А. М. Ремизов

Пруд
Роман

1911

Оглавление

Часть первая31
Глава 1. Дом братьев Огорелышевых31
Глава 2. Под диваном43
Глава 3. Оглашенные59
Глава 4. Дух вон, лапы кверху67
Глава 5. Олаборники73
Глава 6. Семивинтовое зеркальце79
Глава 7. Мертвая грамота86
Глава 8. Огорелышевцы90
Глава 9. Ангелы земные — небесные человеки96
Глава 10. Хранитель Божьей правды106
Глава 11. Ладан херувимский112
Глава 12. Пруд посмотреть117
Глава 13. Театр123
Глава 14. Прекрасная мати-пустыня130
Глава 15. Монах143
Глава 16. Бунт149
Глава 17. На цветы153
Глава 18. Маргаритка162
Глава 19. Огорелышевское отродье165
Глава 20. Деньги вперед169
Глава 21. Серебряная свадьба172
Глава 22. Розик178
Глава 23. Стопудовое яйцо183
Глава 24. Плямка191
Глава 25. Раненое сердце196
Часть вторая204
Глава 1. Бесы служат ему204
Глава 2. Сто усов — сто носов211
Глава 3. Приидите ко мне!215
Глава 4. Морильня219
Глава 5. Каменная лягушка222
Глава 6. Рождественская звезда225
Глава 7. Латник228
Глава 8. Пожар233
Глава 9. Серый огонь237
Глава 10. Котик беленький — хвостик серенький240
Глава 11. Эпитафия243
Глава 12. Мара́247
Глава 13. Суд251
Глава 14. Расправа258
Глава 15. Куда ветер гонит261
Глава 16. Мертвая петля265
Глава 17. Гарь267
Глава 18. Дева днесь271
Глава 19. Оракул273
Глава 20. До́ма276
Глава 21. Мать сыра-земля279
Глава 22. Голыш-камень282
Глава 23. Дом ломают287
Глава 24. Много званых, мало избранных295
Глава 25. В девятый час298

Полный текст

О произведении

Роман «Пруд» написан Ремизовым в годы его вологодской ссылки (1901–1903). Первая редакция была отвергнута журналом «Новый путь» в лице З. Н. Гиппиус «за декадентство». В 1904 г. Ремизов переработал роман. Первая печатная редакция «Пруда» была опубликована в журнале «Вопросы жизни» (1905, № 4/5-11) с внесением в текст дополнительных изменений. «Пруд» вышел отдельным изданием в издательстве «Сириус» в ноябре 1907 г. (на титульном листе указан 1908 г.). В этом издании Ремизов отчасти восстановил текст по рукописям вологодского периода (которые не сохранились). Это Вторая печатная редакцию произведения. В 1911 г., находясь в Париже, Ремизов значительно переработал текст романа для выходившего в Петербурге его собрания сочинений, создав Третью редакцию. В начале 1920-х годов Ремизов предпринял еще одну попытку переработки романа, но Четвертая редакция «Пруда» издана не была.

Отзывы критиков

Прочел первую часть Вашего романа, и очень им заинтересовался. <...> В романе Вашем много пренебрежения пластикой, много нарочитого декадентства, которое, конечно, редакции пришлось <бы> при напечатании исправлять. Но именно это несовершенство меня прельщает, потому что оно свидетельствует о процессе, а не об академическом завершении, <...> Первая часть Вашего романа — кошмар жизни, из которого другого выхода, как религиозного, быть не может. Иначе безумие. Первая часть глубоко анархистична. Анархизм теоретический — преддверие религии. Здесь роль декадентства. Социалисты этого не понимают. Они никогда не избегнут упрека человека из подполья, который покажет им кукиш. Надо преодолеть, оформить хаос самодовлеющих индивидуалистов, а не стадо реформируемого человечества, т. е. какого-то choir a canon прогресса. Как Вы решаете этот вопрос в Вашем романе — меня страшно интересует, и я убедительно прошу Вас, буде возможно, прислать мне вторую часть, просто как знакомому.

— Д. В. Философов. Письмо Ремизову от 7 мая 1904 г.

...вычурностью отличается роман г. Ремизова — «Пруд». Автор пытается дать характеристику разлагающейся богатой купеческой семье, а вместо ее дает ряд страниц символико-декадентского косноязычия к заикания. <...> Проглотив два, три десятка таких страниц, вы чувствуете рези в желудке и шум в голове, словно по ней колотили кузнечными молотками. <...> После такой операции у вас надолго пропадает охота читать произведения символистов и юродствующих российских декадентов.

— Е. А. Бондаренко. Журнальное обозрение (1905)

Часто возвращается на мысль это едкое, тоскливое, червяком сосущее произведение. Но, дорогой мой Алексей Михайлович, искристый, истинный талант мною почитаемый и с болью любимый, я решусь честно и прямо сказать свое мнение, в объективной истине которого совершенно не уверена. Часы как и Пруд не искусство. Быть может они ценны, даже совершенно наверное, но не в <нрзб> Искусства. Это другое, еще небывалое, — эти <нрзб.> червяки которые вы <нрзб.> глодать сердца людей, и эти вопиящие <слепящие?> молитвы, которые извергаются со скрюченными пальцами, перекошенными губами, и злыми и скупыми слезами.

Но все что от искусства для художника ограничено незыблемою гранью и закованное в броню, как бы незаметна эта броня не была для читателя. У вас нет брони. Нет грани. Все что от искусства несет в себе какую-то сферу разряженную <1 нрэб.> электричество. У вас текут какие-то светящиеся зеленым, бледным фосфорическим светом линии все по одному направлению дрожа и зыблясь и прерываясь, но никогда не встречаясь во взрыве и огне. Вот ваши черты слабые, не правильно даже делающие и бессильные...

— Л. Д. Зиновьева-Аннибал. Письмо Ремизову, <1905>

Читаю Ваш «Пруд». Огорелышевцы — «истинно-русские люди»; меня интересует, в каких именно городах России можно видеть их живьем. Читая Вашу вещь, ясно чувствуешь, что русская жизнь — вместилище величайших противоположностей, совсем еще сплавленных в одно целое, так что не разберешь, где божие, где чертово. <...> Теряюсь в догадках, как назвать Вашу школу по манере письма.

— Н. О. Лосский. Письмо Ремизову от 30 июня 1905 г.

Ваш «Пруд» — как Ваш почерк — нечто искусственное, вычурное и манерное. Порою — прямо противно читать — так грубо, нездорово, уродливо и — намеренно уродливо, вот что хуже всего. А Вы, видимо, талантливый человек, и, право, жаль, что входите в литературу, точно в цирк — с фокусами, — а не как на трибуну — с упреком, местью...

— М. Горький. Письмо Ремизову, <июнь 1905 г.>

... к чему оглашать имена очевидно помешанных, несчастных пациентов современных бедламов, называющихся ежемесячными литературно-общественными органами?

— В. П. Буренин. Критические очерки: Разговор со старым читателем (1906)

«Пруд» <...> находится вне искусства. <...> Это был хаос, в котором не было лица, не было ни рисунка, ни даже линий.

— В. Кранихфельд. Литературные отклики (1910)

Не нравится «Пруд». <...> Вся беда в том, что 284 страницы большого формата расшил Ремизов бисерными узорами малого формата: это тончайшие переживания души (сны, размышления, молитвы) и тончайшие описания природы. Схвачена жизнь быта. Но охватить целого нет возможности... <...> Пока читаешь, забываешь действующих лиц, забываешь фабулу. Рисунка нет в романе Ремизова: и крупные штрихи, и детали расписаны акварельными полутонами. <...> Преталантливая путаница...

— Андрей Белый. Арабески (1911)

Не должно, да и нельзя «читать» «Пруд», его можно только переживать и, переживая, любить или ненавидеть. Здесь талант, глубокий талант, несмотря на его слишком тесную зависимость от Достоевского, перерос традиции искусства, вследствие чего то, что должно было стать искусством, не сделалось им, а стало чем-то иным, может быть большим и гораздо важнейшим, чем искусство, стало воплем прокаженного сердца, стало второю жизнью, стало исступленно-безумным и бесстыдно-интимным письмом к кому-то далекому, святому, всесильному, единственному. <...> после «Пруда» он, как будто желая извиниться перед публикой, стал уже писать не для себя, а для нее, стал писать утомительно скучные и ненужные книги, пахнущие мертвечиной и поддельной бойкостью, и все эти «Посолони», «Лимонари», все эти старые погудки на новый лад, все это паясничанье и подделывание под «детскость», вся эта эстетическая чепуха совершенно стерла с литературной книги истинного Ремизова, того, что в «Пруде»,того глубокого и серьезного, что — в подполье.

— А. Закржевский. Подполье: Психологические параллели (1911)

О новом издании «Пруда» Ремизова можно говорить как о новом произведении» до такой степени он переработан <...> всю первую часть "Пруда" можно причислить не только к лучшим страницам Ремизова, но и к наиболее примечательным произведениям русской современной прозы.

— М. Кузмин. Сочинения А. Ремизова, т. 4. Роман «Пруд» (1911)

Роман «Пруд» ни в первой печатной редакции (1905), ни во второй (1907) не встретил понимания со стороны современников, «отпугнув», по выражению автора, малопривычной еще в ту пору поэтикой лейтмотивов, пренебрежением к традиционным принципам сюжетосложения и психологической мотивации поступков персонажей, а также многоплановостью и подчеркнутой фрагментарностью текста. Оттолкнули первых читателей романа и его мрачный колорит, чрезмерное, на их взгляд, нагромождение в нем всевозможных «ужасов» действительности и углубленное изображение человеческих нравственных и физический страданий. Все это делало «Пруд» неприемлемым даже с точки зрения утверждавшейся тогда новаторской модернистской эстетики и как бы ставило его вне пределов искусства. Ныне, по прошествии 85 лет с момента публикации, очевидно, что «Пруд» — возможно, и несовершенное по исполнению, но чрезвычайно оригинальное и самобытное по замыслу произведение с весьма необычной для своего времени художественной прагматикой, которая осталась не разгаданной современниками, но которая тем не менее составляет главные его достоинства и первостепенный историко-литературный интерес. <...>

В «Пруде» 1907 года представлена масштабная и многоплановая эстетическая модель России 1800-х — 1900-х гг., выступающей в истолковании Ремизова неким средоточием вселенского противоборства Бога и Дьявола, разрешающегося в судьбах, помыслах и поступках множества персонажей романа. Модель эта строится на основе взаимодействия двух принципиально различных способов повествования: натуралистически-описательного и условно-метафорического (символического) — интерпретирующего. Посредством первого создается детализированная картина жизни и быта той поры, — в существе своем антигуманных, изобилующих социальными и политическими конфликтами и чреватых всесокрушающими общественными потрясениями. Посредством второго изображаемое переводится в условно-метафорическую плоскость: жизненная эмпирия возводится к обусловившим его метафизическим абсолютам. <...>

В эстетической «модели мира», явленной в «Пруде» 1907 года, отражены и гностические представления о мире как греховной материи, порожденной Демиургом (особым творческим началом, лишенным божественной полноты и совершенства) и изначально противостоящей эманациям непознаваемого в своей сущности божественного первоначала, и представления гностиков об обитателе греховного мира, — человеке и о стоящей перед его духом задаче — преодолении уз материального мира через аскезу и духовное познание (образ о. Глеба). Но, разумеется, отражаются они подспудно (имплицитно) и опосредованно — языком искусства и в соответствии с законами эстетического творчества. Достигается это посредством актуализации в романе темы «богооставленности мира». Пребывание мира земной эмпирии под властью Демиурга-Дьявола, истинного «князя мира сего», особенно наглядно иллюстрируют страницы, изображающие жизнь монастырей: «божьи люди» сквернословят, пьянствуют и распутничают в своих «божьих домах», служат в них не Богу, а Мамоне. Однако в то же время Ремизов представляет дело так, будто в сознании человечества продолжает жить иллюзия Божьей власти над миром. Поддерживается и стимулируется она Сатаной, заинтересованным в сохранении подобной фикции, — для того, чтобы под сенью ее авторитета нейтрализовать благотворные инерцию «божественного первотолчка» и воздействие божественных эманации, исподволь осуществляя тем самым дискредитацию всего сакрального и его полное искоренение. <...>

Подмена божеского сатанинским, «дурной синтез» того и другого и прочие «наваждения» Дьявола приводят к повышенной хаотичности бытия (в этой связи нельзя не вспомнить утверждение апостола из «Послания к римлянам»: «Что от Бога, то упорядочено»), к морально-этической дезориентации людей, к утрате ими способности различать Добро и Зло (в этом плане вновь показательна жизнедеятельность «огорелышевцев», предстающая как цепь деяний, то отталкивающих своей прямо-таки звериной жестокостью, то, напротив, привлекающих вызвавшими их подлинно гуманными чувствами). <...>

Объективно <...> «Пруд» 1907 года явился эстетической декларацией декадентски-бунтарского мировосприятия Ремизова 1900-х годов и его рефлексией на него.

История <...> возникновения редакции 1911 года отнюдь не так проста, как Ремизов стремился преподнести <...> — мотивы ее были сложнее и не столь однолинейны. <...>

Ко времени возникновения третьей печатной редакции «Пруда» мировоззрение писателя после продолжительного периода его метаний между декадентски-бунтарским и смиренно-христианским мировосприятием пришло — под влиянием целого ряда факторов (философские, историософские и эстетические предпочтения, его просимволистская творческая ориентация) — в состояние некоей стабильной уравновешенности, удачно определенной В. А. Келдышем как «примирение с действительностью». Сформировавшись, это новое мировоззрение властно потребовало от писателя своего выражения в адекватной эстетической форме. <...>

Но, конечно, сыграло свою роль и ремизовское стремление (представленное в 1925 году как главная побудительная причина переработки «Пруда») стать понятнее своим потенциальным читателям. С этой целью писатель использовал поэтику активно разрабатываемого русским символизмом особого жанрового образования — прозаического текста-«мифа», романа-«мифа». <...>

Очевидно, что представленная в Третьей редакции романа эстетическая «модель мира по Ремизову» более оптимистична, нежели во Второй, однако не настолько, чтобы возможно было провести между ними непреодолимую грань. Перспектива «победы» Добра над Злом отнесена в неясное отдаленное будущее, зато, напротив, выявлены новые «сатанинские наваждения», препятствующие преображению мира. К уже известным присовокупилась повторяемость исторических и литературных (но истолковываемых «неомифологическим» сознанием Ремизова в качестве исторических же) человеческих типов. Именно благодаря этому самовоспроизводящемуся, — но с постепенным затуханием! — процессу Арсений Огорелышев оказывается «опошленным» двойником Петра I, Николай — «сниженным» вариантом царевича Алексея, а юные «огорелышевцы» — монахов-опричников Ивана Грозного и «потешных» Петра. Такова опосредованная идеями и проблематикой русской литературы ремизовская версия ницшеанской концепции исторического процесса как «порочного круга», «вечного возвращения».

— А. А. Данилевский. О романе А. Ремизова «Пруд» (2000)

Вторая редакция «Пруда» (1907) — возможно, самое декадентское произведение русской литературы («эпопея зла», «поистине черное произведение русской литературы», И. Ильин). Роман изобилует изображением крайних нравственных и физических страданий, отвратительными и шокирующими сценами, многостраничными описаниями измененного, бредового сознания, перемежающихся эмоционально-лирическими «запевами».

Основная тема — богооставленность мира, подмена божеского сатанинским, торжество Демиурга-Дьявола над эмпирической жизнью. <...> Главным оружием Дьявола, согласно Ремизову, является рацио, разум. Пути выхода из-под власти Демиурга иррациональны: абсурдный бунт, смиренное принятие страдания, необусловленная любовь.

Третья редакция «Пруда» (1911) более гармонична и упорядочена: параллелизмы и лейтмотивы используются последовательно, связь между описательным и метафорическим планами опосредуется многочисленными отсылками к предшествующей литературной традиции. Это уже не экспрессионистский роман-крик, а символистский роман-миф.

— Е. А. Горный. Ремизов для «чайников» (2017)


А.М. Ремизов. Пруд // Ремизов А.М. Собрание сочинений. М.: Русская книга, 2000—2003. Т. 1. С. 31—300.
© Электронная публикация — РВБ, 2017—2024. Версия 2.β (в работе)