника Алобранда (см. выше). Ярославъ, сынъ Владиміра Псковскаго, названъ въ Liefl. Chr. Герцеславомъ. — Латыши и нынѣ именуютъ Венденъ Кесисъ и Цесисъ, Zehsis. Ливонскій Лѣтописецъ и здѣсь въ означеніи времени отстаетъ отъ нашего четырмя годами.

(201) «Воеваша Литва около Торопця и гонися по нихъ Ярославъ съ Новгородци до Всята (Усвята), и не угони ихъ.»

(202) См. Маллета Hist. de Dannemarc, III, 395—401. Ревель основанъ въ 1218 или 1219 г. Тамъ былъ прежде замокъ Линданиссе: Датчане разрушили его. Прежде вся сія область называлась Ревелемъ. Отъ чего произошло Русское имя Колываня, не знаю: оно должно быть Чудскаго языка.

(203) Liefl. Chr. I, 160, 180, 189. Шведскій Король Іоаннъ около 1220 году присталъ къ берегамъ Эстоніи — той части ея, которая называлась Роталіею, противъ острова Эзеля, и гдѣ донынѣ одинъ погостъ называется Rötel. Оставивъ войско въ замкѣ Леалѣ, Король возвратился въ Швецію. — Походъ Россіянъ къ Колываню или Ревелю былъ по нашей лѣтописи въ 1223, а по Ливонской въ 1222 году.

(204) «Пойде Князь (въ 1223) Ярославъ съ Княгынею и съ дѣтьми Переяславлю: Новгородци же кланяхуться ему: не ходи, Княже! онъ же пойде по своей воли.»

(205) Liefl. Chr. I, 64, 189, 191, 193, 196. Сей Лѣтописецъ разсказываетъ, что Вячко (Viesceka), начальствуя въ Кукенойсѣ, былъ плѣненъ Рыцарями, но освобожденъ Епископомъ въ 1206 году;

91

а послѣ ограбилъ, умертвилъ многихъ Нѣмцевъ, и боясь мести, ушелъ въ Россію. Въ Новогородской лѣтописи (стр. 36) еще подъ 1167 годомъ упоминается о Князѣ Вячкѣ, томъ или другомъ (см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 418). — Сами Нѣмцы укрѣпили замокъ Юрьевскій.

(206) Видя, что непріятель со всѣхъ сторонъ вломился въ замокъ, Россіяне прыгали внизъ со стѣнъ и хотѣли открыть себѣ путь сквозь Нѣмецкое войско, но всѣ легли на мѣстѣ. Въ Новогородск. Лѣт. сказано только: «убиша Князя Вячка Нѣмци въ Гюргевѣ, а городъ взяша» (въ 1224 году, а по Ливонской лѣтописи въ 1223). Татищевъ вымыслилъ обманъ Нѣмцевъ, и пр.

(207) Liefl. Chr. I, 201.

(208) «Въ то же лѣто (1224) по грѣхомъ нашимъ не то ся зло створи: выѣха Ѳедоръ Посадникъ съ Рушаны и бися съ Литвою, и згониша Рушанъ съ конь, и много коневъ отъяша, и убиша Домажира Търлиниця и сынъ его; а Рушанъ Богшю, а иныхъ много, а другихъ по лѣсу разгониша.»

Маловажныя происшествія описаннаго нами времени суть слѣдующія:

Въ 1212 году, Маія 23, были постриги у Константина Всеволодовича сыновьямъ его, Васильку и Всеволоду. Многіе люди (см. Воскресен. Лѣт.) умерли отъ голода; другіе ѣли мясо въ посты. — Въ 1213, Апр. 25, Константинъ заложилъ въ Ростовѣ церковь Богоматери на мѣстѣ упадшей. Окт. 23 родился у Георгія сынъ Всеволодъ-Димитрій. — Въ 1214 у Константина родился сынъ Владиміръ-Димитрій. Константинъ заложилъ въ Ростовѣ на дворѣ своемъ церковь Бориса и Глѣба. 25 Марта было знаменіе: «въ полутра надъ солнцемъ явися мѣсяцъ, и поча плнитись (наполняться) вборзѣ, и не дойде луны своея плъненія яко за 3 дни, и найде наню облакъ чръменъ и стоя надъ луною мало, и соступи, и бысть опять мѣсяцъ малъ, и почася опять полнити. Сеже бысть четверицею, и потомъ не бысть ничтоже.» Іюня 4 въ Владимірѣ сгорѣло 200 дворовъ и 4 церкви. — Въ 1215 Февр. 1, въ Недѣлю Сыропустную, былъ громъ въ Новѣгородѣ послѣ заутрени и леталъ змій. Константинъ основалъ въ Ярославлѣ на своемъ дворѣ каменную церковь Успенія. — Въ 1216 преставился Ростовскій Епископъ Пахомій и погребенъ въ церкви Богоматери: мужъ добродѣтельный, исполненный книжнаго ученія; прежде монашествовалъ въ Печерскомъ монастырѣ 5 лѣтъ, и былъ въ обители Св. Петра Игуменомъ 13 лѣтъ. Владимірскій Епископъ Симонъ погребалъ его. Константинъ заложилъ въ Ярославлѣ каменную церковь и монастырь Св. Преображенія. Поставленъ Епископомъ Ростову Кириллъ, Черноризецъ Суздальской обители Св. Димитрія. Новогородцы смѣнили Посадника Юрья Ивановича и выбрали Твердислава Михалковича. — Въ 1217 Маія 31 сдѣлался пожаръ въ Новѣгородѣ отъ печи или кухни Ивана Ярышевича и весь Полъ (часть города) съ утра до уденья (прежде полудня?) обратился въ пепелъ: нѣкоторые люди ушли съ имѣніемъ въ каменныя церкви и тамъ сгорѣли; 15 церквей, и въ томъ числѣ Варяжская, со множествомъ товаровъ были жертвою пламени; у каменныхъ храмовъ обгорѣли верхи и притворы. — Въ 1218 Новогородскій Архіепископъ Антоній заложилъ каменную церковь въ монастырѣ Св. Варвары. — Въ 1219 Твердиславъ и Ѳеодоръ заложили въ Новѣгородѣ каменную церковь Св. Михаила, а другую маленькую деревянную, во имя Свв. Отроковъ, срубленную въ 4 дни. Родился у Ярослава Всеволодовича сынъ Ѳеодоръ. Владимірскій Епископъ Симонъ святилъ великимъ священіемъ церковь въ монастырѣ Рождества Богоматери Сент. 7 при

92

Князѣ Георгіи, сынѣ его Всеволодѣ и братѣ Ярославѣ. Игуменомъ тамъ былъ Митрофанъ. — Въ 1220 преставился въ Кіевѣ Россійскій Митрополитъ Матѳей, Авг. 19. — Въ 1221, Іюня 23, сгорѣлъ почти весь городъ Ярославль и 17 церквей; но дворецъ Княжескій уцѣлѣлъ (въ лѣтописи сказано: «молитвою добраго Костянтина»). — Въ 1222 Великій Князь Георгій заложилъ въ Суздалѣ новую церковь Богоматери, сломавъ старую, построенную Мономахомъ и Епископомъ южнаго Переяславля, Ефремомъ. — Въ 1223 скончался Новогородскій Архіепископъ Митрофанъ Іюля 3, и погребенъ въ Софійскомъ притворѣ. Граждане въ тотъ же день ввели въ домъ Святительскій Хутыкскаго Монаха, Арсенія, человѣка добродѣтельнаго. (По Никон. Лѣт. Новогородцы ходили на Чудь и возвратились съ великимъ урономъ).

Татищевъ подъ годомъ 1217, ссылаясь на лѣтопись Еропкина, разсказываетъ слѣдующую повѣсть, которую предлагаемъ здѣсь въ сокращеніи:

«Борисъ Давидовичь, Князь Полоцкій, женился вторымъ бракомъ на Святохнѣ, дочери Померанскаго Князя Казимира, прекрасной и хитрой, которая хотя и долженствовала принять законъ Греческій, однакожь держала при себѣ Священника Латинскаго. Имѣя сына, именемъ Владиміра или Войцеха, она ненавидѣла пасынковъ, Василька и Вячка, и черезъ Вельможъ внушила имъ мысль проситься у отца въ Двинскую область. Борисъ отпустилъ ихъ съ сожалѣніемъ; а мачиха, пользуясь отсутствіемъ молодыхъ, добрыхъ Князей, начала гнать преданныхъ имъ Бояръ и возводить своихъ единоземцевъ на степень вышнихъ чиновъ государственныхъ. Недовольный народъ требовалъ изгнанія чужестранцевъ и возвращенія старшихъ сыновей Борисовыхъ. Тогда Святохна отъ имени Тысячскаго Симеона, Посадника Воина и Ключника Добрыни, ея главныхъ враговъ, сочинила письмо къ пасынкамъ, убѣждая ихъ свергнуть отца съ престола, казнить мачиху и меньшаго брата, Владиміра. Сіе письмо было вручено легковѣрному Князю Борису. Призвали обвиняемыхъ Бояръ: они клялися въ своей невинности, и говорили, что Святохна по злобѣ вымыслила на нихъ столь гнусную клевету. Единоземцы Святохнины злодѣйски умертвили ихъ, объявивъ въ городѣ, что Посадникъ и Тысячскій хотѣли убить Князя съ Княгинею. Многіе повѣрили; но Василько Борисовичь нашелъ способъ обличить клевету злой мачихи. Въ день Спаса народъ возсталъ при звукѣ Вѣчеваго колокола, взялъ Святохну подъ стражу, умертвилъ или изгналъ всѣхъ Поморянъ, и не сдѣлавъ никакого зла Князю Борису, отправилъ Вельможъ за его сыномъ, Василькомъ.» — Я не нашелъ о томъ ни слова въ лѣтописяхъ.

(209) См. сей Исторіи Т. II, стр. 21 и годъ 1133. Изяславъ Мстиславичь ѣздилъ въ Смоленскъ, чтобы взять съ тамошняго Владѣтеля дары для Великаго Князя: сіи дары были обыкновенною данію.

(210) См. Т. II, стр. 73.

(211) Въ семъ смыслѣ Рязанскіе, Тверскіе, иногда Смоленскіе и Черниговскіе именовались Великими, а не Мѣстными, какъ сказалъ Болтинъ. Послѣднее названіе принадлежитъ новѣйшимъ временамъ. Князь Мѣстный значилъ тоже, что Помѣстный; онъ былъ ниже Удѣльнаго или Владѣтельнаго.

(212) Города Слуцкъ, Мозырь и другіе на берегахъ Припети были отданы Георгіемъ Долгорукимъ роду Князей Черниговскихъ: см. сію Исторію въ описаніи годовъ 1149 и 1155; также Воскресенск. Лѣт. II, 67, и Новогородск. стр. 20, 79.

93

(213) См. Т. II, стр. 71, и выше стр. 102.

(214) Такъ по смерти Изяслава I вступилъ на Кіевскій престолъ не сынъ его, а братъ Всеволодъ I, послѣ Всеволода старшій его племянникъ Святополкъ, послѣ Мстислава Великаго братъ Ярополкъ, и проч.

(215) То есть, Ярославъ Святополковичь, сынъ его Юрій, внукъ Глѣбъ, и проч.

(216) См. выше, примѣч. 67, Рос. Библіот. стр. 210, и Воскресенск. Лѣт. I, 290. Монахъ Рубруквисъ въ 1253 году встрѣтился съ Половчаниномъ, который даже говорилъ Латинскимъ языкомъ (въ Бержерон. Voyages, I, стр. 45).

(217) Memor. Popul. II, 672—722.

(218) См. Ярославову Правду и Новогород. Лѣт. стр. 81, 89 и 112, гдѣ сказано, что Князь на пять лѣтъ освободилъ простой народъ отъ дани.

(219) Мы уже видѣли множество примѣровъ сего народнаго своевольства. Не говоря о славныхъ Вѣчахъ Новогородскихъ, вспомнимъ мятежъ Кіевлянъ при Изяславѣ I и требованія предложенныя ими на Вѣчѣ Игорю II (см. Т. II, стр. 43 и 123).

Въ продолженіи Нестора или Рос. Библіот. стр. 261: «Новгородци же изначала, Смолняне, и Кыяне, и Полочане и вся власти, егда на Вѣчѣ сходиться, что старѣйшіи здумаютъ, на томъ и пригороды станутъ.»

На Вѣчѣ, бывшемъ въ Владимірѣ по смерти Андрея Боголюбскаго, присутствовала вся Дружина, отъ мала до велика: см. Рос. Библіот. стр. 255. Тамъ же, стр. 142: «пойди къ Кыеву, да урядъ положимъ о земли Русьской предъ Епископы и Игумены и предъ мужи отецъ нашихъ, и предъ людми градскими.»

(220) См. выше, стр. 12, Рос. Библ. стр. 202, 203, и Новогород. Лѣт. стр. 40.

(221) См. Новогород. Лѣт. стр. 75, гдѣ сказано, что у Дмитра, Посадника и богатаго купца, были села; см. также выше, стр. 22, примѣч. 30, и Т. II, примѣч. 158.

(222) Какимъ образомъ Татищевъ могъ вообразить, что наша Кормчая Книга сочинена Патріархомъ Никономъ? Вотъ слова Татищева: «Никонъ, великую книгу законовъ церковныхъ сочиня, назвалъ Кормчая» (см. Судебникъ Царя Іоанна Васильевича, стр. 232, примѣч. 4). Она напечатана при Царѣ Алексіи Михайловичѣ, по благословенію Іосифа Патріарха (слѣдственно прежде Никона), но была извѣстна въ Россіи вѣка за четыре до временъ его: что доказывается харатейною Кормчею Книгою, писанною для Софійской и Новогородской церкви около 1280 года (см. нашей Исторіи Т. II, примѣч. 65). Положимъ, что Татищевъ не видалъ древнихъ списковъ ея; но одинъ слогъ долженствовалъ бы увѣрить его, что она сочинена не во времена Алексія Михайловича, и даже переведена безъ сомнѣнія не у насъ: ибо въ ней говорится о чиновникахъ, которыхъ никогда не бывало въ Россіи — на примѣръ (гл. 46): довлѣетъ бо Жупаномъ часть Княжа.» Жупаны находились только (*) въ землѣ Южныхъ Славянъ (см. нашей Исторіи Т. I, стр. 45) гдѣ и переведенъ сей Номоканонъ; а Россіяне, принявъ оный, старались только объяснить смыслъ темныхъ рѣченій, и замѣняли слова, чуждыя нашему діалекту, собственными. На примѣръ, въ нѣкоторыхъ спискахъ и въ печатномъ Номоканонѣ сказано (гл. 1): «свѣне токмо младыхъ сочивъ;» а какъ сей предлогъ не употреблялся въ Россіи, то въ самомъ древнемъ Софійскомъ спискѣ поставлено кромѣ, вмѣсто свѣне, и проч.


(*) Въ Богеміи, Польшѣ, Трансильваніи. (Отмѣтка руки Исторіографа на собственномъ его экземплярѣ И. Г. P.).

94

Кормчая Книга содержитъ въ себѣ и нѣкоторые гражданскіе законы, коими въ случаяхъ, не опредѣленныхъ Россійскимъ Правомъ, руководствовались наши судьи въ государствованіе Іоанна III (см. Т. VI, примѣч. 324) Царь Алексій Михайловичь, уже издавъ Уложеніе, счелъ за нужное въ 1654 году разослать ко всѣмъ Воеводамъ выписки изъ Греческихъ законовъ Номоканона, и велѣлъ судить по онымъ дѣла уголовныя: о чемъ будемъ говорить въ Исторіи XVII вѣка, и тогда представимъ достопамятный указъ Царскій въ подлинникѣ.

(223) См. Воскресенск. Лѣт. I, 284, 301; II, 57, и Новогородск. Лѣт. 83; также сей Исторіи Т. II, примѣч. 425, и выше, примѣч. 29 и 81. Ростовцы изгнали Епископа Леона, Князь Черниговскій Антонія, и проч. — О Епископѣ Кириллѣ сказано въ Пушкинской лѣтописи такъ: «тогожь лѣта (6737) Кирилъ, Епископъ Ростовскый, оставивъ Епископью, приде въ Суждаль къ Св. Дмитрію въ свою келью, хотя лечити свою немочь. Бяше же ему лице измѣнилося, акы почернѣло отъ недуга, устнѣ отолстѣли и носъ. Къ тому же и еще приде нань искушенье акы на Іева въ одинъ день, мѣс. Сент. въ 7; все богатство отъяся отъ него нѣкакою тяжею, судившю Ярославу тако, ту сущю ему на сонмѣ. Бяшеть бо Кирилъ богатъ купами и селы, и всѣмъ товаромъ и книгами, и просто рещи, такъ бѣ богатъ всѣмъ, якъ ни единъ Епископъ бывъ въ Суждальстѣй области. Онъ же о всемъ томъ вздасть Господеви хвалу, пострижеся въ скиму тогожь мѣсяца въ 16 день, и наречено бысть имя ему Кирьякъ; а что ся ему оста, то роздая любимымъ и нищимъ ... Ѳоминой недѣли въ Среду (6738) преставись Кирилъ Епископъ въ монастыри Св. Дмитрія, ту и положенъ бывъ 17 Апр.»

(224) См. Воскресенск. Лѣт. II, 39 и 140, Новогород. 62, и сію Исторію въ описаніи 1150 года.

(225) См. Т. II, примѣч. 126, и Воскресенск. Лѣт. I. 205. Далѣе см. Рос. Библіот. стр. 94 и 204, Воскр. Лѣт. II, 33, и выше, примѣч. 23. О Конюшихъ упоминается въ Ярославовой Правдѣ. Сѣдельники и Кощеи также были въ числѣ придворныхъ: см. Т. II, примѣч. 42.

(226) См. выше, примѣч. 23 и 86.

(227) См. выше, примѣч. 46. Имя Пасынковъ въ смыслѣ Боярскихъ Отроковъ есть весьма древнее. Въ Несторово время одно мѣсто въ Кіевѣ называлось Пасынча бесѣда (см. Т. I, примѣч. 359) то есть, сборное мѣсто сихъ военныхъ людей.

(228) Такъ вооружались Переяславскіе граждане для спасенія Владиміра Глѣбовича (см. выше, стр. 68) и поселяне Суздальскіе для отраженія Новогородцевъ и Смолянъ въ 1216 году: см. выше.

(229) См. Т. II, примѣч. 119.

(230) См. Воскр. Лѣт. II, 84, 111 — Рос. Библіот. 136 и Новогород. Лѣт. 93.

(231) Войско Андрея Боголюбскаго, осаждавшее Вышегородъ въ 1173 году; но кромѣ дружинъ его союзниковъ.

(232) См. Т. II, примѣч. 118 и 205 — выше, примѣч. 168Рос. Библіот. 223, 224 — Новогород. Лѣт. 38, и Liefländ. Chr. I, 193, 195.

(233) См. Воскр. Лѣт. II, 76, и сей Исторіи Т. II, примѣч. 410, 419 и 420.

(234) См. въ Бержерон. Voyages путешествіе Рубруквиса (въ 1253 году) стр. 1 и 5. Россіяне давали за возъ соли по двѣ ткани бумажныя, которыя стоили ½, гиперпера или Константинопольскаго червонца (см. Дюканж. de infer. ævi numismat. Dissert. стр. 71).

(235) См. Sammlung Rus. Gesch. Т. II, стр. 10, 83. Половцы не владѣли Херсонскою областію.

95

(236) См. Фоліет. Hist. Genuens. стр. 297.

(237) См. выше, стр. 42, и Рос. Библіот. 278.

(238) См. выше, примѣч. 19 — Т. II, примѣч. 239Патерикъ въ житіи Св. Агапита, и Слово о полку Игоревѣ стр. 22. Венеціяне узнали Россіянъ чрезъ Константинополь со времени Крестовыхъ походовъ. — Объ изгнаніи Мартина Сандомирскаго пишетъ Длугошъ, Hist. Polon. кн. VI, стр. 649: Wladimirus Kioviensis Dux veritus ritum suum Græcum per fratres Prædicatores, videlicet Martinum de Sandomiria, Priorem Kioviensem, et alios fratres ejus, utpote viros Religiosos et exemplares, pessundari et confundi, præfatos Fratres de Ecclesia S. Mariæ in Kiow, ordini præfato consignata, et circa quam habebant suum conventum, expellit, redeundi facultatem eis interminans. Энгель въ своей Gesch. von Halitsch, стр. 556, ссылаясь на Окольскаго, сочинителя книги Russia Florida, разсказываетъ, что Владиміръ выгналъ тогда Доминиканскаго Монаха Іакинѳа; что сей Монахъ, вылечивъ прежде его дочь и возвративъ ей зрѣніе, пользовался отмѣнною милостію Княжескою, съ дозволенія Владимірова проповѣдывалъ Латинскую Вѣру въ Черниговѣ, Смоленскѣ, Москвѣ и проч. Это сказка. Владиміръ не могъ дозволить Іакинѳу проповѣдывать въ Черниговѣ и Москвѣ, ибо сіи города не зависѣли отъ него. Къ тому же Іакинѳъ находился въ Кіевѣ послѣ 1240 года (см. сей Исторіи Т. IV, примѣч. 9).

(239) См. Путешествіе Палласа, I, 192 — Лепехина Записки, I, 272 — Миллер. Sammlung Russi. Gesch. V, 214, 428. Сіи надписи переведены для Государя Петра I въ 1722 году Казанскимъ Армяниномъ Иваномъ Васильевымъ. Одна изъ нихъ 557 года; но должно знать, что Армянское лѣтосчисленіе начинается съ нашего 552 года, Іюля 9 (см. l’Art de vérif. les dates). — Нынѣшнее село Болгары (не далеко отъ Тетюшъ) основано на самыхъ развалинахъ древняго Болгарскаго города. Тамъ видны ровъ, валъ и даже каменныя зданія, еще не совсѣмъ разрушенныя временемъ; семь палатъ, четыре башни, два столба. Быбшая тамъ мечеть Татарская обращена въ церковь Св. Николая. Жители называютъ остатки другаго зданія Греческою палатою и судейскимъ домомъ. — Арабскій Географъ X вѣка, Ибнъ Гаукалъ (см. Géographie Orientale d’Ebu-Haukal par Silvestre de Sacy) пишетъ о городѣ Болгарѣ и другомъ сосѣдственномъ, сказывая, что въ нихъ около десяти тысячь жителей.

(240) См. Эрбелот. Віblіоіth. Orient. подъ словомъ Bulgar, и Миллер. Sammlung Russi. Gesch. VII, 428.

(241) То есть, отъ 619 до 742 года Эгиры (см. Палласа I, 193). Всѣхъ Арабскихъ надписей 47, изъ коихъ 22 одного 623 илм 1226 года: Палласъ заключаетъ, что въ семъ году было тамъ моровое повѣтріе. Приведемъ здѣсь одну надпись: «Господь есть Богъ живый и безсмертный ... Гробъ Владѣтеля Шахима, Мамякова сына. Мамякъ Мартуловъ сынъ, Мартулъ Суваровъ. Всевышній да успокоитъ его Своимъ милосердіемъ. Умеръ въ году отъ Магомета 623» (см. Лепех. Записки I, 274).

(242) См. выше, примѣч. 88.

(243) См. Т. II, примѣч. 256, Саксон. Граммат. стр. 271, и́ въ Сартор. Gesch. des Hanseat. Bund. I, 191, гдѣ приведено слѣдующее мѣсто изъ грамоты Императора Фридриха, писанной въ 1187 году: Ruteni, Goti, Normanni el ceteræ gentes orientales ad civitatem sepius dictam (Любекъ) veniant et recedant. Тоже сказано въ договорѣ Смоленскаго Князя съ Нѣмцами: см. ниже. Адам. Бременскій (въ Линденбр. стр. 58) около 1070 года пишетъ, что въ его время Датчане доплывали иногда до

96

Новагорода въ 4 недѣли. О церкви Русской въ Готландіи см. Nov. Act. Societ. Upsal. Т. II, стр. 101, и ниже.

Королевскіе Шведскіе чиновники, посыланные въ XVII вѣкѣ на островъ Готландскій, привезли оттуда слѣдующее извѣстіе: Ex India, Persia, Arabia, Græcia devehebantur merces Derbendam, Caspii portum maris, hinc per mare istud et Wolgæ fluvium ad urbem Moscuæ, tum porro terrestri primum itinere non longo, et aquis dein variorum fluminum mariumque Wisbyam usque, utpote in centro sitam Balthici oceani, et in qua, sicut gentes aliæ, ita Russi quoque templum habuere publicum domumque convehendis ac permutandis mercibus propriam. См. Сарт. Gesch. des Hanseat. Bund. I, 381.

(244) Въ Любекскомъ Архивѣ нашелся Латинскій списокъ договора Готландцевъ и Нѣмцевъ съ Новымгородомъ, напечатанный Дрееромъ въ книгѣ Specimen juris publici Lubecensis, стр. 177, съ нѣкоторыми выпусками и даже грубыми ошибками: что доказано вѣрнымъ, новымъ спискомъ сей грамоты, не давно присланнымъ изъ Любека къ Е. С., Государственному Канцлеру, Графу Николаю Петровичу Румянцеву. На примѣръ, Дрееръ выпустилъ важныя слова въ концѣ трактата: Vіа а curia Gotensium trans curiam Regis usque ad forum libera erit et edificiis inoccupata, libertate, quam Rex edidit Constantinus; а въ началѣ, вмѣсто Rex, Borchravius (то есть, Посадникъ) Dux (Тысячскій) et Nogardienses discretiores, поставилъ: Rex Borchramus. Еще не видавъ сего новаго списка (который будетъ скоро изданъ), Лербергъ угадалъ истину (см. его Untersuchungen, стр. 239—272). — Предложимъ содержаніе грамоты.

«Во имя Бога Всемогущаго ... Аминь, и проч. Купцы Нѣмецкіе и Готландскіе да торгуютъ свободно въ областяхъ Новогородскихъ, какъ издревле бывало; могутъ, входя въ Неву, рубить лѣсъ для своей надобности, и въ случаѣ кораблекрушенія жители должны не грабить ихъ, но оказывать имъ всякую помощь: въ удостовѣреніе чего Князь и Бояре Новогородскіе цѣлуютъ святый крестъ.» (Въ подлинникѣ: Cum mercatores Theutonici vel Gotenses veniunt in Berko, in regno regis Nogardiensium, и проч. Сей Берко есть Біорко, на Юго-Западъ отъ Выборга. Ежели сей островъ принадлежалъ тогда къ Новогородскимъ владѣніямъ, то предлагаемый договоръ былъ писанъ прежде 1293 года, когда Шведы овладѣли сею частію Кореліи. См. Лерберга Untersuchungen, стр. 258).

«За всякую обиду, сдѣланную гостю, отвѣтствуетъ Правительство. Если въ пути украдутъ у Нѣмца вещь цѣною ниже полугривны кунъ, то воръ можетъ откупиться отъ наказанія двумя гривнами кунъ; а если она дороже, но стоитъ менѣе полугривны серебра, то виновный долженъ быть наказанъ розгами и заклейменъ на щекѣ, или заплатить десять гривенъ серебра. За важнѣйшее воровство казнить смертію. Преступленіе, учиненное въ Ижерской области, судится ея Тіуномъ; а если онъ чрезъ два дни не явится, то старшины гостей могутъ сами наказать вора по означеннымъ правиламъ.

«Когда гости зимніе, или желающіе зимовать въ Новѣгородѣ, будутъ на Ижерѣ, Тіунъ высылаетъ лодошниковъ, кои немедленно отправляются съ гостями, дающими каждому изъ нихъ 8 кунъ или мордокъ и двѣ салфеткя, или вмѣсто оныхъ 3 мордки, а гости лѣтніе сверхъ того четыре хлѣба и сосудъ масла или 2 куны за хлѣбы, а за масло три мордки.» (Въ подлинникѣ названы лодошники vectores и ductores или Vorschkerle, рѣка Ижора Vorsch, Тіунъ Oldermannus. Ижерскій приставъ долженъ былъ извѣстить Тіуна о прибытіи

97

гостей. Собравшимся лодошникамъ позволялось только однажды сварить себѣ кушанье (decoquetur eis unum caldarium, et non plus), чтобы не задерживать купцевъ. Куньи мордки, capita Martatorum, вообще то же, что куны: см. Т. I, примѣч. 524; но куны были различныя. Въ договорахъ Князя Тверскаго Михаила съ Новымгородомъ упоминается о кунахъ долгихъ (см. ниже). Собственно такъ называемая кунья мордка превосходила, кажется, въ цѣнѣ обыкновенную куну: ибо въ трактатѣ сказано, что за печеный хлѣбъ гости платили 2 куны, а за сосудъ масла 3 мордки куньи, то же за пару салфетокъ. Лодошники получали сію плату дошедши съ гостями до рыбачьихъ хижинъ). «Пошлина въ Новѣгородѣ» — платимая въ какомъ-то мѣстѣ Gestevelt — «уставлена равная для зимнихъ и лѣтнихъ гостей: съ каждаго изъ судовъ купеческихъ гривна кунъ; съ нагруженнаго мясомъ (соленымъ), мукою и пшеницею ½ гривны, а съ другихъ съѣстныхъ припасовъ нѣтъ никакого сбора. Гости, взявъ Рускую ладію съ Невы, въ Новѣгородѣ даютъ лодошнику уставленную цѣну и окорокъ ветчины или 5 гривенъ кунъ; если же ладія встрѣтилась имъ на Волховѣ или на Ладожскомъ озерѣ (Aldagen), то платятъ единственно половинную цѣну. Буде ладія отстанетъ въ пути отъ другихъ или разобьется, то лодошникъ хотя и не отвѣтствуетъ за сіе несчастіе, однакожь не можетъ требовать платы; но за товаръ, испорченный имъ отъ небреженія, платитъ купцу. Если гости и лодошники, имѣвъ въ пути ссору, примирятся, то уже не надобно поминать объ ней въ Новѣгородѣ.

«Гости, по древнему обыкновенію, могутъ свободно, входя въ Неву, торговать съ Корелою и съ Ижерцами.

«Въ Новѣгородѣ за перевозъ товаровъ на гостиной дворъ Нѣмцы платятъ съ ладіи 15 кунъ, а Готландцы 10. Тамъ Новогородцы не могутъ предписывать никакихъ законовъ въ куплѣ. Сіи гостиные дворы пользуются неограниченною свободою. Ежели укроется въ оныхъ преступникъ, то иноземцы не обязаны выдавать его: онъ судится единственно тамошнимъ судомъ. Герольды и Бирючи не входятъ ни въ Нѣмецкій, ни въ Готландскій дворъ: одинъ Посолъ Княжескій имѣетъ сіе право. Обиженный Россіяниномъ гость жалуется Князю и Тіуну Новогородскому, обиженный гостемъ Россіянинъ Старѣйшинѣ (Oldermanno) иноземцевъ, который одинъ можетъ взять его подъ стражу. Ссоры между Россіянами и гостями судятся на дворѣ Св. Іоанна (см. Т. IV, примѣч. 154) Княземъ, Старѣйшиною (иноземцевъ) и Новогородцами. Неистовая забава, въ коей люди бьются дрекольемъ (см. Т. IV, примѣч. 154), не должна быть терпима на улицѣ между дворами Нѣмецкими, чтобы Россіяне и гости не имѣли повода къ ссорамъ. Кто силою вломится въ гостиный дворъ и сдѣлаетъ Нѣмцамъ обиду, тотъ подвергается ихъ произвольной мести, а начальство за него не вступается; если же уйдетъ и будетъ обличенъ семью свидѣтелями, долженъ заплатить двойную виру или двадцать гривенъ серебра, а каждый его сообщникъ двѣ гривны серебра, сверхъ особеннаго убытка, причиненнаго симъ насиліемъ. Когда же виновный бѣденъ, за него платятъ Новогородцы. Если преступникъ будетъ задержанъ на дворѣ Нѣмецкомъ, то его должно наказать всенародно. Кто дерзнетъ ломать ворота или заборъ сего двора, или пуститъ въ оный стрѣлу, или броситъ камень, тотъ платитъ десять гривенъ серебра.

Всѣ приходящіе на гостиный дворъ торгуютъ въ ономъ свободно; нѣтъ розницы между Россіяниномъ и Нѣмцемъ (modica vel nulla est

98

differentia). Гости пользуются такою же свободою внѣ сего двора.

Нѣмцы могутъ невозбранно учить своихъ отроковъ языку Русскому. Отъ церкви Св. Николая до гостинаго двора и самой улицы не должно застроивать никакого мѣста. — Кладбище Св. Петра, торговые дворы Нѣмцевъ и Готландцевъ могутъ быть обносимы заборомъ, какъ и прежде. Церкви (Нѣмецкія) Св. Петра и Св. Николая въ Ладогѣ пользуются, какъ и въ старину, особенными, отведенными имъ лугами.

«Если будетъ ссора между зимними гостями и Россіянами, то лѣтнимъ гостямъ нѣтъ до оной никакого дѣла, и вообще каждый иноземный купецъ, не смотря на сію распрю, имѣетъ свободный выѣздъ изъ Новагорода. Ежели она не будетъ прекращена ни въ годъ, ни въ два, то на третій годъ Новогородцы уже могутъ поступить съ гостями какъ съ непріятелями: описать ихъ имѣніе, заточить, и проч.» (fiet Pandatio admittetur. Глаголъ pandare означалъ apposer ban sur quelque chose: см. Дюканж. Glossar. Такъ Новогородцы поступили съ Нѣмцами въ 1188 году). «Россіянинъ не имѣетъ также права задержать въ домѣ у себя иностранца; но долженъ объявить его вину Старѣйшинѣ, который предостерегаетъ своего единоземца.

«Въ случаѣ войны между Новымгородомъ и странами окрестными гость Нѣмецкій или Готландскій, ни мало не участвуя въ оной, воленъ ѣхать, куда ему угодно. Нельзя также принудить его, чтобы онъ вооружился и шелъ въ походъ съ Новогородцами. — Гость Нѣмецкій, желая изъ Новагорода отправиться въ Готландію, даетъ гривну серебра въ церковь Св. Пятницы» (Sti Vridach, т. е. Freytag).

«Во всякой тяжбѣ гостя съ Россіяниномъ должны быть свидѣтелями два гостя и два Россіянина. Если Россіянинъ и гости несогласны въ свидѣтельствѣ, то жребій рѣшитъ, на чьей сторонѣ истина. Новогородецъ, будучи должникомъ гостя и другаго Новогородца, обязанъ заплатить прежде гостю; а если не можетъ, то лишается свободы, вмѣстѣ съ женою и съ домачадцами. Заимодавецъ выводитъ его на торгъ, и воленъ увезти изъ Новагорода, буде никто не искупитъ сего должника.

«Ежели — чего Боже сохрани — убіеть кто Священника, Старѣйшину и Посла, то убійца платитъ двойную виру или 20 гривенъ серебра; въ другихъ случаяхъ 10 гривенъ; за убіеніе холопа 2 гривны серебра; столько же и за рану свободнаго человѣка, а за рану холопа ½ гривны; за пощечину столько же.

«Вѣсы гостинаго двора могутъ быть два раза въ годъ повѣряемы: на нихъ должно вѣсить всѣ товары Нѣмецкіе и Россійскіе. Гость платитъ вѣсовщику 9 векшей съ капи, или съ двѣнадцати пудъ» (9 Schin de Сар.) См. О капи ниже. Векша названа здѣсь Schin. По Смоленскому, ниже предлагаемому договору надлежало платить вѣсовщику съ двухъ капей одну куну: изъ чего можно заключить, что Смоленская куна равнялась цѣною съ 18 Новогородскими векшами; а какъ въ гривнѣ серебра было въ 1228 году Смоленскими кунами четыре гривны, а Новогородскими въ 1230 году семь гривенъ, то вѣроятно, что купа вообще содержала въ себѣ десять векшей (см. сей Исторіи Т. I, примѣч. 527). «Избранный Новогородцами вѣсовщикъ цѣлуетъ крестъ во увѣреніе, что не будетъ никого обманывать, и за вѣшеніе металловъ драгоцѣнныхъ не беретъ платы. Узаконенный пробирщикъ, взявъ отъ гостей серебро для плавки, долженъ, возвращая имъ оное, исключить примѣсъ. Иноземецъ можетъ требовать вторичной повѣрки въ вѣсѣ своего металла. За пробирщика,

99

буде онъ не возвратитъ гостю серебра его, отвѣтствуютъ Новогородцы. Вѣсъ, называемый капь, содержитъ въ себѣ 8 Ливонскихъ талантовъ» (въ талантѣ было 60 фунтовъ). «Законная мѣра для продажи и купли есть та, которая хранится въ (Нѣмецкой) церкви Св. Петра.

«Гости зимніе и лѣтніе, отправляясь изъ Новагорода, могутъ взять на Ижерѣ проводника, коему даютъ 8 мордокъ и 1 хлѣбъ. Они вольны ѣхать съ товарами и на собственныхъ лошадяхъ.

«Дворъ Готландскій съ церковію, съ кладбищемъ Св. Олава и съ окрестными лугами по древнему уставу должны быть отъ всего свободны. Мѣсто вокругъ сего двора на 8 шаговъ принадлежитъ Готландцамъ: тутъ не строить никакого зданія, и не складывать лѣсу. Они уже не обязаны мостить и чистить мостовыхъ за прежній, проданный ими дворъ.

Какими правами и выгодами пользуются гости въ землѣ Новогородской, такими же пользуются и Новогородцы въ Готландіи. — Аминь.»

Вѣроятно, что сей любопытный трактатъ писанъ скоро послѣ временъ Константиновыхъ или около 1230 года; но дѣйствительно ли былъ принятъ и утвержденъ Новогородцами? не думаю: ибо не находимъ въ немъ ни года, ни именъ Князя, Посадника и Тысячскаго, которыя обыкновенно означались въ Новогородскихъ грамотахъ. Вѣроятно ли также, чтобы Новгородъ далъ иноземцамъ право судить Россійскихъ преступниковъ, буде не явится Тіунъ въ уставленный срокъ, и чтобы за воровство маловажное (нынѣшними деньгами отъ одного до пяти или шести рублей) клеймили, а за важнейшее казнили воровъ смертію, въ землѣ, гдѣ самый убійца откупался серебромъ? Иноземные купцы, опасаясь частаго воровства болѣе, нежели рѣдкихъ убійствъ, могли предложить сей законъ; но могло ли Новогородское Правительство согласиться на оный? Александръ Невскій казнилъ развратителей своего сына, и народъ свергалъ мятежниковъ съ мосту; но такія преступленія были уже государственныя, а не частныя или не гражданскія, обыкновенно наказываемыя у насъ денежными пенями отъ временъ Ярослава до XIV вѣка. — Однакожь во всякомъ случаѣ памятникъ нашихъ купеческихъ связей съ Германіею, ознаменованный печатію древности, стоитъ замѣчанія, изображая путь и средства Нѣмецкой торговли въ сѣверо-западныхъ областяхъ Россіи. Мы не усомнились внести нѣкоторыя обстоятельства сего договора въ нашу Исторію.

Не знаемъ, съ котораго времени существовала Нѣмецкая церковь въ Новѣгородѣ. Вотъ сказка, сочиненная въ новѣйшія времена и выписываемая нами изъ одной старинной книги Волоколамскаго монастыря: «Въ лѣта благочестивыхъ В. Князей Рускыхъ, живущимъ Новгородцемъ въ своей свободѣ и со всѣми землями въ мирѣ и совокупленіи, прислаша Нѣмцы отъ всѣхъ седмидесяти городовъ» (слѣдственно будто бы уже во время Ганзы) «Посла своего, биша челомъ Архіепископу и всему Вел. Новугороду, глаголюще: милыи наши съсѣды! дайте намъ мѣсто у себе посредѣ града, гдѣ поставити божница по нашей Вѣрѣ и обычаю. И Новогородцы отмолвиша имъ, рекуще: у насъ стоятъ всѣ церкви православныя: ино кое причастіе свѣту ко тмѣ? Бѣ же тогда Посадникъ Степенный Добрыня» (не уже ли дядя Св. Владиміра?). «И Нѣмцы своимъ лукавствомъ биша челомъ Посаднику и даша ему посулъ великъ. Добрыня же повелѣ Нѣмцамъ говорити Старостамъ купецкимъ и купцомъ: только нашей божницѣ, храму Свв. Апостолъ Петра и Павла, не быти въ Новѣградѣ, ино вашимъ церквамъ у насъ по

100

нашимъ городомъ не быти же. И то слышавше, Старосты и всѣ гости Новгородцкіе начаша бити челомъ Архіепископу и всему В. Новугороду: пожалуйте, поволите Нѣмцомъ поставити ропату. Та же и Посадникъ начатъ говорити. И Архіеп. и Новгородцы поволиша Нѣмцомъ поставити ропату, а мѣсто укажетъ Посадникъ. И Нѣмцы избраша себѣ мѣсто посреди града въ торгу, гдѣ церковь деревяна Св. Іоанна Предотечи. Добрыня же, ослѣпленъ мздою и наученъ Діаволомъ, повелѣлъ церковь Св. Предотечи снести на ино мѣсто. Предотеча же Господень не терпя вражія навѣта, и въ нощи услыша пономарь тоя церкви гласъ его: заутра, на третьемъ часу дневномъ, иди на Великій мостъ и повели Новгородцемъ смотрѣти Добрынина чюда. И абіе стекошась множество народа на мостъ. И какожь поѣха Добрыня съ Вѣча къ своей улицѣ чрезъ Волховъ въ насадѣ съ людми своими, и внезапу пріиде вихрь и вземъ насадъ, взнесе на высоту яко болѣ дву саженей и удари о воду, и ту потопе Посадникъ Добрыня къ дну, а прочихъ всѣхъ переимаша въ судѣхъ въ малыхъ перевозники; и тако неводы и мрежами едва възмогоша вывлещи тѣло его изъ рѣки. За свое жь лукавьство не получи и погребеніа. — Сія ми повѣда Игуменъ Сергій Островьского монастыря отъ Св. Николы, отець Закхіевъ, нынѣшнего Игумена Хутиньского. — И якоже соврьшиша Нѣмцы ропату свою и наяша иконниковъ Новгородцкихъ и повелѣша имъ написати образъ Спасовъ на ропатнѣмъ углу, на полуденнѣй странѣ вверху, на прелесть Христіаномъ; и якоже написаша иконописцы, а Архіепископа не доложа, и открыша покровъ, и абіе вскорѣ пріиде туча съ дождемъ и съ градомъ и выбило градомъ и мѣсто то, идѣ же былъ написанъ образъ, и левкась» (грунтовую краску) «смыло дождемъ.»

(245) Сіи краткія, но достовѣрныя извѣстія собраны г. Сарторіемъ въ его Geschichte des Hanseatischen Bundes, Т. I, стр. 189—198, и Т. II, стр. 428—454. Тамъ упоминается, отъ XIV до XV вѣка, о частыхъ жалобахъ Новогородцевъ на обманы Ганзейскихъ купцевъ въ добротѣ и мѣрѣ Фламанскихъ суконъ, и проч. — Справедливо сомнѣваясь о мнимыхъ несмѣтныхъ богатствахъ тогдашняго Новагорода, Сарторій прибавляетъ, что тамъ до 1383 году не было даже и моста черезъ Волховъ! Сей ученый Историкъ не сказалъ бы того, если бы зналъ Новогородскую лѣтопись.

(246) См. Т. II, примѣч. 64.

(247) См. Торфея Hist. Norveg. IV, 154, и Далина Gesch. des Schwed. R. II, 144.

(248) Древній харатейный списокъ сего важнаго договора находится въ библіотекѣ Графа Алексѣя Ивановича Мусина-Пушкина. Мы обязаны сообщить оный любопытнымъ читателямъ отъ слова до слова:

«Князь Мстиславъ Давыдовиць послалъ свои мужи, Еремѣя Попа, Пантелѣя Сотьского, отъ Смольнянъ въ Ригу, а изъ Ригы на Готьскый берегъ, утверживати миръ, а розлюбье на сторону отверечи, которое было межи Нѣмци и Смольняны; а за тотъ миръ страдалъ (старался) Рулфъ изъ Кашля (Касселя?) и Тумашъ Михайловичь, абы добросердье межь ихъ было, абы Рускымъ купцемъ въ Ризѣ и на Готьскомъ березѣ, а Нѣмечкымъ купцемъ въ Смоленьской волости любо было, какъ миръ утверженъ, и добросердье абы въ вѣкы стояло, и Князю любо бы и всимъ Смолняномъ и Рижаномъ и всимъ Нѣмчемъ, по Всточному морю ходящимъ, оже такую правду въисали, которою правдою быти Русину въ Ризѣ и на Готьскомъ березѣ, абыша тоя правды держали и въ вѣкы.

«Богъ того не дай, оже розбой по грѣхомъ пригодитьсь межи Нѣмци и Руси, что за что

101

платити, абы миръ не раздрушенъ, абы Нѣмцичю любо было. — А се починокъ правдѣ:

1. «Оже убьють вольнаго человѣка, платити за голову 10 гривенъ серебра по 4 гривны кунами или пѣнязи, а за холопа гривна серебра; аже кто холопа ударить, гривна кунъ. Та же правда буди и въ Смоленскѣ, и въ Ризѣ, и на Готьскомъ безѣ.

ер2. «Аще око выбьють или руку отътнуть, или ногу, или иная которая храмота на тѣлѣ явиться, 5 гривенъ серебра, а за зубъ 3 гривны серебра. Таже правда буди въ Смоленскѣ и на Готьскомъ берегу.

3. «А кто деревомъ ударить человѣка до крови, полторы гривны серебра; аже ударить по лицю или за волосы иметь, или батогомъ шибеть, платить безъ четверти гривна серебра; аже послови (послу) пригодится пакость или Попови, въ всякой обидѣ за два человѣка платити дань.

4. «Аще кто друга ранить, а хромоты на тѣлѣ не будеть, полторы гривны серебра платити.

5. «Аще Рускый гость или въ Ризѣ, или на Готьскомъ березѣ извинится (будетъ виноватъ), никакоже его всадити въ дыбу (колодку), оже будеть порука понь; не будеть ли порукы понь, то лзѣ дсадити въ желѣза. Или Нѣмецкый гость извивится, не лзѣ его вереци въ погребъ; оже не бунеть попь порукы, лзѣ его всадити въ желѣза.

6. «Оже Нѣмечкый гость дасть свой товаръ въ долгъ въ Смоленьскѣ, а Русинъ будеть долженъ Руси, ино Нѣмцичю напереди взяти. Таже правда буди Русину въ Ризѣ и на Готьскомъ березѣ.

7. «Аще Князь взверьжеть (гнѣвъ) на Русина, и повелить его разграбити съ женою и съ дѣтьми, а Русинъ будеть долженъ Нѣмцичю, (то Нѣмцичю) напередъ взяти, а потомъ како Богови любо и Князю. Таже правда буди Русину въ Ригѣ и на Готьскомъ берегу.

8. «Или Нѣмечкый гость дасть холопу Княжю или Боярьску, а кто задницю (наслѣдіе) его возметь, то у того Нѣмцичю товаръ взяти. Таже правда буди Русину въ Ригѣ и на Готьскомъ берегѣ.

9. «Русину же не лзѣ вести одинаго Русина въ послушьство, ни двою. Таже правда буди Нѣмцемъ въ Смоленскѣ.

10. «Русину же не лзѣ имати Нѣмчина на желѣзо» (испытаніе посредствомъ раскаленнаго желѣза) «такоже и Нѣмцичу Русина; аже возлюбить самъ своею волею, то его воля.

11. «Русину же не лзѣ позвати Нѣмцича на поле (поединокъ) въ Смоленскѣ, ни Нѣмцичю въ Ригѣ и на Готьскомъ березѣ, или Нѣмечкый гость битися въ Руси межи собою меци или сулицами, Князю то ненадобѣ и никакому Русину, а правятся сами по своему суду.

12. «А иметь Русинъ Нѣмчица у своей жены, ино за соромъ 10 гривенъ серебра: такоже Русину въ Ригѣ и на Готьскомъ берегу.

13. «Аще которой Нѣмцичь учинить насилье надъ вольною женою въ Смоленскѣ, а дотолѣ было не слышати бляднѣ ей, 10 гривенъ серебра за соромъ; таже правда буди Русину въ Ригѣ и на Готьскомъ березѣ.

14. «А како услышить Волоскый Тіунъ, еже гость Нѣмечкый пріѣхалъ въ Смолняны на Волокъ, послати ему своего человѣка вборзѣ къ Волочаномъ, ать перевезуть Нѣмечкый гость съ товаромъ; а никтожь иметь имъ пакостити, занеже въ той пакости велика пагуба бываеть Смолняномъ отъ поганыхъ. И Нѣмцемъ метати жеребьи, кому пойти напередъ. Аще иный гость будеть Рускый, тому пойти позади.

15. «А како будеть гость Нѣмечкый въ городѣ, дати имъ Княгини поставъ частины, а Тивуну

102

Волочному рукавичь перьстатый Готьскый» (рукавицы съ перстами или перчатки).

16. «А который Волочанинъ вскладываеть товаръ Нѣмечкый или Смоленскый на кола своя чересъ Волокъ везти, а что погынеть того товара, всимъ Волочаномъ платити. Таже правда буди Русину и на Готьскомъ березѣ.

17. «А како будеть Нѣмечкый гость въ Смоленьскѣ городѣ, тако ему продати свой товаръ безо всякія борони (препятствія); а какъ будеть Рускый гость въ Ризѣ и на Готьскомъ березѣ, вольножь ему продати безо всякой борони.

18. «Аще который Нѣмчиць хочеть пойти съ своимъ товаромъ въ иный городъ, Князю не боронити, ни Смолняномъ: или который Русинъ всхочеть съ Готьскаго берега въ Нѣмечкую землю въ Любокъ (Любекъ), Нѣмцемъ не боронити пути того.

19. «Аще который Русинъ возметъ товаръ у Нѣмчица, а понесеть товаръ изъ двора, тый товаръ не ворочаеться; или который товаръ купилъ у Русина и понесеть изъ двора, тый товаръ не ворочаеться.

20. «Русину же не лзѣ позвати на опцій (общій) судъ, развѣе на Смоленскаго Князя; аже возлюбить Нѣмцичь на опьчій судъ, то его воля. А Нѣмцичю не лзѣ позвати Русина въ Ригѣ или на Готьскомъ берегѣ на опчій судъ: всхочеть ли Русинъ на обчій судъ, то его воля.

21. «Русину же не лзѣ приставити Дѣчкаго» (Дѣтскаго, Отрока, военнаго пристава) «къ Нѣмцичю въ Смоленьскѣ, но преже обвѣстить старѣйшему ихъ: оже старѣшина его не умолвить, то лзѣ ему приставити. Такоже и Нѣмчичю въ Ригѣ и на Готьскомъ березѣ, не лзѣ ему приставити Дѣтьского.

22. «Оже будеть Русину товаръ имати на Нѣмчичи или въ Ригѣ, или на Готьскомъ березѣ, въ которомъ городѣ въ иномъ Нѣмечкомъ: пойти истьцю къ истьчю, и взяти ему тая правда, которая въ томъ городѣ; а рубежа имъ не дѣяти; а Нѣмчицю таже правда взяти въ Руси.» Слово рубежъ употреблено здѣсь въ смыслѣ насильственнаго захваченія (см. сей Исторіи Т. IV, примѣчаніе 213).

23. «А Нѣмчичю платити вѣсцю отъ двою капью (съ 24 пудъ) куна Смоленьская.

24. «Оже купити Нѣмцичю гривну золота, дати ему ногата вѣсцю, или продасть, не дати ему ни векши.

25. «Или который Нѣмцичь купить судъ (сосудъ) серебряный, дати ему отъ гривнѣ куна вѣсцю, или продасть, не дати ему ни векши.

26. «Аще купить Нѣмцичь гривну серебра, дати вѣсцю 2 векши, или продасть, не дати ему.

27. «Оже Нѣмчинъ дасть серебро платить, дати ему куна Смоленьская гривенъ (съ гривны).

28. «Аще вощный пудъ» (вощаной вѣсъ или 12 пудъ) «исказиться, лежить капь во святій Богородици на горѣ, а другая въ Нѣмечкой Богородици: то тымъ пудъ извѣряче, право учинити. Таже правда буди Русину въ Ризѣ и на Готьскомъ березѣ.

29. «Нѣмчичю же всякой товаръ вольно купити безъ борони въ Смоленьскѣ, такоже и Русину вольно купити всякый товаръ безъ борони въ Ризѣ и на Готьскомъ березѣ.

30. «Нѣмчичю же не надобѣ никое мыто изъ Смоленьска до Ригѣ, а изъ Ригы до Смоленьска; такоже и Русину не надобѣ мыто съ Готьскаго берега и до Ригѣ, а изъ Риги до Смоленьска.

31. «Аще Смоленьскый Князь пойдеть на войну, не надобѣ ему (Нѣмцу) ѣхати; оже всхоцеть съ Княземъ, то своя ему воля; такоже буди и Русину воля въ Ризѣ и на Готьскомъ березѣ.

103

32.«Аже Русинъ или Нѣмчичь иметь татя у своего товара, въ томъ его воля, что хочеть учинити.

33. «Русину же не дати пересуда (судной пошлины) ни въ Ригѣ, ни на Готьскомъ берегѣ, ни Нѣмчичю же платити пересуда въ Смоленьскѣ или у Кназя, или у Тіуна, или урядили будутъ добріи мужи; болѣ же того не поимати ни въ Ригѣ, ни на Готьскомъ березѣ. Таже правда буди Нѣмечкому гостю въ Смоленьскѣ.

34. «А пудъ (вѣсъ) дали Нѣмчи Волочаномъ, иже имъ товаръ возити всякому гостю, и коли исказиться, а подругъ (такой же) его лежить въ Нѣмечькой божницѣ, а другый ковати извѣривше тими.

35. «Епископъ же Рижьскый, Фолкунъ Мастеръ Божіихъ Дворянъ (Рыцарей Христовыхъ), и вси волостели по Рижеской земли дали Двину волену отъ устья доверху по водѣ, и по берегу всякому гостю Рижьскому и Нѣмечькому ходящимъ внизъ и верхъ. Богъ того не дай, аще кого притца пріиметь, или ладья уразиться Руская, или Нѣмечькая, вольно ему свой товаръ привезти къ берегу безъ всякой борони. Аще будеть въ пособленіе людій мало будеть, а къ тому принаймати людій въ помочь; то, что будеть сулилъ найма, черезъ то болѣ не взяти. Таже правда буди Русину въ Ризѣ и на Готьскомъ березѣ, и Нѣмчичю въ Смоленьской волости и въ Полтьской и въ Витебьской. А си грамота написана бысть при Попѣ Иванѣ и при Мастерѣ Фулкинѣ и при Рижьскихъ мужехъ, и при многыхъ купчехъ Рижьскаго Царства, еже есть тѣхъ печать на сей грамотѣ. А се суть сему послуси (свидѣтели) Регембодъ, Тетартъ, Адамъ, горожане на Готьскомъ березѣ; Мемеберъ, Вередрикъ Домомъ изъ Люпка (Любека); Индрикъ, Тонліеръ: таже суть изъ Южата (Данцига?) — Кондратъ кривый, Еганъ Кинотъ: ти суть изъ Мунстера (Минстера) — Берникъ и Фолкирь, тиже суть изъ Глугли (Гренингена?) — Яремъ, Брахтъ: тиже суть изъ Дротмины (Дортмунда) — Индрикъ, Чижикъ: тиже изъ Дрямь (Бремена?) — Альбряхъ Слукъ, Берняръ Велетерь, Алеберь судья Рижскій: тоже суть Рижане. Аще который Русинъ или Нѣмчиць противитися всхочеть сей правдѣ, да тотъ противень Богу и сей правдѣ.»

Во II Т.Собран. Госуд. Грам. напечатанъ списокъ съ подлинника сей договорной грамоты, хранящагося въ Рижскомъ городскомъ Архивѣ; на одной изъ двухъ серебр. печатей, къ ней привѣшенныхъ, изображено имя В. К. Ѳеодора, т. е. Мстислава. Но какъ Пушкинскій списокъ объясняетъ нѣкоторыя мѣста въ Рижскомъ, то я напечаталъ его и въ этомъ второмъ изданіи Рос. Исторіи.

(249) См. Т. II, стр. 35.

(250) Вотъ древнѣйшее извѣстіе о судебныхъ поединкахъ въ Россіи, о коихъ столь много говорится въ законахъ Царя Іоанна Васильевича.

(251) Здѣсь называется волокомъ пространство между Двиною и Днѣпромъ, чрезъ которое надлежало сухимъ путемъ везти товары.

(252) Во всѣхъ нашихъ старинныхъ Ариѳметикахъ сказано о вѣсахъ такъ: «берковецъ 10 пудъ, четверть вощаная (или капь) 12 пудъ, ансырь 2½ гривенки и 8 золотниковъ (или 128 золотниковъ), а нынѣшній ансырь фунтъ или 96 золотниковъ, а въ литрѣ 1½ гривенки, а золотниковъ 72, » и проч. Нашъ древній вѣсъ Капь содержалъ въ себѣ 8 Ливонскихъ талантовъ, какъ сказано въ заключенномъ между Нѣмцами и Новогородцами трактатѣ. (см. выше, примѣч. 244); Statera, quæ dicitur Cap. debet in gravitate continere VIII

104

Livonica talenta. — Здѣсь именно означаются куны Смоленскія: слѣдственно между сими, Новогородскими и другими кунами была розница.

(253) См. Liefländ. Chron. II, 23. Тамъ сказано, что онъ заключенъ въ 1228 году, на Латинскомъ и Русскомъ языкѣ, и что Мстиславъ Смоленскій подписался за Князей Полоцкихъ и Россіянъ Витебскихъ.

(254) Если бы при Ярославѣ гривна серебра содержала въ себѣ, на примѣръ, не болѣе двухъ гривенъ кунами, то вѣроятно ли, чтобы Князь Смоленскій вдвое уменшилъ пеню за убійство цѣною серебра, опредѣляя взыскивать съ убійцы тѣ же сорокъ гривенъ кунами? Количество драгоцѣнныхъ металловъ безъ сомнѣнія увеличилось въ Россіи съ XI до XIII вѣка. — О Новогородской гривнѣ 1230 году см. нашей Исторіи Т. I, примѣчаніе 527.

(255) Церковь Софіи, Кіевская и Новогородская, также Соборная въ Владимірѣ, построенная Андреемъ; безъ сомнѣнія и другія: ибо Лѣтописецъ сказываетъ за рѣдкость, что Суздальская была отдѣлана одними Русскими художниками.

(256) См. Воскресенск. Лѣт. II, 118. Въ харатейныхъ именно прибавлено: «ища мастеровъ отъ Нѣмецъ, но изобрѣте мастеръ отъ Св. Богородицы.» О Милонѣгѣ см. выше, примѣч. 153 подъ годомъ 1198. Сей же Милонѣгъ, думаю, въ 1185 г. построилъ Новогородскую церковь Св. Вознесенія (см. Новогородск. Лѣт. г. 6693).

(257) Кіевск. Патерикъ, 120, 123.

(258) Я видѣлъ нѣсколько такихъ расписанныхъ листовъ въ древнихъ Евангеліяхъ и другихъ церковныхъ книгахъ. Наименую изъ нихъ двѣ: Псалтирь XII вѣка въ библіотекѣ Московскаго Профессора, Г. Баузе, и весьма же древнее Евангеліе въ библіотекѣ Графа А. И. Мусина-Пушкина. — Считаю за нужное упомянуть здѣсь о славныхъ, такъ называемыхъ Каппоніановыхь доскахъ (Tabulæ Capponianæ), о коихъ столь многіе Ученые писали и спорили (см. Ассеман. Kalend. Eccles. Univ. Т. I, стр. 1 и слѣд.). Священникъ Герасимъ Фока, уроженецъ Кефаловскій, будучи въ Москвѣ Духовникомъ (какъ увѣряютъ) Государя Петра Великаго, въ даръ отъ него получилъ живописное изображеніе всѣхъ Россійскихъ Святыхъ (въ маломъ видѣ) на пяти доскахъ, съ означеніемъ мѣсяцевъ и дней, когда торжествуется ихъ память. Герасимъ скоро умеръ отъ язвы въ Константинополѣ; а братъ и наслѣдникъ его за 300 червонныхъ уступилъ сіи картины Маркизу Александру Каппонію, отдавшему ихъ, какъ безцѣнное произведеніе древняго Русскаго искусства, въ библіотеку Ватиканскую. Необыкновенный блескъ, нѣжность или тонкость красокъ, и даже правильность рисунка удивили Италіянскихъ художниковъ. Самъ Каппоній написалъ о томъ цѣлую книгу въ 1731 году, и думалъ, что такія краски могли быть составлены единственно изъ еоку неизвѣстныхъ травъ или какого нибуль химическаго смѣшенія (la vernice è bellissima, е le figure non avendo corpo, ci fanno sospettare che i colori delle medesime sieno composizione de sughi d’erbe, о di mistura somigliante all’alchimia). Игнатій Кульчинскій, Авторъ книги Specimen Ecclesiæ Ruthenicæ, угадывалъ, что сіи картины писаны во время Владиміра Святаго. Ассемани считалъ оныя памятникомъ XIII вѣка: ибо на нихъ изображены нѣкоторые Святые, признанные Греческою Церковію послѣ Владиміра, но нѣтъ ни одного, жившаго въ XIV столѣтіи: заключеніе вѣроятное для однихъ иностранцевъ! И нынѣ пишутъ у насъ на доскахъ такія Святцы съ изображеніемъ единственно древнихъ Святыхъ Греческихъ. Гладкость и тонкость

105

красокъ, столь удивительныя для Каппопія, происходитъ отъ того, что наши иконописцы, разводя оныя яичнымъ бѣлкомъ, послѣ обыкновенно лощатъ одежду и лица на образахъ зубомъ или другимъ подобнымъ веществомъ. Однимъ словомъ, Каппоніевы Святцы могли быть произведеніемъ XVII вѣка. Внизу на доскахъ (сдѣланныхъ, по мнѣнію Каппонія, изъ Ливанскаго кедра!) живописцы означили имена свои; на одной: писалъ Андрей Ильинъ; на другой: писалъ Никита Ивановъ; на третьей: писалъ Сергѣй Васильевъ. Ассемани хотѣлъ насъ даже увѣрить, что сіи живописцы были Аѳонскіе Монахи, и Греки!

(259) См. выше, примѣч. 167. Увидѣвъ шелковыя, золотомъ шитыя перчатки въ гробѣ Папы Иннокентія IV, погребеннаго въ 1254 году, Италіянцы хвалятся изобрѣтеніемъ въ Европѣ сего искусства, неизвѣстнаго во Франціи до XV вѣка. Впрочемъ еще въ Библіи упоминается о виссонѣ швенномъ, и проч.

(260) См. Патерикъ л. 125, 126, 127, 178. Армянинъ говоритъ Св. Агапиту о лекарствѣ: «нѣсть сіе отъ нашихъ зелій, но мню изъ Александріи быти.»

(261) См. Т. II, примѣч. 34, 158, 380, и выше, примѣч. 29, 171, 179; см. также Патерикъ Кіевскій и Степен. Кн. I, 270, 272.

(262) Сочинитель именуетъ Князей своего времени, Ярослава Галицкаго и другихъ, жившихъ въ концѣ XII вѣка. А. С. Шишковъ въ примѣчаніяхъ на Слово о полку Игоревѣ утверждаетъ, что сочинитель не отъ себя величаетъ сихъ Князей, но именемъ Святослава: гордый Владѣтель Кіевскій не могъ называть ихъ своими Господами, или Государями, какъ тамъ сказано (стр. 29, 30): «вступиша, Господина, въ златый стремень ... стрѣляй, Господине, Кончака, » и проч.

Сочинитель говоритъ (стр. 12): «се вѣтри, Стрибожи внуци, » и проч.

(263) О семъ происшествіи 1185 года см. выше, стр. 41. — Всеволодъ, хваля свою Курскую дружину, говоритъ (Слово о полку Игоревѣ, стр. 8): «а мои Куряни свѣдоми къметикметями назывались слуги и дружины: см. ниже, примѣч. 272. Въ титулѣ слово полкъ употреблено въ смыслѣ битвы.

(264) Сочинитель хочетъ сказать, что Россіяне, обогатившись золотомъ и Греческими тканями, бросили остальное, менѣе драгоцѣнное.

(265) «Се бо Готскія красныя дѣвы ... звоня Рускымъ златомъ, » и проч. Со временъ славнаго Германариха жили Готѳы (см. Т. I, примѣч. 88) въ Тавридѣ, гдѣ властвовали тогда Половцы.

(266) Слово о полку Игоревѣ, стр. 31. Издатели несправедливо думали, что сей Романъ и Мстиславъ были сыновья Великаго Князя Ростислава. Романъ Ростиславичь умеръ около 1175 года (см. выше, примѣч. 44), а Мстиславъ, братъ его, въ 1180, Іюня 14 (см. Новогородск. Лѣт. стр. 44): слѣдственно Авторъ современный не могъ въ 1185 году звать ихъ на Половцевъ. Здѣсь рѣчь о Романѣ Мстиславичѣ Волынскомъ или Владимірскомъ (который сдѣлался послѣ Галицкимъ) и двоюродномъ братѣ его, Мстиславѣ, сынѣ Ярослава Луцкаго. Авторъ говоритъ ниже: «Ингварь, Всеволодъ» (братья Мстислава Ярославича) «и вси три Мстиславича, не худа гнѣзда шестокрилци.» Сравнивая сихъ трехъ братьевъ съ пернатыми, онъ называетъ ихъ шестокрылыми для того, что у трехъ птицъ шесть крыльевъ; а Мстиславичами именуетъ по ихъ прадѣду, Мстиславу Великому.

(267) Въ томъ смыслѣ, кажется, что его одинъ умъ замѣнялъ восемь умовъ. «Отверзаешь путь къ Кіеву»: т. е. кого хочешь, пускаешь въ Кіевъ.

106

(268) См. Т. II, стр. 43. О смерти Изяслава I, убитаго въ 1078 году вмѣстѣ съ Борисомъ Вячеславичемъ (см. Т. II, стр. 50), Сочинитель говоритъ (стр. 16): «съ тоя же Каялы Святоплкъ (или Михаилъ, сынъ Изяславовъ) по сѣчѣ я отца своего междю Угоръскими иноходьцы ко Св. Софіи къ Кыеву.» Издатели не угадали истиннаго смысла сей рѣчи, гдѣ есть описка: «по велѣ я, » вместо: «по сѣчѣ я» то есть, взялъ. Сочинитель хочетъ сказать, что Святополкъ взялъ на мѣстѣ битвы и повезъ въ Кіевъ тѣло отца своего на Венгерскихъ иноходцахъ; но современный Несторъ пишетъ, что Изяславъ убитъ не далеко отъ Чернигова. —

(269) О семъ счастливомъ походѣ Святослава см. выше, стр. 40.

(270) То есть, Хану, у коего Игорь былъ плѣнникомъ.

(271) Чернеть есть родъ утки.

(272) Сія церковь была построена Мстиславомъ Великимъ (см. Т. II, примѣч. 256). Въ той же книгѣ, въ коей находится Слово о полку Игоревѣ (въ библіотекѣ Графа А. И. Мусина-Пушкина) вписаны еще двѣ повѣсти: Синагрипъ, Царь Адоровъ, и Дѣяніе прежнихъ временъ храбрыхъ человѣкъ. Онѣ безъ сомнѣнія не Русское сочиненіе, но достойны замѣчанія по древности слога. Первая сказка начинается такъ:

«Въ то время азъ Акырь книгчій (книжникъ) бѣ, и речено ми есть отъ Бога; отъ тебе чадо не родится. Имѣніе же имѣя паче всѣхъ человѣкъ; пояхъ жену и устроихъ домъ, и жихъ 60 лѣтъ, и не бысть ми чяда, и създахъ требникы (жертвенники) и възгнѣтихъ огнь, и рѣхъ: Господи Боже мой! аще умру, и не будеть ми наслѣдника, и ркуть человѣци: Акыръ праведенъ бѣ, и Богу истинно служаше; аще умреть и не обрящеться мужескъ плъ (полъ), иже постоить на гробѣ его, ни дѣвическъ плъ, иже бы его оплакала; ни иже по немъ задницу (наслѣдство) възметь ... И нынѣ прошу у тебе, Господи Боже мой! даждь ми мужескъ полъ: гда преставлюся, да всыплеть ми пръсть (персть) на очи мои.» Сія самая повѣсть переведена съ Арабскаго на Французскій языкъ и напечатана въ Продолженіи Тысячи одной ночи. Какимъ образомъ она сдѣлалась извѣстною въ древней Россіи! — Вторая повѣсть изображаетъ богатырство трехъ сыновей одной набожной вдовы, и племянника ихъ, Девгенія. Дѣйствіе происходитъ въ землѣ Греческой. Сочиненіе не богато стихотворными вымыслами: храбрецы бьютъ людей какъ мухъ и сѣкутъ головы тысячами. Однакожь сообщимъ нѣкоторыя описанія. «Ста Амера на сумежіи Грецкой земли и рече: Боярство мое великое, сынове Аравитьстіи! имѣете ли дръзость на Гречкую землю, противу тъ (той) силѣ плки поставити? И единъ Аравитянинъ велегласно рче ... устны у него пяди; на конецъ устенъ висяху многы жуковины, и по конецъ носа 12 замка замчена.» О Девгеніи сказано: «двѣнадцати лѣтъ мечемъ играетъ, а на 13 лѣто копіемъ, а на 14 лѣто похупается (покушается) всякый звѣрь побѣдити.» Онъ ѣдетъ къ славной красавицѣ Стратиговнѣ, бренчитъ подъ окномъ ея на гусляхъ серебряныхъ съ золотыми струнами, и говоритъ: «Кажи ми отца своего и братію, каковы суть! И начя дѣва ему глаголати: на отцѣ моемъ брони златы и шеломъ златъ съ каменіемъ драгымъ и жемчюгомъ саженъ, а конь у него покрытъ паволокою зеленою; а братіа моя суть въ сребреныхъ бронехъ, только шеломы златы, а кони у нихъ чрьвленою паволокою покрыты.» Побѣдивъ отца и братьевъ, Девгеній говоритъ имъ: «азъ старости твоея дѣля пожалую дамъ ти свободу, и сыномь твоимь; толико (только) знаменіе свое

107

хощу възложити на васъ ... И бѣ на Стратигѣ златъ крестъ прадѣда его многоцѣненъ, и у сыновь его жуковины многоцѣнны съ драгымъ каменіемь; то взя у нихъ за знаменіа мѣсто. Онъ женится на Стратиговнѣ, и тесть предлагаетъ ему дары: «Пода Стратигъ своему зятю 30 фаревь (коней), а покрыты драгыми паволоками, а сѣдла и узды златомъ кованы; пода ему конюхъ 20, пардусовъ и соколовъ 30 съ кръмилици своими и дасть ему кожуховь 50, сухымь златомь шиты, и паволокъ великыхъ 100; шатеръ великъ единъ шитъ весь златомь: вмѣщахуся вонь многы тисуща (тысящи) вой, и ужица бяху шатра того шолъкова, а колца сребрена; и подасть ему икону злату Св. Ѳеодоръ, и копіа 4 Аравитьская, и мечь дасть прадѣда своего. А теща подасть ему драгыхъ паволокъ зеленыхъ 30, кожуховъ 20, сухымь златомъ шитыхъ съ драгымъ каменьемъ и съ жемьчюгомъ; пръвый шуринъ уноша подасть ему 50 поясовь златокованныхъ, и ина шурья даша ему многы дары, имъ же нѣсть числа.» — Замѣтимъ нѣкоторыя древнія слова въ сихъ двухъ повѣстяхъ: хорекъ называется дъхорь (см. сей Исторіи Т. IV, примѣч. 65), рогатина рогвица, толще вътнѣе, куфшинъ кнея, слуги кмети (у Славянъ Иллирическихъ cmetiti значитъ быть въ подданствѣ). Жуковина или жиковина есть перстень: сіе слово часто употребляется въ грамотахъ XV и XVI вѣка, особенно въ Крымскихъ.

Въ той же книгѣ находится еще Сказаніе о Индіи богатой, или мнимое письмо Священника Іоанна къ Мануилу, Греческому Императору. О семь Царѣ-Священникѣ см. ниже, примѣч. 282. Іоаннъ сказываетъ Мануилу, что ему повинуется въ Индіи 72 Царя; что въ его земляхъ родятся потамы (полчеловѣка и полпса) урши или медвѣди, Фениксы, рыбы съ золотою кровью, звѣри о пяти ногахъ, и Сатиры; что люди тамъ не лгутъ, ибо отъ всякой лжи блѣднѣютъ какъ мертвецы; что улицы намощены драгоцѣнными камнями, и проч.

(273) Такъ Епископы убѣждали Святополка II не мучить Василька, а Долгорукаго освободить Берладника; такъ Митрополитъ удерживалъ Новогородцевъ отъ войны междоусобной; такъ Архіепископъ Митрофанъ примирилъ народъ съ Княземъ (см. выше, стр. 105), и проч.

(274) См. Т. II, примѣч. 113. Въ самыхъ монастыряхъ бывали иногда пиры, осуждаемые Митрополитомъ Іоанномъ въ его Церковномъ правилѣ (см. Т. II, примѣч. 158). — О Всеполодѣ I говоритъ Несторъ (въ печатн. стр. 133): «бѣ же вздержаясь отъ пьянства.» — О дѣтяхъ побочныхъ см. Русскую Правду въ семъ томѣ, отдѣленіе XXXVII; см. также въ договорѣ Князя Смоленскаго съ Нѣмецкими городами статью 1.

(275) При Всеволодѣ I (Т. II, стр. 59), Ярополкѣ II, (Т. II, примѣч. 268), при Игорѣ II (Т. II, стр. 123), послѣ Андрея Боголюбскаго (выше, стр. 20), и проч.

(276) См. Воскресенск. Лѣт. I, 69.

(277) См. Т. II, примѣч. 380, въ отвѣтахъ Нифонта на вопросы Кириковы.

(278) Не говоря о Святославѣ I, который, будучи слабымъ отрокомъ, уже металъ копья въ Древлянъ, замѣтимъ, что Всеволодъ III, осаждая Пронскъ, имѣлъ съ собою двухъ сыновей, Георгія десятилѣтняго и Владиміра пятилѣтняго (см. выше, примѣч. 125).

(279) См. въ Бержерон. собраніи, Т. I, Voyage de Benjamin, стр. 65. Веніаминъ именуетъ городъ Пинъ или Финъ; думаютъ, что надобно читать Хиве т. е. Кіевъ (см. Шпренгеля Gesch. der Entdeckung 278).

108

Достойно замѣчанія, что Персидскій Стихотворецъ XII вѣка, Низами, въ своей Поэмѣ Александра Великаго, упоминаетъ о Россіянахъ какъ о союзникахъ сего Героя: озлобясь на нихъ за опустошеніе столицы Королевы Арменской, онъ плѣнилъ Россійскаго Царя, именемъ Кайтала (см. въ Гаммер. Fundgruben des Orients, о твореніяхъ Низами, стр. 119). Это сказка; но свидѣтельствуетъ, что Россіяне въ XII вѣкѣ уже славились могуществомъ въ Персіи.

(280) См. Дегина Histoire générale des Huns, T. III, кн. XV, стр. 2 и слѣд.; также Абульгази-Баядуръ-Хана Histoire généalogique des Tatars, Гобилев. Histoire des Mengous, Пети де-ла-Круа Histoire du grand Genghiskan, и въ Эрбелот. Bibl. Orient. статьи Genghiskhan, Mohammed, и проч. Все, что говорю здѣсь о Моголахъ или Татарахъ, взято изъ сихъ источниковъ.

(281) Езукай, побѣдивъ одного Татарскаго Хана, именемъ Темучина, свѣдалъ о рожденіи сына своего и далъ сему младенцу имя побѣжденнаго Хана.

(282) Дегинъ пишетъ (Н. des Huns. кн. XV, стр. 20), что сей Татарскій Ханъ, обращенный въ Христіанство Несторіанскими Миссіонаріями, былъ тотъ Священникъ и Царь Іоаннъ, который велъ переписку съ Папами и Государями Европейскими. Онъ славился въ Европѣ во время путешественниковь Карпина и Рубруквиса (см. Бержерон. Voyages etc. Т. I). Фишеръ думалъ, что Священникомъ Іоанномъ назывался Патріархъ Несторіанскій (Сибирск. Исторія, стр. 43 и слѣд.). Другіе искали сего романическаго Царя-Пресвитера въ Абиссинін. Между бумагами, полученными мною изъ Кенигсбергскаго Архива, находятся два письма Великаго Магистра Нѣмецкаго, Конрада фонъ Юнгингена, отъ 20 Генваря 1407 года къ Королямъ Арменіи и Абассійскому или Священнику Іоанну (Regi Abassiæ sive Presbitero Iohanni). Здѣсь Abassia означаетъ не Абиссинію, но Кавказскую Абазу или Авхазію. Вотъ новое открытіе для объясненія темной сказки о Священникѣ Іоаннѣ!

(283) Они прислали въ даръ Чингисхану птицу кречета, называемую по-Турецки Шунгаръ (см. Абульгази Hist. des Tatars, стр. 205). Сибирскіе Моголы или Мунгалы разсказываютъ, что Чингисханъ имѣлъ главное свое жилище при рѣкахъ Ононѣ и Курюлюмѣ, изъ коихъ первая впадаетъ въ Шилку, а другая въ озеро Далай (см. Миллер. Исторію Сибирскую, стр. 3); что Вельможи, избравъ сего бывшаго Царевича въ Ханы, совѣтовались, какое дать ему новое имя; что въ ту минуту какая-то птица закричала: Чингисъ! и Вельможи назвали его симъ именемъ.

(284) См. Дегин. H. des Huns, кн. XV, стр. 24, и нашей Исторіи Т. I, примѣч. 41.

(285) Татары, Турки и Россіяне называютъ Имперію Хинскую Китаемъ отъ имени народа Татарскаго, Китаевъ или Китановъ, владѣвшихъ ея сѣверною частію въ X вѣкѣ, но истребленныхъ во XII столѣтіи Татарами Ніучами, покорившими сію же часть Китая. Ушедши въ Малую Бухарію, Китаны основали тамъ особенную Державу, названную Кара-Китай или Черный Китай, для отличія отъ ихъ прежней восточной страны. Сіи Китаны, спасаясь бѣгствомъ отъ Ніучей, жили нѣсколько времени на берегахъ Иртыша и Оби, какъ до-нынѣ разсказываютъ Сибирскіе Татары, прибавляя, что тамошніе дремучіе лѣса казались имъ рогами и привели ихъ въ ужасъ (см. Фишер. Сибирск. Исторію, стр. 9).

(286) Одинъ Абульгази пишетъ (стр. 225), что жители сдали сей городъ безъ сопротивленія.

(287) Т. I, стр. 13.

109

(288) См. ихъ Исторію въ Дегин. Hist. des Huns, Т. I, стр. 241, и Т. III, стр. 174—251. Сельчуки разрушили владычество Турковъ Ганзевидовъ, которыхъ Государь въ XI вѣкѣ первый именовался Султаномъ. Прежде Цари Магометанскіе назывались Малеками (см. Дегин. Т. III, стр. 162).

(289) На картахъ пишется сія земля Харазмъ, Kharasm; называется также Ховарезмомъ, у насъ же Хивою (см. Рычкова Топографію Оренбургск. стр. 19).

(290) См. Абульгази Hist. des Tatars, стр. 257 въ примѣч.

(291) См. Дегин. Hist. des Huns, кн. XV, стр. 51.

(292) См. Баеров. Opuscula, de muro Caucaseo, стр. 122 и слѣд. Когда Петръ Великій взялъ Дербентъ, то начальникъ сего города вручилъ ему любопытное Арабское сочиненіе о древностяхъ Дагестана. Между бумагами Миллера нашелъ я также рукопись подъ заглавіемъ: Изсѣстіе о городѣ Дербентѣ, переведенное съ Арабскаго языка въ Кизлярѣ 1758 году, стараніемъ Генерала-Маіора и Кизлярскаго Оберъ-Комменданта фонъ Фрауендорфа. Та и другая рукопись согласны въ главныхъ обстоятельствахъ; сообщаю извлеченіе изъ Миллеровой.

«Кубать Шахъ царствовалъ въ Персіи около временъ Магометовыхъ (еще въ VI вѣкѣ) и безпрестанно воевалъ съ Царемъ Каганомъ Туркомъ (Козарскимъ). Каганъ владѣлъ нагорною стороною рѣки Волги, имѣя тамъ богатую столицу, близъ моря Каспійскаго, и до 400, 000 воиновъ. Наконецъ они помирились. Каганъ выдалъ дочь свою за Кубатова сына Нуширвана (или Хозроя I), и дозволилъ Персидскому Шаху построить на границѣ каменную стѣну, чтобы ихъ подданные могли жить спокойно. Шахъ возобновилъ древнюю Каспійскую стѣну Александра Великаго (см. нашей Исторіи Т. I, стр. 24), сдѣлалъ въ ней многія желѣзныя ворота и такъ укрѣпилъ, что 100 воиновъ могли защищать оную противъ 100, 000 непріятелей (Баеров. Opuscula, стр. 123). Сынъ его, Нуширванъ, еще при жизни отца основалъ Дербентъ съ другими городами и провелъ отъ него стѣну до Аграхани, гдѣ жилъ Царь Изфендіяръ, данникъ Кагановъ, въ богатомъ мраморномъ дворцѣ, наполненномъ драгоцѣнными металлами.

«Аравитяне, завладѣвъ Персіею, побѣдили Кагана, и начальникъ ихъ (будто бы самъ Магометъ) совѣтовалъ Персіянамъ еще болѣе укрѣпить Дербентъ, ключь ихъ Государства. Чрезъ нѣкоторое время сей городъ отложился отъ Персіянъ и поддался Кагану: Аравитяне при Калифѣ Велитѣ (или Валидѣ, царствовавшемъ отъ 705 до 714 года) взяли его и разорили до основанія, но снова построили, устрашенные набѣгами Каспійскихъ народовъ. Абу-Абентъ-Джерра, Визирь Персидскіи, завоевалъ весь Дагестанъ, укрѣпилъ Дербентъ, построилъ тамъ семь мечетей и семь желѣзныхъ воротъ. Преемникъ сего Визиря освободилъ гражданъ Дербентскихъ отъ дани и велѣлъ, чтобы невѣрные, пріѣзжая туда для купечества, жили за городомъ въ особенномъ Караванъ-Сараѣ, и чтобы пословъ чужеземныхъ вводили въ крепость всегда съ завязанными глазами. Визирь Мерванъ снова наложилъ дань на Дербентцевъ и на всѣхъ окрестныхъ жителей. Кумыки давали ему 50 работниковъ, 50 женщинъ и 20, 000 горстей пшеницы — Кубичинцы 50 работниковъ, Хайданъ 500 работниковъ и 20, 000 горстей пшеницы, мѣстечко Кура, Ахты, Мискинь по 20, 000 горстей пшеницы и по 400 рублей деньгами, а Ханъ Шамаханскій 12, 000 батмановъ пшеницы. Хлѣбъ изъ всѣхъ мѣстъ привозили въ Дербентъ, и клали въ большомъ каменномъ анбарѣ. Сей городъ прославился въ самыхъ

110

дальнѣйшихъ государствахъ; но злодѣй, именемъ Джіулъ, тайный другъ Кагановъ, овладѣлъ Дербентомъ, утѣснилъ народъ и довелъ до нищеты: жители разбежались въ Берды и Шамаху. Знаменитый Калифъ, Гарунъ Алъ-Рашидъ (современникъ Карла Великаго) самъ былъ въ Дербентѣ и старался снова привести его въ цвѣтущее состояніе. Наконецъ окрестные народы перестали свозить дань въ сей городъ, который упалъ совершенно; жители обѣдняли, не захотѣли уже заниматься воинскимъ искусствомъ и начали торговать въ чужихъ земляхъ.» — Замѣтимъ, что Моисей Хоренскій (см. его Geograph. стр. 356) упоминаетъ о стѣнѣ Дербентской (murus Darbandius).

(293) См. Абульгази Hist. des Tatars, стр. 310; также нашей Исторіи, Т. I, примѣч. 40. Лѣтописцы Русскіе говорятъ, что Татары побѣдили Ясовъ: Абульгази же именуетъ Аланъ.

(294) Воскр. Лѣт. II, 176: «Юрьи Кончаковичь бѣ болій всѣхъ Половецъ.» См. также Новогородск. Лѣт. стр. 99 и слѣд.

(295) «Прибѣгоша, идѣ же зовется валъ Половецкій ... Поплѣниша (Татары) Ясы, Обезы, Касогы» ... Въ Воскресенск. Лѣт.: «и инѣхъ языкъ семь.»

(296) Въ Волынск. Лѣт.: «пріиде неслыханая рать, безбожніи Моавитяне, рекомыи Татарове.» Въ Новогород. Лѣт.: «Языци незнаеми, ихъ же добрѣ никто же не вѣсть, кто суть, и отколѣ изыдоша, и котораго племене суть, и что Вѣра ихъ, а зовутъ я Татары, а иніи глаголють Таурмени, а друзіи Печенѣзи; иніи же глаголють, яко се суть, о нихъ же Меѳодій, Патарскій Епископъ, свидѣтельствуеть, яко си суть исшли изъ пустыня Етріевскыя, суще межи Въстокомъ и Сѣверомъ: тако бо Меѳодій глаголеть, яко (къ) скончанію временъ явитись тѣмъ, яже загна Гедеонъ, и поплѣнять всю землю отъ Востокъ до Ефрата и отъ Тигръ до Понтьскаго (Чернаго) моря, кромѣ Еѳіопія.» — Чингисханъ былъ, какъ мы сказали, роду Могольскаго; но какъ большая часть его войска состояла изъ Ордъ Татарскихъ, имъ покоренныхъ, то имя Татаръ сдѣлалось обшимъ. Между нынѣшними Моголами, или Мунгалами, и нашими Татарами есть великая розница въ языкѣ и въ самой наружности: первые сходствуютъ съ Калмыками, вторые съ Турками. Абульгази производитъ тѣхъ и другихъ въ седьмомъ колѣнѣ отъ сына Іафеѳова, Турка, сказывая, что Аланца-Ханъ имѣлъ двухъ сыновей, Татара и Могола (Hist. des Tatars, гл. II и III), и что пращуръ ихъ, Таунакъ, началъ первый употреблять соль (уронивъ нечаянно кусокъ мяса на соляную землю). Въ самомъ дѣлѣ ни одинъ изъ нынѣшнихъ народовъ Татарскихъ не именуетъ себя Татарами, но каждый называется особеннымъ именемъ земли своей, увѣряя, что всѣ они происходятъ отъ Турка; но какъ Абульгази пишетъ, что Татары составляли многолюднѣйшео племя между Турецкими народами, то можно заключить, что прежде какая нибудь сильная Орда дѣйствительно такъ называлась (см. Фишер. Сибирск. Исторіи, стр. 86 и далѣе). Сіе мнѣніе утверждается еще и темъ, что Якуты въ числѣ боговъ своихъ покланяются идолу Татару. Персидскіе и Арабскіе Историки не знаютъ сего имени, обыкновенно называя Чингисхана Царемъ народа Могольскаго. Нѣкоторые Ученые думали, что оно есть Китайское: ибо Китайцы называютъ всѣ народы сосѣдственные Та-та. По сказанію Карпина (его Voyage въ Бержерон. стр. 38), имя Татаръ произошло отъ реки Татара.

(297) Сей Мстиславъ Святославичь названъ здѣсь Козельскимъ. — Юный братъ Даніиловъ, Василько, оставался тогда въ Владиміре Волынскомъ. Въ

111

Воскресенск. и Волынск. Лѣтописцѣ сказано, что Даніилу Романовичу было тогда около 18 лѣтъ; но Романъ убитъ въ 1205 году, а Даніилъ остался послѣ него четырехъ лѣтъ. — О Всеволодѣ Мстиславичѣ см. выше, стр. 105. Татищевъ думалъ, что онъ былъ Даніиловъ родный братъ. Сей Историкъ назвалъ Хана Половецкаго, принявшаго Христ. Вѣру, Котякомъ, а Никон. Лѣт. Батыемъ. Тесть Мстислава Галицкаго именованъ въ Новогород. Лѣт. Котяномъ, а въ другихъ Котякомъ.

(298) Татищевъ опредѣляетъ здѣсь число Россіянъ, Татаръ, Половцевъ, сказывая, что первыхъ было 83, 000, а вторыхъ болѣе 200, 000. Въ нѣкоторыхъ лѣтописяхъ сказано только, что Владиміръ Рюриковичь привелъ изъ Смоленска 400 человѣкъ. Никон. Лѣт. говоритъ о Баутахъ, Гайгалахъ (вмѣсто Галичанъ), Выгольцахъ (вмѣсто выгонцевъ Галицкихъ). Въ древнихъ лѣтописяхъ: «бѣ бо ладій 1000 (въ Никонов. 2000), и возведоша пороги» — (то есть, дошли до нихъ, вверхъ по рѣкѣ: ибо Хортица ниже пороговъ) — «и сташа у рѣки Хортици на бродѣ на протолчьи; бѣ же съ ними Домарѣчичь Юрьи и Дръжикра (Держикрай) Володиславичь.» Въ Волынск. Лѣт.: «переидоша Днѣпръ (Россіяне) въ день во Вторникъ.»

(299) Надобно замѣтить, что въ Воскресен. Лѣтописи, которая выбрана изъ разныхъ, объ одномъ дѣлѣ говорится здѣсь дважды: сперва о нападеніи Мстислава Галицкаго на отрядъ Татарскій, какъ описано въ Новогородской, и вторично о побѣдѣ Россіянъ за Днѣпромъ, какъ говорятъ о томъ другіе Лѣтописцы. Если бы Мстиславъ разбилъ Татарскій передовый отрядъ еще до прибытія Галицкаго флота, то Даніилъ и товарищи его не могли бы сказывать сему Князю за новость, что Татары хорошо или худо стрѣляютъ. Описаніе перваго дѣла кончится словами: «слышавше же то Князи Русстіи, пойдоша вси за Днѣпръ;» а послѣ опять; «преидоша вси Князи Днѣпръ:» за чѣмъ же войско наше, побѣдивъ Татаръ, возвращалось на правую сторону сей рѣки? Замѣтимъ еще несогласіе: по сказанію Новогородскаго Лѣтописца Мстиславъ Галицкій съ тысячью воиновъ (въ Никонов.: съ 20, 000) разбилъ Татаръ, а по извѣстію другихъ всѣ Князья, узнавъ о приближеніи враговъ, тронулись съ мѣста, и наша конница обратила въ бѣгство непріятельскую: «и взяша скоты ихъ, а со стады утекоша, яко всѣмъ воемъ наплънитися скота.» Въ Новогород. Лѣт.: «а прокъ ихъ (остатокъ Татаръ) вбѣже съ Воеводою своимъ Гемябѣкомъ въ курганъ Половечьскый, и ту имъ не бы мочи, и погребоша Воеводу своего жива въ земли, хотяще животъ его ублюсти, и ту и́ налѣзоша; испросивше Половьци у Мстислава, и убиша и́.»

(300) Въ Новогород. Лѣт. названа сія рѣка Калакомъ, въ другихъ Калкою. См. Подробную карту Россіи, сочиненную при Императорскомъ Депо. Калецъ вмѣстѣ съ Калміусомъ впадаетъ въ Азовское море. — Въ Воскресен. Лѣт.: «оттуда жь идоша по нихъ (Татарахъ) 8 дній (въ Новогородской девять) до рѣкы Калкы, и ту срѣтоша сторожеве Татарстіи и удариша на полци Рустіи; сторожеве же бишась съ полкы Рускыми, и убіенъ бысть ту Іоаннъ Дмитреевичь и ина два съ нимъ. Татаромъ же отъѣхавшимъ, » и проч.

(301) Въ Воскресен. и другихъ лѣтописяхъ поставлено здѣсь 16 Іюня; но въ харатейной Новогородской 31 Маія; и въ Троицкой то же число се ся зло сключи мѣсяца ... Еремія» — надобно дополнить: «Маія, на память Св. Апостола Ерміа» — слѣдственно 31 Маія. Въ нѣкоторыхъ лѣтописяхъ прибавлено: «въ Пятокъ:» такъ и было въ 1224 году, какъ означено въ Новогородской и

112

Волынской; въ иныхъ же поставленъ 1223 годъ. — Далѣе въ Воскресен. Лѣт.: «Данилъ же выѣха напередъ, и Семенъ Олюевичь (не Князь) и Василько Гавриловичь, и разыдошась въ полкы Татарьскіа. Василькови же сбодену бывшу, а Данилу бодену бывшу въ перси, не чуяше раны младеньства ради ... крѣпокъ бѣ на брань. Избивающу ему Татары мужественнѣ, и видѣвъ то Мстиславъ Нѣмый, мнѣвъ, яко Данило прободенъ бысть, и потече на нихъ: бѣ бо той мужъ крѣпокъ, ужикъ сый Роману отъ племене Мономаша; бѣ бо велику любовь имѣя ко отцю его, яко по смерти своей власть свою дая Князю Данилови.»

(302) «Княземъ Мстиславу (Романовичу) и другому Мстиславу (Святославичу Черниговскому) сѣдящимъ во стану и не свѣдущимъ того: не повѣда бо имъ Мстиславъ Мстиславичь зависти ради: бѣ бо котора (распря) межи има ... Вжада (Даніилъ) воды, и испи, и почюти рану на тѣлеси своемъ; во брани же не позна ея крѣпости ради мужества и возраста своего: бѣ бо дръзъ (дерзокъ) и храборъ, и не бѣ ни въ чемъ ему зарока.» — Татищевъ, описывая сраженіе, вымышляетъ болота и проч.; сказываетъ также, что Русскихъ убито 70, 000 а Татаръ болѣе 100, 000, и въ томъ числѣ сынъ ихъ Хана.

(303) Въ наименованіи Князей (коихъ родъ не означенъ въ лѣтописяхъ), слѣдую харатейной Новогородской. Яновка и Шумскъ суть города Волынскіе, а Нѣсвижъ въ Минской Губерніи. Изяславъ былъ сынъ Ингваря Луцкаго (см. выше, примѣч. 160). — А въ Никон. Лѣт. прибавлено: «Убиша Александра Поповича и слугу его Торопа и Добрыню Рязанича, Златаго пояса» — и вмѣсто десяти тысячь убитыхъ Кіевлянъ поставлено 60, 000.

Далѣе въ лѣтописяхъ: «Мстиславъ Мстиславичь преже всѣхъ пребѣже Днѣпръ и перевезеся зань, и повелѣ ладіи жещи и иные сѣщи и отринути отъ брега.» Татищевъ прибавляетъ, что Владиміръ Рюриковичь, уязвленный въ битвѣ, собралъ бѣгущихъ Россіянъ до 5000, отбился отъ Татаръ, отнялъ у нихъ множество коней и благополучно дошелъ до Смоленска; что Кіевляне призвали его къ себѣ; что Михаилъ, сынъ Всеволода Чермнаго, уѣхалъ въ Новгородъ, а оттуда въ Владиміръ къ Георгію, и проч. Никон. Лѣт. при семъ случаѣ говоритъ о Татарахъ, что они «скоры на бой, не обременяютъ себя ничѣмъ тяжелымъ, бѣгутъ и возвращаются въ тоже мгновеніе ока.»

Далѣе въ Новогород.: «Мстиславъ же Кіевскій, видя се зло, не движеся съ мѣста никамо же: сталъ бо бѣ на горѣ надъ рѣкою надъ Калкомъ: бѣ бо мѣсто то камянисто, и ту угоши городъ около себе въ колѣхъ» (не кольями, но въ обозѣ, среди телегъ) «и бися съ ними изъ города того по 3 дни. Ини же Татари поидоша по Русскихъ Князихъ, бьюче до Днѣпра, а у города того оста 2 Воеводѣ, Цьгырканъ (Чегирканъ) и Тешюканъ.»

(304) «Ту же и Бродници съ Татары быша, и Воевода Плоскына, и тъ окояньный Воевода, цѣловавъ крестъ чьстный къ Мстиславу и ко обѣма Князема, око (яко) ихъ не избити, и сълга, » и проч. (см. Т. II, примѣч. 302).

Дубровна есть мѣстечко въ Могилевской Губерніи, въ Оршинской Округѣ. Вѣроятно, что Князь Дубровецкій былъ изъ роду Кривскихъ или Полоцкихъ. (*)

Далѣе: «А Князи издавиша, подкладше подъ дъскы, а сами верху сѣдоша обѣдати.»


(*) (Изъ Прибавленій въ концѣ VIII тома издан. 1819 года:) На рѣкѣ Нижней Горыни есть мѣсто Дубровицы; оно у Поляковъ долго называлось Княжествомъ. (Сообщено З. Ходаковскимъ).

113

(305) Абульгази, Histoire des Tatars, стр. 313, 314. Въ летописи: «Татаромъ же не дошедшимъ до Новагорода Святоплъчскаго, Русь же не вѣдяху злобы и лести Татарскые, исхождаху противу имъ со кресты; они же избиваху всѣхъ.» Никон. Лѣт., не зная Новагорода Святополческаго, поставилъ Новгородъ Сѣверскій, а за нимъ и Татищевъ; но здѣсь говорится о Святополчѣ, бывшемъ на Днѣпрѣ ниже Кіева близъ Витичева (см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 171). Татищевъ пишетъ, что многіе Половцы крестились тогда въ городахъ Россійскихъ, и что жители съ удовольствіемъ всегда ихъ принимали, отводя имъ мѣста для селеній.

(306) См. Абульгази Histoire des Tatars, стр. 314.

(307) Въ Новогород. стр. 99: «Богъ единъ вѣсть, кто суть и отколѣ изыдоша. Премудріи мужи вѣдять я добрѣ, кто книгы разумѣеть; мы же ихъ не вѣмы, кто суть; нъ (но) здѣ вписахомъ о нихъ памяти ради Рускыхъ Князь и бѣды, яже бысть отъ нихъ имъ.»

(308) Татищевъ пишетъ, что Георгій, презирая Татаръ, послалъ съ Василькомъ не болѣе 800 человѣкъ.

(309) «Того же лѣта явися звѣзда на западѣ, и бѣ отъ нея луча не взракъ человѣкомъ, но яко къ полуденью подлѣ всходящи съ вечера по заходѣ солнечнѣмъ, и бѣ величьствомъ паче инѣхъ звѣздъ, и пребысть тако 7 дній, и по 7 дни явись луча та отъ ея ко Встоку, пребысть тако 4 дни, и невидима бысть.» Въ Никон. Лѣт.: «явися звѣзда, глаголемая копіе, простираема отъ Востока до Запада копейнымъ образомъ, и пребысть за 17 дній.» Сія Комета была примѣчена и въ другихъ земляхъ Европейскихъ (Cométographie, I, 400). Далѣе: «Бѣ ведро вельми, и мнози борове и болота загарахуся, и дымове силни бяху, яко не далеча бѣ видѣти человѣкомъ; бѣ бо яко мгла къ земли прилегла, яко и птицамъ по аеру не бѣ лзѣ летати, но падаху на землю и умираху.»

(310) «Якима Ивановиця, Микифора Тудоровиця, Иванка Тимошкиниця, Сдилу Савиниця, Вячка, Иваца, Радка.» — Новогородцы послали къ Георію Полюда, Вячеслава Прокшиниця, Иванка Ярышевиця. Далѣе: «Князь же Георги съ нашими мужи мужъ свой присла, Романа Тысячскаго, и Михайловъ (Михаилова): поимите у мене мой шюринъ, Михаила. Новгородцы же послаша мужъ свой по Михаила.»

(311) «Гюрги пойде съ Тържку много пакостивъ; взя у нихъ 7000 новую» (то есть, семь тысячь гривенъ новою монетою).

(312) «И ста на Ярославли Дворѣ» (по возвращеніи изъ Владиміра) «и рече Новгородцемъ», » проч.

(313) Въ Новогород. Лѣт.: «той же зимѣ придоша Литва ... и не доганяша Тържку за 3 вьрсты, » и проч. Въ Пушкин.: «Много зла створиша, воюя около Новагорода и около Торопча и Смолинска и до Полтеска; бѣ бо рать велика, аки же не была отъ начала міру ... Ярославъ и Володимеръ съ сыномъ и съ Новотържци, Княжь Дворъ, Новгородцевъ мало, Торопцяне съ Княземъ своимъ Давидомъ поидоша по нихъ, а Новгородци послаша; они же (Новгородцы) дошедше Русы, вспятишася. Князь же Ярославъ сгони е на Всвятѣ и наворони (напалъ) на не.» Давидъ Торопецкій, будучи братомъ Владиміра Псковскаго, былъ слѣдственно сыномъ Мстислава Храбраго, умершаго Княземъ Новогородскимъ. — Далѣе: «Убиша Василя, Меченошю Ярославля.» Сраженіе было (какъ сказано въ Пушкин.) въ Воскресенье Сыропустной недѣли, слѣдственно уже въ 1226 году.

(314) Въ Пушкин.: «Ярославъ ходи изъ Новагорода за море на Емь, гдѣ же ни единъ отъ

114

Князь Рускыхъ не взможе бывати, и всю землю ихъ плѣни ... Ведый множество полона, яко же сущіи съ нимъ не возмогоша всего полона отвести, но овыхъ сѣчаху, овыхъ множество пущаху опять въ свояси.»

(315) Въ Пушкин. въ описаніи 1227 года: «Князь Ярославъ Всеволодичь пославъ крести множество Корелъ; мало не всѣ люди.»

(316) «Съжгоша вълхвы четыре: творяхуть е потворы дѣюше, а Богъ вѣсть; и съжгоша ихъ на Ярославли Дворѣ.» Никон. Лѣт. говоритъ, что Новогородцы привели волхвовъ на Архіепископскій дворъ, и что Бояре Ярославовы вступались за сихъ несчастныхъ.

Далѣе: «Приде Архіепископъ Антоній изъ Перемышля въ Новгородъ, и сѣде на своемъ столѣ, и ради быша Новгородци.»

(317) «Придоша Емь воевать въ Ладозское озеро въ лодкахъ, и приде на Спасовъ день вѣсть въ Новгородъ; Новгородци же, всѣдавше въ насады, вгребоша въ Ладогу съ Ярославомъ. Володиславъ, Посадникъ Ладозьскый, съ Ладожаны, не ждя Новгородьцы, гонися въ лодіяхъ по нихъ въ слѣдъ, и бися съ ними, и бысть нощь, и отступиша въ островлецъ, а Емь на брезѣ съ полономъ: воевали бо бяху около озера на Исадѣхъ и Олонъсь ... Побѣгоша (Ямь) на лѣсъ; много ихъ ту паде, а лодкы ихъ ижгоша. Новгородьци жи, стоявше въ Невѣ нѣколико дній, створиша Вѣче, и хотѣша убити Судиміра; и скры и́ Князь въ насадѣ у себе; оттолѣ вспятишася въ Новгородъ, ни Ладожанъ ждавше, » и проч. Татищевъ называетъ Судиміра Посадникомъ, и вымыслилъ, что Новогородцы хотѣли убить его за медленность въ походѣ.

(318) «Въ тожь лѣто Ярославъ прежъ сей рати (съ Емью) пойде въ Пльсковъ съ Посадникомъ Иванкомъ и Тысячьскый Вячеславъ ... Князь же, постоявъ на Дубровнѣ, вспятися.»

(319) «Сташа около Городища шатры, а иніи въ Славнѣ по дворомъ.»

(320) «Купляху хлѣбъ по двѣ кунѣ, и кадь ржи (4 четверти) по три гривнѣ, а пшеницю по пяти гривнъ, а пшена по семи гривнъ» (см. о цѣнѣ гривны ниже, примѣч. 335); «и такъ ста по 3 лѣта.»

Далѣе: «Пльсковицы ... взяша миръ съ Рижаны, Новгородь выложивше (исключивъ); а рекуче: то вы, а то Новгородци; а намъ не надобѣ» (другими словами: мы не вмѣшиваемся въ ваши дѣла съ Новымгородомъ) «нъ оже пойдуть на насъ, тъ вы намъ помозите. И они рекоша: такъ буди! и пояша у нихъ (у Псковитянъ Рижане) 40 мужъ въ талбу (залогъ) ... Князь (Ярославъ) посла Мишу въ Пльсковъ, река: пойдите со мною, » и проч. Никон. Лѣт. вымыслилъ, что Псковитяне отвѣчали Ярославу: вѣси, яко вси есмя Адамово племя, и вѣрніи и невѣрніи: но убо и съ невѣрными неудобно есть ни прочто же брань сотворяти, но со всѣми въ мирѣ быти, точію къ беззаконію ихъ не приступати, да и тіи, увѣдѣвше наше смиреніе и любовь, пріидутъ въ благоразуміе и крестятся.» Здѣсь Левекъ обрадовался случаю хвалить терпимость Псковитянъ!

(321) «Съ Ѳеодоромъ Даниловицемъ, съ Тіуномъ Якимомъ.» Никонов. Лѣт. прибавилъ, что Ярославъ уѣхалъ въ то время, когда Псковитяне ограбили его Бояръ въ своей области, а Новогородцы отвѣтствовали ему: «вѣси, Княже, Новгородцевъ и Псковичь: якоже хотять, тако и творять.»

(322) См. Райналд. Annal. Eccles. Т. XIII, стр. 371. Письмо начинается такъ: Universis Regibus Russiæ. Gaudemus in Domino, quod sicut

115

audivimus nuntii vestri ad venerabilem fratrem nostrum Mutinensem Episcopum A. S. L. a latere nostro transmissi, eum humiliter rogaverunt, ut partes vestras personaliter visitaret, quia cupientes sana doctrina salubriter instrui, parati estis omnes errores penitus abnegare. Можетъ быть, чиновники Псковскіе дѣйствительно изъявляли готовность къ соединенію Вѣръ Греческой и Латинской, чтобы Римскій посолъ и Ливонскіе Рыцари тѣмъ усерднѣе защищали ихъ. Въ Ливонск. Хроникѣ (Ч. I, стр. 205) сказано, что послы Новогородскіе и другіе въ 1224 году пріѣзжали къ Епископу Моденскому въ Ригу, но единственно для того, чтобы онъ именемъ Папы утвердилъ заключенный ими миръ съ Орденомъ. — Далѣе пишетъ Гонорій (послѣ великихъ угрозъ въ такомъ случаѣ, если наши Князья не пристанутъ къ Латинской Вѣрѣ): Per vos itaque certificari volentes, au velitis habere ab Ecclesia Rom. legatum, ut ejus salutaribus monitis informati, catholicæ fidei amplectamini veritatem, universitatem vestram rogamus, monemus et hortamur attente, quatenus super hoc voluntatem vestram nobis per literas et fideles nuntios intimetis. Interim autem pacem cum Christianis de Livonia et Estonia firmam habentes, и проч ... Dat. Later. XVI kal. febr. pont. nostri anno XI.

(323) «Въ лѣто 6736 пойде Антоній на Хутино къ Св. Спасу по своей воли;» а въ описаніи 6740 году (Новог. Лѣт. 122): «приде изъ Перемышля, и сѣдѣ лѣта два, и онѣмѣ.» Арсеній, избранный Княземъ и народомъ, еще не ѣздилъ ставиться въ Кіевъ.

(324) «И посадиша съ нимъ 2 мужа, Якуна Моисеевиця, Микифора щитника ... Розграбиша дворъ его (Вячеслава Тысячскаго) и брата его Богуслава, и Андреичевъ, Владыцня Столника, и Давидковъ Софійскаго, и Судиміровъ, а на Душильця на Липьньскаго Старосту тамо послаша грабить, а самаго хотѣша повѣсити, нъ ускоци къ Ярославу, а жену его яша ... Отяша Тысячьское у Вячеслава и даша Борису Нѣгочевичю, а къ Ярославу послаша на томъ: поѣди къ намъ; забожницье отложи, судье по волости не слати.» Забожничьемъ называлась, можетъ быть, Княжеская дань, собираемая съ Нѣмецкихъ церквей въ Новѣгородѣ: божницами преимущественно именовались у насъ Латинскіе храмы. Далѣе: «Той же зимѣ побѣже Ѳеодоръ Даниловиць съ Тіуномъ Якимомъ поимше съ собою 2 Княжичя, Ѳеодора и Альксандра, Сыропусныя недѣли въ Уторникъ, въ ночь ... Послаша въ Черниговъ Хота Станимировиця, Гаврилу на Лубяници ... Михаилъ бѣ тъгда въ Брыну» (на рѣкѣ Брынѣ въ Калужск. Губерніи) «съ сыномъ, и поиде въ борзѣхъ на Тържкъ, и приди на Верьбницю въ Тържъкъ, и ради быша людье вси.» Въ Смоленскѣ княжилъ тогда Мстиславъ Давидовичь.

(325) Въ Пушкин.: «Въ лѣто 6732 поставленъ бысть Митрополитомъ въ Св. Софьѣ Кыевѣ блаженный Кирилъ Грьчинъ, мѣс. Генваря въ 6» (слѣдственно уже въ 1225 году) «учителенъ и хитръ ученью божественныхъ книгъ.» Въ Новогород. Лѣт. стр. 123: «въ тожь лѣто (1233) преставися блаженный Митрополитъ всея Руси Кыевскый, именьмь Кюрилъ, родомъ Грьцинъ бѣ; приведенъ бысть изъ Никѣя.» Сочинители Палинодіи и Каталога Митрополитовъ, худо зная древнія лѣтописи, и вѣря Патерику Польскому, изъ одного Кирилла сдѣлали двухъ: Россіянина и Грека.

Въ Пушкин.: Тогожь лѣта (1226) Гюрги съ сыновци своими съ Константиновичема, Василкомъ и Всеволодомъ, ходи въ помочь Михаилу на Олга Курскаго, и створи миръ межи ими; зане по смотренью Божью приключися ту быти прислану

116

Володимеромъ Рюриковичемъ Митрополиту Кирилу, и възвратися Великый Князь, поимъ съ собою Митрополита въ градъ Володимерь, а сыновцы распусти.» — Татищевъ пишетъ, что Олегъ Игоревичь въ отсутствіе Михаила взялъ Черниговъ. Сей Историкъ вымыслилъ рѣчь Митрополита Кирилла и прибытіе Любекскихъ пословъ въ Новгородъ, которые будто бы требовали дозволенія строить тамъ церкви Нѣмецкія.

Далѣе въ Пушкин.: «Того жь лѣта (1227) посла Вел. Князь Гюрги сыновца своего, Всеволода Костянтиновича» — Татищевъ прибавляетъ: по согласію съ Владиміромъ Рюриковичемъ — «въ Рускый Переяславль на столъ, и вниде Всеволодъ мѣс. Сент. въ 15 день на свой столъ ... Тое же зимы ожени Вел. Князь Гюрги сыновца своего, Василька, и поятъ зань Михайловну Черниговскаго Князя, и вѣнчанъ бысть въ церкви Св. Богородицы Благовѣщенья; и вниде съ своею Княгинею въ 1 Суботу поста, Февр. въ 12 день» (уже въ 1228 году). Татищевъ пишетъ, что Василько ѣздилъ выбирать невѣстъ въ разные города; что Великій Князь тогдажь женилъ другаго племянника, Всеволода, на дочери Олега Всеволодича Сѣверскаго и проч. Читатель уже имѣлъ случай замѣтить, что древніе Россійскіе Князья вступали въ брачные союзы съ ближними свойственницами. Георгій женилъ роднаго племянника, Василька, на дочери своего шурина, Михаила.

Далѣе въ Пушкин.; «тое же зимы» (въ 1228 или уже въ 1229 году) «Князь Гюрги посла брата своего, Святослава, въ Переяславль Рускый на столъ.»

(326) Длугош. Hist. Polon. кн. IV, стр. 604: Mscislaus, ob præstantiam Chrobri appelatus. Въ Волынск. Лѣт.: «Олександръ все вражду имѣяше ко своима братома, Романовичема ... понужаше Мьстислава на рать (въ 1225 г.). Мьстиславу же пришедшю на рать на Лысую гору, Данилови же поѣхавшю въ Ляхы, и возведшю Лестка ... Мьстиславу же помочь пославшю Олександрови; срѣтившимъ же имъ рать, вогнаша въ градъ Белзъ, и за мало города не взяша. На утріе противу имъ Мьстиславу не стерпѣвшю, и возвратися въ Галичь. Данилу же воевавшю съ Ляхы землю Галичьскую, и около Любачева, и плѣни всю землю Бельзеськую и Червеньскую. Василку же Князю многый плѣнъ пріемшю, стада коньска и кобылья, и бысть зависть Ляхомъ, и бывшимъ посломъ отъ обоихъ, и пущенъ бысть Демьянъ и Андрей ... Приведе Мьстиславъ Котяня и Половци многы и Володимера Кыевьского, творяся на Ляхы идя ... свѣтъ же Александровъ не престаяше о братѣ своемъ, рекый, яко зять твой убити тя хочеть. Исправленію же» (совѣту, разсужденію) «бывшю около вежи его (Мстислава), самому же Александру не смѣявшю ѣхати, посла Яна своего. Мьстиславу бо рекшю: твоя бѣ рѣчь, Яню, яко Данилъ второе всаживаеть Ляхы на мя. Познавшимъ же всѣмъ Княземъ Александрову клевету ... и рекшимъ: пріими всю власть его за соромъ свой; онъ же за братолюбіе не прія, и вси похвалиша ему. Мьстиславъ же прія зятя своего любовью, и почти его великими дарми, и да ему конь свой борзый, Актазъ, якого же въ та лѣта не бысть, и дочерь свою Анну даривъ, и съ братьею видѣвся въ Перемили, и утвердиша миръ.» Слѣдуетъ описаніе бѣгства Галицкихъ Бояръ въ 1226 году: «отъидоша въ землю Перемышлескую, въ горы Кавокасьскія (Карпатскія) рекше во Угорьскыя, на рѣку Днѣстръ ... Мьстиславу же пославшю отца своего, Тимоѳея ... Выгнанъ (Жирославъ) иде ко Изяславу» (сыну Владиміра Игоревича: см. ниже, примѣч. 347) ... «Андрей же» (Королевичь

117

Венгерскій, княжившій въ Перемышлѣ) «послушавъ лестиваго Семьюнка Чермьнаго, и бѣжа въ Угры, и нача воздвизати рать. Бывши же зимѣ, пріиде ко Перемышлю. Юрьеви тогда тысящю держашю, переда Перемышль, и бѣжа ко Мьстиславу. Королеви же ставшю во Звенигородѣ ... Днѣстру же наводнившюся ... Мьстиславъ же выѣха съ полкы ... Онѣмъ же позоровавшимъ насъ, и ѣхаша Угре во станы ... Оттуду же пойде Король ко Теребовлю ... и бися подъ Кременцемъ, и много Угорь избиша ... Мьстиславъ посла Судислава къ Данилу, рекый: не отступай отъ мене. Оному же рекшю: имамъ правду въ сердци своемъ. Оттуду же иде Король ко Звенигороду. Выѣха же Мьстиславъ изъ Галича. Угрѣ же выѣхаша противу ... Мьстиславъ же бися, и побѣди я, и гнаша по нихъ до становъ ... Мартипиша убиша, Воеводу Королева. Король же смятеся умомъ, и пойде изъ земли борзо. Данилови же пришедшю ко Мьстиславу съ братомъ Василькомъ ко Городку, и Глѣбъ съ нима ... Бѣаше Король изнемоглъ ся.» (О семъ несчастіи Венгровъ сказано въ одной современной Нѣмецкой лѣтописи и въ Chronico Austriaco et Claustro-Neoburgensi, подъ годомъ 1227: Andreas, Rex Ungariæ, in Russiam cum exercitu veniens, ab ipsis statim fugatus recessit, interfectis nonnullis de exercitu suo: см. въ Энгел. Gesch. von Halitsch, стр. 526) ... Король же иде во Угры. Тогда же угони Изяславъ со лестивымъ Жирославомъ, идоста съ нимъ въ Угры ... Судиславу льстящю подъ Мьстиславомъ, рече ему: Княже! дай дщерь свою обрученную за Королевича, и дай ему Галичь ... Мьстиславъ дасть Галичь Королевичю Андреева, а самъ взя Понизься (или Подолію) «и оттуду иде къ Торьцкому. — Мьстиславу же Нѣмому давшю отчину свою Данилови, и сына своего поручивъ Ивана. Ивану же умершю, и прія Луческъ Ярославъ, а Черторыескъ Пиняне ... Сѣдящу же» (по Ипатьев. списку въ 1227 г.) «Ярославу въ Лучьскѣ, ѣха Данилъ въ Жидичины молится Св. Николѣ, и зва и́ Ярославъ къ Лучьску; и рѣша ему (Даніилу) Бояре его: здѣ ими Князя ихъ. Оному же отвѣщавшу, яко приходить здѣ молитву творити, и не могу того створити ... Иде въ Володимерь ... Собравше рать, посласта (Даніилъ и Василько) нань Андрея, Вячеслава, Гаврила, Ивана. Оному же выѣхавшю, ятъ бысть (Ярославъ) съ женою Олексіемъ Орѣшкомъ: бѣ бо борзъ конь подъ нимъ; угонивъ и я его до города. И затворишась Лучане. Наутріе же приде Данилъ и Василько, и предашась Лучане. Братъ же да Василькови Луческъ и Пересопницю; Берестій же ему бѣ преже дахъ. — Повоеваша Ятвязи около Берестія, и угониша и́ изъ Володимеря. Наѣхавшима двѣма, Монъдуничю Шутрови и Стегутови Зебровичю, на полкъ, и убьенъ бысть Даниломъ и Вячеславомъ Шютръ, а Стегутъ убьенъ бысть Шелвомъ. Бѣжащимъ же Ятвязѣмъ, угони я Данилъ, Небра язви четырми ранами, древо же вышибе копье изъ руку его. Василькови же угонившю его, кликъ бысть великъ: братъ ти біется назади ... Обратися брату на помощь; оному же (Небру) симъ утекшю; а иніи разбѣгошась ... Данилъ же посла Демьяна ко тести своему, река ему: не подобаеть Пиняномъ (Князю Пинскому) держати Черторыйска. Демьянови же повѣстящу съ нимъ, рече Мьстиславъ: сыну! сгрѣшихъ, не давъ тобѣ Галича ... а про Черторыескъ правъ еси. Демьяну же пріѣхавшу въ Вел. Суботу; наутріе же на Великъ день пріѣхаста Данилъ и Василько ко Черторыйску; въ Понедѣльникъ на ночь обсѣдоста градъ: тогда же и конь Даниловъ застрѣленъ бысть съ города. Наутріе же объѣхаста градъ

118

Мирославъ и Демъянъ, рекоста, яко предалъ Богь врагы наша въ руку ваю. Данилъ же повелѣ приступити ко граду, и взяша, и Князи ихъ изимаша ... Мьстиславъ Великый, удатный Князь умре; жадящю бо ему видити Данила: Глѣбъ же Зеремѣевичь, убѣженъ бысть завистью, не пустяше его.» Въ Пушкин.; «преставися (въ 1228 г.) Мстиславъ Мстиславичь въ Чернцихъ и въ Скимѣ.» Въ Воскресен. прибавлено: Князь Торопечскій, княживъ въ Галичѣ, и пойде въ Кыевъ, разболѣся на пути и пострижеся во Схиму.» Длугошь пишетъ, что Мстиславъ погребенъ въ Кіевской церкви Св. Креста, имъ созданной: in Ecclesia St. Crucis, quam fabricaverat. — Далѣе: въ Волынск. Лѣт.: «Потомъ же (Даніилъ и Василько) пустиста Ярослава, и даста ему Перемиль, и потомъ Межибожье. — Бѣ Кирилъ Митрополитъ, преблаженный и святый, пріѣхалъ (въ 1228 году) мира сотворити, и не може. Ростиславъ Пиньскый» (шуринъ Рюриковъ) «не престаяше клевеща, бѣша бо дѣти его изыманы. Володимеръ же Кыевскый собра вои ... всади Котяня и вси Половци, и вси Князи, и Куряны, и Пиняны, и Новогородци (Сѣверскіе) и Туровъци, и объсѣдоша Каменець. Динилу бо творящусь миръ створити съ ними, переводя ими, и ѣха въ Ляхы по помощь, а Павла посла ко Котяневи, река: отче! измяти (прекрати) войну сію: пріими мя въ любовь. Онъ же ѣхавъ взя (опустошилъ) землю Галичьскую, и иде въ землю Половецкую ... бѣ бо Королевичь въ Галичѣ и Судиславъ ... Идоста къ Кыеву» (Даніилъ и Василько съ Ляхами) «и Олександро съ нима. Срѣтоша посли отъ Володимера и Михаила, Воротиславъ Петровичь, Юрьи Толигнѣвичь, хотяще мира, » и проч.

(327) «Приде Михаилъ въ Новгородъ по Велицѣ дни, Ѳомины недѣли исходяче ... и цѣлова крестъ на всей воли Новгородстѣй и на всѣхъ грамотахъ Ярославлихъ, и вда свободу смердомъ на 5 лѣтъ даній не платити, кто сбѣжалъ на чюжю землю; а симъ повелѣ, кто здѣ живеть, како уставили нередніи Князи, тако платите дань.» Никон. Лѣт., не понявъ древняго Новогородскаго, толкуетъ, что Князь всѣхъ бѣдныхъ людей и должниковъ освободилъ отъ налоговъ, а бѣглымъ должникамъ велѣлъ платить дань, прежде уставленную, но только одну полѣтнюю, безъ лихвы. Татищевъ говоритъ, что Михаилъ освободилъ отъ дани весь черной народъ, позволилъ бѣглецамъ жить на чужой землѣ, а заимодавцамъ не велѣлъ требовать лихвы съ должниковъ за прошедшіе годы! Онъ прибавляетъ также, что никто еще изъ предшественниковъ Михаиловыхъ не давалъ подобной клятвы Новогородцамъ. Далѣе въ лѣтописи: «На Ярославлихъ любьвницѣхъ поимаша Новгородци кунъ много, и на Городищанохъ, а дворовъ ихъ не грабяче, и даша на великій мостъ. Въ тожь лѣто заложиша великый мостъ выше стараго.» О разрушеніи стараго моста сказано выше: «Той же осени (въ 1228 году) бысть вода велика въ Вълховѣ .... Помьрзшу озеру, и стоявшу 3 дни, и въздре угъ (южный) вѣтръ изломавъ внесе все въ Вълхово, и въздре 8 городень великаго моста, и принесе къ Питбѣ подъ Св. Николу въ ноць, а девятую рознесе мѣсяца Декабря въ 8 день на Св. Патапія.»

(328) «И послаша изъ гридницѣ Владыцьнѣ Княжиця Ростислава, » и проч. Выбирали обыкновенно того, чей жеребей оставался на престолѣ. — Спиридонъ былъ Діакономъ въ Георгіевскомъ монастырѣ. Онъ поѣхалъ въ Кіевъ Дек. 17, и возвратился въ Маіѣ слѣдующаго 1230 года, бывъ поставленъ въ санъ Священника въ Недѣлю Сыропустную, а въ санъ Архіепископа на второй

119

недѣлѣ поста. Далѣе: «Поймя съ собою (Михаилъ) Новгородце Богуслава Гориславиця, Сбыслава Якунковиця, Домоша Твьрдиславиця, Глѣба Посадниць сынъ, Михаилка Микифоровиця, Михаля Прикупова ... Посла (Михаилъ) къ Ярославу Нездилу Прокшиниця, Иванка Тудорковиця, река: отступися Волока, и что есть Новгородьскаго за тобою; силою еси зашелъ; а крестъ цѣлую. И рече Ярославъ: того не отступаю, а крестъ не цѣлую; вы собѣ, а я собѣ. И дьржа послы все лѣто.»

(329) Въ Пушкин.: «Ярославъ усумнѣся брата своего, Юргя, слушая нѣкыихъ льсти, и отлучи отъ Юргя Костянтиновича три: Василька, Всеволода, Володимера, » и проч. Далѣе: «цѣловаша крестъ Сентября въ 7 день; и праздьновавше Рождество Богородицы у Священнаго Епископа Митрофана, бывше весели и одарены съ мужи своими и розъѣхашася.» Ярославъ по словамъ Татищева, воображалъ, что Георгій отвратилъ отъ него Новогородценъ и благопріятствовалъ Михаилу.

(330) «Тое же зимѣ придоша Литва и воеваша Любне и Мореву и Серегеръ, и гонишася по нихъ Новгородци, и биша ихъ, а полонъ отяша мѣс. Генваря.»

Въ Пушкин.: «Мая въ 3 день, въ Пятокъ, во время Литургіи, чтому Св. Евангелію въ церкви сборнѣй въ Володимери, потрясесь земля, и церквы и трапеза, и иконы подвижшася по стѣнамъ ... и мнози изумѣша, и мняхутся такъ, яко голова обишла коего ... Бысть же се и во иныхъ городохъ, и въ Кыевѣ велми болма (болѣе) того бысть потрясенье, и въ монастыри Печерскомъ церковь Св. Богородицы каменная на 4 части раступися ... Такожь и въ Переяславлѣ Рускомъ церкви Св. Михаила каменная рассѣдесь на двое; паде же и переводъ трехъ комаръ и съ кровлею, и потре иконы ... Тожь все бысть одиного дне и одиного часа въ годъ (во время) Св. Литургіи ... Тако слышахомъ у самовидецъ ... Того жь мѣсяца въ 10 день, въ Пятокъ, нѣціи видѣша рано, всходящю солнцю, бысть на три углы яко коврига, потомъ мнеи (менѣе) бысть аки звѣзда; тако и погибе; потомъ мало опять взиде въ своемъ чину. Тогожь мѣсяца въ 14, во Вторникъ, въ торговъ годъ (во время торгу) солнце нача погибать зрящимъ всѣмъ людемъ; мало остася его, и бысть акы мѣсяцъ 3 дни; нача опять полнитись, и мнози мняху мѣсяцъ идуще чрезъ небо, зане бяшеть межимѣсячье тогда; а друзіи мняхуть солнце идуще вспять, понеже оболоци маліи, частіи, съ полунощныя страны борзо бѣжаху на солнце на полуденьну страну. Того же дни и часа бысть тако и того грознѣе въ Кыевѣ: всѣмъ зрящимъ, бывшю солнцю мѣсяцемъ; явишася столпове червлени, зеленіи, синіи, оба полы солнца; таже сниде огонь съ небесе акы облакъ великъ надъ ручаемъ Лыбеди, людьемъ всѣмъ отчаявшимъ своего житья, мняще ужъ кончину сущю, цѣлующе другъ друга, прощенье имаху, плачюще горко, возопиша къ Богови съ слезами, и милостью Своею Богъ преведе страшный той огнь черезъ весь градъ безъ пакости, и паде въ Днѣпръ рѣку и погибе. Такъ сказаша намъ самовидци.» — Солнечное затмѣніе 14 Маія означено въ астрономическихъ таблицахъ.

(331) «Князь Михаилъ створи пострѣгы сынови своему Ростиславу Новѣгородѣ у Св. Софіи, и уя власъ Арх. Спиридонъ; и посади (Михаилъ) его на столѣ, а самъ поиде въ Цьрниговъ.» О постригахъ см. выше, стр. 83; о Твердиславѣ стр. 104. Посадникъ Водовикъ былъ въ 1229 году избранъ на мѣсто Іоанна: «а Иванку даша Тържкъ, и не пріяша его Новоторожци, и оттуду иде къ

120

Ярославу ... Роспрѣся Степанъ Твьрдиславиць съ Водовикомъ, а Иванко Тимошкиниць по Степанѣ; и биша Иванка паробчи (рабы) Посадници; то жь бысть на Городищи; а заутра створи Вѣце на Посадника на Ярославли Дворѣ, и пойде на дворъ его и розграбиша. Посадникъ же опять възвари городъ вьсь, и Сменъ Борисовиць на Иванка и на Якима Влунковиця и на Прокшю Лашнева; поидоша съ Вѣчя и много дворовъ розграбиша, а Волоса Блуткиниця на Вѣчи убиша; рече Посадникъ: ты еси мой дворъ хотѣлъ зажечи. А Прокшинъ дворъ зажгоша, а Якимъ бѣжа къ Ярославу, а иніи схоронишася; нъ и тѣхъ уротивше (заставивъ присягнуть) «пустиша; а Иванка послѣ имше уби Водовикъ, ввьргошь въ Волхово.»

(332) «Изби мразъ на Въздвиженье Хреста обилье по волости нашей ... Почахомъ купити хлѣбъ по 8 кунъ, а ржи кадь по 20 гривнъ, а въ дворѣхъ по полтридцати, а пшеницы по 40 гривнъ, а пшена по 50, а овса по 13 гривнъ.» См. ниже, примѣч. 335. Татищевъ, поправляя лѣтопись, говоритъ, что морозъ убилъ хлѣбъ на цвѣту.

(333) Въ Пушкин.: «Приходи Митрополитъ всея Руси Кирилъ къ Гюргю и къ братьи ето и къ Костянтиновичемъ отъ Кіевскаго Князя отъ Володимера Рюриковича, а отъ Михаила Епископъ Порфирій; приде же съ нима Игуменъ Св. Спаса Кыевѣ на Берестовѣмъ, Петръ Акеровичь, и инъ мужъ Володимеръ, Гюрги, и Стольникъ его ... Послуша убо Ярославъ брата старѣйшаго и Митрополита ... Много же учреженье давъ оба Князя, Гюрги и Ярославъ, Митрополиту и Епископу Порфирью и Игумену.»

(334) «На тужь зиму пойде Княжиць Ростиславъ съ Посадникомъ на Тържькъ Дек. въ 8, въ Недѣлю, а заутра убиша Смена Борисовиця въ 9, а домъ его всь розграбиша и села, а жену его яша, а самого погребоша у Св. Гюргя въ монастыри; также и Водовиковъ дворъ и села, и брата его Михаля, и Даньслава, и Борисовъ Тысячскаго, и Творимиричь, и иныхъ много; а Водовикъ, то зло услышавъ, побѣже съ Торжку съ братьею, и Борисъ Тысячскый и Новоторжьчи къ Михаилу въ Цьрниговъ. И даша Посадничьство Степану Твѣрдиславичю, а Тысячское Микитѣ Петриловицю, а добытокъ Сменовъ и Водовиковъ по Стомъ» (частямъ города, раздѣленнаго на Сотни) «роздѣлиша. Они трудишася сбирающе, а си въ трудъ ихъ внидоша; о таковыхъ бо рече Духъ Святый: сбираеть, а не вѣсть, кому.» — Водовикъ умеръ въ 1231 году. Ярославъ пріѣхалъ въ Новгородъ Дек. 30, а черезъ двѣ недѣли опять уѣхалъ. «Послаша по Ярослава на всей воли Новгородстѣй. Ярославъ же створи Вѣче, и цѣлова Св. Богородицю на грамотахъ на всѣхъ на Ярославлихъ.» Вопреки извѣстію Лѣтописца, Татищевъ говоритъ, что Ярославъ принудилъ Новогородцевъ выдать ему льготную грамоту Михаилову и сдѣлался самовластнымъ.

(335) «Купляхомъ» — въ харатейной Новогородской — «по гривнѣ хлѣбъ;» но во всѣхъ другихъ спискахъ: полугривнѣ хлѣбецъ — «и поболши; а ржи четвертую часть кади по гривнѣ серебра» — а во всѣхъ другихъ спискахъ: по семи гривенъ, то есть, кунами: слѣдственно семь гривенъ Новогородскими кунами составляли тогда гривну серебра, или нынѣшними деньгами 10 рублей серебряныхъ, если оцѣнимъ фунтъ серебра въ 20 рублей.

Далѣе: «Мъхъ ядяху, ушъ (см. Т. II, примѣч. 255) сосну, кору липову и листъ ильмъ. Иніи простая чадь рѣзаху люди живыя и ядяху, а иніи мъртвая мяса и трупіе обрѣзающе ядяху; а друзіи конину, псину, кошкы; нъ тѣхъ (т. е. первыхъ) осочивше (заставъ) тако творяху, овыхъ огньмъ

121

ижгоша, а другихъ осѣкоша, иныхъ извѣшаша.» Въ Лѣт. Арханг.: то свѣдавше Бояре, иныхъ сжигаху тако творящихъ, » и проч. Далѣе: «Поставиша другую скудьлницю на поли конецъ Чюдиньчевѣ улици, и бысть та полна, въ ней же числа нѣсть; а третью поставиша на Колѣни, за Св. Рожьствомъ, и та же бысть пълна.» Въ Арханг. Лѣт.: «изочтоша въ скудельницахъ въ четырехъ мертвыхъ числомъ 4 тмы, да 2000 ... Даяху дѣти одьрень (въ кабалу) изъ хлѣба гостьмъ» (чтобы они только ихъ кормили). «Се же горе бысть не въ нашей земли одиной, нъ по всей области Русстѣй, кромѣ Кыева одного.» Въ Троиц.: «Въ тожь лѣто (1231) гладъ бысть по двѣ лѣтѣ по всей земли; помре множество людій.» Въ Воскресен.: «бысть моръ силенъ во Смоленци; сотвориша 4 скудельници и положиша въ дву 16 тысячь, а въ третьей 7 тысячь, а въ четвертой 9 тысячь. Се же бысть по два лѣта.»

(336) «Загорѣся отъ Матвѣева двора отъ Вышковиця, и погорѣ вьсь Коньцъ Славнскый, оли и до конця Хълма, мимо Св. Илію; нъ ублюде Богъ Св. церквь; нъ толми бяше лютъ пожаръ, яко по водѣ огнь горяше, ходя чрезъ Вълхово, всѣмъ людьмъ зрящимъ; и головъ нѣколико истопе въ Волховѣ ... Уже бяше при конци городъ сій.»

Вѣроятно, что хлѣбъ привезли Готландцы изъ Визби; а можетъ быть и дѣйствительные Нѣмцы изъ Любека и другихъ городовъ. Татищевъ пишетъ, что Болгары возили тогда хлѣбъ по Окѣ и Волгѣ во всѣ города Россійскіе, и прислали Вел. Князю Георгію 30 судовъ съ житомъ: за что Георгій отдарилъ ихъ золотомъ, серебромъ и костями рыбьими.

(337) Въ Пушкин.: «пойде Князь Гюрги (въ 1232 году) къ Серенску» (на рѣкѣ Серенѣ, нынѣ село) «и стоявъ станомъ на Уполозѣхъ и възвратися. Ярославъ же, » и проч. Въ Новогород.: «Той же осени (въ 1231 году) ходи Ярославъ ратію на Цьрниговскую волость, и пожьже Шереньскъ, и стоявъ подъ Мосальскомъ, и вспятися, истративъ обилія много. Тужъ подъ городомъ застрѣлиша Олдана Подвойскаго, и безъ мира отыдоша.» — Далѣе: «Придоша изъ Цернигова Борисъ Негоцевичь, Михаль съ братомъ, Петръ Водовиковиць, Глѣбъ Сменовъ братъ, Миша съ Княземъ Святославомъ Трубеческымъ на средоговѣніе, и быша въ Буйцѣ, въ селѣ Св. Георгіа, и оттолѣ вспятися Святославъ въ Русь» — здѣсь въ харатейной Новогородской пропускъ — «уразумѣвъ, яко си сългаша имь.»

(338) «Они же (изгнанники), вгонивше въ Пльсковь, яша Вячеслава, и бивше его, оковаша. Въ Новѣ же городѣ бысть мятежь великъ: не бяше бо Ярослава, но въ Переяславли бѣ ... и пріѣхавъ, изима Пльсковици и посади я на Городищи въ гридници, и посла въ Пльсковъ, рече: мужа моего пустьте, а тѣмъ (изгнанникамъ) путь покажите прочь ... Они же сташа за ними крѣпко, нъ рекоша: пришлите къ нимъ жены ихъ и товаръ, то же мы Вячеслава пустьмъ ... И такъ быша безъ мира лѣто все, и не пусти Князь гости къ нимъ, и купляху соль по 7 гривнъ бьрковьскъ; и пустиша Вячеслава. Князь пусти къ нимъ жены Борисовую, Глѣбовую, Мишную, а мира не взя. Бысть на зиму: придоша Пльсковици, поклонишася Князю: ты нашъ Князь ... Борисовѣ чади» (товарищамъ Бориса Негоцевичя) «показаша путь съ женами.»

(339) Ярославъ былъ женатъ вторымъ бракомъ на дочери Мстислава Мстиславича Галицкаго; но, можетъ быть, онъ женился послѣ въ третій разъ.

(340) Сей Владиміръ Мстиславичь умеръ, кажется, во Псковѣ; а сынъ его, Ярославъ,

122

долженъ былъ оттуда выѣхать. — Въ лѣтописи: «изъ Нѣмцинъ убиша (Псковитяне) Данилу.»

(341) Новогород. Лѣт. стр. 137: «Того же мѣсяца 18 (Маія въ 1243 году) явися знаменіе въ Пльсковѣ у Св. Іоанна въ монастыри отъ иконы Св. Спаса надъ гробомъ Княгыниномъ Ярославлеѣ Володимерича, юже уби свой пасынокъ въ Медвѣжи Головѣ: иде мѵро отъ иконы по 12 дній; найде 4 вощяници, яко въ сткляницю, и привезоша въ Новгородъ двѣ на благословеніе, а въ Пльсковѣ двѣ собѣ.» Гробница сей Княгини Евпраксіи и нынѣ стоитъ въ Псковскомъ монастырѣ Св. Іоанна, гдѣ показываютъ древній мѣдный подсвѣчникъ, на коемъ вырѣзано описаніе упомянутаго чуда; то же сказано и въ надгробной надписи. — — Сочинитель Степен. Кн. ошибся, назвавъ Ярослава Владиміровича Псковскаго внукомъ Рюрика Кіевскаго (Т. I, стр. 353). Объ немъ еще упоминается въ описаніи дѣйствій 1245 года. Къ нему, думаю, писано письмо Григорія IX, Папы Римскаго, напечатанное въ Райнальд. Annal. Eccl. подъ годомъ 1231. Узнавъ отъ Епископа Прусскаго, что онъ желаетъ присоединиться къ Латинской Церкви, Григорій старался утвердить его въ семъ намѣреніи. Ярославъ Владиміровичь, по сказанію Ливонской Хроники, въ 1245 году отказалъ Дерптской церкви половину своего законнаго наслѣдства, то есть, Псковской земли (см. Арнт. Liefl. Chronik, II, 47).

(342) Новогород. Лѣт. стр. 122: «преставися Ѳеодоръ Іюня въ 5, и положенъ бысть въ манастыри Св. Георгія, и еще младъ; и кто не пожалуеть (не пожалѣетъ) сего? свадьба пристроена, меды изварены, » и проч.

(343) «Изгониша Нѣмци (въ 1233 году) Кюрила Синкиниця въ Тсевѣ (близъ Оденпе), и ведоша въ Медвѣжю Голову, и сѣде окованъ отъ Госпожина дни до Велик. говѣнія ... И пришедъ Князь, выправи» (его освободилъ). Далѣе: «Иде Ярославъ съ Новгородци и съ полки своими на Нѣмци подъ Гюргевъ ... Нѣмци же изъ града высунушася, а иніи изъ Медвѣже Головы на сторожи (Ярославовы), и бишася съ ними и до пълку (до войска), и поможе Богъ Ярославу, и бишася до рѣкы, и ту паде лучшихъ Нѣмець нѣколико; и яко быша на рѣкѣ на Омовыжи (Эмбахѣ), и ту обломишася, истопе ихъ много ... и поклонишася Нѣмци Князю, » и проч. — Далѣе: «Изгониша Литва Русь (Русу) олы до търгу, и сташа Рушане (жители Русы), и засада, Огнищане и Гридба, и кто купець и гости, и выгнаша я изъ посада опять ... и ту убиша нѣколико Литвы, а Рушанъ 4 мужъ, Попа Петрилу, Павла Обрядиця и ина два мужа, а монастырь Св. Спаса пограбиша ... и Цьрьнца 4 убиша и отступиша на Клинъ ... Князь же съ Новгородци всѣдавше въ насады, а иніи на конихъ поидоша по Ловоти, и яко быша у Моравнина и вспятишася лодьиници: не достало бо у нихъ бяше хлѣба; а Князь съ конникы постиже я (Литву) на Дубровнѣ на селищи въ Торопчьской волости, » и проч. Далѣе: «пометавше и щиты и сови (въ другихъ спискахъ: сулицы) и все отъ себе ... а Новгородьць ту убиша 10 мужъ: Ѳеда Якуновича Тысячьскаго, Гаврила щитника, Нѣгутина на Лубяници, Нежилу серебреника, Гостилца на Кузмадемьяни улици, Ѳедора Ума, Княжь Дѣтской (Отрока Княжескаго), другое Городищанинъ и инѣхъ 3.»

(344) По сказанію Алберта Стадскаго сіе сраженіе было въ 1236 году (см. Арндт. Liefl. Chronik, II, 37), а по нашимъ лѣтописямъ въ 1237 или 1238. Въ Новогород. Лѣт. стр. 127: «Пріидоша въ силѣ велицѣ Нѣмци изъ за-морія въ Ригу, и ту совкупившеся вси, и Рижане и вся Чюдьская

123

земля, и Пльсковичи послаша мужъ 200, и идоша на Литву — и погаными побѣжени быша; придоша кождо десятый въ домы своя.» Въ Псковской Архивской лѣтописи, л. 159: «Избиша Литва (въ 1237) на Камнѣ Псковичь засадою Сент. 25;» а въ Псковской Синодальн. No 349, л. 169, поставлены годъ 1238 и 25 Октября. Въ Литвѣ два мѣстечка называются Камнями: одно не далеко отъ Бреста, а другое въ Ошмянскомъ Повѣтѣ. — — Не говорю о невѣрномъ лѣтосчисленіи Руссова и Кельха (*).

(345) Воскресен. Лѣт. II, 191: «Въ лѣто 6738 преставися Князь Великій Мстиславъ (по Родосл. Книгамъ Ѳедоръ) Давыдовичь Смоленскый.» Въ сіе время уже всѣ главные Удѣльные Князья — т. е. Кіевскіе, Черниговскіе, Смоленскіе — назывались Великими (см. Новогород. Лѣт. стр. 45 и 122).

Въ лѣтописи Попа Іоанна (стр. 501): «въ то же лѣто (1232) взя Святославъ Мьстиславичь, внукъ Романовъ, Смоленскъ на щитъ съ Полочаны на Св. Мученику Бориса и Глѣба, и изсѣче Смолнянъ много, а самъ сѣде на столѣ.

(346) Въ Волын. Лѣт. (по Ипатьев. списку въ 1229 г., а по Длугош. въ 1227): «Лесьтко убъенъ бысть на сонмѣ Святополкомъ и Одовичемъ (Оттоновичемъ) Володиславомъ свѣтомъ (совѣтомъ) Бояръ ... Поидоша ему на помощь (Даніилъ и Василько Конраду) на Володислава на Стараго; остависта же въ Берестіи Володимера Пиньского и Угровчаны и Берестьяны стеречи земли отъ Ятьвязь. Въ то же время воеваша Литва Ляхы ... и придоша ко Берестью. Владимеръ же рече: оже есте мирни, но мнѣ не мирни ... и избиша е всѣ ... Идоша къ Калешю (Даніилъ съ Конрадомъ) и преидоша Ветру въ вечеръ; на утріе же рѣку Прѣсну ... и тое нощи бысть дождь великъ ... и пустиша воевать и плѣнить. Русь же догнаша Милича и стараго Рода, и нѣколко селъ Воротиславскыхъ заняша ... Наутріе же Данилъ и Василько поидоста ко граду. Кондрату же любящю Рускый бой, и понужающе Ляхы ... Приступившима има къ воротомъ, а Мирослава посла взадъ града; бѣ бо городъ обишла вода и сильная лозина и вербье, и не свѣдущимся самѣмь, идѣ же кто біаше: егда же си отступяху отъ боя, они же належахуть на оный; а коли они отступяху, а они належаху на си ... Идуще же каменію со забралъ яко дожду силну, стоящимъ имъ въ водѣ, дондеже сташа на сусѣ на метаномъ каменіи, и возводный мостъ и жеравець вожьгоша. Ляхове же врата одва угасиша ... и бысть ранено мужь на забралѣхъ 100 и 60 ... и возвратишася во станы своя. Станиславъ же Микуличь рече: гдѣ мы стояли, ту нѣсть воды, ни гребле высокы. Данилъ же всѣдъ на конь, ѣха самъ на згляданіе. На утріе же Данилъ и Василько посласта люди свои; онѣмъ же теребящимъ лѣсы около града, гражаномъ же ни каменія смѣющимъ врещи на нѣ, просяхуся, дабы къ нимъ прислалъ Кондратъ Пакослава и Мъстіуя...

«Времени минувшу, ѣха Василько Суждьлю на свадбу шурина своего ко Вел. Князю Юрью» (въ 1230 году женился старшій сынъ Вел. Князя, Всеволодъ) «поемь Мирослава съ собою и ины. Князю же Данилови будущу во Угровьсцѣ, прислаша Галичане рекуще, яко Судиславъ шелъ есть въ Понизье, а Королевичь въ Галичѣ осталъ; а пойди борже. Данилови же собравшю вои, посла Дьмьяна на Судислава, а самъ иде въ малѣ дружинѣ къ Галичю. Во третій день бывшу ему на


(*) (Изъ Прибавленій въ концѣ VIII тома издан. 1819 года:) Мѣсто Камень было въ области Псковской, за рѣкою Великою (Т. IV, примѣч. 336). (Сообщено З. Ходаковскимъ).

124

ночь въ Галичь, а Судиславъ не стерпѣ передь Демьяномъ, но побѣже въ Галичь ... Галичь бо бѣ ся затворилъ. Данилъ же взя дворъ Судиславль, яко же вина и овоща, и корма, и копій и стрѣлъ пристраньно видити. Данилъ же видивъ люди своя яко испилися, не хотѣ стати въ (у) города, но иде на ину страну Днѣстра. Судиславу же тое ночи вбѣгшю въ городъ, яти быша отъ вой его людіе ... Данилъ стоаше у Глъницѣхъ на березѣ Днѣстра. Выѣхавшимъ же Галичаномъ и Угромъ, и стрѣляшася на леду. Вечеру же бывшу и ледомъ воставшимъ и рѣцѣ наводнившися, зажгоша мостъ на Днѣстрѣ безаконьный лихый Семьюнко, подобный лисици черъмности ради; и приде же Демьянъ со всѣми Бояры Галичкыми. Данилови же о семъ веселу будущю, а о мостѣ печаль имѣющу, како Днѣстръ перейти. Гнавъ же Данилъ ко мосту, и узрѣвъ, яко конець мосту угаслъ есть, и бысть радость велика. На утріе же приде Володимеръ Ингваровичь, и переидоша мостъ, и сташа по берегу. На утріе же объѣха Данилъ городъ, и собравъ землю Галичкую, ста на четыре части окрестъ его, и собра отъ Боброкы даже и до рѣки Ушицѣ и Прута ... и передаша градъ.

«Изыде же Бѣла Риксъ (Rex) рекъмый Король ... и посла посолъ и воспи посолъ гласомъ великимъ: слышите словеса Короля Угорьского, да не уставляеть васъ Дьмьянъ, глаголя: изьемля изыметъ ны Богъ; ни да уповаеть вашъ Данилъ на Господа ... Демьянъ же крѣпляшеся. Данилъ же приведе къ собѣ Ляхы и Половци Котяневы, а у Короля бяху Половци Бѣговарсови ... Бѣла пойде отъ города, оставившю ему оружникы многы и фаревникы» (отъ слова фарь или конь) ... «Яко индѣ глаголеть: Скыртъ рѣка злу игру сыгра гражаномъ, тако Днѣстръ злу игру сыгра Угромъ ... Пойде Король къ Василеву и перейде Днѣстръ и пойде къ Пруту: Богъ бо попустилъ бяше на нѣ рану, иніи изъ подошевъ выступаху акы изъ червіа (башмаковъ), иніи же въ конѣ влѣзше измираху, иніи около огня слѣзшеся и мясо ко устомъ придѣвше умираху...

«Обнажившу Васильку мечь свой играя на слугу Королева, иному похватившю щитъ играющи; невѣрнымъ же Молибоговичемъ узрѣвши се, страхъ имъ бысть, и побѣгшимъ (въ 1230 году) ... Василько же поѣха къ Володимерю, а Филипъ безбожный зва Князя Данила въ вишню ... и въѣхавшю ему въ Браневичави рли» (*) т. е. пашню Браневича) «и приде къ нему посолъ отъ Тысяцкого Демьяна, рекшю, яко пиръ ти золъ есть, яко съвѣщано есть Филипомъ съ братучадомъ твоимъ Олександромъ, яко убіену ти быти ... и пойде назадъ. Къснятину повѣдавшу, оному же (Даніилу) обратившюся на рѣцѣ Днѣстрѣ, а Бояре безбожніи везяхусь инуда, не хотяще лица его видити ... Посла къ брату Василькови: пойди на Олександра. Олександру же выбѣгшю въ Перемышль къ совѣтникомъ своимъ, а Василко прія Белзъ, Ивана же посла, Сѣдельничего своего, по невѣрныхъ Молибоговичехъ и по Волдрисѣ, и изымано бысть ихъ 20 и 8 Иваномъ Михалковичемъ, и тіи смръти не пріяша, но милость получиша; и нѣкогда ему въ пиру веселящусь, одинъ отъ тѣхъ безбожныхъ Бояръ лице зали ему чашею: и то ему стерпѣвшю. Самому же Данилу (въ 1231 г.) съзвавшю Вѣче, оставшюся въ 18 Отрокъ вѣрныхъ и съ Демьяномъ Тысяцкымъ своимъ, и рече


(*) (Изъ Прибавленій въ концѣ VIII тома издан. 1819 года:) Вишня могла быть названіемъ мѣста на рѣкѣ Вишнѣ. Есть рѣка Бранвица, текущая въ Санъ. Та и другая на границѣ Перемышльской области, къ Сѣверу. (Сообщено З. Ходаковскимъ).

125

имъ: хочете ли быти вѣрни мнѣ, да изыду на врагы моя? Онѣмъ же кликнувшимъ: вѣрни есмы Богу и тобѣ, Господину нашему. Соцкый же Минула рече: Господине! не погнетши пчелъ, меду не ясти ... Мирославу пришедшу къ нему на помощь съ маломъ Отрокъ; невѣрніи же вси на помощь ему идяху, мнящеся яко вѣрни суть ... Пріѣхавшю Данилу къ Перемышлю, Александръ побѣже ... Въ томъ же гонѣ Шельвъ сбоденъ бысть; бѣ бо храборъ и въ велици чести умертъ. Невѣрный Володиславъ Гюргевичь, съ ними съвѣтъ створь, гоняше и́ оли и до Санока и воротъ Угорскыхъ ... Судиславъ же възведе Короля Угорскаго Андрея; пріиде же съ сыномъ Бѣлою и съ другымъ сыномъ Андреемъ къ Ярославлю. Боярину же Давыдови Вышатичю затворившюся и Василіеви Гавриловичю, и бившимся, оли и солнцу зашедшю. Съвѣтъ сътвориша вечеру, Давыдови уполошившися: теща бо его бяше вѣрна Судиславу, кормолчія Нездиловая: матерью бо си нарицаша ю; вѣща ему, яко не можеши удръжати града. Василькови же молящю: не погубимъ чти Князя своего ... Чакови же пріѣхавшю изъ Угорскихъ полковъ, рекшю: не могутъ васъ пріяти, ибо суть велми біени. Оному же ужасти во сердцѣ имущю, преда градъ; самому же цѣлу вышедшю съ всѣми вои ... Климата же съ Голыхъ Горъ бѣжа отъ Данила, и по немъ вси Бояре Галицкыи ... Пришедшю Королю къ Володимерю, дивившюся ему, рекшю, яко така града не изобрѣтохъ ни въ Нѣмецкыхъ странахъ: тако сущу оружникомъ стоящимъ на немъ, блистахуся щиты и оружници подобни солнцю. Мирославъ же бѣ въ градѣ; иногда храбру ему сущю, тогда же смутися умомъ ... Королеви же посадившю сына Андрея въ Галичи. Мирославу жь запревшюся, яко рядомъ Чръвняне не предалъ есмь; порокъ же ему имуще великъ отъ обою брату (Данила и Василька) ... Данилъ же прія великъ плѣнъ, около Белза воюя. Король же воротися въ Угры.

«Володимеръ же (Кіевскій) посла къ Данилови рече: идеть на мя Михаилъ ... Данилови же пришедшю сътворити миръ межи ими. Данилъ же изъ Руское земли взя себѣ часть Торцескый, и пакы да его дѣтемъ Мьстиславлимъ, шюрятомъ своимъ, рекъ: вамъ за отца вашего добродѣяніе.

«По тѣхъ же лѣтѣхъ движе рать Андрей Королевичь на Данила и иде къ Бѣлобережью. Володиславу же ѣхавшю въ сторожѣ отъ Данила изъ Кыева ... и бившися о рѣку Случь и гониша и́ до рѣкы Деревное изъ лѣса Чертова ... Данилови же снемшюся съ братомъ и постиже и́ у Шюмска, и повѣстоваста съ ними о рѣку Велью; бѣ бо съ Королевичемъ Александръ и Глѣбъ Зеремеевичь и иніи Князи Болоховьстіи ... (см. ниже). Видѣвшю же ся Данилу съ Королевичемъ; и нѣкое слово похвално рекшю, наутріе переѣха рѣку и поклонився Богу и Св. Симеону, иде на сѣчю ... Данилови же съѣхати бѣ съ высокихъ горъ; иніи же браняху, да быхомъ стали на горахъ. Данилови же рекшю, яко же Писаніе глаголетъ: медляй на брань, страшливу душу иматъ ... Василькови идущю противу Угромъ, а Демьяну инѣмъ полкомъ ошую, Данилъ же посреди; велику же полку бывшу его: устроенъ бо бѣ храбрыми людми и свѣтлымъ оружіемъ. Угромъ же нехотящимъ ся съразити съ нимъ, но клоняхуся на Демьяна. Пріемшимъ же соколомъ стрѣлцемъ, избиша я. Демьянови же сразившюся съ Судиславомъ: Данилу же заѣхавшю въ тылъ и бодущимъ я: Демьянови же мнящю, яко всѣ ратніи (непріятели) суть, и възбѣгоша передъ нимъ. Данилъ же вбоде копіе свое въ ратного; изломившю же ся копію, и обнажи мечь. Позрѣвъ же сѣмъ и сѣмъ, и видѣ стягъ

126

Васильковъ стояще и добрѣ борющь, и Угры гонящю ... Идущю ему на помощь, многыя язви ... Снемъ же ся съ Мирославомъ, и видѣвъ, яко Угре събираются, и ѣхаста на нѣ два ... другымъ же пріѣхавшимъ, и не сътръпѣша. Гонящима же има, разлучистася. Потомъ же видѣвъ брата добрѣ борюща и сулици его кръвави сущи, и осчепищю изсѣчену отъ ударенья мечевого. И пакы» (въ 1232 г. по Ипатьев. списку) «Глѣбъ Зеремеевичь, събравъ Угры, пріѣха на стягъ Васильковъ: Данилови же пріѣхавшю къ нимъ и понужающю ихъ, и никого не видѣ войника, но Отрокы дръжаща конѣ. Онѣмъ же познавшимъ и хотящимъ посѣщи конь его ... и шерьсти претятѣ (просѣченной) бывши на стегнѣ коня его ... Пріѣха же безъ язвы къ своимъ ... Васильковъ полкъ гналъ бѣ Угры до становъ, и стяги Королевича подтяли бяху. Угре же бѣжаще али въ Галичи становишась. Стоящимъ же симъ на горѣ, и симъ на удолъ, Данилови же и Василькови понужающима людій своихъ съѣхати на ня, Богу же тако изволившю за грѣхы, наворотися дружина Данилова на бѣгъ ... Падшихъ много Угоръ, а Даниловыхъ мало Бояръ, ихъ же имена се быша: Ратиславъ Юрьевичь, Моисей, Степанъ, братъ его, Юрій Яневичь...

«Потомъ присла Александра къ брату Данилу и Васильку: не лѣпо ми есть быти проче ваю. Она же пріяста его съ любовію. Травѣ же бывши, Данилъ пойде съ братомъ и съ Александромъ къ Плѣсньску, и взя, и подъ Ярбузовичи великъ плѣнъ прія, и обратися въ Володимерь. Королевичь же и Судиславъ (въ 1233 г.) выведе Діаниша на Данила. Данилъ же ѣде къ Кыеву и приведе Половци и Изяслава (см. ниже) противу имъ, и съ Изяславомъ водися въ божницю, и съ Володимеромъ пріидоста противу Данишю. Изяславъ же лесть створи: велѣ воевати землю Данилову, и възяша Тихомлъ, и възвратишась, оставшюся Володимеру съ Даниломъ и Котяпеви одиному. О! лесть, яко же Омиръ пишетъ, до обличенья сладка есть; обличена же, зла есть; и кто въ ней ходить, конецъ золъ пріиметь. Оттуда идоша къ Перемилю, Андрей Королевичь, Данишь и Угре; бишась о мостъ съ Володимеромъ и Даниломъ, и отбишась имъ. Угре же воротишась къ Галичю и порокы пометаша. Володимеръ же и Данилъ поидоста по нихъ. Василько и Александръ пріиде къ брату, и сняшась у Бужска. Володимеръ же и Котянъ и Изяславъ воротишась. Въ тожь время отступи Глѣбъ Зеремеевичь отъ Королевича къ Данилови (въ 1234 г.). Данилъ же и Василько однако идоста къ Галичю; срѣтоша ихъ болшая половина Галича, Доброславъ и Глѣбъ, и иніи Бояре мнози, и пришедъ ста на брезѣ Днѣстра, и прія землю Галицкую, и розда городы Бояромъ и Воеводамъ; бяше корма у нихъ много. Королевичь же и Данишь и Судиславъ изнемогаху гладомъ въ градѣ; стояше жь 9 недѣль воюя, жда леду, дондеже бы перешелъ на нѣ. Судиславъ же лестію посла къ Олександрови, рече: дамъ тобѣ Галичь, поди отъ брата. Онъ же поиде прочь. Галичане же думаху няти (схватить его) и выѣхаша по Данилѣ. — Малу жь времени минувшю, Королевичь умре, и послашась Галичане по Данила Семьюнка Чермнаго, и Судиславъ иде въ Угры. Веснѣ же бывши, Олександръ убоявся пойде къ тестю своему въ Кыевъ. Данилъ же увѣдавъ изыде нань изъ Галича, угони его въ Полономъ и яша въ лузѣ Хоморскомъ. Данилови же не спавшю 3 дни и 3 нощи.

«Будущю жь Володимеру въ Кыевѣ, присла сына своего, Ростислава, въ Галичь, и прія съ нимъ

127

любовь велику. Михайлова же и Излславу не престающа нань враждою. Оставилъ у него Глѣба Зеремеевича и Мирослава и ныне Бояре. Посла жь Володимеръ, рекый: помози ми, брате. Данилъ же пойде. Михаилъ не стерпѣ отъиде отъ Кыева. Данилъ же и Володимеръ пойдоста къ Чернѣгову, и пріиде къ нима Мьстиславъ Глѣбовичь. Оттуда жь пойдоша плѣняще землю и грады многы по Деснѣ; взяша и Хороберъ и Съсницю (Сосницу) и Сновескъ, и иные, и пріидоша опять къ Чернѣгову, сътвориша съ нима миръ Мьстиславъ и Чернѣговци. Любо бѣ бо у Чернѣгова, оже и таранъ на ны поставиша; меташа бо камененъ полтора перестрѣла, а камень яко можаху 4 мужи силни подняти ... Данилъ бо и вои его иструдилися; воевалъ бѣ отъ Крещенія до Вознесенія ... Володимеру жь просящю, Мирославу же помогающю ему: изыдемъ на поганыя Половци! ... Данилови ясь гонящю по Половцѣхъ, донде же конь его гнѣдый застрѣленъ бысть ... Володимеру же яту бывшю въ Торцескомъ и Мирославу съвѣтомъ безбожнаго Григоря Васильевича и Молибоговичевъ, и инѣмъ Бояромъ многымъ пятымъ бывшимъ, Данилови жь прибѣгшю къ Галичю, Василькови жь бывшю въ Галичѣ ... Борись же Межибожскый съвѣтомъ Доброславлимъ и Збыславлимъ посла къ Данилови, рекый: Изяславъ и Половци идутъ къ Володимерю. Лесть бо бѣ се. Данилъ же посла къ брату си: стерези Володимеря. Узрѣвше же Бояре Галицкыи Василка отшедша съ полономъ, въздвигоша крамолу. Судиславу Ильичю рекшю: Княже! льстивъ глаголъ имѣють Галичане; поиде прочь ... и изыде въ Угры. Зимѣ же приспѣвши, иде Василько къ Галичю, поймя Ляхы. Данилъ же въ то время пріиде къ брату си изъ Угорь, и воеваша не дошедше Галича, и воротистася домовъ. Въ тожь время (въ 1235 году) пріидоша Галичане на Каменець и вси Болоховстіи Князи и воеваша по Хомору ... Въ то жь время послалъ бяше Володимеръ» (слѣдственно онъ уже возвратился тогда изъ плѣна) «Данилови помощь Торкы и Данила Жировича ... и побѣжени быша невѣрніи Галичане, и приведоша Князи Болоховстіи въ Володимеръ къ Данилови.» (Сіи Князья, вѣроятно племени Ольговичей, имѣли Удѣлъ между владѣніями Мазовскими и Волынскими, отъ Бреста къ Югу, какъ увидимъ: см. Т. IV, примѣч. 20, подъ годомъ 1241; о мѣстѣ Болоховѣ см. тамъ же, примѣч. 102, и выше, примѣч. 3) ... «Лѣту же наставшю, начя посылати Михаилъ и Изяславъ, грозячи: дай нашю братью, или придемъ на тя ... Взвелъ бо бяше на Данила Михайло и Изяславъ Ляхы и Русь и Половець множество. Кондратови жь ставшю, гдѣ нынѣ градъ Холмъ стоитъ, пославшю ему къ Червну воевати, Васильковичемъ же бившимся съ ними, поимаша Лядскые Бояре и приведоша я предъ Данила въ городокъ. Михайлови жь стоящю на Подгорьи, хотящю спятися съ Кондратомъ и ожидающю Половець съ Изяславомъ: Половци же пріидоша въ землю Галицкую и не восхотѣша ити на Данила; вземше всю землю Галицкую (ограбивъ), възвратишась. То слышавъ Михаилъ, възратися въ Галичь, а Кондратъ побѣже до Ляховъ черезъ нощь и топися бяше отъ вой его въ Вепру множество. Лѣту жь наставшю, идоста на Галичь, на Михаила и на Ростислава (сына его): Угоръ множество бяше у нихъ (у Михаила въ Галичѣ). Воеваста около Звенигорода: города жь не взяста: бѣ бо Св. Богородица въ немъ чюдная икона. Тое же осени умиристася.

«Веснѣ же бывши, поидоста на Ятвязѣ, и пріидоста къ Березью, рѣкамъ наводнившимся, и не возмогоста ити. — Данилови же рекшю: не лѣпо

128

есть держати нашее отчины Крижевникомъ Темпличемъ (Рыцарямъ Храма) рекомымъ Соломоничемъ. И поидоста на нѣ въ силѣ тяжцѣ, и пріяста градъ (какой?) мѣсяца Марта, и старѣйшину ихъ Бруно яша и вои, и възвратися въ Володимерь. Данилови жь въ томъ же лѣтѣ шедшю на Михаила на Галичь; онѣмъ же мира просящимъ, даша ему Перемышль. — По томъ же лѣтѣ Данилъ възведе на Кондрата Литву Миндога Изяслава Новъгородского» (здѣсь говорится о Новогородкѣ Литовскомъ). «Данилъ же въ то время шелъ бяше съ братомъ въ Угры къ Королеви: бѣ бо звалъ его на честь. Въ тожь время пошелъ бяше Фридрихъ Царь на Герцика (Австрійскаго) войною, и въсхотѣста ити Данилъ съ братомъ Герцикови въ помощь, » и проч.

(347) Новогород. Лѣт. стр. 125: «Изяславъ приде съ Половци и Михайло съ Черниговци, подъ Кыевъ, и взяша Кыевъ, а Володимера имше Половци ведоша въ землю свою, и много зла створиша Кыяномъ — и опять пустиша Володимира на искупѣ, и жену его, и на Нѣмцихъ имяша искупъ Князи.» Здѣсь подъ именемъ Нѣмцевъ разумѣются безъ сомнѣнія всѣ иностранцы. Хотя въ Ростов., Воскр. и Никон. Лѣт. Изяславъ, союзникъ Михаиловъ, названъ Мстиславичемъ, внукомъ Романа (Ростиславича Смоленскаго); но онъ, по всѣмъ обстоятельствамъ, долженъ быть сынъ того Владиміра Игоревича, который съ братьями господствовалъ въ Галичѣ и спасся бѣгствомъ отъ ихъ жалкой участи вмѣстѣ съ сыномъ Изяславомъ. О немъ упоминается нѣсколько разъ въ Волынск. Лѣт. Изяславъ и Михаилъ говорятъ Даніилу: «отдай нашу братью» (см. выше, примѣч. 346): слѣдственно они были одного рода. Въ Пушкин., Троицк. и Новогород. Лѣт. сей Михаиловъ сподвижникъ, княжившій послѣ въ Каменцѣ, именуется просто Изяславъ безъ отчества. — Въ Родословныхъ Книгахъ сказано, что Владиміръ Рюриковичь умеръ въ Смоленскѣ; а Псков. Лѣт. упоминаетъ о кончинѣ его подъ 1239 годомъ.

(348) См. Туроц. Chron. Hung. гл. 74: Daniele vero, Duce Ruthenorum, equum ejus, ante ipsum, summa cum reverentia ducente. — Длугошъ пишетъ (Hist. Pol. кн. VI, стр. 633), что по смерти Венгерскаго Королевича, Коломана, Даніилъ овладѣлъ Галичемъ, а Изяславъ, союзникъ Половцевъ, скоро завоевавъ сію область, уступилъ оную Махаилу.

(349) «Пойде Ярославъ изъ Новагорода Кыеву на столъ, поймя Новгородци вятшихъ, Судимира въ Славнѣ (изъ Славянск. Конца), Якима Влунковича, Косму Вячеславича, а Новоторжецъ 100 мужъ — и сѣдѣ въ Кыевѣ на столѣ, и державъ Новгородцевъ и Новоторжцевъ одину недѣлю, и одаривъ я, » и проч. — Въ Синопсисѣ несправедливо сказано, что Изяславъ былъ выгнанъ изъ Кіева Ярославомъ, а сей Владиміромъ Рюриковичемъ, возвратившимся изъ плѣна: ибо Ярославъ добровольно оставилъ Кіевъ, свѣдавъ о кончинѣ Георгія, Великаго Князя, убитаго Татарами (см. ниже).

(350) Въ Пушкин.: «Тогожь лѣта (1226 года) посла Великый Князь Гюрги Святослава и Ивана, брату свою, на Мордву, и побѣдиша Мордву, и взяста нѣколико селъ, и взвратистася съ побѣдою. — Тогожь лѣта (1228), мѣсяца Сент., Великый Князь посла на Мордву Василька Костянтиновича и своего мужа, Еремея Глѣбовича, воеводствомъ съ полкомъ, и бывшимъ имъ за Новымъ (Нижнимъ) Г. на предѣлѣхъ Мордовскыхъ, пославъ Гюрги взврати ихъ, не дасть имъ воевати, зане погодья имъ не бысть: бяхуть бо дождове велми

129

мнози день и нощь. Того жь мѣсяца (Генваря) 14 день Великый Князь Гюрги и Ярославъ и Костянтиновичи, Василько и Всеволодъ, идоша на Мордву, и Муромскый Князь Гюрги Давидовичь, вшедъ въ землю Мордовскую, Пургасову волость пожгоша, жита потравиша, и скотъ избиша, полонъ послаша назадъ, а Мордва вбѣгоша въ лѣсы своя въ тверди; а кто не вбѣглъ, тѣхъ избиша наѣхавше Гюргеви Молодіи (Отроки или Дѣтскіе) въ 24 день Генваря. То видѣвше Молодіи Ярославля и Василькови и Всеволожи, утаившеся назаутріе, ѣхаша въ лѣсъ глубокъ; а Мордва давше имъ путь, а сами лѣсомъ обидоша ихъ около и избиша, а иныхъ изымаша, бѣжаша въ тверди: тѣхъ тамо избиша, и Княземъ нашимъ не бысть кого воевати; а Болгарскый Князь пришелъ былъ на Пурета, ротника Юргева, и слышавъ, оже Великый Князь Юрги съ братьею жжетъ села Мордовская, и бѣжа прочь въ ночи; а Юрги съ братьею и со всѣми полкы взвраташась въ свояси добрѣ здорови. — Мѣсяца Априля (въ 1229 году) придоша Мордва съ Пургасомъ къ Новугороду, и отбишася ихъ Новгородци, и зажегше монастырь Св. Богородица и церковь, иже бѣ внѣ града, того же дни и отъѣхаша прочь, поимавъ сное избьеныя болшія. Того жь лѣта побѣди Пургаса Пурешевъ сынъ съ Половца, и изби Мордву и всю Русь Пургасову, а Пургасъ едва вмалѣ утече. — Тое же зимы (1232 году) посла Вел. Князь Гюрги сына своего Всеволода, на Мордву, а съ нимъ Ѳеодоръ Ярославичь и Рязанскыи Князи и Муромскыи, и пожгоша села ихъ, а Мордвы избиша много.»

(351) Въ Троицк.: «Въ то жь лѣто (1230) Болгаре» — въ Никонов. глаголеміи Казанцы — «поклонишась Вел. Князю Юргію, просиша мира, за шесть лѣтъ бывшю розмирью. И створи миръ съ ними, и тальми мѣнися, и люди ихъ пусти, свое у нихъ поима, и крестъ къ нимъ цѣлова; а Болгаре въ свою роту идоша, Трунове и вся чернь.»

(352) Въ Пушкин.: Того жь лѣта (1229) страсть новаго Мученика Христова, его же убиша Болгаре въ Великомъ градѣ ихъ. Сь бысть иного языка, не Рускаго» — въ Степен. Книгѣ онъ названъ Болгариномъ — «Хресьянинъ же сый, имѣяше имѣнье много, гостьбу дѣя по градомъ, вниде въ Болгарскый градъ; они же емше нудиша его много дній ласканьемъ и прещеньемъ отврещися Христа а Вѣры Хресьянскыя. Онъ же не покорися, но вся оставивъ, изволи наче умрети за Христа, усѣчень бысть Априля въ 1 день, его же Русь Хресьяне вземше тѣло, положаша въ гробѣ, идѣ же вси Хресьяне лежать; и створи Богъ месть вскорѣ за кровь его: погорѣ у нихъ большая половина города Великаго, а потомъ оставшая часть загарашется днемъ дважды и трижды. Тако же бысть по многа дній; мало остася города, а все погорѣ; и товара погорѣ множество безчисленно за кровь Мученика Христова. — Марта въ 9 день (1230 году) принесенъ бысть Христовъ Мученикъ Аврамій новый изъ Болгарскые земли въ славный градъ Володимерь ... и Вел. Князь Георгій усрѣте его передъ городомъ за версту съ великою честью съ свѣщами, и Епископъ Митрофанъ со всѣмъ Клиросомъ и со Игумены, и Княгыня съ дѣтми, и вси людье, и положенъ бысть въ церкви Св. Богородицы въ манастыри Великые Княгыни Всеволожы.»

(353) Дегин. Hist. des Huns, кн. XV, стр. 72, и Карпин. Voyage, стр. 44. Карпинъ пишетъ, что Чингисханъ убитъ громомъ; а Сибирскіе Мунгалы разсказываютъ, что онъ, силою отнявъ у Тангутскаго Хана молодую жену, былъ ночью зарѣзанъ

130

ею, и что она, боясь казни, утопилась въ рѣкѣ, названной по тому Хатунъ-Голь, или женскою (см. Миллер. Сибирск. Ист. стр. 6).

(354) Абульгази Hist. des Tatars, стр. 367, Близъ дворца Угадаева находился прекрасный колодезь: вода лилася изъ челюстей серебрянаго тигра. Знатнѣйшіе чиновники жили въ особенныхъ домахъ, и сіе мѣстечко, называемое Каракарумъ, было окружено большимъ звѣринцемъ. См. описаніе Каракарума въ Voyage de Rubruquis, стр. 106.

(355) Въ Пушкин.: «Тогожь лѣта (въ 1229 году) Саксини (въ Карпин. Voyage. Sasses, стр. 58) и Половци взбѣгоша изнизу къ Болгаромъ передъ Татары, и сторожеве Болгарскыи прибѣгоша, бьени отъ Татаръ близъ рѣкы, ей же имя Яикъ. — Придоша Татарове (въ 1232 году) и зимоваша не дошедше Великаго града Болгарскаго» (см. сей Исторіи Т. V, примѣч. 176). — «Тое же осени (въ 1237 году) придоша отъ восточные страны въ Болгарскую землю безбожніи Татари и взяша славный Великый городъ Болгарскый и избиша оружьемъ отъ старца и до унаго и до сущаго младенца; и взяша товара множество, а городъ ихъ пожгоша огнемъ, и всю землю ихъ плѣниша.» Татищевъ прибавилъ, что Болгары требовали помощи отъ Вел. Князя, и что Георгій отказалъ имъ.

(356) Въ Новогород. Лѣт. стр. 127: «придоша Татарове, множьство безъ числа аки прузи — и сташа (на) Онузлѣ» (въ другихъ: на Онозѣ) «и взяша ю, и сташа станомъ и послаша послы своя, жену чародѣйцю, и два мужа съ нею къ Княземъ Рязанскимъ, просяче у нихъ десятины во всемъ, и въ людехъ и въ Князехъ и въ конихъ, во всяномъ десятое. Князи же Рязанстіи Гюрги, Ингворовъ братъ, Олегъ, Романъ Ингоровичь, и Муромскій и Пронскій не впустяче къ градомъ, выѣхаша противъ имъ, и проч. Татищевъ вымыслилъ рѣчь пословъ Татарскихъ, Князей Олега, Игоря, и проч.

Въ другихъ новѣйшихъ лѣтописяхъ (см. Русскій Временникъ, I, 93) названы здѣсь Давидъ Ингоревичь Муромскій, Глѣбъ Ингоревичь Коломерскій, Всеволодъ Пронскій; но Давидъ Муромскій (и не Ингоревичь, а Юрьевичь) умеръ еще въ 1228 году, какъ означено въ Пушкин.; наслѣдникомъ же его былъ сынъ Юрій. Князь Всеволодъ Глѣбовичь Пронскій умеръ за долго до нашествія Татаръ. Въ Родословныхъ Книгахъ столь же несправедливо означено, что сынъ его, Киръ Михаилъ, княжилъ при Батыѣ въ Пронскѣ: сей Михаилъ убитъ еще въ 1218 году (см. выше, примѣч. 178).

(357) См. Русск. Временникъ, I, 93 и слѣд. Выпасываемъ нѣкоторыя мѣста: «Батый дары прія (отъ Ѳеодора) и охабися лестію, что не воевати Рязанскія земли, и нача просити у Ряз. Князей дщерей и сестръ себѣ на ложе. И нѣкій отъ Вельможъ Рязанскихъ завистію насочи Батыю на Князя Ѳеодора, яко имѣетъ у себя Княгиню отъ Царска рода, » и проч. Далѣе: «По нѣколицѣхъ днѣхъ убіенія его (Ѳеодорова), Княгиня его Евпраксія стояше въ превысоцѣмъ храмѣ своемъ (храминѣ), и держащи на своихъ бѣлыхъ рукахъ любезное свое чадо, Ивана Ѳеодоровича Постника, и поглядающи ласковаго и любимаго супруга, да скоро видитъ его въ радости, и абіе услыша, яко онъ любви ея ради и красоты отъ Батыя убіенъ бысть ... Наполнися слезъ и горести, а ринуся изъ превысокаго храма своего» — въ другихъ рукописяхъ: восшедъ на высоту храма Николина — «съ сыномъ на среду земли и заразися до смерти ... и отъ сея вины (стр. 105) зовется Чудотворецъ Николай Заразскій, яко ту Евпраксія съ сыномъ своимъ сама себя зарази.» — Въ

131

описанія битвы (о коей упоминаетъ и Никон. Лѣт.) сказано: «Яко единому Рязанцу битися со стомъ Татариновъ ... И Мѣстныя Воеводы и вси удальцы Рязанскіе вси купно умроща ... Единаго Князя Ольга Краснаго жива яша, изнемогающа отъ ранъ. Видѣвъ же его Батый красна вельми и хотя его врачевати и на свою прелесть обратити. Князь же Олегь нарече его безбожна. Батый же разъярився, и повелѣ вскорѣ Князя Ольга ножи на части разняти.» Тутъ и Князь Юрій Рязанскій наименованъ въ числѣ убитыхъ; но другіе Лѣтописцы говорятъ, что онъ погибъ въ городѣ Рязани. Олегъ Ингворовичь, бывъ долго плѣнникомъ, умеръ въ 1258 году (см. ниже). Лѣтописи современныя суть Новогородская, Волынская, Суздальская, или Пушкинская.

(358) Въ Русск. Временникѣ: «Вел. Княгиню Агрипину Ростиславну, матерь Великаго Князя (Рязанскаго) и съ снохами и съ прочими Княгинями изсѣкоша.» Въ Волын. Лѣт.: Взяша градъ Резань копіемъ, изведше на лесть Кн. Гюргя, и ведоша къ Прынску (Пронску): бѣ бо въ то время Княгини его въ Прынску. Изведоша Княгиню его на лести, и убиша Гюргіа и Княгиню его. Киръ Михайловичь же утече съ своими людми до Суждаля.»

(359) Въ Русск. Временникѣ: «и не бѣ стонющаго, ни плачущегося ... но вси вкупѣ мертви лежаше.» Никонов. Лѣт. прибавляетъ о жестокости Татаръ слѣдующее: «груди возрѣзываху и жалчь выимаху, и съ иныхъ кожи одираху, а инымъ иглы и щепы за ногти біяху, » и проч.

(360) Въ Русск. Времен. 101-103: «Поиде Ингорь (сынъ Ингваревъ) ко граду Пронску и собра раздробленныя уды брата своего, Олега, и принесе въ Рязань, и положи съ Княземъ Георгіемъ во единой рацѣ.» Это несправедливо: см. выше, примѣч. 357. Вообще повѣсть сія основана, кажется, на одномъ преданіи: хотя не достовѣрна, однакожь достойна замѣчанія. Я имѣю подлинникъ Русскаго Временника или Костромской лѣтописи: онъ писанъ (кромѣ новѣйшихъ прибавленій) въ XVII вѣкѣ, и принадлежитъ Графу А. И. Мусину-Пушкину.

Въ Зарайскѣ при Соборной церкви Св. Николая, построенной во время Царя Ѳеодора Алексѣевича въ 1681 году, есть другая церковь Іоанна Предтечи, основанная, какъ сказываютъ, на гробахъ Князя Ѳеодора, Княгини Евпраксіи и сына ихъ Іоанна. Въ семъ Соборѣ стоитъ образъ Николая Чудотворца, окованный золотомъ и серебромъ въ царствованіе Василія Іоанновича Шуйскаго, въ 1608 году, и привезенный изъ древняго Херсона. Въ упомянутой Костромской лѣтописи или Временникѣ (I, 77) находятся слѣдующія обстоятельства: «Въ 1224 году Св. Николай явился во снѣ Херсонскому Іерею Евстафію и сказалъ ему: возми мой Чудотворный образъ, жену свою Ѳеодосію, сына твоего, Евстафія, и гряди въ землю Рязанскую. Іерей не зналъ, гдѣ сія земля. Св. Николай вторично ему явился, толкалъ его въ ребра и велѣлъ ему итти на Востокъ (развѣ на Сѣверъ). Евстафій еще медлилъ, и въ наказаніе ослѣпъ; но снова прозрѣлъ, когда рѣшился исполнить волю Угодника. Св. Николай не велѣлъ ему итти чрезъ землю Половецкую, а сѣсть на ладію въ устьѣ Днѣпра, плыть до Варяжскаго моря, въ область Нѣмецкую, или Ригу; оттуда же ѣхать сухимъ путемъ въ Новгородъ и Рязань. Евстафій такъ и сдѣлалъ. Жена его хотѣла остаться въ Новѣгородѣ, и за то едва не умерла отъ жестокой болѣзни. Увѣдомленный во сновидѣніи о шествіи образа, Князь Рязанскій Ѳеодоръ выѣхалъ къ нему на встрѣчу и съ изумленіемъ увидѣлъ

132

его лучезарное сіяніе. Отецъ Ѳеодоровъ, Георгій, или Юрій, взявъ съ собою Рязанскаго Епископа, Ефросина Святогорца, пріѣхалъ также поклониться святой иконѣ, для коей они заложили особенную церковь. Св. Николай чудеснымъ образомъ предвѣстилъ тогда Ѳеодору славную его кончину, » и проч. Упомянемъ еще о другой достопамятности Рязанской. Въ 36 верстахъ отъ нынѣшней Рязани есть такъ называемый Богословскій монастырь. Въ немъ хранилась какая-то золотая печать Батыева, которую Архіепископъ Михаилъ около 1653 года взялъ въ Соборную церковь, боясь, чтобы Мордовскіе разбойники не похитили сей драгоценности, чрезъ нѣсколько лѣтъ употребленной на позолоту водосвятной чаши и другихъ церковныхъ утварей. Разсказываютъ, что образъ Іоанна Богослова въ семъ монастырѣ писанъ Русаремъ, наученнымъ живописи отъ самаго Апостола, и присланъ Іерусалимскимъ или Цареградскимъ Патріархомъ въ даръ Князю Рязанскому.

(361) «И бишася крѣпко, и прогониша ихъ (Татары) къ надолбомъ, и ту убиша Романа и Еремея ... Москвичи же ничего не вѣдѣвше.» Татищевъ говоритъ, что Татары взяли Москву Генв. 20. Абульгази (Hist. des Tatars, 479) разсказываетъ басню, что Россіяне вмѣстѣ съ друзьями своими, Нѣмцамн, окопались близъ Москвы, и 3 мѣсяца противились Татарамъ; что Шейбани, братъ Батыевъ, подкрепленный шестью тысячами новыхъ воиновъ, напалъ на окопы съ одной стороны, а Батый съ другой, и что Россіяне наконецъ бѣжали, оставивъ на мѣстѣ 70, 000 человѣкъ.

(362) «Ждучи къ собѣ брата своего Ярослава съ полкы и Святослава съ дружиною.» Никонов. Лѣт. вымыслилъ плачь Владимірцевъ при отъѣздѣ Георгія, а Татищевъ совѣтъ, разныя мнѣнія Вельможъ, и проч.

(363) Въ Пушкин.: «сташа (Татары) станомъ предъ Золотыми враты на зрѣемѣ», то есть, въ виду, а въ Никон. Лѣт.: «на Рѣзмяни:» Татищевъ говоритъ: «на Рамени», прибавляя, что они умертвили Владиміра: такъ сказано въ Степенной Книгѣ: но въ лѣтописяхъ нѣтъ сего обстоятельства. Никон. Лѣт. говоритъ, что Воевода Петръ считалъ Моголовъ бичемъ Небеснымъ: не Воевода, а Князья такъ разсуждали (по Троицк. и Пушкин.): «и рекоста оба Князя: си вся наведе на ны Богъ», и проч.

(364) «Взяша (Татары) Суждаль и Св. Богородицю разграбиша, и дворъ Княжь огнемъ пожгоша, и монастырь Св. Дмитрія пожгоша, а прочіи разграбиша, а Чернци и Черници старыя и Попы, слѣпыя и хромыя, и глухыя и трудоватыя, и люди всѣ изсѣкоша; а что Чернецъ уныхъ, и Черниць, и Поповъ, и Попадій, и Дьяконы, и жены ихъ, и дчери, и сыны ихъ, то все ведоша въ станы.» Въ Русскомъ Временникѣ: «церкви и монастыри пожгоша; точію сохрани Господь Дѣвичь монастырь положенія Ризы Богоматери, въ немъ же иноческое бореніе прохожаше страдально блаженная Ѳеодулія со своими съ постницами, дщи Вел. Князя Михаила Черниговскаго и Мученика, нареченная въ иноческомъ чину Евфросинія.» Вѣримъ, что дочь Михаилова и супруга Василька Ростовскаго, по смерти его, скончала дни свои Инокинею въ семъ монастырѣ; но тогда Василько былъ еще живъ.

Далѣе въ Новогород. Лѣт.: «и стригошася вси (Владимір. Вельможи) въ образъ, таже въ Скиму отъ Владыки Митрофана, Князь (Всеволодъ) и Княгыни, дчи и сноха (Георгіевы) и добріи мужи.» Въ Церковной Исторіи Россійской несправедливо сказано, что одни Новогородскіе Епископы

133

назывались тогда Владыками. — Въ Волын. Лѣт.: «Увидѣвъ Кн. Всеволодъ, яко крѣпчае брань належитъ, убояся — бѣ бо младъ — и изыде изъ града съ маломъ дружины, несый дары многы, надѣяше бо ся отъ него животъ пріяти. Онъ же (Батый) яко звѣрь свѣрѣпый повелѣ предъ собою зарѣзати и́.» Тутъ же написано, что Князь Георгій убитъ прежде взятія столицы Владимірской, бывъ нечаянно окруженъ полками Бурундая. Извѣстіе Суздальскаго Лѣтописца достовѣрнѣе. — Въ Пушкин.: «Въ Субботу Мясопустную почаша наряжати лѣсы, и порокы ставиша до вечера, а на ночь огородиша тыномъ около всего города. Въ Недѣлю мясопустную по заутрени приступиша къ городу Февраля въ седьмый, на память Ѳеодора Стратилата, и бысть плачь великъ въ градѣ.» Мясопустъ былъ Февраля 7 въ 1238 году; а выше сказано, что Татары обступили Владиміръ Февраля 3, во Вторникъ: развѣ Февраля 2?

Въ Пушкин.: «Взяша градъ до обѣда отъ Золотыхъ воротъ у Св. Спаса, внидоша по примету (насыпи) чересь городъ, а сюдѣ отъ сѣверныя страны, отъ Лыбеди (рѣчки) къ Орининымъ воротамъ и къ Мѣдянымъ, а сюдѣ отъ Клязмы къ Волъжьскимъ воротамъ, и тако вскорѣ взяша Новый градъ; и бѣжа Всеволодъ и Мстиславъ и вси людье въ Печерній городъ» (въ другихъ спискахъ: въ средній).

Далѣе въ Пушкин.: «Огнемъ безъ милости запалени быша ... Татарове же силою отвориша церковныя двери.» Въ Новогород. Лѣт.: «Вбѣгоша въ Св. Богородицю и затворишася въ полатѣ; поганіи же отбивше двери, зажгоша церковь наволочивше лѣса.» Никонов. Лѣт. обратилъ полату въ полати, и сказываетъ, что Великая Княгиня и всѣ люди причастились Святыхъ Таинъ. — Супруга Георгіева, Агаѳія, погребена въ Успенскомъ Соборѣ Владимірскомъ. Въ старыхъ рукописныхъ Святцахъ названы снохи ея Маріею и Христиною (см. Главу О Святыхъ града Владиміра). Далѣе: «Всѣ иконы одраша; а иныя изсѣкоша, а иныя поимаша, и кресты и ссуды (сосуды), и книгы одраша, и порты блаженныхъ первыхъ Князій, еже бяху повѣшали въ церквахъ на память собѣ ... И ту убьенъ бысть Пахомій, Архимандритъ монастыря Рождества Св. Богородицы, и Данило, Игуменъ Успенскый, Ѳеодосій Спаскый и прочіи ... Всеволода съ братомъ внѣ града убиша.» А Никон. Лѣт. пишетъ, что ихъ убили еще въ Новомъ городѣ. Далѣе: «Татарове поплѣниша Володимерь и поидоша на Вел. Князя Гюргія, и они идоша къ Ростову, а ини къ Ярославлю, а ини на Волгу на Городець, и ти плѣниша все по Волгѣ даже и до Галича Мерьскаго» (отъ имени народа Мери) ... «Идоша на Переяславль (Залѣсскій) и тъ взяша, и оттолѣ всю ту страну поплѣниша, даже и до Торжку, и нѣсь мѣста, ни вси (веси), ни селъ тацѣхъ (такихъ) рѣдко, иже же не воеваша на Суждалской земли, и взяша городовъ 14, опрочь слободъ и погостовъ въ одинъ мѣс. Февраль, кончевающюся 45 му лѣту» (то есть, 6745). Въ Новогород. Лѣт.: «Ростовъ же и Суждаль разидеся розно. Окояньніи же оттолѣ пришедше взяша Москву (гораздо прежде), Переяславль, Юрьевъ, Дмитровъ, Волокъ, Тферь; туже и сынъ Ярославль убиша.» Никон. Лѣт. именуетъ еще Кашинъ, Кснятинъ.

(365) Въ Новогород. Лѣт.: «Князь же Юрьи посла Дорожа въ просокы» (въ другихъ спискахъ: пытати Татаръ, или для развѣдыванія). Никон. Лѣт. называетъ сего Дорожа Дороѳеемъ Семеновичемъ. Далѣе: «Князь же не успѣвъ ни что же, побѣже; и бы на рѣцѣ Сити, и постигоша и́, и

134

животъ свой сконча, Богь же вѣсть, како скончася; много бо глаголютъ о немъ иніи.» Въ Пушкин. только: «и ту убьенъ бысть Князь Великый на Сити; и дружины его много убиша.»

(366) Въ Пушкин.; «о глухое царство! а въ нѣкоторыхъ темное. Далѣе говоритъ онъ: «вижно, яко младая память моя желѣзомъ погыбнеть и тонкое мое тѣло увядаеть.» — Далѣе: «Василка Кост. везоша со многою нужею до Шерньского лѣса.» Рѣка Шерна впадаеть въ Клязму въ Московской Губерніи, въ Богородской Округѣ. Далѣе: «И повержену на лѣсѣ, видѣ и́ етера (нѣкая<)> жена вѣрна и повѣда мужу богобоязливу, Поповичю Андріану, и взя тѣло Князя Василка, и понявицею обитъ, реку (то есть) саваномъ, и положи его въ скровнѣ мѣстѣ.» Никон. Лѣт. вмѣсто етера написалъ Марія, а Поповича назвалъ ея мужемъ. — О супругѣ Василька см. выше, прим. 364. Никон. Лѣт. называетъ ее Маріею. — О характерѣ сего Князя сказано: «бѣ сердцемъ легокъ до Бояръ.»

(367) Въ Новогород. Лѣт.: «Оступиша Торжекъ на Сборъ Чистой недѣли, и отыниша тыномъ всь около, якоже иніи гради имаху, и бишася порокы по двѣ недѣли, и изнемогошась людье въ градѣ ... Поганіи взяша градъ изсѣкоша вся отъ мужьска полу и до женьска, Іерейскый чинъ всь и Черноризскый, а все изобнажено и поругано ... Марта въ 5 день, на память Св. Никона (Конона), въ Среду Средохрестную» (на четвертой недѣли Вел. Поста). «Ту же убьени быша Иванко Посадникъ Новоторжскый, Якимъ Влунковичь, Глѣбъ Борисовичь, Михайло Моисеевичь.»

Далѣе: «гоняшася отъ Торжку оли до Игнача креста, за 100 верстъ до Новагорода.» Надобно вспомнить, что старыя версты были вдвое болѣе нынѣшнихъ. — Лызловъ въ своей Скиѳской Исторіи пишетъ: «восхотѣ (Батый) пойти къ Новугороду, но возбраненъ, глаголютъ, отъ пути того грознымъ Воеводою, Архистратигомъ Небесныхъ Силъ, Михаиломъ.» Татищевъ вымыслилъ, что оттепель, болота и рѣки не позволили Батыю итти къ Новугороду.

(368) Въ Родословныхъ Книгахъ сказано, что у Михаила Черниговскаго былъ сынъ Мстиславъ Карачевскій, у Мстислава сынъ Титъ, у Тита Иванъ у Ивана Василій, убитый Батыемъ въ Козельскѣ: возможно ли, чтобы Михаилъ въ сіе время имѣлъ уже праправнука, когда большой сынъ его, Ростиславъ, въ 1229 или 1230 году былъ еще младенцемъ или отрокомъ? см. выше, примѣч. 328 и 331. Подобныхъ нелѣпостей довольно въ нашихъ Родословныхъ Книгахъ. — Татищевъ сказываетъ, что Князь Василій прозывался Козля. Жители говорятъ по Воскрес. Лѣт. II, 201: «положимъ животъ свой зань, здѣ славу свѣта пріемше, и тамо небесные вѣнцы отъ Бога пріимемъ.» Далѣе: «и убиша отъ Татаръ три сыны Темничи, и искавше ихъ Татарове и не обрѣтоша во множествѣ трупія. Батый же вземъ Козельскъ и пойде въ землю Половецку» (а не въ Рязань, какъ сказано въ Никон. Лѣт.) Темниками назывались у Татаръ начальники десяти тысячь.

(369) А не изъ Новагорода. Въ Воскрес.: «Ярославъ же, пришедъ изъ Кыева, сѣде на столѣ въ Володимери.»

Предлагаемъ маловажныя извѣстія Лѣтописцевъ сего времени. Въ 1224 году, Авг. 6, Епископъ Кириллъ освятилъ въ Ярославлѣ церковь Св. Спаса въ монастырѣ, заложенную Княземъ Константиномъ и достроенную сыномъ его Всеволодомъ. Въ

135

Новѣгородѣ Твердиславъ и Ѳеодоръ совершили каменную церковь Св. Михаила; былъ страшный громъ Маія 20: имъ убило двухъ человѣкъ, и сгорѣла церковь Троицы. Семенъ Борисовичь построилъ каменныя церкви Св. Павла, Симеона, Конст. и Елены, освященную Ноября 6. — Въ 1225 Вел. Князь Георгій заложилъ въ Нижнемъ Новѣгородѣ каменную церковь Спаса. Епископъ Симонъ освятилъ церковь Богоматери въ Суздалѣ Сент. 8. — Въ 1226, Маія 22, скончался Владимірскій Епископъ Симонъ, принявъ Схиму, и погребенъ въ Соборной церкви Богоматери. Въ Новѣгородѣ построена церковь Рождества Христова. 16 Апрѣля, въ Вел. Четвертокъ, скончался тамъ Георгіевскій Игуменъ Савватій. Умирая, онъ призвалъ къ себѣ Архіепископа Антонія, Посадника Иванка, знаменитѣйшихъ Новогородцевъ, и молилъ ихъ выбрать новаго Игумена. Они желали знать его собственное мнѣніе. Савватій предложилъ Грека Пола отъ церкви Св. Конст. и Елены: Архіепископъ постригъ сего Іерея въ тотъ же день, Марта 2, а въ Игумены поставилъ Марта 8. Въ томъ же году заложили церковь Св. Іакова въ Неревскомъ Концѣ. — Въ 1227 году, Марта 14, Митрополитъ Кириллъ, находясь тогда въ Владимірѣ съ четырмя Епископами, поставилъ Митрофана Игумена Богородицкаго въ санъ Святительскій, при Велик. Князѣ и дѣтяхъ его, братьяхъ Святославѣ, Іоаннѣ, Боярахъ и народномъ множествѣ; въ числѣ зрителей былъ и самъ Лѣтописецъ Суздальскій. Маія 1 (въ другихъ спискахъ: Маія 11 и 13) сгорѣлъ городъ Владиміръ, 27 церквей и дворецъ Константиновъ съ бывшею въ немъ церковію Св. Михаила. Татищевъ вымышляетъ, что при сей церкви трудились Иноки Русскіе и Греческіе; что тутъ было училище, и сгорѣли многія книги, собранныя мудрымъ Константиномъ: его Исторія, описаніе земель, и проч. Въ Новѣгородѣ Вячеславъ, Малышевъ внукъ, расписалъ церковь 40 Сватыхъ. — Въ 1228, Генв. 6, преставился Схимникомъ Князь Владиміръ-Димитрій Всеволодовичь и положенъ въ Соборной церкви Владимірской Богоматери. На Святой недѣлѣ умеръ сынъ Давида Муромскаго и самъ Давидъ, принявъ Схиму (не сынъ ли сего Давида признанъ Святымъ подъ именемъ Петра, коего память бываетъ 25 Іюня? см. Прологъ. Мощи сего Князя и супруги его Февроніи лежатъ въ Муромскомь Соборѣ). Князь Святославъ Всеволодовичь отпустилъ, отъ себя жену съ великимъ награжденіемъ, ибо она захотѣла быть Монахинею; сія дочь Муромскаго Князя уѣхала въ Муромъ до Борисова дня и тамъ постриглась. Племянникъ Великаго Князя Георгія, Всеволодъ Константиновичь, женился въ Переяславлѣ на дочери Олега Святославича Курскаго. Сент. 21 родилась у Вел. Князя Георгія дочь Ѳеодора. — Въ 1229, Генв. 5, сгорѣлъ въ Владимірѣ Княжескій дворецъ и 2 церкви. Епископъ Ростовскій Кириллъ оставилъ Епископію. — Въ 1230 году «Василько, Всеволодъ и Володимеръ (Константиновичи) послаша къ отцю своему Гюргю и къ Епископу Митрофану по Кирила Игумена и Архимандрита монастыря Св. Богородицы Рождества, дабы и́ пустилъ на Епископство Ростову, и отпусти. Изыдоша на срѣтенье Кирилово Князи и Княгини, и Боляре, и вси мужи, и введоша и́ въ Св. Зборную церковь.» Великій Князь Георгій женилъ сына своего старѣйшаго, Всеволода, на дочери Владиміра Рюриковича Кіевскаго. Епископъ Митрофанъ вѣнчалъ ихъ въ Соборѣ Апр. 14. Епископъ Митрофанъ обновилъ и расписалъ Суздальскую церковь Богоматери, которую надлежало оставить за ветхостію въ Епископство Симона. Святославъ въ Юрьевѣ перестроилъ

136

старую церковь Св. Георгія, созданную его дѣдомь Долгорукимъ. Въ Новогород. Лѣт.: «той же зимѣ введоша съ Хутина отъ Св. Спаса Арсенія Игумена, мужа кротка, Князь Ярославъ, Владыка Спиридонъ и вьсь Новгородъ, и даша ему Игуменство у Св. Георгія, а Саву лишиша, посадиша въ келіи, и разболѣся, лежавъ 6 недѣль, и преставися Марта 15, въ Субботу предъ обѣднею ... А дай Богъ молитва его святая всѣмъ Крестьяномъ и мнѣ грѣшному Тимоѳею Понамарю» (а въ другомъ спискѣ, напечатанномъ въ Продолженіи древ. Вивліоѳики: «Іоанну Попови»). — Въ 1231 году Февр. 2, по лѣтописи Кирилловской (Синод. библ. No. 351), перенесены мощи Св. Леонтія Ростовскаго изъ церкви Іоанна въ Соборную Св. Богоматери. Князь Василько послалъ избраннаго имъ Епископа Кирилла въ Кіевъ. Митрополитъ и Епископы окрестные, Порфирій Черниговскій, Олекса (Алексій) Полоцкій, Бѣлогородскій и Юрьевскій, съ Архимандритомъ Печерскимъ Акиндиномъ и съ Игуменами Михаиломъ Выдубецкимъ, Петромъ Спаскимъ, Симеономъ Андреевскимъ, Корниліемъ Ѳеодоровскимъ, Аѳанасіемъ Васильевскимъ, Симеономъ Воскресенскимъ, Климентомъ Кириловскимъ, Іоанномъ Мученическимъ изъ Чернигова, посвятили Кирилла Апрѣля 6, при Князѣ Владимірѣ Рюриковичѣ и тогдашнемъ Воеводѣ Кіевскомъ Іоаннѣ Славновичѣ. «Бяхуть же и иніи Князи Рустіи на сонмѣ въ Кыевѣ: Михаилъ Черниговскый, сынъ его Ростиславъ, Мстиславичь Мстиславъ, Ярославъ, Излславъ» (см. выше, примѣч. 347, и Т. IV, примѣч. 20) «Ростиславъ Борисовичь» (племянникъ Владиміра Рюриковича) «и иніи мнози Князи, иже бѣша въ Св. Софьи на священье Кирилово, и праздноваша свѣтлый тотъ праздникъ въ Св. Софьи, и ѣша и пиша того дни въ монастыри (Печерскомъ). Бѣ много множество людій преизлиха.» Василько встрѣтилъ Кирилла въ Ростовѣ съ великою честію и съ крестами. «И бысть Намѣстникъ прежъ бывшихъ въ Ростовѣ Леонтья Святаго, священнаго Епископа Исаіи и Нестера и всѣхъ, яже почиша. Не оста ихъ ничѣмъ, вслѣдуя нравомъ ихъ и ученью; не токмо бо словомъ уча, но и дѣломъ кажа ... вся приходящая изъ окрестныхъ градъ въ Св. Зборную церковь, ово послушающе ученья его, ово же хотяще видѣти украшенья церкви Владычицы нашея Богородицы; бысть бо украшенье ея чюдно, акоже не бысть у прежбывшихъ Епископъ. Леонтій убо святый просвѣти крещеньемъ градъ Ростовъ: сей же Епископъ Кирилъ украси церковь Богородицы иконами многоцѣнными, ихъ же нѣсь мощи и сказати, и съ предполы, рекше пелены; причини же и кивота 2 многоцѣнна и индитью многоцѣнну доспѣ на Св. трапезѣ, ссуди (сосуды) же и рипидьи и ино множество узорочей; причини же двери церковныя прекрасны, яже наричются златыя на полуденьной странѣ. Паче же наипаче внесе въ Св. церковь кресты честныя и многы мощи Святыхъ въ ракахъ прекрасныхъ, въ заступленье и покровъ граду Ростову .... Ученью же и тщанью дивлься (самъ Лѣтописецъ) сего Кирила, съ страхомъ и покореньемъ, послушая въ узцѣ мѣстѣ нѣкоемъ» ... — Іюля 24 родился у Князя Василька сынъ Борисъ. Авг. 14 священа въ Ростовѣ Великимъ священіемъ церковь Богоматери. — Въ 1232 году женился Князь Владиміръ Константиновичь (а Татищевъ прибавляетъ: «взялъ дочь Игоря Рязанскаго, Надежду»). Въ 1233 была расписана Суздальская церковь Богоматери и вымощена краснымъ, разноличнымъ мраморомъ. Заложили въ Новѣгородѣ отъ Неревскаго Конца на воротахъ церковь Св. Ѳеодора. Скончался Митрополитъ Кириллъ. Въ 1234 Князь Святославъ Всеволодовичь, совершивъ въ Юрьевѣ церковь

137

Св. Георгія, великолѣпно украсилъ оную: «бѣ бо извну около всея церкве по каменю рѣзаны Святыя чюдны велми, иже есть и до сего дня.» Въ Новѣгородѣ отъ грома сгорѣла церковь Св. Луки въ Людинѣ Концѣ, ввечеру Іюня 10. — Въ 1236 году, Авг. 3, затмѣніе солнца: «бысть видѣти акы мѣсяцъ четыре дни.» Въ Новогород. Лѣт.: «въ уденье (въ 11 ч. утра) бысть таково знаменіе: тма въ солнца съ Запада, акы мѣсяць бысть въ 5 ночій, а съ Встока свѣтло, и опять съ Встока тма бысть, такожь аки мѣсяць пяти ночій, а съ Запада свѣтло, и тако исполнися опять.» Родился у Василька сынъ Глѣбъ. Въ ту зиму Вел. Князь

138

Георгій женилъ сыновей своихъ Владиміра и Мстислава. (Татищевъ пишетъ, что въ семъ году, Апрѣля 10, сѣлъ на Кіевскомъ престолѣ Изяславъ Мстиславичь, внукъ Романа Смоленскаго, и далъ о томъ знать чрезъ пословъ Великому Князю Георію и другимъ). Въ 1237 году прибылъ лѣтомъ изъ Никеи въ Кіевъ Митрополитъ Іосифъ, родомъ Грекъ. Владимірскій Епископъ Митрофанъ поставилъ кивотъ въ Соборной церкви, украсивъ его золотомъ и серебромъ, и расписалъ ея притворъ. Въ 1238 году жена Боярина Новогородскаго, Семена Борисовича, основала монастырь при церкви Св. Павла.

КОНЕЦЪ ПРИМѢЧАНІЙ III ТОМА.



Н.М. Карамзин. История государства Российского. Примечания к 3 тому // Карамзин Н.М. История государства Российского. М.: Книга, 1988. Кн. 1, т. 3, с. 1–138 (8—я паг.). (Репринтное воспроизведение издания 1842–1844 годов).
© Электронная публикация — РВБ, 2004—2024. Версия 3.0 от от 31 октября 2022 г.